правда было жаль ее, когда он увидел проступившее на ее щеке красное пятно. - Но ты должна держать себя в руках. Мы теперь в безопасности.
     - У-у-у... - Она тяжело и прерывисто дышала. Ее взгляд пробежал по окружающим их сияющим ледяным светом стенам. - Мы в Доме Старых Мертвых... - запричитала она, скорчившись на полу.
     Локридж встряхнул ее.
     - Бояться нечего, - сказал он резко. - У них нет власти надо мной. Поверь мне!
     Он не рассчитывал, что самообладание вернется к ней так быстро. Она всхлипнула несколько раз, тело ее напряглось, ее била дрожь; с минуту она пристально смотрела на Локриджа.
     - Я верю тебе, Рысь, - сказала она почти нормальным голосом.
     Это прибавило ему сил; вместе с ними вернулось и мрачное чувство тревоги.
     - Я не собирался брать тебя с собой сюда, - сказал он, - но у нас не было выхода: иначе тебя схватили бы. Теперь тебе придется увидеть много удивительного, не путайся. - С усмешкой он вспомнил, как Сторм говорила ему почти то же самое. Неужели он так быстро освоился с существованием этого таинственного сообщения между эпохами? Его родное столетие казалось уже полузабытым сном. Все это, конечно, во многом объяснялось неотложностью предстоящих дел.
     - Надо двигаться, - сказал Локридж. - Ютоазы не могут проникнуть сюда за нами, но они расскажут своему хозяину, а тот может. Да вдруг еще встретим... ладно, неважно. - Если они, безоружные, наткнутся в коридоре на Патруль, это, несомненно, будет конец. - Сюда.
     Аури молча следовала за ним. При виде сверкающего призрачным светом, переливающегося всеми цветами занавеса она раскрыла от изумления рот и, словно ребенок, крепко ухватилась за его руку. Локридж обшарил весь шкаф, но там были только соответствующие этому веку одежда и снаряжение. Свои сложные устройства путешественники во времени должны были таскать с собой. Проклятье!
     Жуткое это было чувство - проходить через ворота, не имея ни малейшего представления о том, что ждет по ту сторону. Однако белый коридор был пуст на сколько хватал глаз; слышалось знакомое тихое жужжание. Локридж вздохнул с облегчением и тяжело плюхнулся на гравитационные сани.
     Медлить тем не менее было нельзя. В любой момент кто-нибудь мог появиться из других ворот и засечь их. (Что это означало конкретно в этом времени, которое текло вне времени? Надо будет подумать.) Поэкспериментировав со светящимся щитом, Локридж выяснил, как управлять санями, и направил их в "будущее".
     Аури сидела рядом с ним. Она крепко ухватилась за сиденье, но ее паника прошла, в горящих глазах даже мелькало любопытство. Она не испытывала того изумления, которое в свое время испытал он, но надо было учесть, что все встречавшиеся чудеса были для нее одинаково удивительны - и, в сущности, не более загадочны, чем дождь, ветер, рождение, смерть или смена времен года.
     - Так как же нам быть? - вслух размышлял Локридж. - Мы можем доехать до 1964 года и попробовать просто смыться. Но не думаю, что это удастся. Там до хрена Патрульных, и выследить человека им раз плюнуть, тем более что ты, крошка, будешь, правду сказать, довольно заметной. И уж если Сторм не смогла там установить связь с Хранителями, то что обо мне говорить? - Только сейчас он осознал, что говорит по-английски. Аури наверняка решила, что он произносит заклинание.
     Что говорила ему Сторм?
     Внезапно всем своим существом он вновь ощутил себя в хижине, служившей им тюрьмой, и она была рядом с ним, и на его губах горел ее поцелуй. На какое-то время он позабыл обо всем на свете.
     Локридж возвратился к действительности. Их окружала таинственная светящаяся пустота коридора. Сторм была далеко - за сотни лет от него. Но он мог вернуться к ней. И он вернется, черт побери!
     Можно ли добраться прямо до ее века? Нет, этот коридор не тянется так далеко. И в любом случае это было бы слишком рискованно. Чем раньше они выйдут и затеряются в окружающем мире, тем лучше. Но она упоминала господина Йеспера Фледелиуса, живущего в Виборге в эпоху Реформации. Да, это был самый верный шанс. К тому же Локриджа по-прежнему не оставляло чувство предопределенности.
