. Наши продюсеры - это люди, захотевшие вернуть зрителям долг. Они сделали хорошую профессиональную карьеру, добились прочного положения, самоутвердились, а теперь хотят вернуть своим зрителям долг - восстановить до некоторой степени честность, раскрыть новые перспективы. - Черные овалы приблизились к грязному, исцарапанному пластику. - Наши продюсеры - это те же люди, которые делают "Копы влипли" и "Семь раз отмерь, один раз зарежь".
     - А это еще что такое?
     - Хроника предумышленных убийств в мировой индустрии моды.

***

     - Контррасследовательная? - Карандаш японца завис над ноутбуком.
     - Это у них программа о программах вроде "Слитскана", - объяснил Лэйни. - 0 нарушениях закона и злоупотреблениях при их подготовке.
     Бар был футов десять в длину и без единой табуретки. Стоишь, и все тут. Если не считать бармена, одетого на манер артистов кабуки, они были здесь совершенно одни. По той элементарной причине, что заполнили помещение до предела. Миниатюрнейшее самостоятельное коммерческое заведение, какое можно себе представить, и оно, похоже, находилось здесь всегда, осколок древнего Эдо, города теней и узеньких темных улочек. Стены в сплошной чешуе выгоревших открыток, пропитанных никотином и кухонным чадом до ровного коричневого цвета.
     - Понятно, - кивнул наконец Ямадзаки. - Мета-таблоид.
     Бармен варил на кукольной электроплитке пару сардин. Он подхватил их по очереди стальными палочками для еды, переместил на крошечную тарелку, положил сверху какую-то маринованную растительность, бесцветную и почти прозрачную, пододвинул тарелочку к Лэйни.
     - Спасибо, - сказал Лэйни.
     Бармен не то чтобы кивнул, а чуть двинул вниз свои выбритые брови.
     Несмотря на предельную скромность обстановки, за спиной бармена стояли десятки бутылок дорогого виски, на каждой бутылке - коричневая бумажка с аккуратно выведенными иероглифами. Ямадзаки объяснил, что это имена владельцев, ты покупаешь бутылку, и она стоит тут специально для тебя. Блэкуэлл не спеша приканчивал второй стакан местного аналога водки с местным аналогом льда (во втором случае аналогия была полной). Ямадзаки так и придерживался коки лайт. Лэйни смотрел на нетронутую рюмку сюрреалистически дорогого кентуккского бурбона в смутном раздумий, а как отреагирует его джет-лаг, если и вправду взять да и выпить эту штуку.
     - Короче говоря, - сказал Блэкуэлл и допил водку, звякнув кубиками льда о вставные зубы. - Короче говоря, они вас вытащили, чтобы вы дали им материал на тех, других ублюдков.
     - В общих чертах да, - кивнул Лэйни. - У них уже была наготове юридическая команда, нарочно для этого, и вторая, для работы по моей подписке о неразглашении.
     - И этой второй, - сказал Блэкуэлл, - пришлось попотеть куда больше.
     Бармен с ловкостью фокусника снял со стойки отодвинутый Блэкуэллом стакан и так же ловко поставил на его место новый, извлеченный словно ниоткуда.
     - Верно, - сказал Лэйни.

***

     Соглашаясь тогда на не слишком определенное предложение Раиса Дэниелза, он слабо представлял себе, в какую кашу влезает, но зато точно знал, что "Слитскан" не должен, ни в коем случае не должен уйти от ответственности за выстрел, негромко треснувший на кухне Элис Ширз. (У нее была грошовая русская стрелялка, состоявшая из патрона, коротенькой трубочки и простейшего спускового механизма. Эти устройства предназначались почти исключительно для самоубийства, прицелиться из них во что-нибудь, находящееся на расстоянии свыше двух дюймов, было невозможно. Лэйни и раньше слышал о "пятничных специальных" <Давно существует идиома "субботний специальный" (Saturday night special), обозначающая дешевенький, легко добываемый револьвер.>, как окрестил эти штуки известный юморист, но никогда их не видел.)
     А что "Слитскан" соскочит, тут уж можно было не сомневаться. Бросят, раз уж так вышло, разработку по милому дружку Элис, вся эта история тихо канет на дно и тут же скроется под ежесекундно нарастающим слоем мертвой, мусорной информации.
     И жизнь Элис Ширз, известная ему с кошмарной доскональностью, останется там навечно, никем не узнанная, а чуть позднее - и не могущая быть узнанной.
     А если он стакнется с "Без Тормозов", ее жизнь может задним числом превратиться в нечто иное, хотя тогда, сидя на жестком, неудобном стуле перед исцарапанным листом пластика, разгораживавшим мир на две принципиально различные части, он и не очень понимал, во что именно.
     Он думал о кораллах, о рифах, вырастающих вокруг потопленных авианосцев; возможно, она тоже станет чем-нибудь вроде тайны, погребенной под причудливыми наростами догадок, предположений и даже легенд.
     Ему казалось, что это будет для нее лучший, не такой мертвый способ быть мертвой. И он ей этого желал.
     - Вытаскивайте меня отсюда, - сказал он Дэниелзу. Дэниелз сразу же заулыбался под своим хирургическим зажимом и торжествующе спрятал едва не прилипшую к грязному пластику карточку в карман.

