.
     - А почему бы тогда не привлечь их? Этих людей? - удивился Лэйни и тут же почувствовал на плече тяжелую, как мешок с дробью, руку.
     - Это мы обсудим как-нибудь потом, - сказал Блэкуэлл. - А вы бы пока посмотрели, что там и как. Мы же за это вам платим, верно?

***

     Первые дни после смерти Элис Ширз Лэйни так и продолжал присматривать за ее делами (благо "Бестормозные" разрешили воспользоваться их счетом в "Дейтамерике"). Узловая точка сразу исчезла, да и вообще информации поуменьшилось, ее не то чтобы косою выкосили, а так, слегка пропололи, привели в божеский вид.
     Но главное было в том, что Элис попросту не порождала новой информации. Замерла кредитная активность, даже ее счет в "Апфул групвайн" был аннулирован. По мере того как исполнялось ее завещание и завершались незавершенные сделки, информация все больше обретала аккуратный, словно по клеточкам расписанный вид. Лэйни думал о закоченевших, плотно спеленатых телах, о гробах и склепах, об аккуратно распланированных кладбищах тех давно минувших дней, когда мертвецы могли еще рассчитывать на свою долю недвижимой собственности.
     Узловая точка существовала, пока Элис Ширз жила, пребывала в беспорядочном, постоянно ветвящемся взаимодействии с обыденным - и все равно бесконечно сложным - миром. А теперь взаимодействие исчезло.
     Он осторожно взглянул, не проводил ли ее артист что-нибудь вроде своей любительской подчистки, - и не заметил ничего подозрительного. Впрочем, можно было не сомневаться, что "Бестормозные" и сами за этим присматривали.
     Информация по Элис почти застыла, остались только некие медленные, методичные изменения, связанные, надо думать, с юридическими механизмами, с последовательным исполнением различных пунктов завещания.

***

     Ирландия, спальня дома для гостей. Подробный каталог обстановки. Субкаталог. Предметы, находящиеся в ореховом, семнадцатый век, прикроватном комоде: зубная щетка, зубная паста, таблетки от головной боли, тампоны, бритва, гель для бритья. Кто-то периодически проверяет этот каталог и при необходимости пополняет содержимое комода. Последний гость взял гель, а бритву не трогал. Один из пунктов первого каталога: мощный, установленный на треноге австрийский бинокль со встроенной цифровой камерой.
     Лэйни вошел в память камеры и узнал, что функция видеозаписи использовалась ровно один раз, в день, с которого пошел отсчет гарантийного срока. Гарантия кончилась два месяца назад, единственная запись - вид с занавешенного балкона, выходящего, как решил Лэйни, на Ирландское море. В кадре - неожиданная для этих мест пальма, ограда из стальной сетки, железнодорожная насыпь с тускло поблескивающими рельсами, грязновато-желтый песок широкого пляжа, а дальше - серое, с проблесками серебра море. Поближе к морю в кадр попала часть приземистого форта, сильно смахивающего на приплюснутую крепостную башню. Камни форта почти неотличимы по цвету от песка.
     Лэйни вышел из спальни, вышел из дома и оказался в окружении археологически-точных отчетов о реставрации пяти изразцовых печей для некоей стокгольмской квартиры. Печи были огромны, четырнадцатифутовые башни из красного кирпича, облицованные фигурными, Щедро разукрашенными изразцами. В топке каждой из них могли спокойно встать в рост несколько людей. В отчетах подробно описывалась судьба каждого кирпича и каждого изразца, как они нумеровались, разбирались, очищались, реставрировались и собирались наново. Вся остальная квартира оказалась вне доступа, но одни уже эти печи создавали впечатление о ее размерах. Лэйни кликнул в конец реставрационного отчета и отметил готовую стоимость работ - в несколько раз больше его годовой зарплаты в "Слитскане", если по теперешнему валютному курсу.
     Он пошел тем же путем назад, пытаясь обрести более широкую перспективу, ощущение формы, но вокруг были непроницаемые стены, огромные массивы безликой, безукоризненно размещенной информации, и ему снова вспомнилась Элис Ширз, ее вторая, информационная смерть.