     Он замедлил ход саней, чтобы разглядеть надписи у ворот. Он не знал букв, но арабские цифры можно было разобрать. Было ясно, что счет лет идет от "нижнего" конца туннеля. Значит, если 1827 год до Р.Х. соответствовал 1175 году...
     Когда показались номера, начинавшиеся с 45, он остановил сани и отослал их назад. Аури ждала, пока он разбирался в разметке и размышлял. Чтоб он провалился, этот фактор неопределенности! Локридж хотел выйти за несколько дней до Дня Всех Святых, чтобы успеть добраться до Виборга, но в то же время не так рано, чтобы ищейки Брэнна не напали на его след.
     Со всей возможной тщательностью он выбрал линию из комплекта, соответствующего 1535 году н.э. Они с Аури крепко взялись за руки, сплетя пальцы; девушка доверчиво последовала за ним сквозь занавес.
     Снова они оказались в длинной безмолвной комнате со шкафом. Спрятанная в нем одежда, однако, была совсем иной, нежели в палеолите. На выбор были представлены костюмы крестьянина, джентльмена, священника, солдата и многие другие. Локридж гадал, какой из них окажется более подходящим. Кто его знает, что за чертовщина может твориться в Дании шестнадцатого века! "Да уж, - подумалось Локриджу, - воистину чертовщина, коли тут замешана война во времени!"
     Еще он нашел в шкафу кошель с золотыми, серебряными и медными монетами - Аури не удержалась от восклицания при виде всего этого блестящего металла, - что ж, деньги всегда кстати. Но человека низкого положения, имеющего при себе такую сумму, могут заподозрить в воровстве. Поэтому Локридж выбрал комплект одежды, представлявший собою, по его мнению, дорожный наряд состоятельного человека: полотняное нижнее белье и сорочка, атласный камзол, короткие штаны малинового цвета, сапоги, мягкая шляпа, голубой плащ, отороченный мехом, меч и нож (надо думать, для использования во время еды), а также всякие мелочи, о назначении которых можно было только догадываться. Разумеется, он взял диаглоссы для себя и для Аури. В шкафу было много париков - Локридж понял, что в эту эпоху носили длинные волосы. Он надел парик соломенного цвета, который, казалось, сжался словно живой и обхватил его голову так плотно, что создалась полная иллюзия естественности.
     Аури сбросила юбку и украшения, в своей невинности ни капли не стесняясь его взгляда, и начала возиться с длинным серым платьем и плащом с капюшоном, которые Локридж подобрал для нее.
     - Даже мореплаватели с юга не одеваются чуднее тех, кто живет под землей, - заметила она.
     - Мы сейчас опять выйдем наверх, - сообщил ей Локридж. - В совсем другой стране. Так вот, эта штука, которую я засунул тебе в ухо, поможет тебе говорить и вести себя. Но лучше старайся быть как можно скромнее и незаметнее. Всем будем говорить, что ты моя жена.
     Она нахмурилась, пытаясь понять значение этого. Ее способность удивляться притупилась, она безоговорочно принимала все как есть, сохраняя в то же время настороженность лисицы, - такому отношению к окружающему могли бы позавидовать дзэн-буддисты. Но датское слово hustru содержало великое множество понятий, связанных с отношениями между полами, которые ютоазы восприняли бы как само собой разумеющееся, но которые были новыми для Аури.
     Внезапно ее щеки вспыхнули. Пассивность уступила место неуемной радости, она обвила его шею руками, крича:
     - Значит, проклятие снято? О Рысь, я твоя!
     - Да ну же, ну! Погоди! - Он вырвался из ее объятий, уши его горели. - Не так быстро. Этот месяц - ну... В общем, здесь сейчас не весна.
     Это была чистая правда. Когда они оказались снаружи, на склоне холма, и Локридж закрыл вход, их окутал мрак холодной осенней ночи; полумесяц плыл в небе среди рваных туч, ветер тихо подвывал в иссохшей траве. Голый и пустой стоял наверху дольмен. Леса, где когда-то ступали ноги Богини, не было, лишь несколько низкорослых вязов покачивались на ветру в северной стороне. За ними белели наползающие песчаные дюны, которые еще предстояло оттеснить грядущим поколениям.
