брови.  Это  было оскорбление.  Грязный не  может жалеть
госпожу, ибо лишен этого чувства.
     - Как  ты  смеешь,  -  проговорила она размеренно,  наслаждаясь давно
забытым  ощущением  власти  над  людьми.   -   Как  ты  смеешь  испытывать
благородное чувство...
     - Сейчас вы скажете,  Гера,  - перебил ее Крони, выставив перед собой
ладонь и словно закрываясь от ее слов,  -  что я - вонючий трубарь. Что вы
позовете стражу и пожалуетесь отцу.  Не надо. Вы же видите, что я вернулся
оттуда,  и  там,  -  Крони показал вверх,  -  никто ни разу не назвал меня
вонючим  трубарем.  И  поверьте мне,  госпожа,  что  люди  наверху богаче,
сильнее и вашего отца, и Мокрицы, и всех директоров, вместе взятых.
     - Ты в самом деле был там?
     - А откуда у меня все это?
     - Ты кого-то ограбил, ты украл все это. Я знаю, ты украл.
     Правда была невероятна, и Гера защищалась от нее.
     - Послушайте, Гера, вы же образованная девушка...
     - Не тебе судить о моем уме!
     Гера испугалась трубаря.  Она сама придумала, что он ограбил кого-то,
что  он  убийца -  ведь все трубари лживые,  -  и  теперь Крони на  глазах
превращался в бандита,  черты его складывались в злую гримасу, и он грозил
ей...
     Не выдержав встречи с  невероятным,  Гера провалилась в  тошнотворное
озеро  обморока,  который не  дарит благодатного небытия,  а  держит между
действительностью и беспамятством.
     Крони смотрел на нее в растерянности. Он видел, что с девушкой что-то
неладно.  Такой встречи он не ожидал.  Он не подумал, что за тонкой маской
знатной госпожи скрывается боль,  растерянность и  страх смерти,  и  ложно
истолковал ее слова и действия.
     Девушка еще смотрела на  него,  но глаза ее уже не видели трубаря,  а
замыкались на  внутреннем мире кошмаров и  неминуемой боли.  Кисти ее  рук
казались голубыми.
     С того момента,  как Крони, потеряв терпение, открыл дверь отмычкой и
встретил Геру,  он  был поражен ее  видом.  И  виной тому была не  столько
болезнь,  которая успела многое сделать за прошедшие дни,  а то, что образ
Геры оторвался от самой девушки и воспоминание смешалось с улыбкой Наташи,
родился новый,  скорее идеальный образ,  которому Гера не соответствовала.
Она оказалась и  меньше ростом и  худее и  бледнее,  чем должна была быть.
Одежды  ее,   показавшиеся  трубарю  столь  роскошными,   были  ветхи,   и
застиранные пятна  на  них  были  видны даже  при  том  скудном освещении,
которое казалось ослепительным неделю назад.  И лицо Геры было не голубым,
а землистым и не очень чистым - это лицо подземного жителя. Реальный облик
Геры, хоть оказался неожиданным и горьким, не привел к разочарованию, лишь
вызвал жалость и желание прижать ее к груди и успокоить. Он не удержался и
сказал об  этой  жалости вслух,  а  реакция на  его  слова была холодной и
презрительной.   Крони  ожидал  какой  угодно  встречи,   но  не  этой.  И
растерянность,  желание  спрятаться в  раковину показались ему  врожденной
спесью, к которой не подберешь ключа.
     И  вдруг Крони понял,  что  Гере плохо,  что она теряет сознание,  и,
когда голова ее  упала,  запрокинувшись на спинку кресла,  и  на углах губ
показалась розовая  пена,  он  бросился к  Гере,  опустился перед  ней  на
колени,  и рука его замерла в воздухе,  потому что надо было что-то срочно
предпринять, а Крони забыл о том, что он не один. И неизвестно, сколько бы
он стоял на коленях, ощущая, как замерло вокруг время.
