Кроме Аури.
     Она бежала к нему, полная ликования, поминутно окликая его. Локридж велел вознице остановиться, подхватил ее с земли и обнял.
     - Да, малышка, со мной все в порядке, никаких неприятностей не было; конечно же, я рад тебя видеть, но я действительно должен прежде всего рассказать о поездке Богине... - Он с удовольствием прокатил бы ее, но в колеснице было слишком мало места. Всю дорогу она приплясывала рядом.
     У Длинного Дома Аури забеспокоилась.
     - Я буду в своем доме, Рысь, - сказала она и поспешно убежала.
     Глядя ей вслед, Уитукар почесал бороду.
     - Недурная курочка, - сказал он. - А как она с мужиком?
     - Она девушка, - коротко ответил Локридж.
     - Что? - Слезавший с колесницы ютоаз открыл рот. - Не может быть. Не у Морского народа.
     Локридж объяснил, как все произошло.
     - Н-да... - пробормотал вождь. - Ну-ну. Но уж ты-то, конечно, не боишься ее?
     - Нет, - бросил Локридж. - Я слишком занят.
     - О да. - Уитукар осенил себя каким-то знаком, правда, ухмыляясь в то же время. - Тебе благоволит Богиня. - Из-за этого ему уже незачем было выказывать чрезмерное почтение, после того как они с американцем прошли вместе по стольким холмам, с криками гнались за оленем, проклинали дождь и неразжигающийся костер, глядели в лицо близкой смерти.
     - Эта Аури... - сказал он. - Мне она и прежде нравилась, но я был совершенно уверен, что она твоя. Она же тычется в тебя носом при любой возможности.
     - Мы друзья, - ответил Локридж с растущим раздражением. - Если б она была мужчиной, мы были бы назваными братьями. Обидеть ее - то же, что обидеть меня. И я отомщу.
     - О да, да, конечно. Но ведь ты же не хочешь, чтобы она навсегда осталась одинокой?
     Локридж смог только отрицательно покачать головой.
     - И она наследница бывшего здешнего вождя; и, ты говоришь, заклятие с нее снято, гм...
     "Что ж, - подумал Локридж со странным чувством, - это может оказаться для нее лучшим выходом из положения".
     Но он не мог долго думать о ней. Его ждала Сторм.
     В присутствии Ху и Уитукара она произнесла лишь формальное приветствие и, казалось, слушала его отчет вполуха. Вскоре ему было позволено удалиться. Однако она улыбнулась ему и произнесла по-английски одно слово: "Вечером".
     После этого и после простых товарищеских отношений последних недель ему не хотелось проводить день среди людей Тенил Оругарэй. Из веселого народа, который он знал прежде, они превратились в растерянных и мрачных жителей оккупированной страны. Между ним и ими пролегла трещина: он был Ее агентом, а Она предпочла показать себя не с лучшей стороны. Он мог бы пойти к ютоазам... но нет, там он увидит их рабов. Аури? Становилось все труднее поддерживать с ней прежние отношения... В одиночестве Локридж зашагал прочь от деревни. Возможно, вода в священном пруду на опушке леса не настолько холодная, чтобы он не смог смыть с себя грязь после путешествия.
     Вроде бы он должен был быть счастлив. Но что-то вышло плохо. Он раздумывал об этом, оставляя позади милю за милей. Безусловно, мирное объединение двух народов было благой целью. И люди Боевого Топора не были дурными по своей природе, просто несколько властолюбивыми. Как невоспитанные мальчишки. В этом все и дело. В них должен быть заложен страх перед Господом. А в частности, им необходимо уважение к личности коренных жителей. В настоящее время они просто добавили Богиню Луны к сонму своих богов, и ничто, кроме Ее приказаний, не удерживает их от того, чтобы сделать Морской народ своей добычей. И никогда целая культура не испытывала уважения к другой, если та не могла достояно проявить себя в сражении.
     "Прогресс, - с грустью думал Локридж. - Будет ли человек другим через четыре тысячи лет? Мы, белые американцы, возможно и ограбили индейцев, но, поскольку они мужественно защищались, мы гордимся любой имеющейся в нас каплей индейской крови. Негров же мы просто презирали, вплоть до последних десятилетий, когда я уже родился, - пока они наконец не поднялись и не начали борьбу за свои права.
