рашивал В.И.Ленин в июне 1918 года и отвечал: -  Конечно,
нет. На  несколько  лет,  если  не  на  целое  поколение,  такое  наследство
многолетней войны  безусловно  неизбежно".  "Старые  социалисты-утописты,  -
говорил он в марте 1919 года, -  воображали...  что  они  сначала  воспитают
хорошеньких, чистеньких, прекрасно обученных людей и будут  строить  из  них
социализм. Мы всегда смеялись и говорили, что это кукольная  игра,  что  это
забава кисейных барышень от социализма, но не серьезная политика... Мы хотим
строить  социализм  немедленно  из  того  материала,  который  нам   оставил
капитализм со вчера на сегодня, теперь же, а не  из  тех  людей,  которые  в
парниках будут приготовлены, если забавляться этой побасенкой... у  нас  нет
других кирпичей, нам строить не из  чего...  Мы,  социалисты  и  коммунисты,
должны на деле  показать,  что  мы  способны  построить  социализм  из  этих
кирпичей, из этого материала..."
     Если  буржуазная  печать  была   охвачена   ненавистью   к   революции,
совершившему  ее  народу,  большевикам,  если  она,  ослепленная   классовой
ненавистью, хотела во что бы то ни стало уничтожить революционные завоевания
народа, то упреки и сомнения Горького при всем резком, полемическом тоне его
статей были порождены любовью к народу, тревогой за судьбу  социалистической
революции.
     Горький не поднялся до высоты ленинской точки зрения "на  настоящее  из
будущего", не понял перспектив  исторического  развития  России,  чрезмерное
внимание уделял отдельным отрицательным фактам и впечатлениям, будучи  очень
эмоционально восприимчивым человеком, поддавался настроениям растерянности и
уныния.
     Но постепенно растерянность писателя перед  событиями,  его  неверие  в
успех  революции  рассеивались.  В  апреле  1918  года  он  пишет  Екатерине
Павловне: "В то, что  Русь  не  погибнет,  все-таки  не  погибнет  -  верю!"
"Интеллектуальная жизнь страны, - утверждает Горький 30 апреля 1918  года  в
"Новой жизни", - не иссякла, даже  не  замерла,  а,  напротив,  энергично  и
широко развивается". Месяц спустя он пишет о большевиках: "Лучшие из  них  -
превосходные люди, которыми со временем будет гордиться русская  история,  а
наши дети, внуки будут и восхищаться их  энергией".  "Грязь  и  хлам  всегда
заметнее в солнечный день, но, часто  бывает,  что  мы,  слишком  напряженно
останавливая свое внимание на фактах, непримиримо враждебных жажде  лучшего,
уже перестаем видеть лучи солнца и  как  бы  не  чувствуем  его  живительной
силы", - писал Горький. Теперь он почувствовал эти  живительные  лучи  и  со
всей своей неукротимой энергией принялся за строительство нового мира.
     Однако "Новая жизнь" в целом все больше и больше шла не в ногу с быстро
меняющейся жизнью. Уже в  марте  ее  хотели  закрыть  за  статью  меньшевика
Н.Суханова (Гиммера) "Капитуляция" и, видимо, только заявление  о  том,  что
она не согласна с взглядами Суханова, спасло газету,  которая  все  же  была
закрыта  за  антисоветские  выступления,  распространение   ложных   слухов,
непроверенных сообщений в  июле  1918  года.  Принимая  решение  о  закрытии
газеты, Ленин говорил: "А Горький -  наш  человек...  Он  безусловно  к  нам
вернется... Случаются с ним такие политические зигзаги".
     "Надоела мне  бессильная,  академическая  оппозиция  "Новой  жизни",  -
читаем мы  в  горьковском  письме,  написанном  летом  1918  года,  а  через
несколько месяцев он говорил: "Ежели бы закрыли  "Новую  жизнь"  на  полгода
раньше - и для меня и для революции было бы лучше".
     После Октябрьской революции Горькому казалось, что  партия  большевиков
преувеличивает  -  в  силу  своего  политического  учения  -   сопротивление
буржуазии, но вот 30 августа 1918 года Ленин был тяжело ранен. Покушение  на
Ильича, всенародное возмущение этим актом террора, события гражданской войны
окончательно убедили Горького, что партия  не  преувеличивает  сопротивления
революции враждебных  ей  сил,  что  большевики  победили,  что  они  сумеют
удержать власть.