***

     С Райделлом Лэйни познакомился чуть позже, когда "бестормозная" бригада поселила его в "Шато", древней копии еще более древнего оригинала, вызывающе экстравагантной куче бетона, намертво зажатой между двумя одинаковыми и какими-то уж особо тошнотворными корпусами, поставленными здесь как раз к исходу прошлого века. Эти агрессивно-дебильные близнецы как в зеркале отразили миллениальные страхи и тревоги года, когда они являлись на свет, преломляя их к тому же через некую другую, более смутную, жутковато-приглушенную истерию, что делало их не такими безликими - и еще менее привлекательными.
     Номер, куда поселили Лэйни, был значительно просторнее его жилища в Санта-Монике и представлял собой нечто вроде квартиры 1920-х годов, растянувшейся вдоль длинной неглубокой бетонной террасы с видом на бульвар Сансет, чуть более глубокой террасы нижнего этажа и круглого крошечного газона - все, что осталось от былых садов.
     Лэйни этот выбор казался странным, мало соответствующим ситуации. Он бы скорей ожидал, что они предпочтут что-нибудь более уединенное, более укрепленное, более опутанное охранными системами, но Райс Дэниелз сказал, что у "Шато" есть свои, и очень серьезные преимущества. Во-первых, его имидж должен способствовать гуманизации Лэйни, "Шато" выглядит как жилище, нечто со стенами, окнами и дверями, место, где постоялец может вести нечто похожее на жизнь, - чего никак не скажешь о серьезных бизнес-отелях, с их бездушными кубами и квадратами. Кроме того, эта гостиница имеет глубоко укоренившиеся ассоциации с голливудской системой звезд и, опосредованно, с человеческими трагедиями. Звезды жили здесь в золотые дни старого Голливуда, а позднее кое-кто из них здесь же и умирал. "Без Тормозов" планирует подать смерть Элис Ширз как трагедию в освященной временем голливудской традиции, с тем отличием, что она была спровоцирована "Слитсканом", сущностью более чем современной. Кроме того, объяснял Дэниелз, "Шато" охраняется куда серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Тут-то Лэйни и был представлен Барри Райделлу, ночному охраннику.
     Как показалось Лэйни, Дэниелз знал Райделла еще до того, как тот нанялся в "Шато", хотя было не совсем ясно как и откуда. Райделл проявил совершенно неожиданную осведомленность во внутренних порядках и обычаях развлекательно-информационной индустрии и чуть позже, когда Дэниелз уже ушел, спросил Лэйни, кто его представляет.
     - Это в каком смысле? - удивился тогда Лэйни.
     - У тебя же есть агент, да? Лэйни сказал, что не да, а нет.
     - Тогда найми себе агента, и не очень с этим затягивай, - сказал Райделл. - Я не говорю, что это спасет тебя ото всех накладок и что с агентом все будет, точно как ты того хочешь, но кой хрен, это же шоу-бизнес, не надо об этом забывать.
     Это и вправду был шоу-бизнес, и до такой степени, что Лэйни уже через несколько минут начал всерьез задумываться, а не лопухнулся ли он, связавшись с этой конторой. В его номер набилось шестнадцать человек для "предварительной беседы" продолжительностью в четыре часа, хоть бы подумали своими головами, что он только шесть часов как из-за решетки. Когда они наконец ушли, Лэйни прошагал заплетающимися ногами чуть не весь, длинный, как кишка, коридор, тупо открывая двери каких-то кладовок и чуть не плача оттого, что спальня куда-то подевалась. Найдя ее, он даже не стал снимать одежду, за которой они сгоняли Райделла в Беверли-центр, а просто заполз на кровать и уснул.

