учения,
раскаленных камней  и вулканов.  Радарная запись!  Перестаньте
фантазировать. Возвращайтесь к себе в Мохаве и оставьте меня в
покое!
   Хофрич смотрел на него тем мягким, пытливым взглядом, кото-
рый показывал,   что дружба в данный момент не значит для него
ничего, а интересы Разведки - многое. Потом встал.
   - Хорошо. Я вернусь на базу. Но вы пойдете со мной.
   - Нет, - возразил Келлард. - Я в отставке. Вы не можете мне
приказывать.
   - Ваша отставка не принята, - холодно произнес Хофрич. - Вы
еще в   Разведке и подчинены ее дисциплине.  Вы будете повино-
ваться или предстанете перед военным судом.
   - Вот как?
   - Да,  - кивнул Хофрич. - Мне бы этого не хотелось, мы ста-
рые друзья.  Но...  Когда один из моих лучших офицеров бежит с
переднего края, не объясняя причин, то будь я проклят, если не
вырву ответ.  То, что вы нашли на Меркурии, Келлард, принадле-
жит не вам; оно принадлежит нам, и оно у нас будет.
   Минуту Келлард молча смотрел на него.  Потом произнес тихо:
   - Ладно,  пусть будет по-вашему.  Я вернусь с вами на базу.
Но я рассказал все, добавить мне нечего.
   - В таком случае, - сказал Хофрич, - мы отправимся на Днев-
ную сторону и вы полетите с нами.

   Через несколько  дней экспериментальный рейдер У-9O,  снаб-
женный тройной теплозащитой, стартовал из Мохаве. Келлард мол-
чал. С ними летел биофизик Моргенсон; похоже, он тоже не был в
восторге от экспедиции.  Остальные трое в экипаже были  совсем
юны, лет  по 2O. Они смотрели на Хофрича и Келларда как на ле-
гендарных героев.  Когда У-9O, проникнув глубоко внутрь орбиты
Венеры, готовился    к маневру сближения с Меркурием,  один из
этой тройки, навигатор по имени Шэй, решился заговорить с Кел-
лардом.
   - Ведь это вы первым высадились на Ганимед,  сэр, не правда
ли?
   Келлард кивнул:
   - Да.
   - Здорово! - восхитился Шэй. - То есть я имею в виду - быть
первым.
   - Это было здорово, - безучастно сказал Келлард.
   - Может, и я... когда-нибудь... - начал Шэй, замялся и про-
должал: -  То есть если звездные двигатели появятся так скоро,
как говорят, я тоже смогу стать одним из первых...
   - Возможно,  - сказал Келлард. - Кто-то должен быть первым.
Звезды ждут нас. Нам нужно лишь полететь и не останавливаться,
и звезды будут нашими, как все эти планеты. Нашими во веки ве-
ков. Аминь.
   Шэй озадаченно взглянул на него, потоптался и вышел. Хофрич
спросил:
   - Зачем было обижать мальчика?
   Келлард пожал плечами:
   - А что я такого сказал?  Просто повторил то,   что  сейчас
ощущает каждый. Победа над Космосом и все такое.
   Он смотрел в иллюминатор, как Меркурий медленно приближает-
ся -   тонкий  белый  серп,  трудноразличимый рядом с Солнцем.
Солнце здесь было чудовищем: окаймленное пламенем, оно залива-
ло пространство своими губительными лучами.
   Келларду вспомнилось - в тот раз Бинетти цитировал  Блейка:
"Стремленье бабочки к огню".  Да,  это про нас.  Три мотылька,
летящие в огненную ночь,  и вернулся один.  Вернулся оттуда, а
теперь вновь возвращаюсь туда...
   Потом печь закрылась черной заслонкой. У-9O мчался над ноч-
ной стороной планеты,  над мрачными скалами и пропастями,  ни-
когда не видевшими Солнца,  а потом горизонт впереди  вспыхнул
яростным светом, и они очутились на Дневной стороне.
   В старину Меркурий называли "луной Солнца"; планетка  дейс-
твительно напоминает Луну:  те же безжизненные каменистые рав-
нины, те же гребни и трещины, острые как клыки вершины - здесь
никогда не было ни дождя,  ни ветра,  чтобы сгладить их. Но на
Луне холодно и тихо,  а Дневная сторона Меркурия словно  кипит
от скрытого в недрах огня. Вулканы извергают пепел и лаву, а с
неба низвергаются потоки излучения, от которых все вокруг тре-
пещет в мерцающей дымке...
   У-9O снижался. Температура обшивки достигла  уже  4OO C.  А
впереди  открывалось  обширное  ущелье, которое Келлард не раз
видел в кошмарах.
