ить до конца перелета. Да и выжить на той
планете он не смог бы, но тем не менее отправился на корабле вместе с
детьми. И вместе с ним исчезли знания, которыми обладал только он один.

Да, Свени понимал, что Рулман великий человек. Возможно, даже более
великий, чем его отец.

-- Веди машину вперед,-- тихо проговорил Свени.-- Я пойду сзади.

-- Зачем? Здесь отличная почва. Машина легко пойдет даже на
оставшихся колесах. Лишний вес ей не повредит.

-- Да нет, меня не вес волнует. Просто хочется пройтись пешком. Ведь...
Черт возьми, Майк, ведь я только-только должен быть родиться.
По-настоящему. Ты это понимаешь? А младенцы не появляются на свет на
четырнадцатитонных вездеходах!

Конец первой книги

КНИГА ВТОРАЯ

ЛЮДИ "ЧЕРДАКА"

...и сказано в Книге, что после прихода Гигантов на Теллуру с далеких
звезд поверхность ее была сочтена непригодной для жизни и злой. И
поэтому сделали Гиганты так, чтобы люди всегда жили над поверхностью,
всегда в воздухе, в лучах солнца и звезд, дабы помнили, откуда пришли
некогда их создатели Гиганты. И еще некоторое время жили Гиганты среди
людей, учили их говорить, писать, плести нити, делать много разных иных
вещей, которые нужны людям и о которых сказано в писании. А после
отправились они к далеким звездам, сказав: "Владейте этим миром, как
своим собственным, и хотя мы еще вернемся, не бойтесь этого, потому что
этот мир ваш -- навсегда!"

КНИГА ЗАКОНОВ

1

Хонат, Прядильщик Мешков, был вытащен из сетей первым из всех
заключенных, как и надлежало архиеретику, самому главному преступнику из
всей банды. Рассвет еще не успел наступить, но стражники, делая большие
горизонтальные прыжки, повели его сквозь бесконечные, пахнущие мускусом
сады оpхидей. Стражники были такими же, как и Хонат -- маленькие,
сгорбленные, с узловатыми мышцами, длинными безволосыми хвостами,
которые закручивались в спираль по часовой стрелке. За ними торопливо
прыгал привязанный к длинной тонкой лиане Хонат, стараясь попасть в такт их
прыжкам. Иначе, соскользнув вниз, он оказался бы тут же "подвешен" на
тонкой лиане и погиб, так и не достигнув места Суда.

Конечно, в любом случае после рассвета он отправится в путь к
Поверхности, туда, на неизведанную глубину в десятки футов. Но будучи даже 
архиеретиком среди всех Усомнившихся, он не спешил начать это путешествие -- 
даже если бы в конце его ждал милосердный, ломающий позвоночник рывок лианы 
-- прежде, чем Закон повелит: ОТПРАВИТЬ!

Переплетенные, петляющие стебли лиан толщиной с человеческое тело
распростерли над прыгунами свою сеть и резко ушли вниз, когда группа
достигла края леса папоротниковидных деревьев, окружавших рощу из хвощей.
Стражники остановились, готовые начать спуск. Теперь все члены группы
смотрели на восток, поверх погруженной в туманную мглу части впадины.
Звезды все быстрее и быстрее бледнели на небе. Только яркое созвездие
Попугая можно было еще определить без труда.

-- Хороший будет день,-- сказал охранник довольно миролюбиво.-- Лучше
отправляться вниз в хорошую погоду, чем в дождь, верно, Прядильщик?

Хонат вздрогнул, но ничего не ответил. Само собой, все знают, что внизу,
в Аду, всегда идет дождь -- влага конденсировалась на миллиардах 
вечнозеленых листьев и стекала обратно, в черные болота, напитывая Ад.

Ад поверхности был таким же вечным, как и ветви деревьев.

Хонат огляделся. Огромное красное солнце уже поднялось на треть своего
диска. Вот-вот должен был появиться и голубой, яростно горячий спутник
красного гиганта. До самого горизонта океаном черной нефти колыхался
Лес. Покачивания верхушек создавали иллюзию волн. Только с близкого
расстояния глаз начинал выделять мелкие детали, и мир становился таким,
каким и был на самом деле -- громадной многослойной сетью, с избытком
поросшей папоротниками, мхами, грибами, впитывающими влагу орхидеями, с
яркими растениями-паразитами, сосущими живительный сок из лиан, деревьев
и даже друг из друга. Плотно прилегая друг к другу, листья умудрялись
накапливать целые озерца воды. Где-то уже хрипло затянули утреннюю песню
древесные жабы и пищалки. Скоро они замолчат, когда станет
светлее, и концертную программу продолжат внизу крики ящериц -- этих душ
проклятых, а может, дьяволов, за этими душами охотящихся. Кто знает?

