руг света в восемьдесят ночей"..." - писал
корреспондент журнала, ничуть не подозревая, конечно, о том, что по
крайней мере название первой из этих пародий неожиданно окажется воистину
пророческим.
  Не заставили себя ждать и подражания роману.
  Вскоре после путешествий Нелли Блай итальянец Улисс Гриффони написал
роман "Вокруг света в тридцать дней". Некий американец, герой этого
романа, более чем в два раза превышал рекорд Филеаса Фогга. И последний
умирал от огорчения, узнав об этом...
  В 1908 году в петербургском журнале "Природа и люди" появилось - в
переводе с французского - еще одно подражание Жюлю Верну: роман Поля
д'Ивуа "Вокруг света с гривенником в кармане". На этот раз герою,
журналисту Лавареду, по завещанию отходит многомиллионное наследство.
Но... лишь в том случае, если он сумеет объехать вокруг света "зайцем", с
пятью су в кармане. (Французское издание романа так и называлось: "Пять су
Лавареда".) И вот журналисту приходится хитрить, изворачиваться, не
брезговать даровыми обедами...
  А в 1911 году "Вокруг света" начал печатать с продолжением роман Роберта
Крафта "На автомобиле вокруг света", тоже явно навеянный романом Жюля
Верна...
  Впрочем, Жюль Верн, всегда склонный к иронии и шутке, и сам предвидел
возможность появления "вариантов и вариаций" своего шумно знаменитого
романа. Предвидел и в свою очередь иронизировал над ними.
  В его романе "Клодиус Бомбарнак", опубликованном в 1892 году, среди
пассажиров экспресса "Россия - Пекин" есть незадачливый немецкий барон с
"нескончаемой" фамилией Вейсшнитцердерфер, который мечтает посрамить всех
прежних рекордсменов: объехать земной шар за тридцать девять дней.
Честолюбивому соискателю рекордов объехать-то шар удается. Но путешествие,
он заканчивает... на сто восемьдесят седьмой день!
  И наконец, еще один любопытный факт из "послужного списка" знаменитого
романа, связанный на этот раз с именем... Льва Толстого.
  Из воспоминаний современников нам известен восторженный отзыв писателя о
французском фантасте: "Романы Жюля Верна превосходны! Я их читал совсем
взрослым, и все-таки, помню, они меня восхищали. В построении интригующей,
захватывающей фабулы он удивительный мастер. А послушали бы вы, с каким
восторгом отзывается о нем Тургенев!.."
В середине семидесятых годов в семье Толстых были часты вечерние чтения.
Наступал вечер, дети окружали Льва Николаевича, и тот прочитывал им
одну-две главы из новой книги необычайно популярного в те годы Жюля Верна.
  Привезенный из Москвы новый роман - "Вокруг света в восемьдесят дней" -
оказался без иллюстраций, и это, очевидно, разочаровало юных слушателей. И
тогда...
  "Тогда папа начал нам иллюстрировать его сам, - вспоминал И. Л. Толстой.
- Каждый день он приготовлял к вечеру подходящие рисунки, и они были
настолько интересны, что нравились нам гораздо больше, чем те иллюстрации,
которые были в остальных книгах..."
Рисунки были в основном выполнены пером, черными чернилами, на небольших
листках бумаги и были, конечно, далеко не профессиональны. И все же герои
жюльверновского романа на рисунках Льва Николаевича Толстого - живые люди,
настроение которых в различные моменты различно.
  "...Мы с нетерпением ждали вечера и всей кучей лезли к нему через круглый
стол, когда, дойдя до места, которое он иллюстрировал, он прерывал чтение
и вытаскивал из-под книги свою картинку..."
Часть этих рисунков со временем была, по-видимому, утрачена: в фондах
музея Л. Н. Толстого сохранилось до наших дней лишь семнадцать набросков к
роману Жюля Верна. Тринадцать из них, но свидетельству специалистов,
выполнены самим Львом Николаевичем. Эта деталь, столь, казалось бы,
"неожиданная" в наследии титана реалистической литературы, - вещественное
доказательство той увлеченности, с какою читался - да и сегодня читается!
- знаменитый роман.


  Проданный... аппетит

  Эта "невыдуманная" история произошла лет через десять после того, как
Филеас Фогг совершил свое рекордное путешествие.