   По другую  его сторону приземистые конусы вулканов исходили
тучами пепла,  и все было точно так же,  как когда  Келлард  в
последний раз   смотрел  в  иллюминатор спасательного корабля,
пришедшего за ним с Венеры.  И все так же лежала на дне ущелья
исковерканная развалина, ставшая надгробным памятником Морзе и
Бинетти...
   Взгляд Келларда скользнул севернее, к груде причудливых ка-
менных глыб.  Ладони у него повлажнели.  Но, возможно, на этот
раз ничего  не будет.  Разве все обязательно должно повторить-
ся?..
   - Скафандры готовы? - спросил Хофрич.
   Моргенсон кивнул:
   - Все три. Теплозащита в полном порядке.
   - В случае чего выйдем мы с Келлардом,  - сказал Хофрич.  -
Третий скафандр резервный. А пока будем ждать.
   - И сколько же,  - язвительно поинтересовался Келлард, - вы
собираетесь ждать?    Вы  же знаете - если теплозащита откажет
хоть на минуту, мы изжаримся заживо.
   Хофрич холодно взглянул на него.
   - Мы будем ждать, пока вы не скажете правду или пока мы са-
ми не увидим ее.
   - Смотрите! - крикнул вдруг Моргенсон.
   Хофрич повернулся к иллюминатору. Келлард увидел, как среди
каменных глыб начинает бить огненный гейзер. Он рос в высоту -
медленно, но неуклонно.
   - Что это? - спросил Хофрич.
   - Разве не видите?  - ответил спокойно Келлард.
- Там какая-то щель, сквозь нее из глубин истекают горячие га-
зы. Когда  я сидел здесь в разбитом корабле, произошло два та-
ких извержения.
   - Но это то самое место, где вас засек радар! Вместе с теми
объектами! Мы должны выйти наружу.
   - Должны так должны,  - проворчал Келлард.  - Но больше там
ничего нет. Просто огненный гейзер.
   Они втиснулись в скафандры, громоздкие из-за усиленной теп-
лозащиты. Ожидая спасателей, Келлард провел в таком снаряжении
много дней. Воспоминания о них его вовсе не радовали.
   Хофрич проверил радио, потом сказал:
   - Все в порядке. Шэй, выпустите нас и будьте наготове. Мор-
генсон, продолжайте наблюдения.
   Они вышли на Дневную сторону.
   На них обрушилась буря излучений,  лавина зноя и света,   и
они невольно  содрогнулись,  словно под напором ливня.  Не так
просто было сделать первый шаг в этом потоке огня,  но  Хофрич
этот шаг сделал. Они шли медленно, тяжело и видели лишь черные
камни у себя под ногами,  да ручейки и  лужицы  расплавленного
свинца, да свои собственные, непомерно толстые ноги.
   Потом они выпрямились. Сквозь иллюминатор скафандра Келлард
увидал впереди   высокий  столб пламени,  слепящего даже через
многослойные фильтры.  Столб был уже высотой в сотню футов, но
продолжал расти,    и,  несмотря на отсутствие атмосферы,  они
"слышали" - через почву, подошвами ног - пульсирующий рев, от-
дававшийся вибрацией во всем теле.
   Перед нагромождением камней они остановились. Огненный фон-
тан уходил ввысь.  Он вздымался и опускался, словно откликаясь
на биения невообразимого сердца пылающей планеты. Камни греме-
ли и содрогались,  и Келлард снова спросил себя:  что же гонит
нас туда, где нам вовсе не место?
   - Я же говорил, - сказал он Хофричу. - Это просто гейзер, и
ничего больше.
   - Сигналы на записи двигались,  - ответил Хофрич.  - Это не
просто гейзер.
   - Посмотрите вокруг!  - вскричал в отчаянии Келлард.  - Что
здесь может двигаться? Вы ошибаетесь, Хофрич. Неужели вы соби-
раетесь держать   нас  здесь потому,  что боитесь признаться в
своей ошибке?
   Хофрич сказал, помедлив:
   - Нет. Я вам не верю. Мы вернемся на корабль и будем ждать.
   Они отвернулись от огненного фонтана,  и Келлард почувство-
вал, что лоб у него мокрый. На этот раз ничего не случилось, и
нельзя ждать бесконечно; они улетят, и тогда...
   В наушниках раздался крик Моргенсона:
   - Всплески! - И вдруг еще громче: - Я их вижу! Они...
   Хофрич неуклюже повернулся кругом. Между ними и гейзером не
было ничего. И ничего не было в пляшущих языках пламени.