     - Крони,  - защекотало в ухе, и трубарю понадобилась секунда или две,
прежде чем он понял,  чей это голос. - Мы здесь, - напомнил Круминьш. - Не
бойся, мы все слышим и видим! Я передаю микрофон Аните.
     - Крони,  милый,  -  сказала Анита,  вздохнула в  микрофон,  и  Крони
представил ее  широкое  доброе  лицо,  на  котором кружками обведены карие
глаза.  -  Не волнуйся. Как только мы поднимем ее наверх, мы ее вылечим. Я
ручаюсь.
     - Спасибо, - отозвался Крони. И он был благодарен Аните не столько за
слова, сколько за то, как они были сказаны.
     - А пока, - продолжала Анита, - сделай следующее. Гюнтер говорит, что
прямо под правой рукой в твоем поясе есть карман.  Вынь три красные пилюли
и раствори их в воде.
     Для  того,  чтобы Гера выпила лекарство,  ему  пришлось приподнять ее
голову.  Волосы  на  затылке были  мягкими и  теплыми,  и  голова послушно
поднялась.
     Гера стискивала зубы, и Крони уговаривал ее шепотом:
     - Пей, пожалуйста, пей. Это не горько. Это тебе поможет.
     Губы шевельнулись. Гера глотнула и поперхнулась.
     - Ну что ты. Не спеши. Это вкусно.
     Гера  балансировала  на   неустойчивой  планочке,   протянутой  между
забытьем и  реальностью.  Голос Крони,  рука,  поддерживающая ее затылок и
вкус  напитка сливались в  умиротворяющую картину,  сродни доброму сну.  И
когда,  выпив напиток и ощущая,  как он наполняет ее ласковым теплом,  она
открыла  глаза,   то  близко,  совсем  рядом  увидела  глаза  Крони  и  не
испугалась, потому что они были добрыми.
     И они замерли оба. Как будто боялись спугнуть это мгновение.
     Крони услышал, как в ухе пискнул голос Аниты:
     - Теперь ей будет лучше.
     Но голос Аниты был чужим,  он только мешал сейчас,  и  Анита поняла и
замолчала.
     - Что это было? - спросила Гера, не открывая глаз.
     - Лекарство, - ответил Крони.
     Гера чуть кивнула.
     - Гера, - сказал Крони.
     - Что?
     - Я поднялся наверх. И дошел до города.
     Гера молчала. Впервые за много дней ей было тепло.
     - Города нет, - сказал Крони. - Город разрушен.
     - Я знала. Нам говорил учитель. И отец.
     - Города нет.  Он разрушен.  В самом деле была война. Но главное не в
этом. Все остальное, к счастью, ложь.
     - Что ложь?
     - Ложь то, что наверху такая же пещера, как и здесь, только обширней.
На самом деле там нет пещеры. Там поверхность.
     - Поверхность?
     - Ну, как объяснить это тебе? Поверхность - это когда нет потолка.
     - А где потолок?
     - Потолка вообще нет.  Представь себе шар.  Сейчас мы с  тобой внутри
шара. А поверхность - это то, что снаружи.
     Гера не стала спорить.
     - Как хочешь, - сказала она сонно.
     - Дай ей одну желтую пилюлю,  -  велела Анита.  -  Мне не нравится ее
голос.
     - Что это?
     - Проглоти. - Крони протянул Гере пилюлю.
     Гера подчинилась.
     - Говори, - сказала она.
     - Там не осталось людей. Твой учитель прав. Но жить наверху можно.
     - Город разрушен,  -  повторила Гера.  - И если выйти туда, заболеешь
смертельной болезнью.
     - Скорее заболеешь здесь,  -  возразил Крони.  -  В норе. Посмотри на
себя.  Там лес,  солнце, ветер, деревья, озера, и эти слова ничего тебе не
говорят?
