андованием Абеля  Сантамария численностью 24 человека,  должна  была
занять  здание  госпиталя,  которое   находится  сзади  казарм   Монкада   и
контролирует  тыл противника. Кроме того, эта группа  должна была обеспечить
оказание помощи раненым. В ее составе был врач.
     Второй  группе  в  составе  10 человек  под руководством  Рауля  Кастро
надлежало занять массивное  и высокое здание Дворца правосудия, примыкавшего
к  одному из  боков  казармы.  В обязанности  отряда  Рауля  Кастро  входило
подавлять огневые точки противника, размещенные на крыше казармы.
     Двух  женщин  включили  в   состав  атакующих  групп  только  после  их
настойчивых просьб. Фидель долго не соглашался и в конце  концов предоставил
решение этого вопроса Абелю Сантамария, потому  что одна из женщин была  его
родной  сестрой. Обе они были включены в качестве медсестер в отряд, который
направлялся в госпиталь.
     Стрелка часов  приближалась  к  пяти  часам  утра,  когда кортеж из  26
автомашин, в которых разместились бойцы, направился  к цели. Повстанцы  были
одеты   в  форму  солдат   батистовской  армии,  большинство  имело  нашивки
сержантов. Фидель ехал в головной машине.  Штурм должен  был  начаться  в  5
часов 15 минут утра.
     Все, казалось, шло по  плану. Однако  уже при подъезде  к самой казарме
встретилось совершенно непредвиденное препятствие, которое существенно, если
не  сказать  решающим  образом,   повлияло  на  исход  операции.  Когда  уже
оторвалась от колонны и ушла вперед машина с  группой захвата главных ворот,
появился  пеший патруль, совершавший внешний обход.  Патрульные не  обратили
особого внимания на  основную колонну, но увидели, что  около  главных ворот
происходит что-то  неладное (а там как раз  происходил захват  и разоружение
часовых). Они изготовились к бою, и Фидель, видевший из головной  машины всю
опасность  для передовой группы создавшейся ситуации, остановил свою машину,
выскочил из нее, чтобы привлечь к себе внимание патруля. Дальнейшее развитие
событий пошло по незапланированному варианту. Часть  бойцов  решила, что они
уже у цели, раз Фидель вышел из машины с пистолетом в руках. Они бросились в
соседние здания (города  никто из  них не знал, и они думали,  что  стоявшие
рядом дома - это казарма Монкада). Послышались первые выстрелы, в результате
которых  был потерян  важнейший элемент плана  -  внезапность. Когда удалось
нейтрализовать  патруль  и  приблизиться  к  казарме,  грохот  выстрелов уже
разбудил  казарму. Часовые, несшие  службу внутри  здания,  успели  включить
сигнал боевой тревоги, и по всей округе раздавался действующий на нервы звук
электрического звонка.  Фидель часто говорил потом, что он не слышал грохота
развернувшегося  боя, ему  казалось, что все  звуки забивает этот противный,
неумолчный сигнал тревоги.
     Основная часть штурмового отряда, таким образом, была вынуждена принять
бой в самых невыгодных для себя условиях. Во-первых, сражение разгорелось за
пределами казармы, а  во-вторых, оно  приняло позиционный  характер,  т.  е.
создались в  результате случайности такие  условия, которых  тщательно хотел
избежать Фидель при планировании операции.
     Характер сражения, развернувшегося вокруг казармы, был крайне невыгоден
для штурмующих. Он  обрекал их на неудачу.  Ведь  в казарме  находился целый
полк   регулярной  армии   плюс  кавалерийский  эскадрон.  Достаточно   было
противнику прийти в себя и  начать частью  сил охват повстанцев с  тыла, как
дело  сразу же могло приобрести угрожающий характер.  Приходится удивляться,
насколько  долго  (почти   два  часа)  продолжался  бой  при  фантастическом
неравенстве  сил и  вооружений.  Офицеры, командовавшие  гарнизоном Монкады,
очень  долго находились в состоянии оцепенения  и не  могли  принять никаких
активных мер, лишь наращивая огонь из окон и с крыши казармы.
     Фидель,  по  единодушному  свидетельству всех участников, был всегда  в
самом центре боя. С пистолетом в руках он руководил  действиями  бойцов, сам
вел прицельный  огонь  по огневым точкам  в  здании казармы. Ему приходилось
прикидывать  план вывода  из  боя  основных сил  отряда  по мере  того,  как
становилось ясно, что шансы на успех исчерпаны.
     Уже рассвело, когда он отдал сигнал к отступлению.
