идет
охота на инакомыслящих. Кто  в  таких  условиях  опубликует  сочинение,  где
впрямую  критикуются  нравы  большого  бизнеса?  Неудивительно,  что  "Рояль
механический" написан  в  жанре  научной  фантастики.  Научно-фантастическая
терминология для писателя - эзоповский язык, позволяющий сказать правду.
   Но  даже  высказанная   по-эзоповски   истина   нетерпима   в   цитаделях
"гранфаллунов". Писателя незамедлительно постигла кара: вокруг него  надолго
воцаряется  молчание.  "В  начале  50-х  годов,  -   констатирует   "Каррент
байогрефи", -  Воннегут  был  отвергнут  серьезными  (так!)  критиками,  как
"поверхностный жуликоватый автор" научно-фантастических сочинений".  Заговор
молчания продолжался многие годы. В 1963 году Воннегуту удалось опубликовать
блестящий сатирический роман "Колыбель для кошки"  (в  СССР  издан  "Молодой
гвардией".  Москва,  1970  год).  Ведущая  лондонская  критика  назвала  это
произведение "одним из трех лучших произведений года", а  автора  "одним  из
самых талантливых ныне живущих  писателей"  Однако  "серьезные  критики"  из
большой прессы США продолжали молчать о нем еще много лет подряд.
   Из литературного "подполья"  Курта  Воннегута  высвободили  мощные  волны
социальных и политических потрясений,  захлестнувшие  Соединенные  Штаты  во
второй половине шестидесятых годов. Писатель был  увиден  и  поднят  на  щит
антивоенной, протестующей молодежью. "Гранфаллуны" уже не в  состоянии  были
замалчивать Воннегута и других инакомыслящих писателей.
   "Серьезные критики" сделали хорошую  мину:  "открыли  новое  литературное
дарование". В дом Воннегута  устремились  за  интервью  репортеры  "Нью-Йорк
таймс",  "Лайфа"  и  других  буржуазных  изданий.  Из  складских   помещений
извлекались произведения,  написанные  десять  -  пятнадцать  лет  назад,  и
переиздавались массовыми тиражами в мягких обложках (именно эти издания я  и
обнаружил в книжной лавке "Нью-Йоркер"). Только с начала 1970 года до  весны
1971 гола издательство "Делл" напечатало от  шести  до  одиннадцати  изданий
каждой из воннегутовских книг. Книги раскупались нарасхват.
   Но не таков Курт Воннегут, чтобы любоваться своими старыми произведениями
в новеньких глянцевитых красно-синих обложках.  Он  часто  говорит,  что  не
перечитывает   написанное.   Вместо   того,   чтобы   упиваться   запоздалой
литературной славой, писатель ищет новые творческие пути, новые горизонты  -
не космические, земные.
   В  книге  "Завтрак  для  чемпионов"  (напечатанной  здесь  с   небольшими
сокращениями) он переходит Рубикон -  с  берега  фантастики  к  беспощадному
открытому реализму. Он отрешается не только от фантастики, но  и  от  всякой
литературной выдумки Он декларирует: " ..я выкидываю  за  борт  героев  моих
старых книг. Хватит устраивать кукольный театр".
   Но поскольку, как верно подмечают критики, портреты своих героев -  Билли
Пилигрима из "Бойни ј 5", писателя-фантаста  Килгора  Траута  из  ряда  книг
Воннегут (при всей внешней несхожести) в значительной мере писал сам с себя,
то и себя он подвергает основательной чистке ("Я хочу очистить свои мозги от
всей той  трухи,  которая  в  них  накопилась",  от  всего  "бесполезного  и
безобразного"). Свою книгу автор сравнивает с  "тропинкой,  усеянной  всякой
рухлядью, мусором, который я выбрасываю через плечо".
   Своим  декларациям  писатель  следует  неукоснительно.  Выдумки   в   его
произведении почти нет, фабула простейшая: самые что  ни  на  есть  типичные
американцы при самых типичных обстоятельствах по пути на типичный  фестиваль
искусств в типичном среднезападном  городе  (само  название  города  типично
американское: Мидлэнд-Сити).
   И события при этом происходят самые заурядные, повседневно случающиеся со
многими тысячами американцев. Даже преступления какие-то "не  сенсационные":
стандартный случай ограбления, несколько случаев телесных  повреждений  и...
ни одного убийства. Американские любители  "романов-ужасов"  зевнули  бы  от
скуки...