Слабый порыв ветра, пронесшийся над чашей-впадиной рощицы хвощей,
заставил сеть лиан под группой стражников слегка покачнуться, словно
челнок ткацкого станка. Хонат автоматически сохранил равновесие. Правда,
одна лиана, к которой он протянул руку, вдруг злобно на него зашипела и
уползла в темноту. Это была хлорофилловая змея, поднявшаяся из древнего
мрака своего охотничьего уровня, чтобы поприветствовать солнце и
высушить на легком ветерке занимающегося утра свои чешуйки. Внизу,
вырванная из спокойствия своего гнезда разгневанной змеей, древесная
обезьяна перепрыгнула на другое дерево, изливая в пронзительных воплях
свою обиду и всячески понося обидчика, не забывая при этом совершать
спасительные прыжки. Змея, конечно, не обратила на обезьяну никакого
внимания, поскольку речи людей не понимала, но группа на краю
папоротников одобрительно захихикала над скабрезностями подражавшей людям
обезьяны.

-- Да, не очень-то они вежливы там, внизу,-- сказал второй охотник.--
Подходящее место для тебя и твоих еретиков, Прядильщик. Ну, пошли.

Пуповина, привязанная к шее Хоната, натянулась, и его охранники
зигзагообразными прыжками направились вниз, в чашу Трона Правосудия.
Пуповина то и дело грозила зацепиться за его руку, хвост или ногу, делая
его движения отвратительно неграциозными. Наверху звездные крылья
Попугая замерцали и начали исчезать в голубизне дневного света.

В центре чаши, на блюдце из плетеных лиан стояли плетеные,
кожано-лиственные хижины, тесно прижавшиеся одна к другой, привязанные к
веткам, а иногда и свисающие с веток, слишком высоких или тонких, чтобы
на них смогли закрепиться лианы. Эти хижины-мешки были хорошо знакомы
Хонату, потому что он сам делал такие хижины. Самые лучшие, похожие на
вывернутые цветки и автоматически раскрывающиеся от утренней росы, но
плотно и надежно смыкающиеся вокруг своего хозяина с наступлением
вечера, были его собственным изобретением и даже плодом труда его
собственных рук. Они пользовались широкой популярностью и повсеместно
имитировались.

Репутация, которую принесли ему эти хижины, также помогла Хонату
оказаться в его теперешнем положении -- на конце тюремной лианы-удавки. Его 
слова имели больший вес, чем слова остальных, и они сделали его 
архиеретиком, главным врагом человека, уводящим молодых с пути истинного, 
сеющим сомнения в верности Книги Законов.

И, судя по всему, его слова и авторитет помогли ему получить право на
односторонний проезд в Адском лифте.

Когда группа прыгала между хижин, мешки уже начали открываться. Из них
помаргивали сонные лица обитателей воздушной деревни, выглядывающих
из-за крестообразных переплетений набухшей в росе оболочки мешков.
Кое-кто узнал Хоната, в этом он был уверен, но никто не вышел наружу,
чтобы последовать за группой стражников. Хотя в обычный день обитатели
деревни уже давно должны были, словно спелые плоды, высыпаться из
сердцевин мешков-хижин.

Скоро должен был начаться Суд, и они это знали. И даже те, кто провел
эту ночь в лучших мешках Хоната, не решились бы теперь сказать даже
слово в его защиту. Все знали, что Хонат теперь НЕ ВЕРИТ в Гигантов!

Теперь Хонат видел и сам Трон Правосудия. Это было подвешенное
сооружение, сплетенное из тонких лиан, высохших в подобие тростника,
поверх которого шло подголовье из орхидей. Очевидно, они были пересажены
туда в то время, когда создавался Трон, но только никто не помнил, когда
это было. Времена года в этом мире отсутствовали, и не было особой
причины сомневаться, что орхидеи цвели там вечно. Трон был установлен
с краю и над Ареной Правосудия, и в свете наступавшего дня Хонат видел
уже сидевшего там Вершителя Судеб племени. Его окаймленное белым мехом лицо
серебристо-черным пятном выделялось на фоне огромных цветов.