  Эмиль Детуш, голодный и иззябший парижский безработный, стоя перед
витриной, залитой светом, забитой дичью, рыбой и фруктами, твердо решил
покончить с собой. И именно в этот момент отверженным бродягой вдруг
заинтересовался "высокий тучный господин с черной бородкой и волосами, с
одутловатым лицом, с огромным животом, еле помещавшимся в просторном, с
трудом застегнутом пальто". То был мсье Ш. - король угля и железа, один из
богатейших людей Франции.
  Нежданный филантроп накормил Эмиля Детуша изысканным обедом, во время
которого не уставал "придерживать" аппетит своего подопечного.
  "Капельку терпения, друг мой, - мягко, но настойчиво убеждал он Эмиля. -
Поберегите ваш аппетит - это наиболее ценное из благ... Вы слишком
набиваете себе желудок... Будьте умеренны... Довольно этого паштета из
перепелок... Приберегите свои силы для пулярки... Не забудьте, что еще
будет салат из морской капусты...".
  Когда Эмиль окончательно насытился, мьсе Ш. изложил ему свое не совсем
обычное кредо. "Я живу только желудком и только для желудка! - заявил он.
- Есть - это высший долг! Все религии сделали из этого священный обряд:
самая торжественная церемония католицизма - причащение, вкушение бога,
тайная вечеря; метафизики-индийцы впадают в мистический экстаз при
созерцании пупка - центральной точки живота... Желудок - вот истинный бог
человечества!".
  Посетовав затем на то обстоятельство, что "желудок человека ограничен,
позорно ограничен и в довершение беды глаза у нас ненасытнее желудка...",
мсье Ш. закончил сенсационным признанием: "Я знаю благодетельное искусство
заставлять других переваривать то, что я ем!" И предложил ошеломленному
Эмилю Детушу за две тысячи франков ежемесячного дохода продать ему, мсье
Ш., свою пищеварительную энергию. Совершенно так же, как рабочие продают
свою мускульную силу, инженеры - интеллектуальную, кассиры - честность,
кормилицы - молоко и материнские заботы...
  (- Что это? - удивится искушенный читатель. - Малоизвестный рассказ
фантаста-сатирика Ильи Варшавского? Нечто похожее, помнится, встречалось...
  Повременим с ответом на этот вопрос. Вернемся к содержанию рассказа.)
Обрадованный Эмиль Детуш подписал контракт на пять лет. И началась новая
жизнь! Увы, далеко не сладкая, как вскоре же выяснилось.
  Обретя Эмиля, мсье Ш., этот ужаснейший обжора, освободился от угрозы
несварения желудка и теперь неистовствовал!
  А Детуш? Не различая ни запаха, ни вкуса, Детуш переваривал пищу, которую
в неограниченных количествах поглощал его хозяин. Из дома Эмиль выходил
только на прогулку, обусловленную одним из пунктов контракта, -
предусмотрительный мсье Ш. заранее позаботился о том, чтобы приобретенный
им "мешок для провизии" поддерживал себя в "рабочем" состоянии. Большую же
часть дня Эмиль проводил отныне в дремотной истоме. И отвращение
пресыщенного и бессильного человека ко всему, что живет, движется, кричит,
постепенно охватывало его душу.
  Детуш попытался было разорвать контракт. Однако нотариус разъяснил ему,
что это невозможно. "В нашем цивилизованном обществе бедняк существует не
для себя, а для других..."
Отчаявшись, Детуш бросился в Сену. Но его спасли... и приставили к нему
здоровенного верзилу-сторожа. Тот поднимал Эмиля с постели, едва начинало
светать, и заставлял долго бегать по полям, чтобы "приготовить патрону
утренний аппетит". Смирившийся, подавленный, изнемогший, почти вконец
отупевший, Детуш жил без желаний, без конца переваривая пищу, которую не
ел.
  Но в конце концов взбунтовался. Ускользнув от сторожа, Детуш с пистолетом
в руке проник к мсье Ш., когда тот, сияющий и благодушный, с красным лицом
и со спокойной совестью, как раз собирался сесть за стол. Выстрелом в
живот Эмиль уложил его. После чего, явившись в полицию, без утайки поведал
печальную свою историю.