   В  своем  неуклонном   стремлении   "заземлить"   книгу,   предельно   ее
американизировать Воннегут берет фламастер и  рисует  примитивные  картинки,
изображающие  самые  обычные  вещи  -  курицу,  часы  на  башне,   горошину,
электрический выключатель. Иного читателя  это  может  удивить:  ну  кто  не
знает, как выглядит курица? Но примитивные картинки - самое что ни  на  есть
американское явление. Огромную  порцию  повседневной  информации  американец
получает в виде картинок:  рекламные  картинки  смотрят  на  него  с  экрана
телевизора, со страниц газет и журналов, с уличных вывесок.  Я  каждый  день
уже много лет подряд читаю столичную  газету  "Вашингтон  пост"  и  почти  в
каждом номере обнаруживаю изображения  говяжьей  вырезки,  куриной  ножки  и
матраца. И при сем непременная подпись: это  -  вырезка,  а  это  -  матрац.
Рисунки громадные - часто на целую газетную страницу. Почему бы и  Воннегуту
не нарисовать курицу или горошину? Удивляюсь только, почему он не  нарисовал
матрац... Тем самым для американского читателя была бы воссоздана совершенно
привычная будничная атмосфера! Впрочем, и без изображения  матраца  автор  в
этом  преуспел:  перед   читателем   возникает   детализированная   панорама
стандартной американской жизни семидесятых годов.
   И вот здесь во всем блеске выступает удивительный сатирический дар  Курта
Воннегута: самые будничные ситуации предстают перед читателем как абсурдные,
недопустимые, противоестественные. В этом главная ценность и достоинство его
книги.
   Г„те писал; "Наиболее оригинальные писатели новейшего времени оригинальны
не потому, что преподносят  нам  что-то  новое,  а  потому,  что  они  умеют
говорить о вещах так, как будто это никогда не  было  сказано  раньше".  Эта
характеристика, по-моему, весьма точно  определяет  стиль  и  манеру  письма
Курта Воннегута.
   Несколько примеров. Горы книг, докладов, исследований, статей написаны  о
"культе  насилия"  в   США,   усугубляемом   повсеместным   распространением
огнестрельного оружия. Произносились  тысячи  пламенных  речей,  призывавших
запретить свободную продажу оружия, но конгресс США под давлением "оружейных
лоббистов" такого запрета не накладывает.
   Воннегут, говоря о культе насилия, внешне невозмутим. Он рисует  пистолет
и поясняет: "Револьвером назывался инструмент ("Боже мой,  -  вздыхает  иной
читатель, - да кто же не знает, что за инструмент револьвер!"), единственным
предназначением которого (как ни в чем не бывало продолжает  писатель)  было
делать дырки в человеческих существах".
   Сказано предельно просто - будто для  детей  младшего  возраста.  Никакой
выдумки. Тем не менее возникает  ощущение  дикой  абсурдности  повсеместного
распространения инструментов, делающих дырки в человеческих  существах.  При
такой абсурдной  ситуации  можно  ли  реалистически  говорить  о  пресечении
растущей преступности в Штатах?
   Или возьмите абсурдную обстановку  в  "фантастическом"  рассказе  Килгора
Траута: Гавайские  острова  перегорожены  объявлениями  "Вход  запрещается";
местным жителям шагу некуда сделать - повсюду частная  собственность  сорока
землевладельцев.  "Тут,  -  сообщает  автор,  -  федеральное   правительство
выступило с экстренной  программой  помощи.  Оно  выдало  всем  безземельным
мужчинам, женщинам и детям огромные воздушные  шары,  наполненные  гелием...
При помощи этих шаров жители Гавайских островов  могли  по-прежнему  жить  у
себя, не тычась ногами в чужие участки земли".
   Абсурд? Конечно, но насколько реальный. Жителю континентальных штатов  не
надо плыть на Гавайи, чтобы обнаружить таблички "Вход воспрещен": они  стоят
у него под носом.
   Воннегут изобретает, казалось бы, реалистический  выход  из  положения  -
шар, наполненный гелием... Но кто подумает, поймет, насколько  абсурдна  эта
распространенная табличка "Вход  запрещен",  вызывающая  у  людей  абсурдное
желание - "повисеть в воздухе"!
   Чистейшей фантазией могут показаться возникающие в  книге  образы  людей,
превратившихся в автомобили на колесах, фантазия? Но передо мной  появляется
серьезное лицо солидного врача, выступавшего по  американскому  телевидению.
Он внушал  зрителям,  что  они  "слишком  срослись  с  машинами",  ездят  на
автомобилях туда, куда пешком дойти две минуты, вообще мало  двигаются  -  и
это вредно для здоровья. Доктор аргументирование  рекомендовал  не  заменять
ноги колесами во всех случаях жизни. Таким образом, в форме абсурда Воннегут
поднимает весьма актуальную в США  (и  не  только  в  США)  тему  чрезмерной
автомобилизации.