     "Октября  я  не  понял  и  не  понимал  до  дня  покушения   на   жизнь
В.Ильича... - вспоминал Горький. - Всеобщее возмущение рабочих этим  гнусным
актом показало мне, что идея Ленина глубоко вошла в сознание рабочей массы и
организует ее силы с удивительной быстротою... Со дня гнусного покушения  на
жизнь В.И. я снова почувствовал себя "большевиком". В 1932 году он  писал  о
своих взглядах как "взглядах большевика и коммуниста".
     На другой же день после злодейского выстрела, 31 августа,  Ильичу  была
отправлена  телеграмма:  "Ужасно  огорчены,  беспокоимся,  сердечно   желаем
скорейшего выздоровления, будьте бодры духом. М.Горький, Мария Андреева".
     Горький посетил раненого Ильича; бывая в Москве, не  раз  встречался  с
Лениным, подолгу беседовал с ним.
     При всех ошибках и заблуждениях Горький в глазах Ленина "крепко  связал
себя своими великими  художественными  произведениями  с  рабочим  движением
России  и  всего  мира"  (1909),  всегда  был   "крупнейшим   представителем
пролетарского искусства, который много для него сделал и  еще  больше  может
сделать" (1910),  "великим  художником"  (1917),  "громадным  художественным
талантом" (1917).
     Ленин был принципиален в больших  вопросах,  но  никогда  не  превращал
споры  в  мстительную  расправу  с  инакомыслящими,   не   был   злопамятен.
"Доставляло  исключительное  наслаждение  видеть  и  прислушиваться   к   их
непринужденной  двухчасовой  беседе,  которая  протекала  в   особых   тонах
дружеской откровенности,  искренней  заинтересованности  и  какой-то  особой
ильичевской задушевности, с которой  он  обычно  относился  к  Горькому",  -
вспоминает свидетель бесед писателя и вождя.
     Через Максима Пешкова Ленин послал писателю "Детскую болезнь  "левизны"
в коммунизме" с дарственной надписью "Дорогому Алексею Максимовичу Горькому.
18.VI.1920 г. от автора" (такую же книгу с аналогичной  надписью  получил  и
Максим).
     Член партии большевиков с  апреля  1917  года,  Максим  Пешков  активно
участвовал в строительстве новой жизни: был заместителем коменданта  Кремля,
работал в ЧК, ездил за хлебом для Москвы в Сибирь, не раз бывал у Ленина.
     "Максим Пешков - коммунист. В октябре 1917 два раза белые ставили его к
стенке", - так характеризовал Ленин сына писателя. Когда Максим  хотел  идти
на фронт бороться против белых, Ленин решительно возразил: "Твое место около
отца, заботиться о нем, беречь его". Преданность  сына  Советской  власти  и
партии, его уверенность в победе и справедливости нового строя,  рассказы  о
поездках по стране  благотворно  действовали  на  писателя:  "Максим  крепко
верит, что жизнь может и должна быть перестроена в том духе, теми  приемами,
как действует Советская власть", - пишет он Екатерине Павловне в конце  1919
года.
     В глазах врагов революции  Горький  теперь  один  из  ведущих  деятелей
Советской власти. Недаром почта приносит ему пакеты, в  которые  старательно
вложена намыленная петля - предложение повеситься.
     Вот одно  из  таких  писем  с  сохранением  "орфографии  и  пунктуации"
подлинника: "Так как ты максим горький тыже Пешков  есть  изменник-предатель
России, а все изменники родины подлежат виселице то посылаю  тебе  изменнику
петлю которую ты используй если  хватит  гражданского  мужества,  знай,  что
проклят ты, не помогут тебе и немецкие деньги, суд Божий и  народа  тяготеет
над тобой".
     Особенно часто получал такие посылки Горький, когда к  Красному  Питеру
подходили войска Юденича. На Пулковских высотах шли  бои,  и  канонада  была
слышна в центре города. Далеко не всем удавалось сохранить присутствие духа,
но Горький оставался в Петрограде, хотя его уговаривали уехать в Москву.  Он
был спокоен: так же читал рукописи, приходил на  различные  заседания,  хотя
знал, что у Юденича в списке тех, кого надлежало повесить, заняв  Петроград,
первым стояло его имя.


