беспорядок и безалаберность", новому
Куинбусу Флестрину от этого не легче - ведь его даже переименовывают из
Человека-Горы в Раб-Гору...
  Не в Лилипутии, а совсем наоборот - в необъятной стране Людей-Гор
происходят события повести советского автора Л. Бермана "Путешествие по
стране Авто" (1961). Юному лилипуту попадают в руки древние бумаги о
пребывании в его стране Куинбуса Флестрина. В техническом развитии
Лилипутия представляет собой крайне отсталое государство, и отважный Мэлли
по своей воле отправляется на поиски большого мира. Движимый
любознательностью, он стремится разобраться в технике Людей-Гор, с тем
чтобы, вернувшись на родину, облегчить жизнь своего народа. Собственно,
уже из названия книги ясна ее утилитарно-познавательная сущность -
ненавязчиво объяснить "среднему возрасту" устройство автомобиля. Крошка
Мэлли, без особых хлопот проникающий в самые мелкие узлы двигателя,
помогает читателю увидеть все эти узлы изнутри. Живость изложения, обилие
всевозможных приключений позволяют автору достичь поставленной цели,
продемонстрировав вместе с тем, что Свифта можно продолжать не только на
предмет сатирического обличения нравов...
  Однажды, правда, Лемюэль Гулливер был похоронен. Случилось это в 1911
году в рассказе Леонида Андреева, который так и назывался - "Смерть
Гулливера" (3). Печальное событие понадобилось русскому писателю, чтобы
резко - вполне по-свифтовски! - высмеять обывателей. Сегодня они во
всеуслышание превозносят тьму достоинств живого Гулливера, а назавтра, еще
не успев захоронить погибшего, уже склонны видеть в нем всего лишь
неуклюжего великана, ни к чему не пригодного и к тому же после смерти
создавшего своим непомерно большим телом досадную помеху для транспорта...
  Впрочем, бессмертие не так-то легко упрятать в небытие. Гулливер жив
по-прежнему.
  Одно из недавних по времени "продолжений" Свифта - вышедший в 1973 году
"Новый Гулливер" Богумила Ржиги. Чешский писатель поднимает в своем романе
остро злободневный (как это почти всегда бывало при серьезном обращении к
наследию Свифта) вопрос о чрезмерной технизированности современной
цивилизации, о тревожном ее отчуждении от матери-природы.
  ...Два с половиной века продолжаются странствия Лемюэля Гулливера по
волнам книжного океана. В отличие от описанных им "струльдбругов"
почтенный возраст едва ли сказался на неутомимом мореходе: он по-прежнему
любознателен и, несмотря на многократные уверения в обратном, готов к
новым путешествиям.
  Поскольку же жизнеописание Гулливера неотделимо теперь в наших глазах от
фантастики, да и сам он, как мы убедились, прочно вписался отнюдь не
только в ее историю, мы не особенно уже и удивляемся, обнаружив
знаменитого капитана в очередной неведомой стране. Встретив на страницах
НФ сборника (к примеру, в "Фантастике-78") очередное "Пятое путешествие
Гулливера", мы уже не пытаемся припомнить: сколько же их было - пятых и
даже шестых?.. Мы отлично понимаем: автор (на этот раз А. Аникин)
"командировал" Гулливера в свою Эквигомию затем, чтобы, не размениваясь на
отвлекающие частности, в форме фантастического памфлета "предостеречь
людей от опасностей, которые таит превращение в нищих духом и телом...".


  Есть ли жизнь на Земле?

  По вполне понятной причине мы более приучены к иной постановке вопроса.
Есть ли жизнь... в первую очередь ну конечно же на Марсе? (Те, кто видел
фильм "Карнавальная ночь", вероятно, улыбнутся, вспомнив артиста Филиппова
в характерной роли незадачливого лектора, размышляющего публично на эту
тему.)
А кроме того, есть ли она на любой из прочих планет Солнечной системы и
вообще во Вселенной? Сомнения в собственном существовании чужды нам, не
так ли? Правда, в последние десятилетия стали появляться в фантастике и
разнообразные - юмористические в основном - ситуации, когда, к примеру,
венериане, изучая состав изрядно загазованной нашей атмосферы, крепко
сомневаются в возможности жизни на Земле. Но это - в наши дни всеобщей
озабоченности проблемами земной экологии. Речь же у нас пойдет... Впрочем,
давайте обо всем по порядку.