***

     - Свет горит, - сказал Лэйни, снимая очки, - а дома никого.
     Наголо выбритый, весь в черном Блэкуэлл пристроился на литом пластиковом ящике, изваяние Будды на грязно-голубом постаменте. Техники, вся троица, стоят, засунув руки в карманы одинаковых курток, и прилежно изображают безразличие.
     - Это в каком же смысле? - мрачно поинтересовался Блэкуэлл.
     - Странная история, - пожал плечами Лэйни. - Он словно вообще ничего не делает.
     - Не делает? - Рассеченная шрамом бровь саркастически приподнялась. - Да он всю дорогу норовит что-нибудь такое сделать. А я потом расхлебывай.
     - Хорошо, - кивнул Лэйни. - А вот где он, скажем, завтракает?
     - Завтракает? - смутился Блэкуэлл. - В своем номере.
     - В номере чего?
     - Отеля "Империал", - раздраженно буркнул Блэкуэлл и покосился на техников.
     - И в какой же это такой империи?
     - Здесь. В этом трижды долбанном Токио.
     - В Токио?
     - Вы, компания, - сказал Блэкуэлл, - кыш отсюда.
     Женщина равнодушно пожала плечами и побрела к выходу, раскидывая ногами обломки пенополистирола, мужчины последовали ее примеру. Блэкуэлл проводил их взглядом и поднялся со своего постамента.
     - Если вы думаете водить меня за нос...
     - Я просто хочу сказать, что это зряшная затея. Его там нет, нет и все тут.
     - Но это же и есть его долбаная жизнь!
     - Как он платит за завтрак?
     - И завтрак, и все остальное включается в счет за гостиницу.
     - А на чье имя снят этот номер? На него?
     - Конечно же нет.
     - Ну а если, скажем, он захочет что-нибудь купить?
     - Покупку сделает кто-нибудь другой, из сопровождающих.
     - И заплатит наличными?
     - По карточке.
     - Но не на его имя?
     - Нет.
     - А значит, нет никакой возможности связать эту покупку с ним?
     - Естественно.
     - И все это потому, что вы хорошо делаете свое дело, верно?
     - Да.
     - А значит, он невидим. Для меня. Я не вижу его, не могу увидеть. Его там попросту нет, Я не могу сделать то, для чего вы меня наняли. Это невозможно.
     - Но как же так? Ведь там уйма информации.
     - Это не человек, не личность. - Лэйни покачал; очки на пальце и положил их на клавиатуру. - Это корпорация.
     - Но ведь мы предоставили вам все! Его долбаные особняки! Его квартиры! Да хоть бы даже, где и когда садовники засадили каменную стену долбаными цветочками!
     - Но я не знаю, кто он такой. Я не могу выделить его из окружающей обстановки. Он сливается с фоном. Он не оставляет следов, не образует нужных мне структур.
     Блэкуэлл надолго закусил верхнюю губу. Негромко клацнул сошедший с места зубной протез.
     - Мне нужно сформировать хоть какое-то представление, кто он такой в действительности, - сказал Лэйни.
     Губа вышла наружу, пунцовая, влажно поблескивающая.
     - Да-а, - протянул Блэкуэлл. - Ни хрена себе задачка.
     - Мне нужно с ним встретиться.
     Прежде чем ответить, Блэкуэлл вытер губу тыльной стороной ладони.
     - А может, сойдемся на его музыке? А еще ведь есть видео...
     - Я уже видел ваш фильм, имел такое удовольствие. Этот материал может пригодиться - но только если я познакомлюсь с Резом вживую.
     Блэкуэлл осторожно потрогал свой ушной обрубок.
     - Ну а если я организую вам такую встречу, вы точно сможете найти эти свои точки-узелочки, сделать эту хрень, о которой треплется драгоценный Яма?
     - А кто его знает? - пожал плечами Лэйни. - Попробую.
     - В пуп и в гроб. - Блэкуэлл пропахал мусорные завалы, отшвырнул занавески, рявкнул томившимся в ожидании техникам: "Идите сюда!" - и развернулся к Лэйни: - Иногда я очень жалею, что не остался в "Джина-Джина" с корешами. Там, если что утрясешь, оно так утрясенным и останется, без никаких тебе новых бардаков.
     В комнату просунулась женская голова с челочкой.
     - Побросайте всю эту фигню в фургон, - сказал Блэкуэлл. - И держите ее наготове.
     - У нас нет фургона, - сообщила женщина.
     - Нет, так купите, - сказал Блэкуэлл.