     - Почему?  Я знаю слово <озеро>,  и слово <ветер>,  и слово <лес>.  И
слово <солнце>. Эти слова я слышала. Ведь говорят же: яркий, как солнце. И
говорят: густой, как лес.
     - А что значит - густой, как лес?
     - Это значит - очень тесный.
     - Слова потеряли свое  значение.  Но  у  слов память длиннее,  чем  у
людей. Так слушай: солнце - это раскаленный шар, вокруг которого вращается
все -  и ты,  и я,  и наш город, и Город Наверху.  Лес -  это когда рядами
стоят деревья.  Озеро -  это столько воды,  что предметы на том берегу еле
можно различить.  А ветер -  это такая масса воздуха,  что она может сбить
человека с  ног  и  сорвать крышу  с  дома.  Ветер несет с  собой небесный
дождь...
     И Крони понял,  что куда лучше смог бы объяснить это на другом языке.
В  его родном и на самом деле не хватало слов.  А те,  что были,  изменили
свой смысл.
     - А кто же дал тебе одежду?
     - Люди. Но другие люди. Они прилетели сюда со своей Земли, потому что
думали, что здесь никто не живет.
     - Они захватили Город Наверху?
     Беспокойство, которое прозвучало в голове Геры, было абстрактным. Она
как  будто  слушала  увлекательную сказку,  действие которой никак  ее  не
касалось.  В ней говорилось о людях,  что прилетели откуда-то. Наверно, на
крыльях,  как летучие мыши.  Летучие мыши редки в  подземном городе,  но у
отца в кабинете есть одна,  высушенная. Крони побывал в сказке и вернулся,
как сказочный герой, переродившийся в Огненной Бездне и ставший прекрасным
директором.
     - Им не нужен наш город,  - сказал Крони. - У них есть свой. Они ищут
старые вещи. Потому что им нужно знание. Они хотели узнать, какими мы были
и что случилось с нами.
     - Им нас жалко?
     - Гера, ты не веришь мне?
     - Я стараюсь. Продолжай.
     - Они готовы нам помочь выйти наружу и жить,  как положено людям. Как
мы жили когда-то. И они поделятся с нами своими знаниями и помогут. Я верю
им.
     - А зачем они это сделают? Зачем мы им?
     - Потому что они хотят нам помочь.
     Порой  труднее растолковать очевидное.  То,  что  у  самого  тебя  не
вызывает сомнений.
     - Но что мы дадим им взамен?
     - Ничего, - ответил Крони.
     Гера  склонила голову  с  видом  умудренной жизнью  старухи.  Трубарь
оставался  ребенком.   Все  простые  похожи  на  детей.  Они  доверчивы  и
непостоянны.
     - Они ждут, пока я поговорю с тобой и с твоим братом и найду инженера
Рази.
     - Почему они не пришли сами?
     - Потому что  сначала должен прийти я.  Ведь  люди  испугаются,  если
увидят чужих.
     - А они страшные?
     - Нет, они такие же. Среди них есть девушка, похожая на тебя.
     - И как ее зовут?
     - Ее зовут Наташа.
     - Наташа, - с трудом выговорила Гера. - Некрасивое имя.
     - Нет, - возразил он. - Очень красивое имя.
     Это имя услышал Такаси,  сидевший в темном туннеле верхнего яруса,  у
заваленного лифтового колодца.  Он непроизвольно улыбнулся, потому что ему
тоже нравилось это имя.
     Анита,   стоявшая  наверху,   под   импровизированным  тентом,   тоже
улыбнулась, потому что уловила неприязнь в голосе Геры, которую не отметил
динамик  электронного мозга,  тщательно,  но  без  интонаций  переводивший
диалог трубаря с Герой.  А Станчо, чинивший экскаватор, который должен был
расширить лаз, но сломался, громко засмеялся и сказал:
     - Наташа, меняй имя. Красивое имя Снежана. Тебе нравится?