     Может быть, народу Джона и Мэри не обязательно разбивать носы, чтоб они смогли уважать других. Хотелось бы так думать. Но как добраться отсюда - дотуда?
     Возможно, это моя работа. Заложить кирпичик в стену их строящегося дома.
     Но как? Ютоазы прекрасно знают, что победили бы Тенил Оругарэй, если бы боги не привели с собой помощников. Они теперь здесь по приглашению Сторм, потому что они лучшие войны. Это здорово, конечно, созвать совет и посадить на трон короля. Но как избежать королевства, в структуру которого заложены хозяин и крепостной?
     Да и хочет ли этого Сторм?
     Нет! Хватит об этом!"
     Локридж был так поглощен своими мрачными раздумьями, что оказался почти у пруда, прежде чем увидел происходящее там. А они - семь молодых парней и девушка из деревни - были настолько увлечены, что не заметили его приближения.
     Девушка лежала навзничь на большом камне, с которого, в качестве подношений, бросали в воду изделия мастеров. В то время как шестеро его товарищей стояли с веточками омелы в руках, седьмой юноша занес над ее грудью кремневый нож.
     - Что за черт! - заорал Локридж и бросился к ним. Они попятились. Когда же узнали его, в них не осталось от страха ничего человеческого - парни с мольбами ползали по земле; девушка понемногу начала выходить из транса.
     Локридж напряг живот и произнес как можно более низким голосом:
     - Ее именем требую: покайтесь в своих прегрешениях.
     Запинаясь и умоляя о прощении, они все рассказали. Некоторые детали были опущены, но он и сам мог заполнить пробелы.
     "Богиня" была далеко не точным переводом слова, которым обозначалось то, чем Она была в этой культуре. Японское ками было ближе; оно означало любое сверхъестественное существо - от этой скалы или дерева, у которого просят прощения, прежде чем его срубить, до необозримых, непостижимых Сил, господствующих над первоэлементами. Господствующих, не управляющих. Не было никакой формальной теологии, разделения магического и божественного; все вещи обладали определенной мистической силой. У него, Локриджа, ее было ужасно много. Уитукар мог быть его другом, но это потому, что Уитукар был уверен, что магия не будет обращена против него. У Аури, которой не так повезло, не было ни одного человека, который чувствовал бы себя спокойно в ее присутствии.
     Эти ребята - из добросердечных людей Тенил Оругарэй - видели, как по ее воле была занята пришельцами их страна. Они могли бы сбежать во Фландрию или Англию, как некоторые уже сделали, но слишком глубоким было в них чувство родины. Вместо этого они решили попробовать поднять силы против Нее. Они слыхали рассказы о человеческих жертвоприношениях у континентальных народов и знали, что эти народы все еще свободны...
     - Идите домой, - сказал Локридж. - Я не стану призывать кару на вашу голову. И Ей не расскажу. Грядут лучшие времена. Клянусь в этом.
     Они заковыляли прочь. Отойдя на некоторое расстояние, пустились бегом. Локридж прыгнул в воду и начал яростно смывать с себя грязь.
     В деревню он вернулся только после захода солнца. Погода стала пасмурной, ветер нагнал тучи с моря, принеся с собой холод и ранние сумерки. На улице никого не было; дверные проемы были затянуты шкурами.
     Каковы бы ни были его чувства, человеку надо есть; Локридж питался в доме покойного Эхегона. Он вошел и оказался в царстве тишины. Дым ел глаза, тени заполнили углы и легли вокруг слабо мерцающего в углублении огня. Родня Аури сидела, как будто в ожидании его: мать - вдова, напоминавшая ему ту женщину, которая укрыла его от псов Истар; немногие оставшиеся маленькие сводные братья; тетка и дядя - простой рыбацкий люд; они глядели на него с полной отчужденностью; их собственные дети, некоторые из которых спали, другие, постарше, в страхе попытались спрятаться от него.
     - Где Аури? - спросил Локридж.
     Ее мать показала на топчан. Волосы цвета спелой пшеницы разметались по одеялу из оленьей шкуры.
     - Она выплакала все слезы, и у нее не осталось сил. Разбудить ее?
     - Нет. - Локридж переводил взгляд с одного замкнутого и осторожного лица на другое. - В чем дело?
