ся в бунгало и упаковать вещи, которые
можно было унести с собой.
     Они вышли на тропу, спускавшуюся к Меконгу.
     В свете заходящего солнца была хорошо видна  область  больного  леса,
значительно продвинувшаяся вдоль их пути к реке.
     - Эта болезнь убьет весь лес? - спросила девушка.
     - Нет, лес будет бороться и со временем  победит.  Но  для  него  это
будет очень не скоро. По нашему счету - через годы, десятилетия.  Хотя  он
это воспримет быстрее, свирепая борьба бушует уже сейчас.
     Когда они тронулись в путь, Феррису показалось, что в его голове  все
еще пульсирует слабый, отдаленный, чужой крик:
     - Мы умираем, братья!
     Он не оглянулся, но знал, что никогда больше не вернется ни  в  этот,
ни в какой другой лес, что с его профессией покончено и больше он  никогда
не убьет ни одно дерево.


     Эдмонд Гамильтон.
     Реквием

     Келлон   горько  подумал,  что  управляет  не  космическим
кораблем, а  руководит  бродячим  цирком.  На  борту  собрались
газетчики  и  тележурналисты  с  тоннами оборудования, маститые
комментаторы, которые знали ответы на любые  вопросы,  красивые
девушки-ведущие,   помпезные   бюрократы,   заинтересованные  в
рекламе, поп -  звезды,  оказавшиеся  здесь  по  той  же  самой
причине.
     У  него  были  самый  лучший  корабль  и  команда  во всем
Управлении. Вот именно,  были.  Вместо  экспедиции  в  один  из
неисследованных   уголков   Вселенной   их   послали   с   этим
дорогостоящим людским грузом для выполнения абсолютно никому не
нужной миссии.
     Про себя он горько произнес: "Черт бы побрал всех этих..."
Но вслух спросил:
     -- Позиция корабля соответствует рассчитанной вами орбите,
мистер Риней?
     Риней, второй помощник, серьезный молодой человек, который
в данный момент возился с приборами в астронавигационной каюте,
оторвался от своей работы и сказал:
     -- Да, идем точно по курсу. Можно  готовиться  к  посадке?
Келлон   ответил  не  сразу.  Он  стоял  напротив  капитанского
мостика,  мужчина  средних  лет,   крепкий,   широкоплечий,   с
загорелым,  спокойным лицом, на котором не отражалось ни единой
эмоции. Он не хотел отдавать подобный приказ, но  был  вынужден
подчиняться.
     -- Хорошо. Идем на посадку.
     Мрачно,  через  иллюминаторы  он  следил  за  спуском.  На
окраине этого витка Галактики  было  сравнительно  мало  звезд,
дрейфующих  через  бездонные просторы Космоса. Впереди, подобно
бриллианту, сияло маленькое солнце.  Оно  относилась  к  группе
белых  карликов  вот уже около двух тысяч лет и давало так мало
тепла, что планеты, вращающиеся вокруг нее, были покрыты льдом.
Все, кроме одной, ближайшей к звезде.
     Келлон смотрел на  рыжевато-коричневый  комочек  под  ним.
Лед,  укрывавший  его  с  тех  пор,  как  солнце  взорвалось  и
превратилось  в  белого  карлика,  теперь  растаял.   Несколько
месяцев  назад  темная  кочующая  звезда прошла очень близко от
этой солнечной системы.  Мощная  гравитация  воздействовала  на
планетные  орбиты, миры начали медленно по спирали приближаться
к солнцу, и лед начал отступать.
     Вирессон, один из младших офицеров, поднялся на  мостик  и
взволнованным голосом доложил Келлону:
     -- Они  хотят  видеть  вас  внизу,  сэр.  Особенно  мистер
Борродайл. Он говорит, это срочно. Келлон подумал утомленно:
     "Придется спуститься и встретиться лицом к  лицу  со  всей
этой  сворой,  каковой  они  все  на самом деле и являются". Он
кивнул Вирессону и пошел вниз, в кают-компанию. Вид ее вызвал у
него отвращение. Вместо  членов  его  команды,  отдыхающих  или
занятых  делом,  в  ней  находилась  маленькая, но шумная толпа
расфуфыренных людей, громогласных  мужчин  и  женщин,  которые,
казалось, все одновременно пытались что-то сказать и неприятно,
нервно смеялись.
     -- Капитан Келлон, я хочу вас спросить...
     -- Капитан Келлон, пожалуйста...