     - Нет, - отрезала Наташа, - это тебе нравится.
     - Конечно, - подтвердил Станчо. - Я с ней знаком. Она моя невеста.
     - Иди к моему отцу,  - решила наконец Гера. - Он старый человек, и он
скажет, что тебе делать.
     - Ты не веришь в то, что наверху?
     - Я  хотела бы верить.  Может,  ты и  прав.  Вот переговорная трубка.
Вызови отца.
     - А ты уверена, что он согласится, чтобы люди вышли наверх?
     - Все?
     - Конечно, все.
     - И те, кто внизу? И шахтеры, и ткачи, и трубари?
     - Ну, конечно же, им хуже, чем прочим.
     - А кто будет работать?
     - Мы все будем работать. Наверху.
     - Не знаю. Наверно, отец не согласится.
     - И я так думаю. И он прикажет меня убить.
     - Может быть. Я об этом не подумала.
     - И ты будешь вызывать отца?
     - Нет, - сказала Гера. - Не буду. Я позову брата.
     Телевизионный объектив смотрел вперед, и все наверху видели, как Гера
поднялась с кресла, чтобы подойти к спрятанной в стенной нише переговорной
трубе.
     - Бледная,  -  сказал о  Гере Гюнтер,  который был  из  тех  больших,
добрых,  сентиментальных людей,  кто подбирает на  улице брошенных щенят и
перевязывает крылья птенцам, выпавшим из гнезда.
     - Очень далеко зашла болезнь,  - проговорила Соломко. - Девушку нужно
срочно госпитализировать.
     - Удивительное сочетание  археологии  с  медициной,  -  заметил  Макс
Белый. - Вам повезло, Анита.
     - Не шутите, - бросила Анита. - Не время для шуток.
     - Для шуток всегда есть время,  -  не согласился с  ней Макс и  пошел
помочь Станчо запустить экскаватор.
     Гера сказала в переговорную трубку:
     - Тайная стража? Господина Спела-младшего.
     Она ждала,  пока ее соединят,  чувствовала взгляд Крони и постаралась
представить  себе   поверхность,   на   которой  бушует  большой  ветер  и
раскачивается лес, схожий со сталактитами.
     - Господин Спел просил сказать,  что крайне занят, - послышался голос
в трубке.
     - Передайте ему, что это важно. Слышите, важно. Его вызывают из дома.
     Она прикрыла трубку ладонью и спросила Крони:
     - Сказать ему, что у нас гость?
     - Не надо, - ответил Крони. - Люди Мокрицы могут подслушать.
     - Это ты, Гера? - послышался голос Спела. - Что стряслось?
     - Послушай,  брат.  У  меня к  тебе срочное и  очень важное дело.  Ты
должен немедленно прийти.
     - Ох, - вздохнул брат. - Тебе опять плохо?
     - Мне хорошо. Я себя отлично чувствую.
     - Гера,  я сейчас ухожу на задание.  На очень важное задание.  У меня
нет времени с тобой разговаривать. Я вернусь вечером, и поговорим. Ладно?
     Спел старался не ссориться с сестрой.
     - Как я  зла на тебя,  -  сказала Гера.  -  Когда я  в  последний раз
просила, чтобы ты пришел? Вспомни.
     - Ну, когда накрыли твоего Леменя. А что он, ожил?
     - Спел, приходи немедленно. Немедленно. Забудь обо всем!
     - Погоди... - Спел был встревожен.
     Гера швырнула трубку и закрыла переговорную нишу.
     - Он сейчас придет,  - сообщила она. На щеках у нее появились красные
пятна, и она кашлянула, будто поперхнулась.


     Спел стукнул три раза, и Крони услышал, как лязгнул замок.
     Гера пошла встретить брата.
     - Что с тобой! - Спел был зол. - Мне Мокрица голову оторвет. Он и так
смотрит на меня крысой с тех пор, как мы украли трубаря.