  Врачи-психиатры признали Детуша сумасшедшим. Его заперли в Шарантоне,
знаменитом парижском сумасшедшем доме, и подвергли насильственному лечению
холодным душем и смирительной рубашкой. А мсье Ш., которому врачи спасли
жизнь, спустя несколько недель возобновил свои чудовищные пиршества.
Естественно, и в Шарантоне Детуш не был освобожден от неосмотрительно
подписанного им контракта...
  Таково содержание коротенькой (на двадцать-тридцать страничек)
фантастической повести, которая, хотя и напоминает рассказ "Индекс Е-81",
не могла быть написана Ильей Варшавским. Просто потому, что появилась-то
она поначалу на ненецком языке, причем еще в прошлом веке, в 1884 году.
  Автором "Проданного аппетита" был... Поль Лафарг. Близкий друг и ученик
К. Маркса и Ф. Энгельса, "один из самых талантливых и глубоких
распространителей идей марксизма", как назвал его В. И. Ленин.
  Приступая к "невыдуманной" истории бедолаги Детуша, Лафарг со скрытой
улыбкой напоминает в предисловии, что "Шамиссо, Мэри Шелли, Гофман,
Бальзак и недавно Безант и Рис сообщали аналогичные случаи". И дальше
откровенно иронизирует: "Дело врачей собрать и сравнить эти исключительные
факты, которые были установлены людьми, достойными доверия, изучить их и
сопоставить с чудесами, о которых повествует религия и которые они (т. е.
ученые-медики. - В. Б.) лишают их сверхъестественного характера..."
Припомнив хотя бы не раз издававшуюся в нашей стране повесть Адельберта
Шамиссо о Петере Шлемиле, продавшем свою тень, или "Шагреневую кожу"
Бальзака, или знаменитого "Франкенштейна" Мэри Шелли, нетрудно заметить,
чем качественно отличается "Проданный аппетит" от фантастических
произведений упомянутых Лафаргом писателей. Все они трактовали беды и
несчастья своих героев в плане сугубо абстрактной морали. И Шлемиль, и
Франкенштейн, и герой Бальзака сами виноваты в своих бедах и несчастьях:
это человеческая натура толкнула их на необдуманные поступки, повлекшие за
собой гибельные последствия...
  Убежденный марксист Лафарг, конечно же, зорче своих "коллег по
фантастике". Капиталистическое общество, социальная система, основанная на
эксплуатации человека человеком, - вот где корень зла, вот в чем"
заключена истинная первопричина страданий Эмиля Детуша. И стало быть,
бесплодны тут самые добрые пожелания абстрактных моралистов. Надо попросту
изменить установившиеся общественные порядки, а справиться с этим может
только революция...
  На заре современной социальной фантастики Поль Лафарг сумел разглядеть ее
огромную разоблачительную силу. Талантливый памфлетист, он блестяще
реализовал в "Проданном аппетите" возможности жанра. Не зря же лежащее
сейчас передо мною дореволюционное русское издание этой фантастической
повести, выпущенное прогрессивным петербургским книгоиздательством
"Молот", приходится на грозный 1905 год...


  Космическая одиссея профессора Осипова

  "...Гром извержения и подземная пальба с каждою секундой все
увеличивались. Вагон качался, словно утлая лодка на морских волнах. При
каждом ударе наши путники ожидали, что вот-вот огненная лава и сжатые газы
найдут себе проход и выбросят вагон в пространство или вдребезги разобьют
его..."
Что это за вагон? При чем тут извержение? Кто эти путники? И вообще где
это происходит?
  Происходит все, естественно, на страницах фантастического романа.
Старого, написанного еще в прошлом веке. Мне показалось любопытным
познакомить с его содержанием сегодняшнего читателя, поскольку роман этот
в известной степени является своеобразной энциклопедией астрономических и
иных гипотез последней трети XIX столетия. Того самого периода, когда в
науке, обогатившейся величайшими открытиями, остро назрел, по словам Ф.
Энгельса, "конфликт между достигнутыми результатами и укоренившимся
способом мышления...".
  Главный герой романа - петербургский профессор Михаил Васильевич Осипов.