   - Они над вами! - кричал Моргенсон. - Боже мой...
   Келлард посмотрел вверх.  Он знал, что нужно искать, и уви-
дел их сразу,  тогда как Хофрич все еще озирался по  сторонам.
Они падали с неба,  как молнии.  На этот раз их было четверо -
нет, пятеро. Словно пять вихрей света, такого яркого, что, ка-
залось, даже здешнее Солнце померкло.
   Хофрич сказал:
   - Я не вижу...
   Келлард указал вверх.
   - Вот они.
   - Эти огненные хлопья?
   - Это не хлопья,  - возразил Келлард. - Это дети звезд, как
я их назвал для себя.
   Хофрич застыл,  запрокинув голову.  И Келлард уже знал, что
все кончено.
   Пять ослепительных  вихрей  скользнули к огненному фонтану.
Они погружались в него,  выныривали,  взлетали так быстро, что
глаз едва успевал следить за ними,  танцевали на струях пламе-
ни. Гейзер  стал еще выше, а вся пятерка плясала на его расту-
щей вершине, и Келларду показалось, что они... смеются.
   Они ныряли в бурлящий огонь и выскакивали из него,  и вдруг
один метнулся туда, где стояли людт. Хофрич попятился.
   - Не двигайтесь, - сказал Келлард.
   - Но... - возразил Хофрич.
   - Они ничего нам не сделают,  - с усилием произнес Келлард.
- Они дружелюбные, веселые, любопытные. Не двигайтесь.
   И вот уже все пять огненных вихрей кружили вокруг них, бро-
саясь вперед и отскакивая, и вновь приближаясь, чтобы коснуть-
ся их теплозащитной брони пытливыми щупальцами живой  энергии,
живого света.
   Хофрич сказал странным, неестественным голосом:
   - У меня... что-то... в мозгу...
   - Не бойтесь,  - сказал Келлард. - Они любопытны. Они хотят
понять, что мы такое, как мы мыслим. И они могут погрузиться в
наш разум...  - И вдруг добавил в последней вспышке угасающего
гнева: - Вы хотели знать. Теперь вы знаете.
   Больше он не успел сказать ничего,  потому что ощутил удар,
как и  в тот первый раз,  когда чужой разум входил в его мозг,
исследуя все его мысли и воспоминания.
   Любопытны - да.  Словно дети, которые нашли странных, неук-
люжих зверьков и хотят узнать,  живые ли они. И когда их разум
вошел в разум Келларда,  все слилось воедино, и Келларда вновь
охватил головокружительный вихрь воспоминаний и чувств,  кото-
рые не были его собственными, которые его более грубая матери-
альная сущность не могла полностью воспринять.
   Но это полупонимание ошеломляло.  Он уже не был Хью Келлар-
дом, человеком  из плоти и крови, рожденным на погребенной под
атмосферой, тяжелой планете, которая называлась Земля.
   Он был одним из них - одним из детей звезд.
   Его память простиралась далеко в прошлое, ибо его жизнь бы-
ла почти неограниченной во времени.  И там, за пределами чело-
веческих представлений о прошлом,  он вместе со своими спутни-
ками уже жил странной и прекрасной жизнью их племени.
   Рожденный в звездах, в невообразимых давлениях и температу-
рах, в  спресованных атомах глубинных солнечных недр. Конечный
продукт эволюционной цепи,  почти столь же древней,  как и вся
Вселенная, сгусток фотонов, достигший сознания, получивший ин-
дивидуальность и свободу воли.  С телом скорее из энергии, чем
из материи,  с чувствами, не имеющими ничего общего со зрением
или слухом,  с движениями, подобными вспышкам и скольжению без
усилий, быстрыми, как сами частицы света. Он и его братья рож-
дены звездами,  и холодные миры косной,  плотной материи столь
отвратительны им, что они оставляют планеты вдали от своих пу-
тей.
   Дитя звезд, рожденное в пылающем великолепии звездного пла-
мени, способное  носиться,  подобно свету, от звезды к звезде.
"Мы, люди,   возомнившие, будто небо и звезды должны принадле-
жать нам..."
   Но разве могут владеть необъятным Космосом плотные, тяжелые
существа, которые, как улитки, ползают от одной планеты к дру-
гой в своих наполненных воздухом металлических раковинах и  не
способны хотя бы приблизиться к блеску великих солнц?
