То есть как - если вещество?.. Это же видно! Оно твердое и такое же
реальное, как мы с вами.
     - Твердое и реальное, - согласился Питерс. - Но из этого не  следует,
что  это  -  вещество.  Я   думаю,   что   это   какой-то   вид   энергии,
кристаллизованной неким  сверхчеловеческим  и  неведомым  нам  способом  в
подобие твердого многогранника. Замороженная энергия.
     - Не думаю, чтобы нам удалось вскрыть ее обычными инструментами.  Они
справятся с обычной материей, но не с этим объектом.
     Репортер в  недоумении  переводил  взгляд  с  Питерса  на  сверкающую
штуковину.
     - Замороженная энергия? И что нам теперь делать?
     Питерс покачал головой.
     - Это выше моего понимания. Похоже, в мире нет способа...
     Вдруг он умолк. Гарри глянул на него и увидел, что  на  лице  ученого
появилось такое выражение, словно он прислушивается к чему-то.
     И в то же время, это было выражение изумления, будто одна часть мозга
удивлялась тому, что говорит ей другая.
     Через мгновение доктор Питерс заговорил с тем же удивлением в голосе:
     - Что это я говорю? Конечно, мы  сможем  ее  открыть.  Я  только  что
понял, как. Объект изготовлен из кристаллизованной  энергии.  А  нам  надо
лишь вывести ее  из  кристаллического  состояния  -  расплавить,  приложив
другие виды энергии.
     - Но ведь ваших познаний наверняка не хватит, чтобы такое сделать.
     - Как раз наоборот, я  легко  это  сделаю,  но  мне  потребуются  еще
инструменты, - сказал ученый.
     Он выудил из кармана  обрывок  бумаги,  карандаш  и  быстро  набросал
список.
     -  Вернемся  в  деревню,  я  позвоню  в  Нью-Йорк,   чтобы   прислали
оборудование.
     Пока астроном  диктовал  список  в  телефон,  Гарри  поджидал  его  в
лавочке. Когда, закончив дела, они вернулись на прогалину, уже стемнело.
     Многогранник  таинственно  светился  в  ночи,  загадочный  магический
кристалл. Для Гарри составило немало труда оторвать своего  компаньона  от
исследований. Наконец, он утащил его к себе в хибару, на скорую  руку  они
приготовили еду и поужинали.
     После  ужина  они  сели  и  попытались  играть  в  карты  при   свете
керосиновой лампы. Оба молчали, лишь изредка роняя односложные слова.  Они
все время путали карты, пока Гарри Адамс не отшвырнул их.
     - Ерундой-то заниматься! У нас все мозги заняты этой хреновиной, ни о
чем больше не думается. Мы же просто оба помираем от любопытства -  откуда
взялась эта штука и что там в ней? Что означают  символы  на  ней?  А  эта
диаграмма, вы говорите, представляет галактики? Мне бы это и в  голову  не
пришло.
     Питерс задумчиво кивнул.
     - Такие вещи не каждый день на Землю падают. Похоже, что  это  первый
такой посетитель.
     Он сидел, уставившись на огонек лампы. Его взгляд был  неподвижен,  а
худощавое лицо выражало полную сосредоточенность и, вместе с тем, изрядное
замешательство.
     Гарри вдруг вспомнил:
     - Когда вы глядели на эту странную диаграмму, то сказали,  что,  судя
по  ней,  многогранник  был  сделан,   когда   Вселенная   только   начала
расширяться. Что вы под  этим  понимали?  Что,  Вселенная  на  самом  деле
расширяется?
     - Разумеется. Я полагал, что все  это  знают,  -  раздраженно  сказал
доктор Питерс. Внезапно он улыбнулся:
     - С тех пор, как я общаюсь преимущественно с коллегами, я что-то стал
забывать, что большинство людей совершенно не представляют себе Вселенной,
в которой они живут.
     - Мерси  за  комплимент,  -  сказал  Гарри.  -  Давайте  рассеем  мое
невежество в этом вопросе.
     - Хорошо, - откликнулся  его  собеседник.  -  Вы  знаете,  что  такое
Галактика?
     - Скопление звезд, таких, как наше Солнце, да? Целая куча их.
     - Верно. Наше Солнце - лишь  одна  из  миллиардов  звезд  гигантского
скопления,  которое  мы  называем  нашей  Галактикой.  Известно,  что  это
скопление имеет приблизительно спиралевидную форму, и что оно перемещается
в пространстве как единое целое, вращаясь вокруг своего центра.