В центре Арены располагался Лифт.

Хонат присутствовал на одном из актов правосудия и видел Лифт в
действии, но до сих пор с трудом мог поверить, что следующим пассажиром
в Ад будет он сам. Лифт был всего лишь белой корзиной достаточной
глубины. Вделанные по ее бокам острые шипы не позволяли из нее
выбраться. К ее краям были привязаны три плетеных каната, далее
хитроумно намотанные на деревянный барабан, который вращали два
стражника.

Процедура транспортировки осужденного была проста до минимума.
Обреченный помещался в корзину, которую опускали до тех пор, пока
провисание канатов не указывало на то, что она достигла Поверхности.
Жертва покидала корзину, а если ей не хотелось этого делать, то корзина
оставалась внизу до тех пор, пока осужденный не умирал с голоду, или Ад
поверхности не расправлялся с ним каким-нибудь другим способом. После
этого барабан вращали в обратную сторону, и корзину поднимали наверх.

Срок приговора варьировался в зависимости от тяжести преступления. Но
это была чистейшая формальность. Хотя по истечении срока корзину
аккуратно опускали на Поверхность, в нее, конечно, до сих пор никто и
никогда не возвращался. В мире, где нет смен времен года и луны, долгие
промежутки времени трудно определить с достаточной точностью. Корзину
могли опустить с ошибкой в тридцать-сорок дней в любую сторону от
назначенного срока. Но если трудно было отмерять время в мире вершин, то
в Аду поверхности, видимо, это было вообще невозможно.

Стражники привязали свободный конец лианы Хоната к ветке и
расположились рядом с пленником. Один из них рассеянно передал Хонату
шишку, и бедный заключенный попытался отвлечься от невеселых
дум, извлекая из нее сочные съедобные семена. Но они почему-то казались
совсем невкусными.

На Арену начали доставлять других обвиняемых, и Вершитель, довольно
переводя взгляд черных глаз, наблюдал за процедурой со своего насеста.
Привели Матилд -- Разведчицу Еды. Она вздрагивала, шерсть на ее левом боку
потемнела и слиплась, словно она опрокинула на себя бpомелед -- древесный 
резервуар (было в этом лесу и такое растение). За ней был введен
Аласкон Навигатор, мужчина средних лет, лишь ненамного моложе Хоната.
Его привязали неподалеку, и он сразу уселся, методично пережевывая
стебель съедобного тростника со внешне безразличным видом.

Пока все происходило в практически ненарушаемом покое и тишине.
Произнесено было лишь несколько слов. Но тишина окончилась, когда стража
привела Сета Иглодела, которого все услыхали сразу. Он то кричал, то
упрашивал, и тон его менялся от ярости до страха. Все присутствующие на
Арене, кроме Аласкона, повернули к нему головы. Из коконов жилищ
вынырнули головы любопытных.

Секунду спустя над краем Арены показались стражники Сета. Теперь они
сами что-то кричали. Сет находился в середине тесной группы стражников,
и его голос становился все громче. Он пытался всеми пятью конечностями
остановить движение, хватаясь за любую подходящую ветку или лиану. Едва
его общими усилиями отрывали от одной, он тут же хватался за другую. Тем
не менее группа неумолимо приближалась к Арене. Два фута вперед, один
назад, три фута вперед...

Охранники Хоната снова занялись вкусными и питательными семенами шишек.
Хонат заметил, что за время суматохи на Арену успели привести
Чарла Чтеца. Теперь он сидел напротив Аласкона, равнодушно глядя вниз на
сеть лиан и расслабив плечи. От него веяло отчаянием. Один взгляд на
Чарла заставил Хоната поежиться.

Со своего высокого трона заговорил Вершитель.

-- Хонат-прядильщик, Аласкон-навигатор, Чарл-чтец, Сет-иглодел,
Матилд-разведчица, вы вызваны сюда, чтобы ответить правосудию!

-- Правосудия! -- завопил Сет, пружиной вырвавшись из рук стражников, а
затем опрокинутый обратно рывком лианы.-- Нет правосудия! Почему
меня, который совершенно не имеет отношения...

Стражники схватили Сета и мускулистыми коричневыми ладонями зажали ему
рот. Вершитель, явно злоpадствуя, удовлетвоpенно наблюдал за действиями 
стражи.