     - Ты же знаешь, - ответила мать; в ее голосе не прозвучало даже упрека.
     - Не знаю. Расскажи мне!
     На мгновение взметнулось пламя, озарив фигуру Аури. Она спала, зажав большой палец в кулаке, словно обиженный ребенок.
     - Я хочу помочь. - Он не знал, что еще сказать.
     - О да, ты всегда был ей другом. Но что лучше для нее? - жалобно проговорила мать Аура - Мы не можем знать наверное. Мы всего лишь простые смертные.
     - Равно как и я, - сказал Локридж, не надеясь, что они поверят.
     - Ну что ж. Сегодня днем пришел ютоазский вождь по имени Уитукар и просил ее стать его... как это у них называется?
     - Женой, - подсказал Локридж. Он припомнил, что у Уитукара их было уже три.
     - Да. Только его. Вроде рабыни, которая должна выполнять любое его приказание. Тем не менее, ну... ты мудрее нас, и ты знаешь этого человека. Он сказал, что мы все будем под его защитой. Это правда? Наш дом очень нуждается в защитнике.
     Локридж кивнул. "За защиту надо платить", - подумал он, но промолчал.
     - Аури отказала ему, - устало продолжала мать. - Он ответил, что Богиня сказала, что он может ее взять. Тогда она словно рехнулась, стала кричать - звать тебя. Мы ее немного успокоили и отправились к Длинному Дому. Ждали там, потом Богиня приняла нас и велела Аури выйти за Уитукара. Но у ютоазов это делается не так, как у нас. Сперва нужно совершить определенные обряды. Так что мы привели ее домой. Она вроде как бредила, бормотала, что убьет себя или уплывет одна на лодке, - а это будет то же самое, - но наконец уснула. Что ты обо всем этом думаешь?
     - Я поговорю с Богиней, - взволнованно ответил Локридж.
     - Спасибо. Я сама не знаю, что лучше. Она будет несвободна с ним, но мы ведь и так уже не свободны. И Сторм приказала. Но жизнь Аури никогда не будет счастливой в таких тесных рамках. Может быть, ты сможешь убедить ее, что так лучше.
     - Или освободить ее от этого, - ответил Локридж. - Я пойду сейчас же.
     - Разве ты не поешь сперва?
     - Нет, я не голоден. - Занавес из шкур опустился за ним.
     В деревне было совсем темно. До Длинного Дома пришлось добираться чуть ли не ощупью. Охранники-ютоазы пропустили его без единого слова.
     Внутри все так же светились шары. Сторм в одиночестве сидела у контрольного щита психокомпьютера. В этом помещении на ней была лишь короткая туника, однако на этот раз Локридж смотрел на нее, не испытывая желания. Она обернулась, засмеялась и потянулась.
     - Так скоро, Малькольм? Ну что ж, я устала уже экстраполировать тенденции. Все равно все в основном строится на догадках.
     - Послушай, - начал он, - нам надо поговорить.
     Ее веселое настроение сразу прошло, она застыла в неподвижности.
     - Наш проект идет не так, как надо, - продолжал Локридж. - Я рассчитывал, что здешний народ примирится с новым порядком. Но вместо этого, когда я вернулся, все оказалось еще хуже, чем было.
     - Да, настроение у тебя меняется быстро, - произнесла она ледяным тоном. - Будь более конкретным. Ты хочешь сказать, что трения между племенами усилились. А ты чего ожидал? Что я должна сделать, отказаться от своих славных союзников ютоазов?
     - Нет, просто немного сбить с них спесь.
     - Малькольм, дорогой, - сказала Сторм уже более мягко, - мы здесь не для того, чтобы строить утопию. Это в любом случае безнадежное занятие. Что для нас важно - это накопление сил. А это значит, что предпочтение должно отдаваться тем, кто является потенциально сильным. Не будь ханжой, спроси себя: жители Эниветока, они что, с большим удовольствием переселятся, чтобы освободить место для ядерных испытаний твоей страны? Мы можем стараться свести к минимуму боль, которую причиняем, но тому, кто вообще отказывается ее причинять, нечего делать в этом мире.
     - О'кей, - сказал Локридж и расправил плечи, - ты всегда можешь меня переспорить, когда...
     Сторм встала. Взгляд ее был бесстыдным и манящим.