     Однако земля вокруг холма обрабатывалась - не так давно. Среди сорняков были заметны следы борозд, а к югу, у гряды холмов, торчала зазубренная глиняная труба - все, что осталось от сгоревшего дома. Война прокатилась по этим местам меньше года назад.

ГЛАВА X

     - Неужели Кносс, о котором рассказывают, такой же большой? - спросила девушка из неолита с благоговейным ужасом.
     Несмотря на усталость и тревогу. Локридж не мог сдержать улыбки. На его взгляд, Виборг XVI века был вроде городка на перекрестке дорог, где его родители делали покупки. Правда, он казался куда более приятным, особенно после двухдневного путешествия пешком через пустошь. К тому же он обещал уют в то время, когда последние лучи заходящего солнца пронизывали иссиня-черные дождевые облака, гонимые ветром, который развевал плащ Локриджа и насвистывал песню надвигающейся зимы.
     За озером сквозь дубовую рощу (буки еще не успели вытеснить это доброе дерево из Дании) он разглядел заброшенный монастырь - кирпичное здание теплых тонов. Высившиеся рядом городские стены сохраняли зеленый цвет у своего основания, где на насыпи росла трава. Тот же оттенок придавал мох высоким гребням видневшихся соломенных крыш. Тянулись к небу тонкие и изящные башни собора.
     - Думаю, Кносс малость побольше, - сказал Локридж.
     Улыбка сбежала с его лица. "Тридцать три столетия, - подумал он. - И все надежды, расцветавшие когда-то так ярко, обратились в прах, не оставив по себе даже памяти. И другие надежды рождались и умирали, покуда сегодня..."
     Диаглосса давала общую информацию, но умалчивала об исторических событиях. То же самое было и в эпоху Аури, и - он подозревал - во все годы земного существования, где открывались ворота времени. Локридж догадывался о причине этого. Патруль и Хранители вербовали для себя помощников из местных жителей, но кто может сохранить твердость, зная, что ожидает впереди его народ?
     Дания переживала тяжелые дни. Они с Аури старались держаться проселочных, гужевых дорог, которые вились через лес и вересковые заросли; питались они продуктами из продовольственного пакета, а спали на открытом воздухе, прижавшись друг к другу и завернувшись в плащи, когда не столько темнота, сколько усталость заставляли их делать привал. Но они видели фермы и людей, останавливались попить воды у колодцев; и хотя все крестьяне были угрюмые, запуганные, неразговорчивые, нельзя было не узнать кое-что. По стране гуляла песня:

     Весь птичий народ, что в лесу живет,
     От ястреба злого страдает.
     Срывает он с птичек и перья, и пух,
     Из лесу их выгоняет.

     И вот уже со своими детьми
     Старый орел улетает...
     И птичий народ одичал совсем -
     Что делать, как быть, не знает...

     Через четыре столетия на этом месте будет лежать счастливая страна, которую Локридж видел. Это было слабое утешение в этот серый холодный вечер. Сколько продлится ее благополучие?
     - Идем, - сказал он. - Нам надо спешить. На закате солнца они закрывают ворота.
     Они шли вдоль берега озера, пока тропинка не вывела на главную дорогу. По словам мальчика, который доверился Локриджу, рассказал кое-что и даже спел ему балладу (о благородных дворянах, которые теперь, когда король Кристиан II, друг простого народа, был заключен в замок Сёндерборг, стали совершенно бессовестно этот народ притеснять), завтра был Канун Всех Святых. Локридж довольно точно рассчитал время; ему хотелось устроиться в городе и хоть немного освоиться в нем, прежде чем приниматься за поиски Йеспера Фледелиуса.
     Главная дорога была грунтовой, грязной и изрытой глубокими колеями. Никакого транспорта на ней не было видно. Над Северной Ютландией все еще витал призрак прошлогоднего восстания, подавленного пушками Йоханна Рантзау.
     В голых ветвях деревьев завывал ветер.