     В пространстве, кроме нашей,  есть  и  другие  галактики,  гигантские
звездные скопления. Их число оценивается миллиардами, и в каждой  из  них,
повторяю, миллиарды звезд.  Но,  что  любопытно,  наша  Галактика  заметно
больше других.
     Эти другие галактики находятся от нашей на чудовищных расстояниях. До
ближайшей - больше миллиона световых лет, другие же еще дальше. И все  они
движутся в пространстве. Каждое звездное облако несется в пустоте.
     Нам,  астрономам,  удалось  определить  скорость  и  направление   их
движения. Когда звезда либо  звездное  скопление  удаляется  вдоль  линии,
соединяющей  ее  с  наблюдателем,   спектральные   линии   сдвигаются   по
направлению к красной части спектра. Чем  больше  скорость  удаления,  тем
больше красное смещение спектральных линий. Используя эту методику, Хаббл,
Слайфер и другие астрономы измерили скорость и направление движения других
галактик. Они обнаружили удивительное явление, которое  вызвало  настоящую
сенсацию в научных кругах. Они установили,  что  все  остальные  галактики
удаляются от нашей!
     Не то, чтобы удалялись некоторые. Нет! Разбегаются все галактики!  Со
всех сторон все галактики в космосе спешат прочь от нашей.  И  разбегаются
они со скоростью около пятнадцати тысяч миль в  секунду,  то  есть,  почти
одной десятой от скорости света.
     Сначала астрономы просто  не  поверили  своим  наблюдениям.  Казалось
невероятным,  что  все  галактики  удаляются  от  нашей.  Некоторое  время
полагали, что часть ближних галактик сближается с нами. Но оказалось,  что
это лишь ошибка наблюдений. И теперь считается бесспорным фактом, что  все
галактики разбегаются от нашей.
     Что это значит? Это значит, что некогда существовал момент, когда все
разбегающиеся  галактики  вместе   с   нашей   были   собраны   в   единую
сверхгалактику, содержащую все звезды Вселенной.  Исходя  из  нынешних  их
положений и скоростей, мы смогли  установить,  что  это  было  около  двух
миллиардов лет назад.
     Затем какая-то причина разбросала сверхгалактику, и  все  ее  внешние
части разлетелись в пространстве по всем направлениям. Улетевшие  части  -
это и есть те галактики, которые до сих пор убегают от нас. Наша  же,  без
сомнения, - центр, сердцевина прежней сверхгалактики.  Что  вызвало  взрыв
гигантской  сверхгалактики?  Этого  мы  не  знаем,  хотя  выдвинуто  много
гипотез. Сэр Артур Эддингтон считает, что взрыв  был  обусловлен  каким-то
неизвестным  принципом   отталкивания   материи,   который   мы   называем
космологической константой. Другие полагают, что начало  расширяться  само
пространство. Есть и еще более невероятные  предположения.  Каковы  бы  ни
были причины, мы знаем, что сверхгалактика взорвалась  и  что  все  другие
галактики, образованные при этом взрыве, улетают  от  нашей  с  громадными
скоростями.
     Гарри Адамс внимательно  слушал,  пока  доктор  Питерс  как  астроном
излагал ему суть дела в своей быстрой нервной манере. Его худощавое  лицо,
покрытое свежим загаром, казалось очень серьезным в свете лампы.
     - Да, все это кажется  весьма  странным,  -  прокомментировал  он.  -
Космос, в котором все галактики удирают от  нашей.  Но  эта  диаграмма  на
корпусе снаряда - вы сказали, что из  нее  следует,  что  эта  штука  была
сделана, когда разбегание только началось?
     - Да, - кивнул Питерс. - Видите ли, эта диаграмма выполнена разумными
- или сверхразумными - существами, поскольку они знали, что наша Галактика
имеет спиралевидную форму, и так ее и изобразили.
     Но на изображении другие  галактики  почти  касаются  нашей.  Другими
словами, эта диаграмма была изготовлена,  когда  другие  галактики  только
начали разбегаться. Это произошло около двух миллиардов  лет,  как  я  уже
говорил. Две тысячи  миллионов  лет!  Понимаете?  Если  этот  многогранник
действительно сделан в то время...
     - Пока я понял, что от этих рассуждений у меня голова пошла кругом, -
сказал Гарри Адамс, поднимаясь. - Пойду прилягу. Не знаю только, смогу  ли
заснуть.