     Он  терпеливо  кивнул  и  с  улыбкой  начал  пробиваться к
Борродайлу. Ему были даны специальные инструкции сотрудничать с
Борродайлом, который слыл самым популярным телекомментатором во
всей Федерации.
     Борродайл был полнеющим мужчиной с круглым розовым лицом и
неестественно  огромными  и  глубокими  черными  глазами.   Его
богатый  оттенками  бархатный  голос  часто  звучал в различных
программах, что был известен всем.
     -- Моя первая  передача  начнется  через  тридцать  минут,
капитан.  При  посадке я бы хотел получить полную картину. Если
бы мои люди могли поместить камеру на мостик...
     Келлон кивнул:
     -- Конечно. Там  мистер  Вирессон,  он  окажет  им  всякое
содействие.
     -- Спасибо,  капитан. Вы хотели бы увидеть передачу? - Да,
но...
     Он был прерван Лорри  Ли,  чье  сияющее  красивое  лицо  и
фигура,    искусный    раскат    голоса   сделали   ее   идолом
женщин-телерепортеров .
     -- Не забудьте, что моя передача  начинается  сразу  после
приземления. Я хочу ее сделать одна на фоне безжизненного мира.
Вы  можете  проследить за тем, чтобы никто не испортил эффекта?
Пожалуйста!
     -- Мы сделаем все, что сможем, --  пробормотал  Келлон.  А
когда на него набросилась остальная свора, он резко огрызнулся:
     -- Я поговорю с вами позже. Мистер Борродайл, прошу вас.
     Он  пробился  сквозь толпу, следуя за Борродайлом к каюте,
которая была превращена  в  телерадиокомментаторскую.  Однажды,
горько  подумал  Келлон, она служила более благородным целям. В
ней хранились пробы воды и почвы и другие  образцы  из  далеких
миров. Но это было тогда, когда они выполняли исследовательскую
работу,  а  не  тащили с собой всю эту толпу болтливых дураков,
совершающих сентиментальное паломничество.
     Просмотр материалов не входил в  обязанности  Келлона.  Но
здесь,   по   крайней  мере,  было  тише,  чем  там,  внизу,  в
кают-компании. Он наблюдал за тем, как Борродайл подал  сигнал,
и экран монитора ожил.
     На  нем  возник  серовато-коричневый глобус, вращающийся в
Космосе, увеличивающийся в размерах  по  мере  их  приближения.
Теперь  на нем можно было различить даже редкие моря. Проходили
минуты, но Борродайл молчал, давая возможность  приглядеться  к
этой   картине.   Затем   зазвучал   его   глубокий,  с  ноткой
драматической простоты голос:  --  Вы  смотрите  на  Землю,  --
произнес  комментатор. И вновь замолчал. Вращающийся коричневый
шар теперь стал  больше.  Его  покрывали  белые  облака.  Затем
Борродайл продолжил свою речь:
     -- Вы,  жители  многих  миров  Галактики,  знайте, что это
родная планета нашей расы. Ее имя говорит само за себя. Земля.
     Келлон почувствовал всевозрастающее отвращение.  Все,  что
говорил  Борродайл,  было  правдой. И все же это фальшивка. Что
сейчас Земля значила для него,  или  для  Борродайла,  или  для
миллиардов  его  зрителей?  Это  была  история, сентиментальная
случайность, а куча журналистов  собиралась  превратить  ее  во
что-то помпезное. Борродайл продолжал:
     -- Около  трех  с  половиной  тысяч  лет назад наши предки
впервые покинули свой мир. Это произошло тогда, когда они вышли
в Космос, отправившись сначала к ближайшим планетам, а затем  и
к  другим  звездам.  Вот  так  зародилась  наша Федерация, наше
человеческое сообщество на миллионах миров.
     Теперь на мониторе изображение коричневого глобуса сменило
лицо Борродайла крупным планом. Он сделал драматическую паузу.
     -- Затем две тысячи лет назад было установлено, что солнце
Земли находится на грани взрыва и превращения в белого карлика.
Тогда  оставшиеся  люди  Земли  покинули   свой   мир,   солнце
взорвалось,  после  чего  стало  резко  остывать, а его планеты
начали покрываться льдом. И вот теперь, через несколько месяцев
придет конец нашей старушке Земле. Она медленно приближается  к
солнцу  и  вскоре  упадет  на  него, разделив участь Меркурия и
Венеры. Когда это произойдет, то родина  человечества  исчезнет
навсегда.