     Полдюжины воинов стояло на страже у главного входа. Это были германские ландскнехты в перепачканных голубых мундирах, рукава которых раздувались вокруг лат. За плечами у них висели двуручные мечи пяти футов длиной. Две алебарды со звоном преградили путникам дорогу, третья оказалась нацеленной Локриджу в грудь.
     - Halt! - рявкнул начальник караула. - Wer gehts da? [Стой! Кто идет? (Нем.)]
     Американец облизал пересохшие губы. Наемники выглядели не слишком внушительно. Они были ниже его на несколько дюймов, как и большинство людей в этот век постоянного недоедания, - в его время, или в эпоху Аури, такого не было, - их лица под высокими шлемами были изрыты оспой. Тем не менее убить его они могли запросто.
     Легенда у Локриджа была подготовлена.
     - Я английский купец, путешествую со своей женой, - сказал он на их родном языке. - Наше судно потерпело крушение у западного берега. - Берег этот был настолько пустынным - там, где он его видел, - что Локридж был уверен, что никто не уличит его во лжи. По сведениям, полученным от диаглоссы, кораблекрушения были далеко не редкостью. - Мы добрались досюда сушей, - закончил он.
     Сержант смотрел недоверчиво, его люди напряглись.
     - В это время года? И только вы двое спаслись?
     - Нет-нет, все добрались до берега целыми и невредимыми, - ответил Локридж. - Корабль сидит на мели, он получил повреждения, но не развалился. - Хоть ему и много пришлось путешествовать, но морским волком, безусловно, он не был. - Капитан решил остаться там с командой, чтобы не разграбили товары. А поскольку у меня в Виборге неотложные дела, я предложил сообщить об аварии и попросить помощи. - Локридж знал, что для того, чтоб добраться дотуда и выяснить, что он все наврал, понадобится как минимум три дня, и столько же на дорогу обратно. К тому времени его здесь уже не будет.
     - Значит, ты англичанин, да? - Маленькие глазки сержанта еще сузились. - Никогда не слыхал англичанина, который говорит так, будто родился в Мекленбурге.
     Локридж мысленно выругался. Надо было постараться обойтись тем немногим из немецкого, что осталось в его памяти от колледжа, и не поддаваться соблазну использовать устройство в его ухе.
     - Но так оно и есть, - постарался он поправить положение. - Мой отец много лет был там комиссионером. Поверьте, я вполне порядочный человек. - Он сунул руку в кошель, достал пару золотых ноблей и многозначительно позвенел ими. - Видите, я могу позволить себе предложить достойным людям выпить за мое здоровье.
     - Фридрих! Позови юнкера! - гаркнул сержант.
     Один из ландскнехтов побежал через напоминавшие туннель ворота. Древко его копья стучало по булыжникам. Локридж попятился.
     - Стой, где стоишь, чужеземец! - Стальное острие едва не коснулось его.
     Аури схватила Локриджа за руку. Сержант подкрутил усы.
     - Какая это, к черту, жена богатого купца? - нашел он, к чему еще придраться. - Загорелая, как любая крепостная девка. - Он вытер нос тыльной стороной ладони и задумался. - Кто же вы все-таки?
     Локридж заметил, как страх в глазах Аури уступил место другому чувству, прежде ей незнакомому, - смущению, вызванному тем, как пялились на нее ландскнехты. Будь у него в руке пистолет...
     - Эй вы! - рявкнул он. - Ведите себя прилично, не то вас высекут.
     Сержант захихикал:
     - Или ты будешь болтаться на виселице - с той стороны города. Шпион! Вороны будут тебе рады. Тех крестьян, что мы для них повесили, они уж давно склевали до косточек.
     Локриджу стало душно. Он не ожидал неприятностей. Что-то вышло не так.
     Взгляд его блуждал по сторонам, он пытался найти выход из трудной ситуации, но выхода не было. Тлели запальные фитили аркебуз; невдалеке он услышал цокот железных подков.
     Показался всадник в легких доспехах. На его лице застыло выражение надменности. "Должно быть, это один из датских аристократов, - подумал Локридж, - которым подчиняется эта страна, этот иностранный гарнизон среди их собственного народа". Немцы неуклюже отдали честь.
     - Это юнкер Эрик Ульфельд, - объявил сержант. - Расскажи ему свою сказку.
     Приподнялись светлые брови.