     Доктор Питерс пожал плечами:
     - Пожалуй, можно и вздремнуть. Заказанное  оборудование  раньше  утра
все равно не прибудет.
     Гарри Адамс залез на верхнюю из двух коек хижины и лежал  в  темноте,
размышляя, что же это за визитер из открытого космоса и что же там внутри?
     Его раздумья перетекли в туманные грезы,  от  которых  он  пробудился
внезапно,  обнаружив,  что  хибара  ярко  освещена  солнцем.  Он  разбудил
ученого, и после спешного завтрака они заторопились  вниз,  к  тому  месту
дороги, куда доктор Питерс распорядился доставить заказанное оборудование.
     Ждать им пришлось не более получаса. По узкой дороге прикатил лощеный
мощный  грузовик.  Увидев  их,  водитель  остановился.  Они  помогли   ему
разгрузить привезенное оборудование. Потом он развернулся и уехал обратно.
     Гарри Адамс недоуменно оглядел кучу оборудования. Оно показалось  ему
чересчур  простецким:  дюжина  опечатанных   контейнеров   с   химикатами,
несколько больших контейнеров из меди  и  стекла  куча  полосовой  меди  и
проводов и несколько тонких стержней из эбонита. Он повернулся  к  доктору
Питерсу, который тоже разглядывал эту кучу.
     - Мне это здорово напоминает свалку, - сказал репортер. -  И  как  вы
собираетесь  всем   этим   барахлом   распорядиться,   чтобы   разморозить
кристаллизованную энергию многогранника?
     Питерс растерянно взглянул на него.
     - Не знаю, - медленно пробормотал он.
     - Не знаете? - отозвался Гарри. - То  есть  как  так?  Вчера  там,  у
многогранника, вам все было ясно.  Вам  же  все  было  понятно,  когда  вы
запрашивали этот хлам.
     Астроном был еще больше обескуражен:
     - Гарри, я помню, что я все знал, когда я писал список, а  сейчас  не
знаю, совершенно ни малейшего понятия, что тут зачем.
     У Гарри даже руки опустились. Он недоверчиво  глядел  на  компаньона.
Попытался что-то сказать, но увидев, как расстроен его напарник, решил  не
углублять тему.
     - Ладно, перетащим все к многограннику, - спокойно сказал он, -  а  к
тому времени вы, наверное, уже вспомните, как и что.
     - Но я никогда ничего так не забывал,  -  потрясенно  сказал  Питерс,
помогая собрать с земли кучу снаряжения. - Просто за пределами понимания.
     Они выбрались на прогалину, где загадочный многогранник все еще  сиял
таинственным светом.
     Они сложили поклажу возле снаряда и тут  Питерс  внезапно  разразился
хохотом.
     - Ну конечно, я знаю, что со всем этим добром делать! Проще некуда!
     Гарри снова уставился на него.
     - Вы вспомнили?
     - Разумеется, - уверенно ответил ученый,  -  передайте-ка  мне  самую
большую  коробку,  на  которой  написано  окись  бария,  и  вот  эти   два
контейнера. Скоро мы его откроем.
     Репортер с  отвисшей  от  изумления  челюстью  наблюдал,  как  Питерс
решительно управлялся с инструментами и реактивами. Он быстро  смешивал  в
сосудах растворы. Вздымалась пена.
     Работал он быстро,  сноровисто,  и  не  просил  у  репортера  никакой
помощи. В движениях его была настолько совершенная точность и уверенность,
так не  похожая  на  былую  нерешительность,  что  в  мозгу  Гарри  Адамса
вспыхнула и разгорелась невероятная идея.
     Внезапно он сказал Питерсу:
     - Доктор, вы полностью представляете, что и зачем вы делаете?
     Питерс досадливо оглянулся.
     - Ну разумеется, - отрывисто бросил он. - А что, не похоже?
     - Пожалуйста, сделайте для меня одну такую вещь, - попросил Гарри,  -
давайте вернемся к дороге, туда, где разгрузилась машина.
     - Это еще  зачем?  -  возмутился  доктор.  -  Я  хочу  побыстрее  все
закончить.
     - Не сердитесь, я прошу вас не просто так, это очень важно, -  сказал
Гарри. - Это очень важно.
     - Глупости все это. Ну ладно, идем, -  сказал  ученый,  отрываясь  от
работы. - Полчаса потеряем.
     Продолжая ворчать, он потащился за Гарри к грязной дороге за  полмили
от многогранника.
     - И что же вы хотели показать мне, - спросил он, озираясь.