     Группа Рауля Кастро сражалась до тех пор, пока затухание огня в  районе
боя  и замеченное  ими с  крыши отступление  бойцов не убедили их в том, что
главный удар не удался. Было принято  решение отступить, а ранее захваченных
пленных  запереть  в одном  из  помещений  Дворца  юстиции. Но когда  группа
попыталась покинуть  помещение,  бойцы  увидели, что  к зданию  направляется
армейский  патруль. В этот критический момент Рауль проявил большую выдержку
и  мужество. Ему  с товарищами  удалось  разоружить патруль и  арестовать  9
человек. Все арестованные  были заперты  в  отдельной  комнате,  после  чего
группа Рауля отступила. Она не потеряла ни одного человека.
     Для прикрытия отхода бойцов основной группы оставалась группа снайперов
в составе 6 человек во  главе с Педро Миретом.  Большая часть  людей  смогла
возвратиться к оставленным  автомашинам  и  направилась на ферму  "Сибоней".
Туда же прибыл вскоре и Фидель Кастро,  которого забрала одна  из  последних
групп  отступавших. Всего на  ферме собралось  40  человек. Настроение  было
подавленное. Но  Фидель  оставался  Фиделем.  Герберт  Мэтьюс,  американский
журналист,  посвятивший  значительную  часть  своей  жизни  изучению Кубы  и
Кубинской революции, правильно уловил одну характерную  черту Фиделя Кастро.
Он писал: "Его главная черта состоит в том, что он  никогда  не считает себя
побежденным. Он отвергает  идею поражения  как  таковую". В другом  месте он
говорил,   что   Фидель  обладает  иммунитетом   против  чувства   упадка  и
деморализации. И это наблюдение  совершенно точно.  И в школьные  годы,  и в
период  студенчества он  никогда  не оставался  битым.  Бывали в  его  жизни
неудачи, но он всегда считал их обязательной прелюдией победы. Так было и на
этот  раз. Казалось  бы, обрушившаяся катастрофа  должна была раздавить волю
человека, взявшего на себя ответственность  за жизни стольких  людей  и так,
казалось, просчитавшегося. Поражение всегда порождает уныние, но Фидель  тут
же, на ферме "Сибоней", предложил продолжать борьбу с  оружием  в  руках. 18
человек  последовали  за  Фиделем  в  горный кряж,  известный  под названием
Гран-Пьедра. Почти все, кто пошел с Фиделем, остались в конце концов живы, а
имена тех, кто предпочел остаться, через некоторое время появились в списках
"убитых  в  бою". Они были зверски расстреляны  после  захвата их  на  ферме
"Сибоней" и в ее  окрестностях [Всего  в бою у  крепости  Монкада погибло  6
человек, а еще 55 было убито в последующие дни].
     В  тот же день  и  в тот же  час окончилось неудачей  и вспомогательное
военное выступление,  которое осуществили члены  Движения  в  г. Байямо.  По
плану  Фиделя  была  сформирована еще  одна штурмовая  группа в  составе  25
человек,  которой  поручалось осуществить  синхронизированную по  времени  с
нападением  на Монкаду  атаку  казарм  в Байямо.  В  случае успеха  операции
предполагалось,  так же  как и в Сантьяго, вооружить народ,  призвать  его к
общему выступлению  против тирании и,  главное, плотно блокировать шоссейную
дорогу, ведущую  в Сантьяго.  Байямо должен  был сыграть  роль  форпоста.  К
сожалению,  выступление  там  также окончилось  неудачей,  опять-таки  из-за
потери фактора внезапности.
     На  участников  героического  штурма Монкады  было  вылито  море лжи  и
клеветы. Фидель не раз говорил вообще о годах диктатуры: "Нас женили  на лжи
и заставляли все время жить с нею". Почти два  месяца,  пока  не начался суд
над  Фиделем  и его  товарищами,  правительство изощрялось,  чтобы настроить
общественное мнение против бойцов Монкады.
     В первые же часы  после  отступления  повстанцев  от Монкады озверевшая
военщина организовала  самую настоящую  охоту  за  патриотами,  над которыми
организовывались   зверские   расправы.  Чтобы  представить  себе   мучения,
пережитые  героями-монкадистами,  попавшими  в  руки  батистовских  палачей,
достаточно   привести  заявление  врача  судебной  медицины  Мануэля  Приэто
Арагона, который  осматривал  трупы убитых.  Вот  его  слова: "Осмотр трупов
врачом  судебной медицины был  ужасным  делом... Все фиделисты были одеты  в
мундиры  цвета  желтоватого  хаки,  под которыми  были рубашки  и брюки, а у
некоторых только брюки. Все мундиры оказались целыми. Никаких следов пуль на
них не обнаружено.  На некоторых трупах мундиры были надеты наизнанку. Когда
их раздели,  то  стала  видна вся  жестокость,  садизм, жертвой которых  они
стали.   У  одного  под  мундиром  оказалась  пижама  пациента  гражданского
госпиталя. Они были одеты в мундиры после их задержания.
     У большого  числа трупов  голова была раздроблена  автоматной очередью,
выпущенной в упор. У многих  были  изуродованы половые органы. У других были
выбиты  зубы. У троих были вырваны глаза. Не было  ни  одного, кто бы не был
подвергнут страшным пыткам, прежде чем быть приконченным".