     - Что ты можешь сказать? - произнес Ульфельд, тоже по-немецки.
     Локридж назвал свое настоящее имя - почему бы и нет? - и повторил свою историю, добавив некоторые подробности. Ульфельд погладил подбородок - чисто выбритый, по понятиям этого времени с существующими в нем бритвенными принадлежностями: ладонь юнкера прошлась словно по наждачной бумаге.
     - Какие у тебя есть доказательства?
     - Документов никаких нет, милорд, - ответил Локридж. Пот из подмышек стекал по его бокам. Всадник возвышался над ним горой на мутном фоне облаков; солнечные лучи приобрели медный грозовой оттенок, придав окружающему резкие очертания; ветер выл все громче. - Они пропали при кораблекрушении.
     - Тогда, может быть, ты знаешь здесь кого-нибудь? - Голос Ульфельда звучал жестко и грозно.
     - Да, в гостинице "Золотой Лев"... - Локридж осекся. Ульфельд схватился за рукоять меча. Все понятно: проклятая диаглосса! Вопрос был задан по-датски, и он, не подумав, ответил так же.
     - Англичанин, который совершенно свободно говорит на двух иностранных языках? - пробормотал Ульфельд. В его бледных глазах вспыхнул огонь. - Или человек графа Кристоффера?
     - Прах господен, милорд! - выпалил сержант. - Он убийца-поджигатель!
     Вооруженные солдаты приблизились вплотную. Слишком поздно Локридж сообразил, в чем дело. Поскольку люди этого века умели пользоваться порохом, совершено уже было кругосветное плавание, жив был Коперник, - он не догадался разобраться, чем, по существу, и насколько эта эпоха отличается от его собственной. Деревянные дома, соломенные крыши, воду приходится таскать ведрами - при таких условиях вряд ли хоть одному городу удавалось избежать повторяющихся опустошительных пожаров. Теперешний страх перед вражескими поджигателями был чем-то сродни тому страху перед ядерным оружием, который был Локриджу хорошо знаком.
     - Нет! - воскликнул он. - Выслушайте меня! Я жил в Дании и немецких городах...
     - Без сомнения, - сухо заметил Ульфельд, - в Любеке.
     Сквозь путаницу мыслей в каком-то уголке сознания Локриджа пробивались привычные отвлеченные построения беспристрастной логики. Любек был ганзейским городом, по всей видимости, заключившим союз с Кристоффером, графом, чья обреченная на поражение война в интересах короля все еще бушевала на островах, - Локридж узнал это из того немногого, что мог рассказать ему тот бедный крестьянский мальчик. Вывод Ульфельда был вполне естественным.
     - Но ты говорил, что тебя может опознать некий достойный гражданин, - продолжал датчанин. - Кто он?
     - Его зовут Йеспер Фледелиус, - брякнула Аури.
     - Вот зараза! - Спокойствия Ульфельда как не бывало. Его конь захрапел и сделал курбет, ветер взметнул его гриву. Сержант подал знак своим ландскнехтам, и они окружили пришельцев.
     "О Господи, - внутренне застонал Локридж, - мало нам было всего? Я ведь хотел подождать, если можно, пока не разузнаю, значит ли здесь что-нибудь это имя..." Он едва заметил, как у него отобрали меч и нож и грубо обыскивали Аури.
     На лице Ульфельда вновь была маска отрешенности.
     - Ты сказал, в гостинице "Золотой Лев"? - спросил он.
     Раз начав, Локриджу оставалось только продолжать.
     - Да, милорд. Так мне говорили. Хотя его может там еще не быть. Я ведь не был в Дании много лет. И я почти ничего не знаю о том, что здесь происходило. По правде говоря, я никогда не видел этого Йеспера. Моя компания странствующих купцов дала мне его имя, как человека, который... который может помочь нам наладить торговлю. Если бы я был вражеским агентом, милорд, разве я пришел бы вот так?
     - Если бы ты был настоящим купцом, - возразил Ульфельд, - разве ты не знал бы, что нельзя приехать сюда торговать так же просто, как если бы мы были индейскими дикарями, у которых нет никаких законов, устанавливающих, кому это можно, кому нет?
     - У него полный кошель, юнкер, - самодовольно сказал сержант. - Он пытался под