***

     Что, думал Лэйни, ему стоило бы сделать прямо здесь и сейчас, в этом баре на Золотой улице, думал, отвечая тем самым на свой вопрос о взаимодействии джет-лага и бурбона. Но чуть позже, допив рюмку до дна, он почувствовал, как дошедший, казалось бы, до низшей точки отлив сил начал сменяться приливом - парадоксальное состояние, связанное, вероятно, не столько с алкоголем, сколько с внутренней химией усталости и перемещения на другой конец света.
     - А Райделл бодро держится? - спросил Ямадзаки.
     Лэйни на мгновение удивился такому вопросу, но тут же вспомнил, что Райделл упоминал тогда какого-то японца, знакомого ему по Сан-Франциско, и это, конечно же, был этот самый Ямадзаки.
     - В общем, - сказал Лэйни, - этот мужик не показался мне каким-нибудь совсем уж отчаянно несчастным, но в нем иногда проглядывало нечто вроде пришибленности. Пожалуй, проглядывало. В смысле я с ним не то чтобы близко знаком, так что не могу быть уверен.
     - Жаль, - вздохнул Ямадзаки. - Райделл - смелый человек.
     - А как насчет вас, Лэйни? - вмешался Блэкуэлл. - Вот как вы сами, вы считаете себя смелым человеком?
     Червячок шрама, рассекавший его левую бровь, пошевелился, словно собираясь уползти наверх, и замер в новой позиции.
     - Нет, - сказал Лэйни. - Не считаю.
     - Но ведь вы пошли против "Слитскана", верно? Пошли из-за того, что они сделали с этой девушкой. У вас была работа, была еда, было где жить. Вы получали все это от "Слитскана", но затем они убили эту девушку, и вы взяли на себя задачу за нее посчитаться, так ведь?
     - Ничто и никогда не бывает так просто, - сказал Лэйни.
     Секундное молчание, а когда Блэкуэлл заговорил, Лэйни неожиданно столкнулся с иным способом мыслить, таким, который принято скрывать, считать вроде бы не существующим.
     - Что да, то да, - сказал Блэкуэлл. - Хрен там что бывает просто.
     Большая, сплошь в розоватой сетке рубцовой ткани кисть его левой руки поползла, подобно некоему неуклюжему самостоятельному животному, к нагрудному карману микропорной рубашки, некоторое время в нем копалась, извлекла маленький, тускло поблескивающий металлический предмет и положила его на стойку бара.
     - Это - гвоздь, - сказал Блэкуэлл. - Полуторадюймовый, оцинкованный, для кровельных работ <Техническая деталь. У кровельных гвоздей больше шляпка.>. Я иногда прибивал людей за руки, такими вот примерно гвоздями к таким примерно стойкам. Среди них, людей этих, встречались самые форменные ублюдки. - В голосе огромного австралийца не было ни грамма злобы. - И некоторые из этих ублюдков, пока ты прибиваешь им одну руку, другая извлекает бритву или хирургические щипцы. - Палец Блэкуэлла машинально потрогал багровый шрам, выглядевший так, словно что-то пронзило ему кожу прямо под правым глазом и ушло в сторону, натолкнувшись на скульную кость. - Ну и что прикажешь с ними делать?
     - Со щипцами?
     - С ублюдками. Хочешь не хочешь, приходится их убивать. Вот такая вот, Лэйни, бывает "смелость". А теперь подумайте о своем поведении в истории со "Слитсканом" - так ли уж оно отличается от поведения этих ублюдков?