18. Отаку

     Что-то прямоугольное и вроде бы мягкое, когда дотронешься, но это только снаружи, а внутри оно жесткое. Завернутое в желто-голубой пластиковый мешок си-таковского дьюти-фри магазина. Сикось-накось заклеенное мятыми кусками коричневого скотча. Тяжелое. Компактное.
     - Хелло.
     Кья, сидевшая на корточках у своей расстегнутой сумки, едва не шмякнулась задом на пол, так неожиданно появился этот мальчик. Ну да, мальчик, хотя в первый момент ей показалось, что это еще одна девочка, чуть постарше, с длинными до плеч волосами, разделенными посередине на пробор.
     - Я Масахико.
     Говорит без переводчика. Темная балахонистая куртка, малость смахивающая на какой-нибудь армейский китель, застегнута до высокого стоячего воротника, свободно болтающегося на тонкой шее. Серые, затрепанные, с пузырями на коленях треники. Белые бумажные шлепанцы, только теперь они не белые, а грязные.
     - Мицуко приготовила чай, - мальчик указал на поднос с керамическим чайником и двумя чашками, - но ты была в сети.
     - А где она сама?
     Кья затолкала непонятный предмет поглубже, на самое дно сумки.
     - Ушла куда-то. А можно мне взглянуть на твой компьютер?
     - Компьютер? - не поняла Кья.
     - Это ведь "Сэндбендерс", да?
     - Само собой. - Кья налила себе чаю и обернулась к Масахико: - А ты будешь?
     - Не-а, я пью только кофе. - Мальчик присел на корточки рядом с низким столиком и восхищенно потрогал ребро литого алюминиевого корпуса. - Потрясно. Я видел маленький плейер того же производства. Это культ такой, да?
     - Коммуна. Или там племя. В Орегоне. - Кья заметила в его длинных, шелковистых, аккуратно причесанных волосах тонкий крутой завиток лапши, точь-в-точь такой, какую кладут в коробочки для быстрого приготовления. - Жалко, что я даже не видела, как Мицуко принесла чай. Нехорошо как-то вышло.
     - Ты из Сиэтла.
     Не вопрос, а констатация факта.
     - А ты ее брат?
     - Да. А зачем ты сюда приехала?
     Глаза у него были большие и темные, а лицо узкое и бледное.
     - Мы с твоей сестрой обе торчим на "Ло/Рез".
     - Ты приехала из-за того, что он хочет жениться на Рэи Тоэи?
     - Что? - По подбородку Кья покатились капли горячего чая. - Это она тебе сказала?
     - Да, - кивнул Масахико. - В Крепости, там некоторые люди работали над ее дизайном. - Он весь ушел в изучение "Сэндбендерса", крутил его и так и сяк. Пальцы у него были длинные и бледные, с обкусанными до мяса ногтями.
     - А где это?
     - В сети, - сказал Масахико, закидывая назад упавшие на лицо волосы.
     - И что же они о ней рассказывают?
     - Оригинальный замысел. Почти революционный.
     - А ты где учил английский? Здесь?
     - В Крепости.
     Кья сделала еще глоток чая и отставила чашку.
     - У тебя есть кофе?
     - Конечно. - Масахико встал, не выпуская "Сэндбендерс" из рук. - Пошли ко мне.