2

     Огромный размах приобрела общественная и  организаторская  деятельность
Горького после Октябрьской революции.
     Он руководит издательством  "Всемирная  литература",  задачей  которого
было выпускать лучшие произведения мировой литературы.  Вокруг  издательства
объединяется огромный коллектив видных писателей, переводчиков и ученых.
     Нарком просвещения А.В.Луначарский предоставил Горькому "полную свободу
в организации издательства, как-то: в  выборе  подлежащих  изданию  книг,  в
установлении их тиража,  в  определении  характера  вступительных  статей  и
примечаний, а также в выборе сотрудников, авторов, переводчиков  и  служащих
издательства..."
     Предполагалось издавать произведения  не  только  получивших  всемирную
известность писателей,  но  и  книги  ассирийской,  вавилонской,  сирийской,
тибетской, японской, индонезийской и других литератур - всего около  двух  с
половиной тысяч томов. Новые  переводы  произведений  восточной  литературы,
сделанные (нередко впервые) с оригиналов, имели большое значение потому, что
до революции  восточная  литература  переводилась  случайно,  в  основном  с
переводов на европейские языки. К тому же прежние переводы  были  во  многом
неточны, неполны, сделаны на неправильном русском  языке,  нередко  искажены
цензурой. Здесь, во "Всемирной литературе", закладывались основы  советского
художественного перевода.
     Планировал Горький и издание сочинений русских  классиков  в  двух  или
трех томах, задумал издать сто лучших книг русских писателей XIX века  -  "с
биографиями авторов, очерками эпохи и разного рода примечаниями".
     Большое значение  придает  Горький  предисловиям  к  издаваемым  книгам
(некоторые пишет сам), особенно нужным в ту  пору,  когда  кругозор  нового,
народного читателя был еще нешироким и чтение произведений прошлых  веков  и
других народов вызывало немало трудностей. "Примечания  к  книгам  народного
издания, - указывала редколлегия, - должны  быть  составлены  в  расчете  на
малоинтеллигентного читателя, знания которого минимальны, и потому в  книгах
этого издания все, вплоть до объяснения того, что значат слова  "энтузиазм",
"лирика", "Альпы", "Шекспир", "готтенгот" и т.д., все, что выходит из  круга
обыденных понятий и слов, должно быть  объяснено  подстрочными  примечаниями
фактическогохарактера".
     Горький поражал сотрудников издательства, признанных знатоков  "изящной
литературы" Запада, обширностью познаний в литературе всех стран и  народов.
"О ком бы ни заговорили при нем,  -  вспоминал  К.Чуковский,  -  о  Готорне,
Вордсворте, Шамиссо или Людвиге Тике*, - он  говорил  об  их  писаниях  так,
словно изучал их всю жизнь, хотя часто произносил их имена на  нижегородский
манер. Назовут, например, при нем какого-нибудь мелкого француза, о  котором
никто никогда не слышал, мы молчим и конфузимся, а Горький говорит деловито:
     ______________
     * Готорн (Хоторн) (1804-1864) - второстепенный  американский  писатель;
Вордсворт  (1770-1850)  -  английский  поэт;  Шамиссо  (1781-1838)   и   Тик
(1773-1853) - немецкие писатели.

     "У этого автора есть такие-то и такие-то вещи. Эта слабовата, а вот эта
(тут он расцветает улыбкой) отличная, очень сильная вещь".
     Во "Всемирной литературе" наряду  с  действительно  ценными  и  нужными
новому читателю книгами выходили произведения второстепенных авторов - и это
в  условиях  жестокого   бумажного   голода,   разрухи   в   полиграфической
промышленности. Горький  надеялся  сплотить  вокруг  "Всемирной  литературы"
значительные  силы  интеллигенции,   но   немало   работников   издательства
скептически, а подчас и враждебно относились к Советской власти,  тяготились
работой в издательстве, были равнодушны к ней, работали небрежно.
     Но в целом "Всемирная литература" свое  дело  сделала:  до  1925  года,
когда издательство прекратило свое  существование,  войдя  в  Госиздат,  она
выпустила более 200 книг, в том числе  за  время  непосредственного  участия
Горького - до его отъезда за границу - 59 книг.