   Нет, человек никогда не испытает этого сам.  Блистая огнем,
мчатся дети звезд по бескрайним пространствам,  впитывая энер-
гию космических излучений. Отважно скользят они по краю темной
туманности, гоняются  за медлительными кометами и оставляют их
позади, несутся  вперед,  пока не ощутят всеми своими фотонами
живительного тепла приближающейся звезды.  Не обращайте внима-
ния на стынущие у космического костра кучки золы,   называемые
планетами, торопитесь, братья, путь наш был долог, но мы нако-
нец-то у цели!  И вот уже излучение,  такое слабое там, в сво-
бодном пространстве, набирает мощь и грохочет восторгом, и ог-
ромные протуберанцы тянутся навстречу,  готовые принять нас  в
объятия. Дрожь  и экстаз купания в новой звезде. Ныряйте глуб-
же, братья,   все глубже и глубже,  сквозь внешний огонь  и  в
пульсирующие звездные пучины,  где атомы, словно под молотами,
деформируются, сливаются и делятся, превращаясь в энергию.
   Кружитесь в вихрях титанических солнечных смерчей,  падайте
в глубину и уноситесь прочь,  и снова ныряйте,  смеясь.  Ищите
своих соплеменников  - если их нет сейчас,  у следующей звезды
они будут.  И вновь вверх из кипящего пламени, а теперь парите
спокойно, отдыхайте в жемчужном сиянии короны, в вечном переп-
летени тепла, и света, и мира...
   Но вот  на освещенной стороне ничтожного каменного шара нас
привлекает игрушка.  Огонь и свет бьют здесь  вверх  прямо  из
косного камня.  Это место для нас открыто, ибо все здесь омыто
прибоем солнечной жизни,  здесь не холодно и не мертво. Скорее
вниз, к огню, к жизни, взлетающей высоко над отвратительно не-
подвижной и плотной материей.  Резвитесь в струях фонтана, ны-
ряйте в него и кружитесь,  пока он еще не угас. Но что это там
такое движется на камнях,  вещество, наделенное жизнью? Протя-
ните к нему свои чувства-мысли,  попытайтесь понять его. Разум
и жизнь - в материи!  Попробуйте постичь,  как материя мыслит,
как материя чувствует,  изучите их воспоминания, представления
о нелепых созданиях,  ползающих по  дну  глубокого  воздушного
океана, о существах из плоти, слишком хрупких, чтобы жить веч-
но, но  потративших часть своей жизни, чтобы выбраться сюда, к
великому звездному костру.  Нет,  наш разум не принимает такой
жизни, таких ощущений, таких воспоминаний...
   Уходим отсюда!  Слегка освежимся в огненных пучинах звезды,
а потом - прочь,  сквозь пустоту,  к новой манящей цели. Здесь
нам больше нечего делать...
   И вдруг все это исчезло из разума Келларда,  он уже  больше
не был  сыном света и звезд,  он вновь был человеком из плоти,
маленьким, ошеломленным, стоящим, дрожа всем телом, перед уга-
сающим газовым факелом.
   Он посмотрел на Хофрича.  Тот стоял, опустив голову, и Кел-
лард ощутил сострадание.
   Он прикоснулся к руке товарища:
   - Нам пора.
   Долгую минуту Хофрич стоял неподвижно.  Потом молча  повер-
нулся и медленно пошел к кораблю,  опустив голову, не глядя на
пылающее над ними небо.

   Потом, в корабле,  они долго сидели молча.  Моргенсон и ос-
тальные, перепуганные  и растерянные, ни о чем их не спрашива-
ли. Наконец  Хофрич посмотрел на Келларда,  и в глазах у  него
все еще стояла боль.
   - Я вспомнил,  - сказал он, - своего малыша, это было много
лет назад.   Он только-только научился ходить и решил выйти из
дому - ему не терпелось обследовать весь мир.   На  пороге  он
споткнулся, сел   и заплакал.  - Хофрич помолчал.  - Вы хотели
уберечь меня от этого,  Келлард.  У вас это не получилось,  но
все равно спасибо.
   Келлард сказал:
   - Тепреь слушайте меня.  Никто,  кроме нас, о них не знает.
И, вполне вероятно, не узнает никогда. Единственное место, где
можно встретиться с ними, - это Дневная сторона Меркурия, при-
чем шансы такой встречи ничтожны. Зачем отнимать у людей отва-
гу и любознательность,  сообщив,  что они обречены всегда быть
вторыми?
   Некоторое время Хофрич размышлял. Потом покачал головой:
   - Нет. Мы просто споткнулись, Келлард. Мы узнали, что мы не
единственные во Вселенной.  Примем этот факт к сведению и пой-
дем дальше. Мы ведь тоже дети Солнца, Келлард. Планеты, как бы
то ни было, останутся нашими. А когда-нибудь... - голос Хофри-
ча звучал уже уверенно,  как обычно, - когда-нибудь дети звезд
и дети   планет  снова встретятся,  и им будет чем обменяться.