     - Проходи.  Есть дела поважнее,  чем твой Мокрица.  Я хочу,  чтобы ты
встретил нашего общего знакомого.
     Спел отмахнулся,  не  вслушиваясь.  Он продолжал,  входя за сестрой в
гостиную:
     - Пойми же,  сейчас мы уходим. Мы нашли инженера Рази. Помнишь, того,
что с Леменем был? Там есть наш человек...
     И в этот момент Спел увидел Крони.
     - Ты! - воскликнул он. И рука потянулась к поясу.
     - Не сходи с ума,  -  остановила его Гера.  -  Ты сам привел когда-то
этого  трубаря.   Ты  сам  увел  его  отсюда.  Чего  удивляешься?  Это  же
привидение.
     - Привидение.  -  Спел попытался улыбнуться,  но  ничего из  этого не
вышло.
     - Красавчик,  -  сказала с  осуждением Анита,  глядя на  лицо  Спела,
занявшее весь экран телевизора.
     Спел приблизился к Крони. На шаг. И остановился.
     - Где ты был? - зло спросил он, будто Крони его в чем-то ослушался.
     <Что произошло?> -  старался понять Спел.  Вдруг весь этот маскарад -
дело рук Мокрицы,  который решил погубить Спелов?  Но  одежда была чужой -
видно,  трубарь все же побывал наверху. Значит, наверху живут люди, и все,
чему учили Спела раньше - ложь. А что, если те люди - давние враги города,
прислали Крони,  чтобы  отомстить за  прошлое?  В  любом  случае Крони был
опасен. А раз так, лучше иметь его в друзьях. Если Крони пришел мстить, он
будет сначала мстить Мокрице.  Иначе зачем он доверился Гере?  И, перебрав
все эти варианты, Спел улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой.
     - Рассказывай, трубарь. Где был, что видел?
     - Я не трубарь. Не называй меня так, - ответил Крони.
     В общем, ему было все равно, как его называют. Быть трубарем никак не
хуже,  чем стражником.  По крайней мере, честный кусок каши. Но Спела надо
было поставить на место.  Он никогда не будет доверять Крони, но пойдет за
ним,  если почувствует силу.  Об  этом говорили еще вчера,  на совещании в
палатке.
     - Не сердись, - дружески улыбнулся Спел.
     - Тогда слушай. Я был наверху.
     Крони был  краток.  Ему помогают те,  кто наверху.  Он  выведет людей
наверх,  к  солнцу,  но он хочет сделать это так,  чтобы не было ненужного
страха. Нельзя гнать людей наверх, как перепуганное стадо. Нужно объяснить
людям,  нужно обезвредить Мокрицу и тех,  кто хочет удержать людей в своей
власти.
     - А тебе никто не поверит. Я тоже не верю, - сказал Спел.
     - Поверишь, - ответил Крони. - Где инженер Рази?
     Археологи наверху,  сгрудившись под  тентом,  замерли перед  экраном,
Дождь молотил по  тенту.  Станчо прикрыл экскаватор пластиковым чехлом,  и
тот  казался синим  неуклюжим зверем,  подстерегающим кого-то  над  черной
дырой.
     - Мы его поймаем сегодня, - сообщил Спел.
     - А старик? - спросил Крони.
     - Помер.
     - Сам?
     Спел удивился.
     - У Мокрицы сами не умирают. Он этого не любит.
     - Это был хороший старик,  -  сказал Крони. - Он имел убеждения. И не
отрекался от них.
     - Ага,  -  согласился Спел равнодушно.  -  Мы  его потом опознали.  А
Мокрица не поверил, что ты стражника задушил. И сейчас не верит.
     - Он прав, - заметил Крони.
     - Кто  тебя  знает?  Каждый человек может убить другого.  Если нужно.