     Снова  пауза.  И  вновь Борродайл продолжил. Только теперь
его голос звучал на более низких нотах:
     -- Мы, находящиеся  на  этом  корабле  простые  репортеры,
слуги  огромной телерадиоаудитории из всех миров, прибыли сюда,
чтобы в  эти  недели  дать  вам  возможность  в  последний  раз
взглянуть  на Землю. Мы думаем, мы надеемся, что вы сочтете для
себя интересным вспомнить прошлое, которое уже стало легендой.
     Келлон вновь подумал: "Этому ублюдку нет никакого дела  до
этой  старой  планеты,  так  же  как  и  мне. Но у него неплохо
получается скрывать это".
     Как только передача закончилась, Келлон вновь был атакован
шумной толпой в кают-компании. В жесте протеста он поднял руку.
     -- Пожалуйста, прошу вас. Сначала мы должны сесть.  Вы  не
могли бы пойти со мной, доктор Дарноу?
     Представитель  Исторического  бюро,  доктор Дарноу являлся
титулованной главой всей экспедиции, хотя никто не  обращал  на
него  особого  внимания.  Это  был  пожилой мужчина, похожий на
воробья, который что-то щебетал  себе  под  нос,  когда  они  с
Келлоном шли на мостик.
     Он,  по крайней мере, подумал Келлон, был искренен в своем
интересе. Так же, как и еще более дюжины ученых на борту. Но их
значительно превосходили числом эти жирные коты, большие боссы,
заинтересованные в рекламе,  профессиональные  хлыщи  и  прочая
шушера. Да, ну и удружило мне работку Управление Исследований!
     С  мостика он смотрел на серую планету и ее спутник. Затем
спросил Дарноу:
     -- Вы говорили что-то об определенном месте, где хотели бы
приземлиться?
     Историк поднял голову и начал  произносить  торжественную,
старомодную речь:
     -- Вы  видите  там  континент? На его побережье было очень
много больших городов, таких, как Нью-Йорк.
     Келлон вспомнил это название. Давным-давно он учил его  на
уроках истории в школе. Палец Дарноу уткнулся в карту.
     -- Если   бы   вы   могли  приземлиться  здесь,  прямо  на
острове...
     Келлон внимательно изучил рельеф, затем покачал головой.
     -- Слишком  низко.  Скоро  будет  прилив.  Мы   не   можем
рисковать. Но вот та точка на материке может нам подойти.
     Дарноу выглядел разочарованным.
     -- Надеюсь, что вы правы.
     Келлон  приказал  Ринею  произвести  расчеты  для посадки,
затем скептически спросил Дарноу:
     -- Вы, надеюсь,  не  рассчитываете  найти  очень  много  в
руинах  этих древних городов, после того как они простояли подо
льдом две тысячи лет?
     -- Конечно, города были сильно повреждены,  --  согласился
ученый,   -   но,  возможно,  сохранилось  огромное  количество
реликтов. Я мог бы годами проводить там исследования. ..
     -- У нас не так много времени, только несколько месяцев  ,
прежде  чем  эта  планета  подойдет слишком близко к солнцу, --
сказал Келлон, а про себя добавил: "И слава Богу".
     Корабль опускался по  точно  рассчитанной  траектории.  За
бортом выла атмосфера, бурлили и кипели вихри, метались облака.
Корабль миновал облачный слой и направился к мрачной коричневой
равнине,  покрытой  белыми  пятнами  снежников.  Где-то  далеко
впереди мерцал серый океан. Корабль совершил  посадку.  Зависло
гробовое   молчание,   которое  всегда  следует  за  остановкой
двигателей.
     Келлон посмотрел на Ринея, который на минуту оторвался  от
пульта управления. На его лице было написано легкое удивление.
     -- Давление,   кислород,   влажность   --   все  параметры
благоприятные.
     Затем он добавил:
     -- Ну конечно же, ведь когда-то на этой планете жили люди.
     Келлон кивнул и сказал:
     -- Мы  с  доктором  Дарноу   выйдем   первыми.   Вирессон,
постарайтесь  удержать  наших пассажиров внутри. Когда Келлон и
Дарноу подошли к нижнему шлюзу, они услышали  недовольный  шум,
донесшийся   из  кают-компании.  Келлон  понял,  что  Вирессону
приходится нелегко. Эти люди не привыкли слышать  "нет",  и  он
мог представить их негодование.