     Отпечатанные в труднейшие для страны годы,  скромные  по  виду,  книжки
"Всемирной литературы" - в частности,  сочинения  Гете,  Шиллера,  Вольтера,
Лесажа, Диккенса, Гейне, Франса, Уитмена, Верхарна, "Легенда об Уленшпигеле"
Шарля де Костера, "Баллада  о  Робин  Гуде",  пьесы  Рабиндраната  Тагора  -
наглядно говорили, что  молодое  Советское  государство  бережет,  берет  на
вооружение, пропагандирует достижения художественного гения человечества.
     Писатель не ограничивается  руководством  "Всемирной  литературой":  он
возглавляет редколлегию  детского  журнала  "Северное  сияние",  редактирует
отдел беллетристики в первом советском "толстом" журнале "Красная  Новь".  В
совещании по организации журнала  участвовал  В.И.Ленин.  В  "Красной  Нови"
печатаются "Мои университеты". Внимательно  следит  Горький  за  творчеством
молодых писателей. Понравились ему "150 000 000" Маяковского.
     Горький не только всеми силами старается включить  в  культурную  жизнь
страны писателей и критиков, выступавших  еще  до  Октября;  он  ищет  новые
дарования,  способствует  приходу  в  литературу  новых   писателей.   Часто
встречается он с "Серапионовыми братьями" -  группой  молодых  петроградских
писателей   (М.Зощенко,   В.Каверин,    Вс.Иванов,    Н.Никитин,    К.Федин,
М.Слонимский, Н.Тихонов и др.).
     В своих претенциозных и трескучих декларациях "серапионы" провозглашали
аполитичность  и  беспартийность  искусства,  независимость  литературы   от
социальной борьбы, т.е. повторяли зады буржуазной эстетики.  Однако  они  не
написали ни одного значительного произведения,  которое  соответствовало  бы
провозглашенным декларациям - наоборот, в романе К.Федина "Города  и  годы",
"Партизанских повестях" Вс.Иванова,  балладах  Н.Тихонова  была  ярко  видна
революционная тенденциозность.
     Горький  высоко  ценил  талантливость   "серапионов",   их   энтузиазм,
влюбленность в литературу, в  творчество,  писательскую  дружбу,  творческую
помощь друг другу - особенно важные в суровые годы голода, холода,  разрухи.
Но он решительно возражал против пассивной, созерцательной позиции писателя,
провозглашенной "братьями", не раз  предупреждал  об  опасности  чрезмерного
увлечения литературными экспериментами, отмечал, что  литературные  фантазии
"серапионов"  оторваны  от  жизни,  что  некоторые  из   них   плохо   знают
действительность, что  в  их  произведениях  мало  обобщений,  недостаточное
внимание  к  человеку:  "слишком  силен  запах  литературы,  мало  дано   от
непосредственного впечатления, от жизни".
     Помощь Горького "серапионам" была особенно важной потому, что  за  этих
молодых и талантливых писателей боролись и буржуазные литераторы, поощрявшие
их  стремление  быть  аполитичными,  нейтральными  в  общественной   борьбе,
потакавшие их заблуждениям.
     Общение с  Горьким,  партийная  критика,  сближение  с  жизнью  помогли
"серапионам" преодолеть теоретические и художественные заблуждения, осознать
единство своих устремлений и интересов с устремлениями и интересами  народа,
создать произведения, вошедшие в золотой фонд советской литературы.
     Не только "Серапионовым братьям" помогал Горький, не  только  их  учил.
Невиданная по размаху и сложности событий, насыщенности ими, эпоха революции
и гражданской войны требовала от писателей глубоких  раздумий  и  осмысления
происходящего, воплощения его в соответствующих  художественных  формах.  Не
всем это оказалось по силам, и потому мудрое слово  Горького  было  особенно
нужным. Большой  опытный  художник,  Горький  помогал  начинающим  писателям
избавиться от  формалистической  изощренности,  витиеватости,  проникнуть  в
тайны  литературного  мастерства.  Он  сумел   увидеть   будущую   советскую
литературу, ее писателей в тех рукописях, которые  приносили  молодые  люди,
богатые опытом, но очень слабо владеющие литературным мастерством.  При  его
активном участии в Петрограде открывается первый творческий клуб писателей -
Дом искусств.