     - Только спросить, - сказал Гарри, - вы все  еще  помните,  как  надо
открывать многогранник.
     Лицо Питерса вспыхнуло гневом:
     - Вы... вы... кретин малолетний! Время ему  некуда  девать!  Конечно,
я...
     Он сразу умолк. На  лице  отразился  панический,  слепой  ужас  перед
неведомым.
     - Не помню! - закричал он. - Пять минут назад все  помнил,  а  сейчас
даже не знаю, что я там делал.
     - Так я и думал, - сказал Гарри Адамс. Хотя его голос был  ровен,  но
по  спине  вдруг  пробежал  холодок.  -  Когда  вы  стояли   возле   этого
многогранника,  вы  превосходно  знали,  как  вести   процесс,   абсолютно
неизвестный современной  человеческой  науке.  Но  стоило  вам  отойти  от
многогранника подальше - и вы уже знаете об  этом  не  больше,  чем  любой
другой ученый на Земле. Вам понятно, что это значит?
     Лицо Питерса моментально прояснилось:
     - Вы считаете, что некто... нечто  в  многограннике  или  возле  него
вкладывает в мой мозг сведения о том, как его открыть?
     Его глаза расширились.
     - Невероятно, но похоже, что так оно и есть. Ни я, и никто другой  на
Земле не знает, как расплавить замороженную энергию. Но когда я стою возле
многогранника, я знаю, как это сделать.
     Их глаза встретились.
     - Если кто-то хочет открыть эту штуку, - медленно проговорил Гарри, -
он должен сидеть внутри многогранника. Он не может вскрыть его изнутри, но
может заставить вас сделать это снаружи.
     Некоторое время они стояли в теплых утренних лучах солнца, глядя друг
на друга. Окружающий лес  испускал  аромат  теплой  листвы,  сонно  гудели
насекомые. Когда репортер вновь заговорил, его голос невольно стал тише.
     - Вернемся - сказал он, - вернемся, и если возле него вы снова будете
все знать, то это значит, что мы правы.
     Они шли медленно, нерешительно. Хотя Гарри и молчал,  но,  когда  они
вышли на прогалину и стали приближаться к  многограннику,  волосы  у  него
встали дыбом.
     Они все приближались, пока не  остановились  возле  самой  цели.  Тут
питерс повернул к репортеру побледневшее лицо:
     - Вы были правы, Гарри, - сказал он. - Вот мы вернулись сюда,  и  мне
вдруг стало ясно, как его открыть. Кто-то  изнутри  говорит  со  мной,  вы
правы. Кто-то, запертый  внутри  долгие  века,  и  теперь  стремящийся  на
свободу.
     Внезапный страх сковал обоих, повеяло ледяным дыханием неведомого.
     - Бежим отсюда, - крикнул Гарри. - Ради Бога, бежим скорей!
     Они развернулись и бросились прочь, но успели пробежать  лишь  четыре
шага, когда в мозгу у Гарри ясно и громко прозвучало:
     - Подожди!
     В голосе была такая мольба, так ясно он проник в сознание Гарри,  как
будто бы тот слышал голос своими ушами.
     Они остановились, Питерс ошеломленно поглядел на Гарри.
     - Я тоже слышал, - прошептал он.
     - Подождите, не уходите! - проникло в их головы торопливое  послание.
- Выслушайте меня, наконец, дайте мне все объяснить, пока вы не убежали.
     - Идем, пока еще можем, - закричал Гарри ученому. -  Питерс!  Кто  бы
там ни был внутри, кто бы ни говорил с нами,  это  не  человек,  он  не  с
Земли. Он пришел из космоса, из далекого прошлого. Уйдем же!
     Но доктор Питерс уже снова зачарованно смотрел  на  многогранник.  На
лице его отражались следы душевной бури.
     - Знаете, Гарри, я останусь и выслушаю его, - вдруг сказал  он.  -  Я
должен узнать все, что только возможно. Вы не ученый - вы не поймете. А вы
идите, вам незачем. Я возвращаюсь.
     Гарри уставился на него, потом ухмыльнулся,  хоть  бледность  еще  не
совсем сошла с его лица.
     - У ученого своя страсть, у  журналиста  -  своя.  Я  возьму  и  тоже
вернусь. Но, ради Бога, не беритесь за инструменты, не  пытайтесь  вскрыть
многогранник, пока мы не поймем, хоть немного, что же там, внутри.