  5 июля 1737 года состоялось одно из самых, по-видимому, ранних посещений
нашей скромной планеты представителями внеземных цивилизаций. Слово
"скромной" употреблено здесь не в традиционном, чуточку уничижительном для
нас смысле окраинности, периферийности нашего Солнца (и Земли вместе с
ним) относительно центральных звездных улиц нашей Галактики. Ведь один из
пришельцев не был даже инозвездным, поскольку происходил всего-навсего с
Сатурна. Но вот размеры их!.. Сатурниец-то еще куда ни шло: рост его равен
был "всего лишь" тысяче туазов - двум километрам, если перевести в
метрическую систему эту старинную французскую меру длины. Зато Микромегас
- гигант из окрестностей Сириуса, компанию которому в его космических
странствиях охотно составил "кроха" с Сатурна, - имел от головы до пят сто
двадцать тысяч футов, что равно тридцати шести километрам!
  Перепрыгивая с луны на луну, эта пара на попутной комете добралась до
Юпитера и основательно - в течение года - его изучила. Остановиться же на
Земле, показавшейся им после Юпитера поистине малюткой, они решили
исключительно потому только, что на встретившемся ранее Марсе, впятеро, по
данным XVIII века, меньшем нашей планеты, побоялись вообще не найти места
для ночлега.
  К слову сказать, Марс... Ныне многим известна удивительная история Фобоса
и Деймоса - его спутников. Официально они были открыты американцем Асафом
Холлом в 1877 году. Неофициально же на полтора века раньше открыли их
астрономы государства Лапуту, как о том поведал посетивший этот летающий
остров Лемюэль Гулливер... Свифт, между прочим, приводит даже расчеты
орбит этих малых небесных тел, разумеется отличающихся от тех, какие мы
знаем сегодня. Но, по свидетельству Ю. Кагарлицкого, когда нынешние
астрономы попробовали выполнить эти расчеты с помощью инструментов,
которыми могли располагать современники великого англичанина, оказалось,
что погрешности в его вычислениях продиктованы несовершенством самих
инструментов...
  Так вот. Французский писатель Мари Франсуа Аруэ, известный всему миру под
именем Вольтера, в своей философской повести "Микромегас", изданной в 1752
году (опять-таки за столетие с четвертью до "заявки" А. Холла), повторяет
открытие Свифта! Космические пришельцы Вольтера, тоже заметили
обращающиеся вокруг Марса две луны, которые "ускользнули от глаз наших
астрономов". Эти последние, предвидит писатель, будут, конечно,
иронизировать по поводу их существования, но... "я обращусь за защитой к
здравому смыслу люден, привыкших судить по аналогии. Эти добрые философы
поймут, как трудно было бы Марсу, столь удаленному от Солнца, обойтись
менее чем двумя лунами...". Расчетов здесь, как видим, нет. Но тем не
менее есть сами луны! Что же это, просто внимательное знакомство с книгой
Свифта? Или же действительно отголоски какого-то древнего знания, если
исходить из поговорки, утверждающей, будто все новое - это хорошо забытое
старое? Кто решится однозначно ответить на этот вопрос?
  Впрочем, вернемся к нашей планете...
  Приземлившись в северной части Балтийского моря, пришельцы отдохнули
немного, позавтракали и, двинувшись неспешным шагом (неспешным,
естественно, для Микромегаса: спутник-то как раз едва поспевал за ним,
поскольку на каждый шаг гиганта вынужден был делать по двенадцать своих!),
обогнули в течение тридцати шести часов всю Землю. При этом они "почти не
заметили то пройденное ими болотце, которое носит имя Средиземного моря, а
равно и мелкий прудок, называемый океаном и окружающий материки...".
  Однако, к чести путешественников, с первых же минут пребывания в новом
мире их горячо заинтересовал вопрос о его обитаемости. Но органы чувств их
не были пригодны для изучения миниатюрных существ, населяющих Землю... и
"карлик" с Сатурна поторопился заключить, что планета, безусловно,
необитаема. "Вы только посмотрите, - рассуждает он, - как этот мир дурно
устроен, как до смешного неправильна его форма! Здесь все пребывает в
полном хаосе: взгляните хоть на эти ничтожные ручейки, из которых ни один
не течет по прямой; на эти пруды, которые ни круглы, ни овальны, ни
четырехугольны, - правильной формы не заметно ни в одном; на эти острые
пупырышки (он имел в виду горы, - Гималаи им, к счастью, не встретились),
которыми топорщится эта Земля и которые исцарапали мне все ноги!.. Никто,
обладай он хоть тенью здравого смысла, не согласился бы жить в такой
обстановке..."
Как напоминают поспешные умозаключения сатурнийца рассуждения некоторых
героев нынешней фантастики: они ведь тоже иной раз судят о встреченных ими
мирах по весьма поверхностным признакам! Делают они это, разумеется, в
полном согласии с авторским замыслом, предуготавливающим разнообразные
испытания своим героям.
  То же и у Вольтера. Умудренный большим житейским опытом, почерпнутым в
прежних путешествиях, Микромегас пытается внушить спутнику мысль об
относительности самих свидетельств органов чувств. "Ведь не видите же вы
своими маленькими глазками некоторых звезд пятидесятой величины, которые
прекрасно различаю я, - так неужели заключите из того, будто эти звезды и
не существуют?" Случай подтверждает правоту гиганта: им удастся-таки не
только обнаружить, но даже и вступить в контакт с крохотными
"инфузориями", какими предстают им обитатели Земли.
  В повести великого остроумца и обличителя немало саркастических выпадов в
адрес социальных пороков его эпохи. Таково, к примеру, язвительнейшее
рассуждение о существе, в чьей руке мог бы поместиться весь земной шар:
что оно подумало бы о тех битвах, следствием которых бывает сдача
противнику двух деревень? Между тем "очень может быть, что такие существа
найдутся!" - замечает писатель вполне в духе наисовременнейшей нашей
фантастики... Вольтер удивительно последователен в обличении любых форм
"мирового зла", отнюдь не абстрактного в его представлении. Все, что
только можно извлечь саркастического, извлекает он из каждого своего
допущения! "Я уверен, - заканчивает он приведенную выше мысль, - что если
эти строки будут прочтены каким-нибудь гренадерским капитаном, то он
немедленно сделает головные уборы гренадеров своей роты по крайней мере на
два фута выше..."
Горек смех Вольтера по поводу несовершенств рода людского, - горек и
удивительно злободневен даже и для нашего XX века.
  "Я сегодня убедился более, чем когда-либо, что о предметах никак нельзя
судить по их наружной величине..." Это, увы, не единственное, в чем
убеждается Микромегас в результате посещения Земли. Гигант не только
телом, но - вполне под стать своему создателю - и духом, он убеждается еще
и в том, что и на Земле нет-таки истинного счастья, что и у "разумных
атомов" нашей планеты "плоти гораздо больше, чем нужно для того, чтобы
делать зло, если считать, что зло происходит от плоти, и слишком много
ума, если зло порождается им...".
  Заключая же наше знакомство с космическим путешественником Микромегасом,
очень трудно перебороть искушение ответить утвердительным "да" на
сакраментальное "был ли и Вольтер научным фантастом?".