     Когда  они  вышли  из  шлюза, холодный пронизывающий ветер
ударил в лицо. Они ступили на влажную каменистую почву, которая
расползалась у них под ногами при каждом шаге. Дрожа от холода,
они замерли, осматриваясь.
     Под низким, серым, покрытым  облаками  небом  распростерся
мрачный  коричневый  ландшафт. Ничто не нарушало его монотонной
одноцветности, если не считать сугробов,  все  еще  белевших  в
низинах.  Тишина  царила  в этом мире, нарушаемая лишь порывами
ветра и треском остывающей обшивки корабля позади  них.  Келлон
подумал, что этот мрачный мир не может вызывать никаких чувств.
Но глаза Дарноу сияли.
     -- Мы  должны  использовать каждую минуту, -- бормотал он,
-- каждую минуту.
     Через  два   часа   тяжелое   телерадиооборудование   было
выгружено  из корабля и на двух мотокарах отправлено на восток.
Одним  их  мотокаров  управляла  Лорри  Ли,  одетая  в  лиловый
синтетический костюм.
     Келлон  боялся, что тяжелые машины могут засесть в зыбучих
грунтах, поэтому отправился вместе с  журналистами.  Но  вскоре
пожалел об этом.
     Красотка  Лорри  Ли,  чьи светлые волосы сияли даже в этом
мрачном свете,  дала  волю  всем  своим  журналистским  жестам,
выработанным  долгими  годами  позирования перед камерой, когда
она возбужденно указывала на руины  Нью-Йорка.  --  Это  просто
невероятно!  --  кричала  она  в микрофон своей многомиллионной
аудитории на тысячах миров. -- Быть здесь,  на  Земле,  увидеть
колыбель человечества. Это кое-что значит.
     Это  что-то значило и для Келлона. Он почувствовал спазм в
желудке. Повернувшись, пошел к кораблю, ощущая  в  тот  момент,
что  если  на обратном пути Лорри Ли затянут зыбучие пески, это
не станет большой потерей.
     Но этот первый день  явился  только  началом.  Космический
корабль  быстро  превратился в центр бесчисленных и бесконечных
телерадиопередач. Он был оснащен специальным  оборудованием,  с
помощью  которого  сигнал  передавался  по  лучу  на  ближайшую
ретрансляционную станцию Федерации, а  оттуда  несся  дальше  к
населенным планетам.
     Келлон   обнаружил,   что   Дарноу,   который  должен  был
координировать   все   это   действо,    оказался    совершенно
бесполезным.  Планета,  которая  была  скрыта  от человеческого
глаза несколько тысячелетий, представляла для  него,  историка,
рай.  Поэтому  большую  часть  времени  он  проводил  вдали  от
корабля,  совершая  свои  собственные  вылазки.  На  плечи  его
помощника, серьезного беспокойного молодого человека, свалилась
неприятная  обязанность  противостоять  жалобам  и  требованиям
неугомонных, темпераментных телезвезд.
     Келлон чувствовал переполняющую его скуку, когда  стоял  и
наблюдал  за  всей  этой  происходящей вокруг него чепухой. Эти
люди работали не покладая рук, но его не  интересовали  ни  они
сами,  ни  их  передачи.  Рой  Квейли, молодой модельер мужской
одежды, провел полусмешной, полу- ностальгический показ древней
земной моды, в котором  приняли  участие  хорошенькие  девушки,
одетые  в  глупые  костюмы,  с  которых  он снял копию. Барден,
известный телевизионный продюсер, возглавил  постановку  фильма
из  времен  старой  Земли. Джей Максон, восходящий политический
деятель  в  Конгрессе   Федерации,   обсуждал   с   Борродайлом
правительственные   законодательные   системы  прошлых  времен,
пытаясь таким образом  заручиться  поддержкой  избирателей  для
своей    Общегалактической    партии.    "Арктурус    Плейере",
великолепная  группа  исполнителей  фольклора,  читала   старые
земные стихи.
     Келлон подумал с отвращением, что все это только показуха.
Взрослые   знаменитые  люди  вцепились  зубами  в  возможность,
предоставленную им внезапной  гибелью  забытой  всеми  планеты,
подобно  кривляющимся детям. А ведь в Галактике много настоящей
работы,   например,   работы   в    Управлении    Исследований,
бесконечного,   выматывающего,   но   увлекательного  труда  по
изучению других систем и миров. И вместо того, чтобы заниматься
ей, он был обречен находиться здесь  несколько  недель  и  даже
месяцев вместе с этими клоунами.