Мокрица думал, что я украл опознавательный знак Леменя. Но я все свалил на
тебя. Ты не в обиде?
     - Чего же обижаться?  Если бы ты не заметил знака,  мне бы от Мокрицы
не уйти.
     Спел подумал, что это справедливо и выгодно ему.
     - Ты мне жизнью обязан, - сказал он. - Я твой спаситель.
     - Ты обо мне тогда не думал. О себе думал и о сестре. Не хотел, чтобы
у Мокрицы оказался в руках человек, который знаком с Леменем,
     Гера  ходила  по  комнате,   как  будто  не  догадываясь  сесть.  Она
почувствовала возбуждение и  бодрость,  чего с  ней не  было давно,  и  ей
хотелось перемен, которые разрушат ее темную нору.
     - Ушел  твой  Рази  и,  видно,  добрался до  оружия.  Нам  одноглазый
рассказал.
     - Кто?
     - У Мокрицы везде есть люди.
     - Как зовут одноглазого?
     - Откуда мне знать?  Мокрица устроил большую облаву в городе.  Поднял
всю стражу. Всех квартальных.
     - И чем кончилась облава?
     - Ничем.  Мы окружили дом. Все шло по плану. Крысоловка захлопнулась.
А в ней пусто. Ни души. Кто-то их предупредил.
     Спел  находился в  странном положении,  хотя сам  этого не  сознавал.
Борьба  с   бандитами,   чтецами,   бунтовщиками  была,   на  его  взгляд,
справедлива. Жалости к бунтовщикам он не испытывал. Того же, кто руководил
этой борьбой,  он  ненавидел.  А  рассказывал об  этом Крони,  который был
врагом не только Мокрице, но и Порядку, а значит, и Спелу.
     - Дальше,   -  произнес  Крони,  как  человек,  который  имеет  право
спрашивать.
     - Мокрица догадался,  что ты успел передать инженеру Рази план города
Предков.  И инженер с его людьми спрятался там.  Сегодня мы идем к ним.  И
Рази от нас не уйдет.
     - Ты хочешь, - сказала Гера, становясь перед братом и глядя ему прямо
в глаза, - и дальше быть на побегушках у Мокрицы, пока он не решит от тебя
отделаться?
     - Мне у него неплохо, - буркнул Спел. - Не тронет он меня.
     - Как пойдет облава? - спросил Крони.
     - С  двух  сторон.  Один  отряд  спускается через  служебные туннели.
Второй идет от  рудников.  Над теплостанцией будет засада,  в  которую они
попадут, когда будут бежать. Больше я ничего не знаю.
     - Уже кое-что, - ответил Крони. - И на том спасибо.
     - Я должен идти,  -  сказал Спел.  -  Вы же не хотите,  чтобы Мокрица
что-то почуял?  И не советую тебе,  Крони,  идти вниз. Ты их не спасешь. А
сам попадешь в ловушку.
     - Когда начало облавы?
     - Через три часа... теперь уже меньше.
     - Счастливого пути, Спел. Не суйся под пули.
     - Какие пули?
     - Ты забыл, что в городе Предков есть оружие?
     - Оружие... Да они и стрелять не умеют.
     Спел не хотел показывать, что обеспокоен. Он погладил сестру по плечу
и сказал: <Не болей>.
     Этот жест вызвал в Крони нечто вроде симпатии к стражнику.
     - Что ты  будешь делать?  -  спросила Гера,  когда за Спелом хлопнула
дверь.  -  Пойдешь вниз?  Даже если я  скажу тебе остаться,  ты  все равно
пойдешь вниз?
     - Да.
     - Я бы не хотела.
     У  нее была привычка смотреть людям в глаза,  будто она могла читать,
что в них написано.
     - Я бы хотел, чтобы так смотрели на меня, - уронил Станчо.
     - Просто у  нее  такая  манера,  -  объяснила Анита Соломко,  которая
разливала кофе по чаш