  Удачливый предок Кейвора

  Удивительно, как прозорливо предугадывала порой старая фантастика идеи
писателей последующих веков!
  Первооткрывателем "кейворита", возвестившего в фантастике эпоху
антигравитационных кораблей и аппаратов, мы обычно считаем чудаковатого
изобретателя Кейвора и родного его отца - Герберта Уэллса. Оно и понятно:
испробуйте-ка назвать фантаста, который догадался бы "открыть" это
заманчивое вещество до Уэллса?!
  А что, если и вправду попробовать?
  ...Отважный Доминико Гонсалес попадает на Луну. В коллекции диковинок,
которыми властитель лунного мира оделил предприимчивого искателя
приключений, достойное место нашел себе камень эболюс. "Если приложить его
к голому телу, он снимает все заботы и делает тело невесомым. Но если
повернуть его другой стороной, он усиливает земное притяжение и придает
телу вес вдвое больше прежнего..."
Пусть вас не смущает излишне вольное толкование природы тяготения. Ведь
это ничуть не помешало Гонсалесу в решительный момент, когда при
возвращении на Землю его летательной машине грозит падение, прибегнуть к
помощи чудодейственного камня. "Поразмыслив, я решил, что сейчас или
никогда настало время воспользоваться моим эболюсом. Я приложил его к
обнаженному телу и..." И приземление завершилось вполне благополучно.
  Так английский епископ и литератор Фрэнсис Годвин в книге "Человек да
Луне", изданной в 1638 году, за двести шестьдесят лет до Уэллса
предвосхитил знаменитое "открытие" Кейвора.