     - В особенности одним способом, - сказала она.
     - Нет, подожди, черт возьми! - заупрямился Локридж. - Может, нам, людям, и приходится быть сволочами. Но не без оговорок. Во всяком случае, человек должен быть верным своим друзьям. Аури - мой друг.
     Сторм застыла. Некоторое время она стояла не двигаясь, затем ее пальцы пробежали по черным как ночь локонам.
     - Ага, она. - Голос ее звучал ласково. - Я так и думала, что ты заговоришь об этом. Продолжай.
     - Она... ну, в общем, она не хочет в гарем Уитукара.
     - Он что, плохой человек?
     - Нет, но...
     - Ты хочешь, чтобы она осталась одна, - зная, насколько необычной это ее здесь сделает?
     - Нет-нет...
     - Она может найти кого-нибудь другого?
     - Ну...
     - Кроме, пожалуй, тебя, - проворчала Сторм.
     - О, мой Бог! - сказал Локридж. - Ты же знаешь - мы с тобой...
     - Не ставь себя слишком высоко, мой милый. Но что касается этой девки. Если два народа должны стать одним, то союзы неизбежны. Брак для людей Боевого Топора - слишком прочное учреждение, чтобы они могли от него отказаться; следовательно, Морской народ вынужден будет принять его. Аури - наследница главы этой общины. В племени ютоазов никто не имеет влияния больше Уитукара. И практически, и в качестве примера ничто не может быть лучше их брака. Конечно, она закатила истерику. Ты что, такой дурак, что думаешь, она никогда не утешится? Не будет любить своих детей от него? Не забудет тебя?
     - Да, но... Я считаю, она заслуживает возможности свободного выбора.
     - Из кого ей выбирать, кроме тебя, который ее не хочет? Но даже если б ты хотел, это ничего бы нам не дало. Ты пришел, жалуясь, что деревенские жители несчастливы. Англичане будут еще более несчастливы после Нормандского завоевания. Но пройдет несколько веков - и нет норманнов. Все стали англичанами. Для нас здесь, в этом времени, аналогичный процесс начинается с Аури и Уитукара. Не говори мне о свободном выборе... если, конечно, ты не считаешь, что во всех войнах принимать участие должны только добровольцы.
     Локридж стоял, чувствуя себя беспомощным. Сторм подошла к нему и обвила его шею руками.
     - Мне кажется, Аури - по-своему, по-детски - зовет тебя Рысью, - прошептала она. - Я хотела бы тебя так называть.
     - Э... послушай...
     Она потерлась головой о его грудь.
     - Позволь мне вести себя с тобой по-детски - хоть иногда.
     Из-за занавески раздался голос ютоаза:
     - Богиня, господин Ху просит разрешения войти.
     - Проклятье, - пробормотала Сторм. - Я отделаюсь от него, как только смогу... Пусть войдет, - добавила она громко.
     Худощавый и стройный в своей зеленой форме, вошел с поклоном Ху.
     - Я прошу прощения, сияющая, - сказал он. - Но я только что совершил воздушный облет.
     Сторм напряглась:
     - И что?
     - Скорее всего, это ничего не означает. Но я видел довольно большую флотилию, пересекающую Северное море. Ведущее судно - иберийское, остальные - лодки, обтянутые кожей. Я никогда не слышал о такой комбинации. Они определенно направляются из Англии в Данию.
     - В это время года?
     Локридж вылетел у Сторм из головы. Она забыла о нем и одиноко стояла в холодном свете.
     - Да, сияющая, это еще один парадокс, - сказал Ху. - Мне не удалось обнаружить никакого продвинутого оборудования. Если и есть что-то такое, то в ничтожном количестве. Но они будут здесь через день-два.
     - Какая-нибудь операция Патруля? Или местные искатели приключений? Сейчас такие времена, что аборигены сами стремятся к новому. - Сторм нахмурилась. - Все же мне лучше взглянуть самой.
     Она достала свой гравипояс и закрепила его на талии; энергопистолет висел у нее на бедре.
     - Ты вполне можешь побыть здесь и отдохнуть, Малькольм. Это не займет много времени, - сказала она и вышла вместе с Ху.