     - Я просто не хотел, чтобы они все это втихую забросили. Чтобы она... ну, опустилась на дно. Исчезла из памяти. Мне было почти безразлично, сильно пострадает на этом "Слитскан" или нет, и даже пострадает ли он вообще. Я думал не столько о мести, сколько о том, чтобы... ну, вроде сохранить ее в живых.
     - А бывают и такие люди, что ты прибиваешь им руку к столу, а они сидят и смотрят на тебя. Вот они-то и есть самые крепкие. Вы думаете, что вы - один из них?
     Лэйни перевел взгляд с Блэкуэлла на свою пустую рюмку, затем снова на Блэкуэлла. В руках у бармена появилась бутылка бурбона, но Лэйни качнул головой и прикрыл рюмку ладонью.
     - Если вы, Блэкуэлл, начнете меня приколачивать, - он положил другую ладонь на темно-коричневую, сплошь в круглых отпечатках рюмок и стаканов стойку, - я буду орать в голос, ладно? Я не знаю, к чему это все и о чем. Может быть, вы просто псих. Может быть. А уж я-то точно не герой, ни с какого боку. И сейчас не герой, и тогда, в Эл-Эйс, тоже не был.
     Блэкуэлл и Ямадзаки переглянулись. Блэкуэлл пожевал губами, еле заметно кивнул и снова повернулся к Лэйни.
     - Ну и молодца <Блэкуэлл употребляет здесь специфически австралийский оборот "good on you".>. Пожалуй что вы подходите для этой работы.
     - Не так быстро. - Лэйни снял ладонь с рюмки, и бармен тут же налил ему вторую порцию бурбона. - Я не буду слушать ни о какой работе, пока не узнаю, кто меня нанимает.
     - Я возглавляю службу безопасности "Ло/Рез", - сказал Блэкуэлл, - и я обязан этому мудозвону жизнью. Последнюю пятерку из которой я провел бы в пенитенциарных заведениях трижды долбанного штата Виктория. Если бы не он. И какая там пятерка, я бы там раньше повесился или не знаю что.
     - Группа? И вы их охраняете?
     - Райделл хорошо о вас отзывается, мистер Лэйни. - Шея Ямадзаки словно стала чуть длиннее.
     - Да что он про меня знает, этот ваш Райделл? - возмутился Лэйни. - Он просто ночной сторож из слишком дорогой для меня гостиницы.
     - Райделл хорошо разбирается в людях - по моему, во всяком случае, мнению, - сказал Ямадзаки и с любопытством повернулся к Блэкуэллу.
     - "Ло/Рез"? У них что, сложности?
     - У Реза, - уточнил австралиец. - Он говорит, что женится на этой японской шкуре, которой ни хрена и нет совсем. И он и сам не знает, что ее нет, а когда ему говоришь, говорит, что у нас нету ни черта никакой фантазии! А я вот что скажу. - Блэкуэлл коротко взмахнул зеркально отполированным, с круглой дыркой в верхнем переднем углу стальным прямоугольником; неизвестно откуда появившийся, этот предмет казался в его огромной клешне совсем миниатюрным, не больше кредитной карточки. - Кто-то его загрузил, ясно? Загрузил его. Не знаю кто, не знаю как. Хотя лично я поставил бы на этот гребучий Комбинат. На этих русских ублюдков. А вы, Лэйни, вы сделаете для нас эту свою узловую хрень, на нашего Реза, и все на хрен узнаете. Узнаете, кто. - Прямоугольник с негромким, но отчетливым стуком опустился на стойку бара и остался в ней торчать. Поперек волокон дерева. Теперь, когда Блэкуэлл убрал руку, Лэйни увидел, что это очень маленький секач для мяса с изящной палисандровой рукояткой.
     - А когда вы это сделаете, - сказал Блэкуэлл, - мы устроим им такую на хрен веселую жизнь, что обхохочешься.