-- Вам предъявлено три обвинения,-- продолжил Вершитель.-- Первое -- вы
рассказывали детям заведомую ложь. Второе -- вы бросили тень сомнения на
божественность порядка среди людей. Третье -- вы отрицали истинность
Книги Законов. Каждый из вас может говорить по очереди в порядке
старшинства. Хонат-прядильщик, ты можешь обратиться к суду первым.

Хонат, слегка дрожа, поднялся. Но тут он почувствовал удивительно
сильный порыв былой независимости.

-- Ваши обвинения,-- начал он,-- основаны на одном: отрицании Книги
Законов. Я не учил ничему тому, что противоречит нашей вере, и не бросал
сомнений ни на одно из законоположений Книги. И поэтому я отвергаю ваше
обвинение.

Вершитель недоверчиво посмотрел на него сверху вниз.

-- Очень многие люди говорили, что ты не веришь в Гигантов, Хонат,--
сказал он.-- Новой ложью ты не добьешься от суда снисхождения и
милосердия.

-- Я отрицаю обвинение,-- настаивал Хонат.-- Я верю в Книгу Законов в
целом и верю в Гигантов. Я учил лишь, что Гиганты не были реальны в том
смысле, в каком реальны мы. Я учил, что они были придуманы как символы
высшей реальности, и их не следует воспринимать, как реальных лиц.

-- А что же это за высшая реальность? -- настороженно спросил
Вершитель.-- Опиши.

-- Ты требуешь от меня того, чего не смогли сделать создатели Книги,--
горячо сказал Хонат.-- Если эту реальность они облекли в символы, а не
описали прямо, то как это могу сделать я -- обыкновенный прядильщик
мешков?

-- Твои слова -- пустое сотрясение воздуха,-- сердито сказал
Вершитель.-- Но они откровенно направлены на подрыв авторитета и
порядков, установленных Книгой. Скажи-ка, Хонат-прядильщик, если
люди перестанут бояться Гигантов, то разве станут они тогда
подчиняться Законам?

-- Да, потому что они люди, и выполнять законы в их интересах. Они не дети,
которым нужен Гигант-пугало с кнутом в руке, присматривающий за их
поведением. Более того, Вершитель, вера в реальных Гигантов, которые
вернутся и снова начнут нас наставлять, вредна для нас самих. Половину
того, что мы знаем, мы узнали из Книги. Вторая половина должна свалиться
на нас с неба, если мы будем жить достаточно долго. А тем временем,
значит, мы живем дикой жизнью растений.

-- Если часть книги неверна, то есть причины сомневаться в истинности
любой другой ее части, и даже самой Книги,-- мрачно произнес
Вершитель.-- И тогда мы теряем то, что ты назвал половиной знаний. И что
на самом деле -- все знание для тех, кто смотрит на мир ясным взором.

Хонат вдруг потерял выдержку.

-- Тогда отбросим все! -- вскричал он.-- Отбросим и начнем учиться
сначала и пойдем дальше, уже опираясь на собственный опыт. Вершитель, ты
старый человек, но среди нас есть такие, кто еще не забыл, что такое
любопытство!

-- Молчать! -- прошипел Вершитель.-- Мы слушали тебя достаточно. Теперь
пусть говорит Аласкон-навигатор.

-- Большая часть Книги явно неправильна,-- просто начал Аласкон,
поднявшись.-- Как сравнительно важный справочник по различным ремеслам,
она верно послужила нам. Но как учебник о строении Вселенной она явно
бессмысленна. Таково мое мнение. Хонат сказал о ней слишком мягко. Я не
делаю секрета из того, что думаю, и говорю об этом открыто.

-- И ты дорого за это заплатишь,-- подвел итог Вершитель, тяжко
вздохнув.-- Чарл-чтец.

-- Я ничего не хочу говорить,-- поднялся и тут же сел Чарл-чтец.

-- Ты отрицаешь обвинения?

-- Мне нечего сказать,-- повторил Чарл, потом его голова неожиданно
поднялась рывком, и он с отчаянием взглянул на Вершителя.-- Я умею
читать, Вершитель. И я ясно видел в Книге слова, противоречащие друг
другу. Я указывал на эти противоречия. Это неоспоримые факты, и они
существуют на страницах Книги. Я никого не обманывал, не сказал и слова
неправды, не призывал к отказу от Книги. Я только указывал на
противоречия, вот и все.

-- Сет-иглодел, можешь говорить.