***

     Чтобы попасть в его комнату (кладовку в девичестве), потребовалось спуститься на первый этаж, пройти на зады ресторана и спуститься еще раз по короткой бетонной лестнице. Сама же эта комната... Кошмар, конечно, но Кья уже достаточно насмотрелась на такие мальчишеские берлоги, братья некоторых ее подружек устраивали в своих комнатах бардак и почище. Пол и узкая, вроде вагонной полки кровать завалены грудами грязной одежды, пластиковых оберток (в первую очередь - от той самой лапши). И мятых, растерзанных японских журналов. В углу, за пределами круга света, отбрасываемого галогенной лампой с коническим абажуром, мерцают и подмигивают голографические этикетки пустых пенопластовых плошек из-под еды, их там целая башня. Стол, образующий вторую, повыше, полку, выпилен из куска какого-то вторичного материала, сильно смахивающего на спрессованные обрезки коробок из-под фруктовых соков. На столе стоит компьютер, безликий черный куб. И еще одна узкая полка из того же прессованного картонного крошева, на ней - голубая микроволновка, цельные, еще в упаковке, пенопластовые ложки и батарея крошечных стальных баночек кофе.
     Одна из таких баночек была уже разогрета в микроволновке и открыта; Кья осторожно пригубила крепкий, обжигающе горячий, обильно приправленный сливками и сахаром кофе. Она сидела бок о бок с Масахико на жесткой, буграстой кровати, опираясь спиной о сложенную в несколько раз пуховку. Здесь пахло кофе, лапшой и чуть-чуть - мальчиком, хотя при всем этом бардаке в комнате Масахико производил впечатление чистюли. Да Кья и вообще привыкла считать всех японцев чистюлями. Они же только и делают, что моются. От этих мыслей ей очень захотелось под душ.
     - Классная штука, мне нравится.
     Масахико снова провел пальцем по алюминиевому ребру. Войдя в комнату, он первым делом смел со стола весь хлам - карандаши и одноразовые ложки, непонятные куски металла и пластика - и водрузил "Сэндбендерс" прямо перед своим компьютером.
     - А как ты его запускаешь? - спросила Кья, указывая кофейной баночкой на черный куб.
     Короткая японская фраза. По граням куба поползли пульсирующие, нежных тонов световые червяки. Еще одна фраза, и куб потух.
     Стены комнаты от пола до потолка были во много слоев залеплены плакатами и афишами, рисунками и графическими распечатками. Над компьютером висело нечто вроде большого платка, квадратный кусок шелковистой ткани с какой-то то ли картой, то ли диаграммой, исполненной в красном, черном и желтом цветах. Сотни угловатых пятен (комнат? кварталов?) теснились вокруг центрального элемента - неровного густо-черного вертикального прямоугольника.
     - Крепость, - сказал Масахико, заметив направление ее взгляда. - А это моя комната. - Он перегнулся над столом и ткнул пальцем в одно из пятнышек. - Восьмой уровень.
     - А там у вас что? - Кья указала на середину диаграммы.
     - Черная дыра. В оригинале это было нечто вроде вентиляционной шахты. А ведь в Токио тоже есть черная дыра. Ты еще не видела?
     - Нет, - качнула головой Кья.
     - Дворец. Ночью с какого-нибудь высотного здания императорский дворец выглядит как черная дыра. Как-то раз я заметил там пламя факела.
     - А что было с ним во время землетрясения?
     - Ну, этого никому никогда не покажут. А теперь там все, как раньше. Нас в этом заверили. - Масахико улыбнулся, но только уголками рта.
     - А Мицуко, куда она пошла?
     - Да кто ее знает.
     - Она сказала хоть, когда вернется?
     - Нет.
     Кья подумала о Хироми Огава и тут же вспомнила, что кто-то запугивал Келси. Хироми? Но тут же еще это самое неизвестно что, лежащее сейчас наверху, в сумке. Мэриэлис, это надо ж, как она вопила тогда, в кабинете Эдди. Нет, скорее всего, Сона Роса права.
     - Ты знаешь тут такой клуб "Виски Клон"?
     - Нет.
     - А "Обезьяний бой"?
     Масахико вскинул глаза и покачал головой.
     - Ты, наверное, не очень много чтобы гуляешь?
     - Да нет, гуляю. - Короткая улыбка. - По Крепости.
     - Я хочу сходить в этот клуб, "Обезьяний бой", только он мог сменить название. Это где-то в Синдзюку. Есть такая станция метро, я на ней садилась.
     - В такое время все клубы закрыты.
     - Ничего. Ты только покажи мне, где это. Назад я и сама доберусь.
     - Не могу. Мне нужно вернуться в Крепость. Уйма дел. Найди адрес этого клуба, и я объясню твоему компьютеру, как туда добраться.
     Оно, конечно, "Сэндбендерс" нашел бы дорогу куда угодно, но ей совсем не хотелось идти одной. И Масахико годился в провожатые куда лучше, чем Мицуко с ее беззаветной преданностью этому ихнему отделению. Что же касается клуба, Кья не столько даже хотела попасть туда, сколько уйти отсюда. Куда угодно. Сона Роса не на шутку встревожила ее своим рассказом. Кто-то знает, что она здесь. И что теперь делать с этой штукой в сумке?
     - Он тебе понравился, верно? - спросила Кья, указывая на "Сэндбендерс".
     - Да, - кивнул Масахико.
     - А софт еще лучше. У меня там есть эмулятор для установки виртуального "Сэндбендерса" в любую операционную систему, хоть бы и в твою. Отвези меня в "Обезьяний бой" и бери скачивай.