     Доктор Питерс молча кивнул, и они  медленно  направились  к  сияющему
многограннику. Им казалось, что обычнейший солнечный полуденный мир  вдруг
утратил  реальность.  Когда  они  приблизились  к  многограннику,   мысль,
исходящая изнутри, ворвалась в их мозги.
     - Я чувствую, что вы остались. Подойдите ближе к  многограннику.  Мне
очень трудно пробить своей мыслью силовую оболочку капсулы.
     В  каком-то  оцепенении  они  приблизились  к  самому  боку  сияющего
многогранника.
     - Помните, - свирепо прошептал Гарри ученому, -  что  бы  он  нам  ни
внушал, что бы ни обещал, не открывать!
     Ученый нерешительно кивнул.
     - Я и сам боюсь не меньше вашего.
     Теперь мысленные послания из  многогранника  увереннее  достигали  их
сознания.
     - Я заключен в  эту  оболочку  из  замороженной  энергии,  вы  поняли
правильно. Я запечатан в ней столько времени, что вы даже не  можете  себе
вообразить.
     Узилище мое попало, наконец, в ваш мир. Мне нужна ваша помощь,  но  я
вижу, что вы боитесь меня. Когда я открою вам, кто я такой и как  оказался
заточенным в этом сосуде, вы не будете так  меня  бояться.  Вот  почему  я
хочу, чтобы вы вняли моим мыслям.
     Гарри Адамсу казалось, что все это  происходит  в  каком-то  странном
сне, а мысли из многогранника все текли и текли в его мозг.
     -  Я  не  только  буду  передавать  вам  мысленные  сообщения,  чтобы
рассказать вам то, что я хочу, но вы и увидите все, что я буду  описывать,
и  поймете  все  гораздо  лучше.  Мне  не   известны   возможности   вашей
мыслительной системы  по  приему  подобных  изображений,  но  я  попытаюсь
сделать так, чтобы вы четко их восприняли.
     Не пытайтесь размышлять над тем, что  вы  увидите,  просто  настройте
свой мозг на восприятие. Вы увидите все то, что я  хочу  вам  показать,  и
хотя бы часть из показанного сможете понять, потому что  мысли  мои  будут
сопровождать те образы, что предстанут перед вами.
     Гарри охватила внезапная паника - он  почувствовал,  что  мир  вокруг
него исчез. Доктор Питерс, многогранник, вес  залитый  полуденным  солнцем
ландшафт - все мгновенно пропало. Теперь Гарри уже не стоял  на  солнечной
полянке, а висел под  бескрайним  черным  куполом  космоса  -  бессветная,
безвоздушная пустота вокруг.
     Повсюду вокруг него была лишь пустая чернота.  Лишь  внизу,  под  его
ногами, далеко-далеко, плыло  колоссальное  звездное  облако,  похожее  на
сплюснутый шар. Звезды в облаке можно  было  считать  только  на  миллионы
миллионов.
     Гарри знал, что он смотрит на Вселенную, какой она была два миллиарда
лет назад. Он знал, что под ним  находится  гигантская  сверхгалактика,  в
которую  собраны  все  звезды  космоса.  Следующим   его   видением   было
стремительное движение к могучему звездному вихрю со  скоростью  мысли,  и
теперь он видел, что миры солнц этого вихря обитаемы.
     Их населяли эфирные создания, сложенные из сгустков  энергии.  Каждое
из них было похоже на высокий столб из голубого сияния, увенчанный диском.
Они были бессмертны; они не нуждались в пище; они пронизывали пространство
и  материю  на  своем  пути  одной  силой  воли.  Они  были  единственными
существами, обладавшими волей и разумом  в  сверх  галактике,  а  инертная
материя почти всецело подчинялась их воле.
     Теперь Гарри смотрел на этот мир уже из центра сверхгалактики. Там он
увидел одно из эфирных существ, которое ставило новый опыт на материи.  Он
пробовал создавать  новые  ее  формы,  составляя  и  переставляя  атомы  в
бесчисленных комбинациях.
     Внезапно оно наткнулось на странную комбинацию. Материя в этой  форме
обретала свое собственное движение. Она оказывалась способной воспринимать
воздействия, запоминать их  и  действовать  в  соответствии  с  ними.  Она
оказалась в состоянии  ассимилировать  другую  материю  в  себе  и,  таким
образом, расти.
     Эфирный экспериментатор был удивлен этой странной заразой, охватившей
материю. Он попытался воспроизвести опыт в большем масштабе, и  зараженная
материя стала р