     Много внимания уделяет  Горький  молодому  советскому  театру,  по  его
инициативе был создан в Петрограде Большой драматический театр.
     Правда, Горький считал, что уставшему от тяжелых войн и раздоров народу
нужно дать красивое зрелище, а не реалистическую драму. Он  -  ненадолго!  -
предпочитает Ростана Чехову,  полагая,  что  романтическая  красота  (скорее
красивость) лучше, чем суровая правда, воспитает человека,  смягчит  "грубые
инстинкты". В.И.Ленин возражал писателю.  "Я  говорю,  -  вспоминал  Качалов
слова Горького, - что ей (новой публике. - И.Н.) нужна только героика. А вот
Владимир Ильич утверждает, что нужна и лирика, нужен Чехов, нужна  житейская
правда". Стоит, однако, отметить, что  стремление  к  героико-романтическому
театру   вообще   было   характерным   для   тех   лет   и,    к    примеру,
"приподнято-героического" репертуара требовало от  театров  в  1919  году  и
Политуправление Петроградского военного округа.
     В марте 1919  года  происходит  чествование  писателя  в  связи  с  его
50-летием*. В Петрограде с речами выступают  Калинин  и  Блок,  в  Москве  -
Луначарский.
     ______________
     * Горькому исполнилось 50 лет в  1918  году,  но  он  в  автобиографии,
опубликованной в 1914 году, ошибочно указал год рождения 1869, что  и  стало
основой юбилея.


     Рабочие и служащие типографии "Копейка" приветствовали Горького:

                 "Слава певцу "Буревестника"!
                 Слава творцу песни о Соколе!..
                 Многие лета лучшему из лучших, слава товарищу
                 Максиму Горькому!"


3

     Много внимания уделяет  Горький  сохранению  ценностей  -  в  частности
музейных, - созданных русским народом.
     Необходимо было не только широко раскрыть двери дворцов и музеев  перед
народной массой, но выявить культурные и художественные  ценности,  до  того
являвшиеся собственностью дворянской знати и капиталистов-меценатов, сберечь
их от гибели, расхищения, вывоза за границу. Это заботило Горького уже сразу
после Февральской революции, когда  были  конфискованы  царские  дворцы,  но
особенно  широкий  размах  деятельность  писателя  приняла  после   Октября.
Внимательно следил Горький и  за  судьбой  книжных  сокровищ,  брошенных  их
знатными владельцами.  По  его  указаниям  книги  направлялись  в  Публичную
библиотеку, Географическое общество, Государственный книжный фонд.
     Деятельность Горького была составной частью борьбы партии  и  Советской
власти за  сохранение  культурных  и  художественных  ценностей.  "Составить
точную опись ценностей, сберечь их в сохранном месте... Имения  -  достояние
народа" - телеграфировал  Ленин  председателю  Острогожского  Совета  уже  б
декабря 1917 года.
     Выступления писателя в защиту культурного наследия,  пропаганда  лучших
художественных достижений прошлого имели в те годы огромное значение.
     Влиятельный Союз  пролетарских  культурно-просветительских  организаций
(Пролеткульт)    ставил    своей    задачей    развитие    самодеятельности,
самостоятельности пролетариата в области литературы и  искусства.  Возникший
еще до Октябрьской революции, Пролеткульт противопоставлял себя организациям
буржуазного государства, боролся за независимость пролетариата от буржуазной
культуры. Пролеткульт помог развиться писателям и поэтам из  рабочей  среды,
некоторые  из  которых  оставили  заметный  след  в   советской   литературе
(В.Кириллов, М.Герасимов, Н.Полетаев, В.Александровский).
     Писатели-пролеткультовцы    воспели    революцию,    рабочий     класс,
индустриальный труд -  правда,  зачастую  неудачно:  выспренно,  отвлеченно,
нередко подражательно.
     Но  главная  беда  Пролеткульта  была  не  в  отдельных  художественных
неудачах - они есть  в  каждом  художественном  течении,  -  а  в  том,  что
Пролеткульт пропагандировал нигилистическое, пренебрежительное