***

     Глядя на шагавшего рядом Масахико, Кья не могла отделаться от впечатления, что ему на улице вроде как неуютно. А может, даже не на улице, а вообще под открытым небом. Перед выходом он сменил серые треники на черные - и такие же мешковатые - хлопчатобумажные брюки, схваченные в щиколотках черными нейлоновыми резинками, а бумажные шлепанцы - на грубые черные ботинки. Черная куртка осталась та же, но теперь ее дополнила черная кепка. Масахико сильно надвинул кепку вперед, так что короткий козырек навис прямо над глазами.
     - А ты всегда жил здесь? - спросила Кья. - В смысле, в этом районе?
     - Я живу в Крепости, - пожал плечами Масахико.
     - Мицуко так мне и говорила. Это вроде как мультиюзерный домен?
     - Крепость не похожа ни на что.
     - Ты дай мне потом адрес, ладно? Я тоже посмотрю этот ваш город.
     Тротуар перекинулся через бетонный желоб, по которому текла мутно-серая вода. Кья вспомнила Венецию. Когда-то и здесь была настоящая речка, наверное.
     - У него нет адреса, - сказал Масахико.
     - Чего? - удивилась Кья. - Так не бывает.
     Масахико смолчал.
     Кья снова начала думать о том, что она увидела, вскрыв желто-голубой пластиковый мешок. Странная какая-то штука. Плоская, прямоугольная, темно-серая. Какой-нибудь из этих хитрых пластиков, в которых есть металл. На одном конце - ровные ряды маленьких дырочек, на другом - фигурные выступы, металлические и пластиковые, но тут пластик какой-то другой. И никак вроде не открывается, швов не видно. Без маркировки. Не бренчит, когда потрясешь. Стоило бы проверить по справочнику "На что похожи вещи", но где там в такой спешке. Масахико остался внизу переодеваться и должен был прийти с минуты на минуту, так что слава еще богу, что хватило времени вспороть мешок швейцарским армейским ножом (нумерованный экземпляр из сувенирной серии в честь "Ло/Рез", собственность Мицуко) и посмотреть, что там внутри. Ну и что же теперь с этой штукой делать? Кья торопливо огляделась, но Мицуко развела в своей комнате такую чистоту, что плюнуть некуда, не то что вещь заныкать.
     Тем временем на лестнице послышались шаги Масахико, и она без дальнейших размышлений засунула непонятное устройство назад в сумку. Где оно и пребывало, на пару с "Сэндбендерсом", сумка же в настоящий момент висела у нее на плече. Глупость? Вполне возможно. Но так уж оно вышло, и ничего тут не поделаешь.
     Билеты в метро купила Кья, по полученной от Келси карточке.

19. Арли

     Лэйни распрощался с Блэкуэллом, захлопнул дверцу машины и вошел в гостиницу. Там его ждал факс от Райделла. Факс, отосланный из "Счастливого дракона", круглосуточной лавки на Сансет-бульваре, разительно контрастировал с роскошной, благородно-сероватой бумагой фирменного бланка, на которой его распечатали. Улыбающийся дракончик с дымом из ноздрей расположился прямо под рельефно оттиснутым серебряным Логотипом гостиницы, "колпаком злого эльфа" в терминологии Лэйни. Колпак там или не колпак, но декораторы гостиницы влюбились в эту загогулину с такой страстью, что построили на ее основе все оформление фойе. В номера она, правда, не просочилась - к крайней радости Лэйни.
     Райделл написал текст фломастером, поразительно аккуратными печатными буквами.
     Факс был адресован К. ЛЭЙНИ, ПОСТОЯЛЬЦУ, и К. Лэйни, постоялец, прочитал его уже в лифте.

     Я ДУМАЮ, ОНИ ЗНАЮТ, ГДЕ ТЫ НАХОДИШЬСЯ. ОНА И ДНЕВНОЙ ПОРТЬЕ ПИЛИ В ФОЙЕ КОФЕ И ВСЕ ПОГЛЯДЫВАЛИ НА МЕНЯ. ОН ЗАПРОСТО МОГ ПРОВЕРИТЬ СПИСОК ИСХОДЯЩИХ ЗВОНКОВ. ГЛУПОСТЬ Я СМОРОЗИЛ, НЕ НУЖНО БЫЛО ТЕБЕ ЗВОНИТЬ С ЭТОГО АППАРАТА. ИЗВИНИ. КАК БЫ ТАМ НИ БЫЛО, ПОТОМ ОНА И ДРУГИЕ БЫСТРЕНЬКО ОТСЮДА СЪЕХАЛИ, ОСТАВИЛИ ТОЛЬКО ПАРУ ТЕХНИКОВ СОБИРАТЬ ХОЗЯЙСТВО. ОДИН ТЕХНИК СКАЗАЛ ЧИНГИЗУ ИЗ ГАРАЖА, ЧТО ЧАСТЬ ИХ КОМАНДЫ УЖЕ ЛЕТИТ В ЯПОНИЮ, И ОН РАДОВАЛСЯ, ЧТО НЕ ПОПАЛ В ЭТУ ЧАСТЬ. ПОГЛЯДЫВАЙ ПО СТОРОНАМ, О'КЕЙ? РАЙДЕЛЛ.

     - О'кей, - сказал Лэйни. Однажды ночью, когда не спалось, он махнул на все Райделловы предупреждения и про