     Но  ученых  и  историков он уважал. Они сделали всего лишь
несколько передач, и их интерес не  был  фальшивым.  Среди  них
оказался  Галлер,  биолог,  который с восторгом показал Келлону
пригоршню влажной почвы через неделю после их прибытия.
     -- Посмотрите на это! -- гордо сказал он.  Келлон  опешил.
-- На что?
     -- На  эти  семена. Это обычный сорняк. Посмотрите. Келлон
посмотрел и увидел, что  из  каждого  семени  торчал  маленький
усик.
     -- Они  дают ростки? -- произнес он, не веря своим глазам.
Галлер радостно кивнул.
     -- Я на это надеялся. Понимаете, в северном полушарии  уже
наступила  практически  весна,  согласно  нашим заметкам, когда
солнце внезапно взорвалось и превратилось в белого  карлика.  В
течение  нескольких  часов  температура  упала,  и  поверхность
начала покрываться снегом и льдом.
     -- Но это должно было убить всю растительную жизнь.
     -- Нет, -- сказал Галлер.
     -- Большие растения, деревья и кусты  погибли.  Но  семена
более  мелких  впали  в спячку. Теперь тепло, которое растопило
лед, вызвало их обратно к жизни.
     -- Тогда здесь скоро появятся трава и цветы?
     -- Очень скоро, по мере поступления тепла. И действительно
становилось все теплее  по  мере  того,  как  проходили  первые
недели   пребывания   на   планете.  В  один  из  дней  исчезла
облачность,  и  бриллиантовое  солнце  начало  одаривать  землю
бело-золотым  светом.  И  однажды  наступило  утро,  когда весь
ландшафт перед ними оказался покрытым зеленой травой.
     Трава росла. Росли сорняки и  вьюнки  с  такой  скоростью,
словно  знали,  что  это  их  последний сезон, который не будет
длиться долго. Пробивались новые  ростки  и  начали  появляться
цветы. Печеночницы, колокольчики, одуванчики, фиалки расцветали
вновь.
     Теперь,  когда  больше  не  приходилось  пробиваться через
грязь, Келлон выходил на долгие прогулки. Снующие  люди  вокруг
корабля,   постоянное   столкновение   темпераментов,  громкие,
взволнованные голоса -- все это окончательно доконало  его.  Он
чувствовал себя намного лучше вдали от них.
     Трава  и  цветы  вернулись, но все равно это был пустынный
мир.  Прогулки  по   длинным   неровным   склонам   действовали
успокаивающе.  Теперь  солнце стало ярким и приветливым, облака
редко появлялись на небе, а  теплый  ветер  что-то  нашептывал,
когда  он сидел на склоне и глядел на запад, где не было никого
и не будет уже никогда.
     -- Проклятая скука, -- думал он. -- Но, по  крайней  мере,
здесь намного лучше, чем там с этими болтунами.
     Долгими  часами  он сидел так под лучами ласкового солнца,
чувствуя, как успокаиваются  его  нервы.  Вокруг  него  волнами
колыхалась трава, а цветы склоняли свои головки под ветром.
     Ни  одного  другого  движения,  никакой  другой  жизни.  С
жалостью он подумал об отсутствии птиц в эту последнюю весну на
старой планете. Не было даже ни единой бабочки. Но  теперь  это
не имело значения. Все равно этот мир обречен.
     Когда  однажды  в  сумерках  Келлон  возвращался назад, он
внезапно  заметил  сияющий  предмет  в  темном   небе.   Келлон
остановился, глядя на него, а затем вспомнил. Конечно, это была
луна  старой  планеты.  Он совсем о ней забыл во время облачных
ночей. Он двинулся дальше, озаряемый ее слабым светом.
     Когда он вошел в кают-компанию, то в  миг  лишился  своего
недавнего  спокойствия.  Завязалась очередная перебранка, и все
присутствующие принимали  в  ней  участие.  Лорри  Ли  с  видом
обиженного  ребенка  заявляла,  что  завтра она должна получить
время для ее специальной передачи  для  женщин,  а  кто-то  еще
оспаривал  ее  требование.  Молодой  Беллей,  помощник  Дарноу,
выглядел уставшим и расстроенным. Келлон незаметно прошел  мимо
них,  закрыл  дверь  в  своей  каюте  и  налил  себе  выпить, в
очередной раз проклиная Управление за это дурацкое задание.
     Он позаботился о том,  чтобы  выбраться  из  корабля  рано
утром,  прежде чем опя