Охранники с благодарностью освободили рот Сета: тот умудрился несколько
раз укусить зажимавшую его рот ладонь. Сет немедленно принялся кричать.

-- Я не имею ни малейшего отношения к этим проходимцам! Я -- жертва слухов
и завистливых соседей, которые завидуют моему искусству. Я продавал иглы
этому Прядильщику, верно! Ну и что? Все обвинения против меня -- ложь!
Ложь!

Хонат яростно вскочил, потом опустился на место, подавив рвущуюся наружу
реплику. Какое это теперь имеет значение? Почему он должен
свидетельствовать против этого юноши? Остальным это не поможет, и если
Сет хочет ложью выбраться из грозящего Ада, так пусть получит этот шанс.

Вершитель посмотрел сверху на Сета с тем же выражением гневного
недоверия, с каким он недавно смотрел на Хоната.

-- А кто вырезал еретические слова на дереве возле дома
Хоси-законодателя? -- поинтересовался он.-- Там поработали острые иглы,
и есть свидетели, говорящие, что твои руки помогали этим иглам.

-- Новая ложь!

-- Иглы, найденные в твоем доме, подходят под борозды этих надписей,
Сет.

-- Это не мои... мне их подбросили. Требую освободить меня!

-- Тебя освободят,-- холодно пообещал Вершитель, и не было сомнений в
том, что он имел в виду. Сет забился в истерике. Жесткая рука охранника
немедленно закрыла его рот.

-- Матилд-разведчица, мы слушаем твое обращение к суду.

Молодая женщина медленно поднялась. Мех на ее боку уже почти высох, но
она еще заметно дрожала.

-- Вершитель,-- начала она.-- Я видела то, что показывал мне Чарл-чтец.
Я сомневалась, но Хонат укрепил меня в том, что я видела. Я не вижу
вреда в том, что он учит. Его слова не сеют сомнения, а наоборот,
снимают их. Я не вижу здесь ничего дурного и не могу понять, почему это
считается преступлением.

Хонат с изумлением и с восхищением посмотрел на нее. Вершитель тяжело
сказал:

-- Мне очень жаль, но незнание законов Книги не освобождает тебя от
ответственности. Но мы будем милосердны ко всем вам. Отрекитесь от своей
ереси, подтвердите свою веру в Книгу, в то, она истинна от первой и до
последней страницы, и мы всего лишь изгоним вас из племени.

-- Отрекаюсь! -- завопил Сет.-- Я эту ересь никогда не разделял. Это
ложь! Я верю в Книгу! Только в Книгу, в каждое ее слово!

-- А ты, Иглодел,-- с отвращением сказал Вершитель,-- лгал до сих пор,
следовательно, лжешь и теперь. На тебя наша милость не простирается.

-- Проклятая гнилая гусеница! Чтоб тебя... умгг...

-- Прядильщик, твой ответ?

-- НЕТ! -- с каменной твердостью ответил Хонат.-- Я говорю правду.
Правду нельзя заменить на ложь.

Вершитель посмотрел на остальных троих.

-- Подумайте как следует над своими ответами. Разделять ересь --
следовательно, разделять и наказание. Оно не будет вам сокращено только
потому, что это не вы ее придумали.

Последовала долгая пауза.

Хонат с трудом сглотнул. Храбрость и вера делали его еще более
беспомощным и испуганным. Он понял, что эти трое не проронят ни слова, и
они сохранили бы это молчание, даже не имея перед глазами примера Сета.
Хонат сомневался, смог бы он на их месте поступить так же.

-- Тогда мы объявляем приговор,-- после недолгого раздумья сказал
Вершитель.-- Вы все приговариваетесь к тысяче дней в Аду.

Из-за пределов арены, где незаметно для Хоната собралась большая толпа,
донесся изумленный вопль. Он этому не удивился. Такого долгого срока в
истории Племени еще не назначали.

Хотя особенного значения длина срока не имела. Даже сотни дней в Аду
было бы достаточно.

Оттуда, с Поверхности, никто и никогда не возвращался.

-- Подготовьте лифт,-- распорядился Вершитель.-- Они отправятся туда все
вместе. И их ересь -- вместе с ними.

2

Корзина закачалась. Последнее, что видел Хонат -- это круг лиц,
собравшихся неподалеку от отверстия лифта. Они глядели в это отверстие
вниз, на них. Потом барабан совершил еще один оборот, корзина опустилась
на несколько ярдов, и лица исчезли.

На дне корзины, свернувшись в плотный кл