   А  немыслимые,  на  первый  взгляд,  ноги  Килгора  Траута,   покрывшиеся
пластиковой пленкой после погружения в Сахарную речку? Очень  правдоподобные
ноги, если учесть, что в США необычайно загрязнены воды рек  и  озер.  Около
шести лет я прожил на берегах реки Потомак и ни разу в  ней  не  купался.  И
никто в ней не купается: красавица река чересчур загрязнена.
   Через  всю  книгу  проходит  сравнение   людей   с   автоматами-роботами.
Кульминации  эта  тема  достигает,  когда  бизнесмен  Двейн  Гувер,  потеряв
рассудок, воображает, будто все на свете роботы, кроме него.  Но  на  ту  же
животрепещущую тему при трезвом рассудке все громче  и  возмущеннее  говорят
тысячи  и  тысячи  "синих  воротничков"  -  промышленных  пролетариев.   Они
протестуют против того, что их "приковали к конвейерам" -  сделали  их  труд
нудным и бессмысленным, что их заменяют машинами или  превращают  в  машины.
Такое  недовольство,  по  свидетельству   профсоюзных   деятелей,   получило
распространение по всей  стране.  И  вряд  ли  кого-нибудь  на  американских
заводах удивило бы "абсурдное" выражение Воннегута "зарабатывающие машины".
   Некоторые ситуации, описанные автором, могут показаться  нашему  читателю
диковинными выдумками. Почему, например, научно-фантастические романы Траута
выпускаются    порнографическими    издательствами    и     "иллюстрируются"
непристойными  фотографиями?  Увы,  и   это   факт   американской   жизни...
Произведения самого Воннегута нередко  печатались  в  журналах,  напичканных
обнаженными дивами.  Помнится,  его  самое  большое  и  интересное  интервью
напечатал журнал "Плейбой", специализирующийся на показе "норок нараспашку".
В схожую ситуацию попал даже член Верховного суда США достопочтенный  Уильям
Дуглас. Один журнал заказал ему  статью,  судья  написал  и  отправил  ее  в
редакцию.    Раскрыв    журнал,    читатели    и    почитатели    уважаемого
мыслителя-либерала ахнули: к  статье  Дугласа  были  подверстаны  фотографии
голых женщин.
   Как видим, у каждого воннегутовского  парадокса  и  абсурда  есть  вполне
реальная подоплека. Коллекционируя и  бичуя  такие  абсурды,  автор  как  бы
говорит:  вот  до  каких  нелепостей  могут  довести  погоня   за   наживой,
человеконенавистничество, мракобесие, расизм, захватнические войны.  Критике
милитаризма посвящены самые  сердитые,  бичующие  страницы  книги.  Война  и
подготовка к кровопролитию для гуманиста Воннегута - верх абсурда. Войны, по
его утверждению, могут затевать только роботы, нечеловеки. Автор  беспощадно
бичует  все  проявления  милитаризма  в  жизни  своей  страны.  Вот  краткая
характеристика военного обучения сына Двейна Гувера  -  Кролика:  "Слушайте,
Кролик Гувер восемь лет учился в военной школе спорту, разврату и  фашизму".
Короче не скажешь. И убийственней не скажешь.
   Смех Воннегута порой кажется беспощадным в отношении цивилизации вообще -
кажется, он разит всех и вся. Но чем глубже вникаешь  в  книгу,  тем  больше
осознаешь, что этот смех продиктован неподдельной любовью к людям, искренней
заботой о Судьбах человечества. С глубокой тоской автор замечает: "Жили  они
(тысячи нью-йоркцев) в безобразных  условиях,  и  от  этого  им  приходилось
делать всякие  безобразия".  С  такой  же  щемящей  тоской  пишет  он  и  об
одиночестве своих героев. По сути дела, все они одиноки: и  Двейн  Гувер,  и
Килгор Траут, и безработный негритянский паренек Вейн Гублер, которого  "все
время перегоняли из клетки в клетку", и умирающая черная старуха Мэри Янг...
Не  сгущает  ли   Воннегут   краски,   говоря   об   одиночестве   людей   в
капиталистическом обществе? Нет. Об усиливающейся разобщенности американцев,
об  их  отчуждении  от  общества  мне  много  говорили  заокеанские  ученые,
обозреватели, политики во время недавних поездок в США.
   Как-то в своем доме Воннегут вывесил деревянную табличку с  девизом:  "Ты
должен быть добрым, черт побери" Подразумевается: быть добрым к человечеству
-  значит  быть  беспощадным  к  бесчеловечности.  И  Курт  Воннегут,   этот
удивительный, сложный, как сама Америка, писатель,  верен  своему  девизу  в
"Завтраке для чемпионов".

   С. ВИШНЕВСКИЙ