10. "Виски Клон"

     Кантри-клуб, куда привел их Эдди, располагался в чем-то вроде административного здания, да еще на самом верху. В Сиэтле, подумала Кья, так никогда не делают. Вроде бы не делают. Большую часть пути она проспала и проснулась только тогда, когда Эдди уже заезжал в гараж, а потом во что-то такое вроде чертова колеса или барабана старомодного револьвера, только здесь вместо патронов были машины. Потом эта штука начала поворачиваться и подняла их наверх, и Эдди выехал на парковочную площадку, точно такую же, как в любом другом гараже, и машины там стояли сплошь черные и большие, хоть и не такие большие, как "грейсленд".
     - Поднимешься с нами, милочка, - сказала Мэри-элис. - Умоешься, приведешь себя в порядок, а то на тебя же страшно смотреть.
     - Мне нужно подключиться к сети, - сказала Кья. - Найти эту подругу, у которой я хочу остановиться...
     - Проще простого, - сказала Мэриэлис, открывая дверцу.
     Эдди уже вышел из машины, не забыв прихватить чемодан со стикером "Ниссан Каунти". Выглядел он все так же скучно. Кья взяла свою сумку и последовала за Мэриэлис. Когда они вошли в лифт, Эдди приложил ладонь к контуру ладони на стене и сказал что-то по-японски. Лифт что-то ему ответил, закрыл двери и повез их вверх. Скорость была вроде бы очень большая, и все равно они ехали и ехали.
     В лифте настроение Эдди ничуть не улучшилось. Он стоял совсем рядом с Мэриэлис и смотрел на нее, Кья видела, как играют у него желваки на скулах.
     - Да не дергайся ты, - сказала Мэриэлис, - все же получилось.
     Желваки заиграли еще сильнее.
     - Это не по плану, - сказал наконец Эдди. - Мы так не договаривались.
     - Да? - удивилась Мэриэлис. - А ведь раньше ты, помнится, любил небольшие новации.
     - Новации? - Эдди коротко покосился налево, где стояла Кья. - Ты называешь это новацией?
     Лифт остановился и распахнул двери.
     - И чувство юмора у тебя тоже раньше было, - сказала Мэриэлис. Эдди еще раз обжег ее глазами и вышел наружу. - Не обращай на него внимания, - сказала Мэриэлис, подталкивая Кья к двери. - С ним такое бывает.
     Кья ожидала увидеть все что угодно, но только не эту дико запущенную, заставленную штабелями упаковочных коробок комнату. Потолок здесь был совсем низкий, из этих самых фибергласовых плиток на металлических рейках; половина плиток повываливалась, образуя пыльные проемы, из которых свисали какие-то провода и проводочки. В комнате были две маленькие настольные лампы, одна из них светила на кучу пустых упаковок из-под лапши быстрого приготовления и черную кофейную кружку с букетом пластиковых ложек. Японец в сетчатой шапочке с надписью над козырьком: "Виски Клон", сидевший на крутящемся стуле перед стойкой с мониторами внутреннего наблюдения, наливал себе что-то горячее из большого термоса с цветочками.
     - Йо, Калвин, - сказала Мэриэлис, во всяком случае, так оно звучало или примерно так.
     - Хай, - сказал японец.
     - Калвин из Такомы, - пояснила Мэриэлис. Эдди, все с тем же чемоданом в руке, пересек, не останавливаясь, комнату и исчез за какой-то дверью.
     - Чего это босс такой веселенький? - поинтересовался японец, отхлебывая из термосного колпачка. Если судить по голосу, он был таким же японцем, как Кья или Мэриэлис.
     - А это он радуется, что я приехала, - сказала Мэриэлис. - Прямо из штанов выпрыгивает от радости.
     - И это пройдет.
     Еще один хлебок. Взгляд на Кья из-под козырька. "Виски Клон" написано такими буквами, какими пишут вывески в моллах, чтобы все подумали, что у них старое, с почтенными традициями заведение.
     - Это Кья, - сказала Мэриэлис. - Мы с ней в "Си-Таке" познакомились.
     "Почему в аэропорту, а не на самолете?" - удивилась Кья и тут же вспомнила всю эту историю с анализами на ДНК и наращенными волосами.
     - Приятно услышать, что он никуда не делся, - сказал неяпонский японец. - В смысле, что есть еще дорога назад из всего этого дерьма.
     - Ну как же так, Калвин, - покачала головой Мэриэлис. - Ведь тебе же нравится в Токио.
     - А то. Когда-то в Редмонде у меня была ванная размером со всю мою здешнюю квартиру, и это ж даже не была особо большая ванная. В смысле, там был только душ, без никакой ванны, и вообще без ни хрена.
     Кья смотрела на экраны за его спиной. Уйма народу, а что они все делают - непонятно.
     - Удачный, похоже, вечер, - сказала Кья, глядя на телеэкран.
     - Средний. Средний между хреновым и очень хреновым.
     - Кончай так разговаривать, - сказала Мэриэлис. - Вот доведешь меня, и я знаешь что сделаю?
     - Да ну, Мэриэлис, - ухмыльнулся Калвин, - ты же у нас хорошая девочка.
     - А можно мне подключиться к сети? - спросила Кья.
     - Вход у Эдди в офисе, - сказала Мэриэлис, - но он сейчас висит на телефоне. Чего бы тебе не сходить пока в туалет, - она указала на другую, не куда ушел Эдди, закрытую дверь, - и не умыться? А то вид у тебя какой-то не очень свежий. Тем временем Эдди кончит трепаться, и ты сможешь позвонить своей подружке.
     В туалете была старая нержавеющая раковина и очень новый, очень хитроумный унитаз с доброй дюжиной кнопок на бачке. И под каждой кнопкой надпись. По-японски