  По следам Филеаса Фогга

  Десятому роману Жюля Верна - "Вокруг света в восемьдесят дней" - с самого
начала сопутствовал необыкновенный успех.
  Филеас Фогг, подгоняемый жесткими сроками, мчался из города в город, из
страны в страну... и тираж парижской газеты "Ле Тан", где в ноябре-декабре
1872 года печатался этот роман, неудержимо рос 01 номера к номеру.
Читателя, традиционно полагавшего, что на кругосветное путешествие
требуются многие месяцы (если не годы), завораживало, властно брало в плен
и название романа, и само намерение хладнокровного англичанина совершить
такое путешествие в восемьдесят дней. Кроме того, действие романа -
очевидно, вовсе не случайно - развертывалось именно в последние месяцы
этого же 1872 года, - роман читался как репортаж о действительных
событиях! И как читался! Американские корреспонденты ежедневно сообщали по
телеграфу в Нью-Йорк последние новости об этом сенсационном путешествии. И
уже в ноябре роман Жюля Верна начал печататься в переводе на русский язык
в журнале "Русский вестник".
  ...Вот и Азия осталась позади, и Тихий океан. Не без приключений, но
вполне успешно пересек Филеас Фогг американский континент. И тут читающая
публика с волнением узнала, что пароход, на котором путешественник
рассчитывал вернуться в Англию, покинул Нью-Йорк за сорок пять минут до
того, как Филеас Фогг появился в порту. Опоздал!..
  На помощь Филеасу Фоггу поспешила американская судоходная компания: она
предложила Жюлю Верну крупное вознаграждение, если тот "перевезет" своего
героя через Атлантику на лучшем из ее пароходов. Еще бы, такая реклама
вполне окупала выделяемые на нее средства! Однако Филеас Фогг предпочел
приобрести на собственные деньги "Генриетту" - пароход с железным
корпусом, но деревянными надстройками. Как помнят читатели (а также и
кинозрители, имевшие возможность познакомиться с эффектной экранизацией
романа), эти деревянные надстройки очень пригодились путешественнику в его
последнем морском переходе!..
  Двадцать второго декабря "Ле Тан" известила своих читателей: Филеас Фогг,
уже смирившийся было с неудачей, все-таки выиграл пари! Едва ли не
насильно влекомый верным Паспарту, он появился в Реформ-клубе точно в срок
- в минувшую субботу, двадцать первого декабря, ровно в восемь часов сорок
пять минут вечера!
  Чудесный способ, при помощи которого Филеас Фогг приобрел "лишние" сутки
и тем посрамил коварную судьбу, вызвал во французской печати оживленную
дискуссию (4). И эта дискуссия в свою очередь немало способствовала
популярности романа. В начале 1873 года он вышел отдельным изданием, почти
тотчас последовали переводы на многие европейские языки. В одной только
России в том же 1873 году роман Жюля Верна был издан в трех разных
переводах!
  И не улеглась еще первая волна споров, дискуссий, восторженных отзывов о
романе, как в театре Порт-Сен-Мартен началась подготовка к премьере
спектакля-феерии "Вокруг света в восемьдесят дней". Это было, по
свидетельству парижского корреспондента "Отечественных записок",
своеобразное "сценическое нововведение, ряд этнографических картин, что-то
вроде волшебно-географической сказки, имеющей целью поучать, развлекая...
На пьесу уже стали появляться пародии - несомненный признак успеха...".
  Пьеса выдержала 400 представлений подряд. В июле 1875 года ее посмотрел и
русский писатель Н. С. Лесков, писавший сыну: "...это такое представление,
что глаз не отведешь". Оно и не удивительно, ведь по сцене "проплывал"
небольшой пароход, "проходил" поезд с локомотивом, перед зрителями
появлялся живой индийский слон... 2250 раз была сыграна пьеса на парижской
сцене в течение 1874-1938 годов! С неизменным успехом шла она
десятилетиями и в театрах Петербурга и Москвы: картины жизни экзотических
стран - даже если это очень беглые картины - всегда находили восторженных
зрителей. Ведь тяга к необычайному всегда жива в каждом из нас. Чем иным
объяснить повышенный (как об этом не раз писалось в газетах) расход
электроэнергии в часы, когда по телевидению идет "Клуб путешественников"?
Да и феноменальные кассовые сборы упоминавшегося уже фильма по роману Жюля
Верна - их ведь тоже никак не спишешь на счет одних только кинозвезд, в
этом фильме занятых...