"Это был низенький старичок лет шестидесяти, весь седой, но чрезвычайно
живой, бодрый и энергичный. Широкая лысина увеличивала и без того высокий
лоб старичка, и только на затылке и висках оставались еще длинные седые
волосы; умные, быстрые глаза пытливо глядели через стекла очков".
  Вся жизнь профессора отдана решению проблемы межпланетных сообщений.
Луна, небесная соседка Земли, таинственная владычица ночного неба, - это о
ней по-юношески пылко мечтает Осипов, к ней устремлены все его помыслы...
В конце концов ученому удается изобрести необыкновенно сильное взрывчатое
вещество, названное им - в честь дочери Елены - "еленитом". Чтобы читатель
мог получить представление об этом веществе, заметим, что несколько фунтов
"еленита" могут поднять в воздух большой город, а сотня пудов способна
разнести на куски и весь земной шар...
  Изобретение "еленита" позволяет профессору осуществить давнюю его мечту.
Вместе с дочерью, ее женихом - молодым французским дипломатом Гонтраном
Фламмарионом, товарищем жениха - талантливым чешским инженером Вячеславом
Сломкой и увязавшимся за ними незадачливым американским коммерсантом
Фаренгейтом профессор Осипов готовится отбыть на Луну.
  Стараниями профессора и главным образом инженера Сломки построен
замечательный вагон-граната - надежный космический корабль, в котором
предусмотрено буквально все, вплоть до буферов с "весьма сильными
пружинами", должных ослабить силу удара при падении на Луну. Правда,
современный читатель не сможет не заметить и кое-каких излишеств, для
этого достаточно прочитать хотя бы следующее описание:
  "Внутренность снаряда походила на футляр для драгоценностей. Обои из
толстой шелковой, материи, пушистый ковер, покрывающий пол, поднятый на
рессорах; мягкий диван кругом стены, изящная люстра в четыре лампы,
привешенная к потолку, - все это делало вагон-гранату очень уютным..."
Фигурирующая здесь люстра, как и следовало ожидать, конечно же,
разбивается в момент прилунения...
  Но повременим с придирками. Тем более что в Южной Америке, близ Кито,
нашими героями уже присмотрен вполне приличный вулкан Котопахи, извержение
которого, согласно показаниям изобретенного Сломкой сейсмографа, должно
произойти в очень удобный для путешественников момент наибольшего
сближения Луны с Землей. И жерло вулкана уже соответствующим образом
подготовлено: двадцати четырех дней оказалось вполне достаточно для сорока
пяти вывезенных из Европы рабочих, чтобы превратить это жерло в"
гигантскую пушку и зарядить ее необыкновенным снарядом. Путешественники,
заблаговременно отослав рабочих, уже забрались в свою "гранату". Нажатием
кнопки взорваны заряды "еленита", которые должны открыть путь лаве и
подземным газам. И...
  "Вдруг ужасающий удар чуть не разбил вагон-гранату. Слуха
путешественников достиг глухой рев вулкана, сопровождаемый пронзительным
свистом... Несколько миллионов кубических метров подземного газа разом
ринулись через кратер. Под их напором вагон-граната в огненном облаке
вылетел из жерла Котопахи и менее чем в пять секунд миновал пределы земной
атмосферы. Оставив Землю, он понесся в абсолютной пустоте межпланетного
пространства..."
Таким-то вот оригинальным способом покидает профессор Осипов родную
планету... А ведь поначалу проект ученого вовсе не предусматривал
использования вулкана. Подобно Барбикену и Кё из романа Жюля Верна "Из
пушки на Луну", Михаил Васильевич Осипов возлагал все надежды на
гигантскую пушку, в восьмидесятиметровом стволе которой последовательное
воспламенение нескольких зарядов специально для этого-то и придуманного
"еленита" должно было придать снаряду скорость, обеспечивающую
путешественникам попадание на Луну.
  Но давний недруг Осипова, честолюбивый венский астроном Шарп, обманным
путем завладевает чертежами нашего героя. Выдав их за свои собственные, он
на средства американца Фаренгейта осуществляет выстраданный русским ученым
проект. В последний момент коварному немцу удается обмануть и Фаренгейта,
отправившись в путь без него и лишь по чистой случайности его не
уничтожив. Потому-то американец и присоединяется к нашим друзьям - он
жаждет мести, жаждет догнать, схватить ненавистного Шарпа, разделаться с
ним, хотя бы для этого пришлось обшарить самую отдаленную лунную пустыню!..