     Некоторое время Локридж возбужденно ходил по комнате. В ночи завывал ветер, но он слышал лишь пронзительную тишину внутри. А боги, так неуклюже и с такой нежностью вырубленные в деревянных столбах, - смотрели ли они на него?
     "Господи, - думал он, - Господи, что должен человек делать, если он не может помочь тому, кто его любит? Где истина?
     Женщина спустя шесть тысяч лет рассказывала, что ее сын был заживо сожжен. Однако она была уверена, что это во благо. Ведь была же!"
     Локридж резко остановился. Он чуть было не прошел сквозь сотканный из абсолютной темноты занавес. Брэнн мучился и умер за ним. Он внутренне содрогнулся. Зачем они оставили эту штуку?
     Почему он не спросил?
     Локридж признался себе, что ему не хотелось спрашивать. И шагнул вперед.
     Этот конец дома не был заново обставлен - тот же грунтовый пол, слой пыли на покрытых шкурами лавках. Освещалась эта часть комнаты единственным светящимся шаром; по углам лежали тени. Звуки тоже не проникали через черную завесу. Ветра не было слышно. Локридж стоял в полной тишине.
     Тот, кто лежал на столе, присоединенный проводами к устройству, пошевелился и слабо застонал.
     - Нет! - пронзительно вскрикнул Локридж и выбежал вон.
     Прошло немало времени, прежде чем он сумел остановить рыдания и нашел в себе мужество вернуться. Поступить иначе он не мог. Брэнн, который сражался как мог за свой народ, не умер.
     От него почти ничего не осталось, кроме иссохшей кожи, обтягивавшей большие выгнутые кости. Через трубки вводились питательные вещества, не дававшие распасться организму. Электроды пронизывали череп, раздражали мозг и фиксировали полученную из него информацию. С целью, видимо, стимуляции веки были обрезаны, и глаза должны были непрерывно смотреть на падающий сверху свет.
     - Я не знал. - По щекам Локриджа текли слезы.
     Язык и губы на оставшемся от лица остове силились что-то произнести. У Локриджа не было диаглоссы для эпохи Брэнна, но он мог догадаться, что еще не разрушенная, последняя частичка его личности молила: "Убей меня!"
     "И в это время совсем рядом, за занавеской, - подумал Локридж, - мы с нею..."
     Он протянул руку к аппарату.
     - Стой! Что ты делаешь?
     Он обернулся очень медленно и увидел Сторм и Ху. Энергетический пистолет Патрульного был нацелен ему в живот.
     - Я не хотела тебя расстраивать, - быстро проговорила Сторм. - Чтобы извлечь самые глубинные следы памяти, нужно действительно немало времени. Головного мозга у него уже почти не осталось; в сущности, он практически то же, что червяк, так что не стоит испытывать к нему жалость. Вспомни, он начал делать со мной то же самое.
     - Разве это извиняет тебя?! - крикнул Локридж.
     - А разве Пирл Харбор извиняет Хиросиму? - ответила она с издевкой.
     Впервые за всю свою жизнь Локридж сказал женщине откровенную грубость:
     - Иди ты на хрен со своими сучьими оправданиями! - Он задыхался от злости. - Я знаю, на что ты жила в моей стране, - убивала моих соотечественников. Я знаю, что Джон и Мэри хотели дать мне возможность самому убедиться в том, как ты управляешь своей страной. Сколько тебе лет? Я и об этом слышал достаточно. Чтобы совершить все твои преступления, понадобилась бы не одна сотня лет - твоего личного времени. Потому-то они и точат на тебя зубы - там, во дворце, - потому что все хотят быть Кориокой: она становится бессмертной. В то время как мать Олы в сорок лет - уже старуха.
     - Прекрати! - закричала Сторм.
     Локридж сплюнул.
     - Я не хочу думать о том, сколько любовников у тебя было, и о том, что я был просто вещью, которой ты пользовалась, - продолжал он. - Но тебе не удастся использовать Аури, понятно? Или ее народ. Никого. И пошла ты к черту - в преисподнюю, из которой явилась!
     - Достаточно, - сказал Ху и поднял пистолет.

ГЛАВА XX

     Дождь пошел перед восходом солнца. Локридж проснулся и услышал его шум - приглушенный торфяной крышей хижины, где он лежал, громкий там, где капли падали на грязную землю. Сквозь решетк