  Пьеса о "путешествии, проделанном с максимальной быстротой", ставилась в
театрах, роман издавался и переиздавался, и название оставалось все то же:
"Вокруг света в восемьдесят дней". А земной шар между тем продолжал
"уменьшаться": все быстроходнее становились пароходы и поезда, все гуще
опутывали планету линии железных дорог и трассы регулярных морских рейсов,
все налаженное и четче работал этот огромный механизм всепланетного
транспорта.
  Уже в 1889 году молодая американка Нелли Блай, репортер нью-йоркской
газеты "Солнце", объехала вокруг света за семьдесят два дня. "Я не
сомневался в успехе мисс Нелли Блай. Ура в ее честь!" - приветствовал
путешественницу верный себе фантаст, неоднократно писавший и заявлявший
устно, что "все, что человек способен представить в воображении, другие
сумеют претворить в жизнь".
  Два года спустя, в 1891 году, американская журналистка еще дважды
совершила кругосветное путешествие - за шестьдесят семь и шестьдесят шесть
дней. В 1901 году Гастон Стиглер, сотрудник парижской газеты "Эко де
Пари", проделал то же самое в шестьдесят три дня. "Максимально быстрые"
путешествия превращались в своеобразный спорт, причем достижения в этом
"новом марафоне" всякий раз широко освещались прессой.
  В 1911 году новый рекорд во времени - 40 дней 5 часов 42 минуты -
установил еще один француз, Андрэ Джагер-Шмидт. Но и этот
"сногсшибательный" рекорд продержался недолго: американец Джон Генри Мирс
в 1914 году объехал земной шар всего лишь в 35 дней 21 час и 35 минут!
Между тем "условия поездки Мирса были далеко не благоприятны", утверждал
корреспондент старого "Вокруг света". Так, "около Екатеринбурга произошел
размыв пути, задержавший поезд на 18 часов. Только благодаря содействию
железнодорожных чинов путешественнику удалось наверстать утерянное время и
подоспеть в Иокогаму к отходу почтового быстроходного парохода...".
  Счет времени уже, как видим, пошел с точностью до часов и минут:
развивалась техника, росли скорости и путешествие все больше и больше
превращалось в поездку.
  В 1959 году пятнадцатилетний Клод Ласс, правнук Жюля Верна, совершил
авиационную "кругосветку" за восемьдесят часов. А еще через два года
первый космонавт Земли Юрий Гагарин затратил на облет нашей планеты
восемьдесят минут. После этого рекордсменам кругосветных путешествий не
оставалось ничего иного, кроме как обратиться к заведомо устаревшим видам
транспорта. Такие путешествия совершаются ныне на автомобилях,
велосипедах, в дедовских фургонах, а то и самым примитивным способом:
пешком...

  На примере свифтовского "Гулливера" мы уже убедились в том, что
литературные произведения, в силу тех или иных причин вызвавшие
определенный общественный резонанс, как правило, становятся объектом для
подражаний: иногда - неосознанных и потому сугубо "серьезных", чаще -
шутливых, пародийных.
  О пародиях на пьесу по роману Жюля Верна уже упоминалось в приведенной
нами цитате из "Отечественных записок". Но давайте продолжим эту цитату.
"На одном театре дают "Путешествие вокруг света в восемьдесят минут", а на
другом - "Путешествие вок