  Осипов потрясен случившимся. Да, конечно, он тоже может, самостоятельно
построив свою "колумбиаду" (5), отправиться на Луну. Но запоздалое
строительство неизбежно затянется, проклятый Шарп (сумевший помимо всего
прочего на какое-то время изолировать Осипова, засадив его в... тюрьму!)
успеет вернуться на Землю, где его непременно увенчают лаврами
космического первопроходца. Теми лаврами, на которые, если быть
откровенным, очень рассчитывал - вполне заслуженно, впрочем, - русский
ученый.
  В этот критический момент на высоте оказывается Гонтран. Осипов, надо
заметить, презирает людей, не имеющих никакого касательства к астрономии;
подобный "невежа" никогда не войдет в его дом на правах зятя... поэтому
Гонтран вынужден выдавать себя за родственника знаменитого астронома
Камиля Фламмариона, причем за родственника, столь же (или почти столь же)
знающего и многомудрого, как и его именитый однофамилец. Подавив в себе
отвращение к естественным наукам, Гонтран овладевает кое-какими крохами
конкретного знания. И вот он-то и подает профессору счастливую идею -
использовать вулкан в качестве природной пушки. Идею, которая показалась
авторам романа значительно экономичнее и, главное, оригинальнее той, что
уже была использована Жюлем Верном. Идею, которую они, авторы романа,
столь блестяще - на наших глазах - реализовали...
  Вообще же каких только способов передвижения в межпланетном пространстве
не испытали на себе наши герои!
  Попав на Луну, они окрашивают свою "гранату" загадочным лунным минералом,
обладающим способностью притягиваться к Солнцу (вот и еще предтеча
уэллсовского "кейворита", не правда ли?). Вот только воспользоваться
модернизированным вагоном они не успевают: его у них, увы, похищает все
тот же Шарп... Тем не менее путешественники покидают Луну. К Венере и
оттуда на Меркурий они летят на корабле куда более реальном, чем
фантастический минерал: этот корабль снабжен огромным параболическим
зеркалом и движется за счет солнечных лучей... На обломке Меркурия,
буквально оседлав комету, проносятся герои романа к Марсу, на один из
спутников которого - Фобос - опускаются с помощью... аэростата.
Марсианский электролет доставляет их на Марс. Здесь Сломка конструирует
корабль, способный, подобно кальмару в воде, "плыть" в метеорном потоке.
На этом корабле герои отправляются к Юпитеру и от него к Сатурну, где в
нужный момент (на исходе электричество, возобновить его запасы негде)
вновь попадают на комету, - она услужливо несет их к родной Земле...
  Космическая эпопея "В неведомых мирах", имеющая подзаголовок
"Необыкновенные приключения русского ученого", состоит из четырех
объемистых - до четырехсот и более страниц - романов. Правда, на русский
язык переводились лишь два из них... Стоп, переводились?! Да, именно так,
поскольку написаны-то они, что тоже любопытно, младшими современниками
знаменитого Жюля Верна - французами Жоржем Ле Фором (драматургом по
основному роду литературных занятии) и Анри де Графиньи (известным в свое
время, отнюдь не бесталанным инженером). "Путешествие на Луну" и "Вокруг
Солнца", первые части тетралогии, появились на французском языке в
1888-1889 годах, уже в 1890-1891 годах они идут с продолжением сквозь
годовые комплекты популярного "тонкого" петербургского журнала "Природа и
люди", затем их дважды: издает П. П. Сойкин; наконец, уже в советское
время, в 1926 году еще раз выходит на русском языке роман "Вокруг Солнца".
  Выдумка, фантазия Ле Фора в Графиньи поистине неистощимы. Мы уже
продемонстрировали, как изобретательно рисуются межпланетные полеты в их
книгах. Крайне разнообразен здесь и, так сказать, "местный" транспорт.
  На Луне к услугам путешественников - "нечто вроде лодки на полозьях,
которые бесшумно скользят по выемкам, высеченным в лаве". Вниз под уклон,
набирая скорость, затем по инерции вверх, и снова вниз, и снова вверх
мчатся такие лодки, из кратера в кратер, по туннелям, в которые превращены
все мало-мальски для того пригод