Нет, Келлард. Мы скажем людям.




                                ДЕВОЛЮЦИЯ


     Вообще-то у Росса  характер  был  -  ровнее  некуда,  но  четыре  дня
путешествия на каноэ по тайге Северного Квебека  начали  его  портить.  На
этом, четвертом, привале на берегу реки, когда они выгрузились на ночевку,
он потерял самообладание и наговорил своим спутникам много чего лишнего.
     Когда он говорил, его черные глаза моргали, а привлекательное молодое
лицо, уже изрядно заросшее щетиной, мимикой дополняло  речь.  Оба  биолога
поначалу слушали его в полном молчании. На лице Грея,  молодого  блондина,
выражалось отчетливое негодование, но Вудин, старший из  биологов,  слушал
хладнокровно, глядя своими серыми глазами прямо в обозленное лицо Росса.
     Когда Росс остановился, чтобы перевести дух, послышался  тихий  голос
Вудина: "Вы закончили?"
     Росс сглотнул, как бы собираясь  подвести  окончательный  итог  своей
тираде, но сумел сдержаться. "Да, я закончил", - мрачно сказал он.
     - Тогда слушайте меня, - сказал Вудин, словно взрослый папаша  своему
надувшемуся отпрыску.
     - Вы хлопочете напрасно. Ни Грей, ни я еще  не  произнесли  ни  слова
жалобы. К тому же, никто ни разу не сказал, что вам не верит.
     - Правильно, не сказали ни разу, - снова вспыхнул Росс. -  А  вам  не
кажется, что я давно знаю, о чем вы думаете?
     - Вы думаете, что я вам все насочинял, какие  тут  штуки  я  видел  с
самолета, а? Вы думаете, что я затащил вас в эту глухомань потому, что мне
привиделись какие-то невероятные существа, которых попросту не бывает. Так
вы думаете, ну?
     - Черт бы побрал этих комаров, - сказал Грей, шлепая себя  по  шее  и
глядя на авиатора без особого дружелюбия.
     Вудин взял инициативу в свои руки.
     - Разберемся, когда разобьем лагерь. Джим, вытаскивай рюкзаки.  Росс,
вас не затруднит прогуляться за дровишками?
     Оба  уставились  на  него,  потом  друг  на   друга,   потом   нехотя
подчинились. Пока все уладилось.
     К тому  времени  на  прибрежную  полянку  спустилась  темнота.  Каноэ
вытащили на берег. Разбили палатку из парашютного шелка, и затрещал  перед
ней костер. Грей подбрасывал в огонь толстые сосновые сучья,  Вудин  варил
кофе, жарил лепешки и неизменную грудинку.
     Отсветы пламени робко ластились к гигантским стеблям дудника,  стеной
обступивших полянку с трех сторон.  Они  освещали  три  фигуры  в  зеленых
пятнистых комбинезонах и белую палатку. Блики играли на бурунах  стремнины
Макнортона, который  с  негромким  урчанием  переливался  через  пороги  и
скользил к реке Малого Кита.
     Они молча поужинали, также  без  единого  слова  протерли  сковородки
пучками травы. Вудин задымил трубочкой, остальные достали мятые сигареты и
растянулись возле огня, слушая урчание  речных  струй,  вздохи  ветерка  в
зарослях дудника и унылый писк комарья.
     Наконец Вудин выбил трубку о каблук и сел.
     - Ладно. Давайте будем разбираться.
     Росс выглядел пристыженным.
     - Я маленько погорячился, - сказал он смущенно. Потом добавил:
     - Да один же черт, вы и наполовину мне не верите!
     Вудин покачал головой.
     - Почему же? Когда вы сказали нам, что видели существ,  непохожих  ни
на что известное, когда пролетали над этой глухоманью, то и Росс, и я  вам
поверили.
     - Если бы мы не поверили вам, думаете, удалось  бы  оторвать  от  дел
двух заваленных работой биологов, чтобы  мотаться  по  лесам  за  какой-то
диковиной.
     - Знаю, знаю, - пробурчал  авиатор.  -  Вы  подумали,  что  я  увидал
какую-то занятную штуку, и вам имеет смысл немного погодя слазить  сюда  и
поглядеть, в чем дело.
     Но вы и настолько вот не поверили тому, что я рассказал про вид  этих
штук.
     На этот раз Вудин помедлил с ответом.
     - Послушайте, Росс, человеческое зрение проделывает иногда интересные
фокусы, особенно если вы видите объект с самолета  на  расстоянии