     После ухода с фермы  "Сибоней" ранним утром  26 июля 1953 года Фидель и
его группа сначала  направились прямо на  юг  к  морскому побережью  с целью
сбить  с толку встревоженных  и напуганных соседей фермы. Затем группа круто
повернула в горы и в течение суток двигалась по обрывистым лесистым склонам.
Ранним утром следующего дня,  27 июля,  Фидель и его  товарищи наткнулись на
убогую  крестьянскую  хижину,  в  которой  жила  70-летняя  негритянка.  Она
рассказала о том, что в свое время помогала еще мамбисам - солдатам армии X.
Марти и Антонио Масео. Она была так  бедна,  что ничего не  могла предложить
измученным,  голодным бойцам отряда. Зато она отдала  им все скудные  запасы
сигарет, которые имелись в ее доме. Монкадисты впервые ощутили  человеческое
тепло  первого  встретившегося им  жителя  гор.  Старушка  попросила  своего
18-летнего  внука проводить Фиделя  и его  отряд на  вершину  Гран-Пьедра по
самой короткой дороге, и через три часа монкадисты достигли вершины.
     Голод  становился  все нестерпимее. Для многих  прошло уже  более  двух
суток с тех пор, как они обедали в последний раз.
     Ночи бойцы  проводили в горах,  чтобы  не  быть  застигнутыми  врасплох
преследователями.  Для ночлега выбирали самые труднодоступные  места. Иногда
останавливались   на  склонах   такой  крутизны,  что   на  ночь  надо  было
привязываться к стволам деревьев, чтобы нечаянно не свалиться вниз. Донимали
сырость и холод.
     28 июля Фидель вышел на небольшой хутор, где хозяева радушно  встретили
монкадистов,  дали  им молока, сигарет, а  главное  - здесь  впервые  Фидель
послушал радиопередачи, в которых сообщались списки  погибших при  нападении
на казарму  Монкада. Среди погибших фигурировала вся группа Абеля Сантамария
и даже имена нескольких дезертиров, которые не пошли на штурм, а попробовали
с  фермы  "Сибоней"  выйти  к  морскому  побережью.  Оказывается,  они  были
обнаружены армейскими патрулями, рыскавшими  всюду, и убиты по подозрению  в
участии в выступлении. Вот уж поистине обидная смерть. Фидель сидел, опустив
голову, потом спросил: "А Рауль? Его в списке не  было?" "Нет, его не было",
- последовал ответ. Фидель встал и, как бы пожалев, что задал вопрос слишком
личного характера, сказал: "Ну что ж, все товарищи - мои братья".
     Группа  продолжала  свой  путь.  Идти  становилось  с каждым часом  все
труднее, люди не  имели  никаких навыков передвижения по горам, все они были
горожанами, к  тому  же  обувь  была совершенно не приспособлена для трудных
походов и расползалась прямо на глазах. Было решено отправить группу больных
и  раненых  в  Сантьяго,  с  тем  чтобы  они попытались пробиться в одно  из
иностранных  консульств и  получить  там политическое  убежище.  Ушло  таким
образом 6 человек, из которых четверо были схвачены вскоре патрулями, а  еще
двое  долго, более  месяца, прятались у местных крестьян, после  чего смогли
скрыться, воспользовавшись некоторым  ослаблением  бдительности  со  стороны
армии и полиции.
     В оставшейся с Фиделем группе  численностью  12 человек настроение было
тяжелое.  Голод,  жажда делали свое дело. Вся  зона была  плотно блокирована
армейскими патрулями.
     В этой обстановке Фидель предложил смелый  план: вновь спуститься вниз,
переплыть  ночью на лодке залив Сантьяго,  чтобы  выйти кратчайшим  путем  в
основной горный  массив Сьерра-Маэстра и уже всерьез  и надолго развертывать
партизанскую борьбу. При обсуждении  плана мнения  разделились. 7-8  человек
поддержали  Фиделя, у остальных были опасения,  что они не смогут преодолеть
тяготы такого  прорыва,  и они  предпочитали остаться на Гран-Пьедре.  Таким
образом, группа разделилась и основная часть во главе с Фиделем тронулась  в
путь.  (Оставшиеся  сохранили  жизнь,  потому что  после  ареста Фиделя были
прекращены все операции по прочесыванию гор и они смогли незаметно уйти.)
     31  июня,  на шестой день  после  неудачного  штурма, Фидель прибыл  на
небольшой  горный  хутор, принадлежавший  крестьянину  по фамилии Сотело. Он
назвал  себя  и от крестьянина  узнал, что  обстановка  в городе значительно
изменилась за это время.
     Уже с 28 июля со всех сторон Кубы стали поступать в адрес правительства
и  духовных  властей  требования  и  просьбы прекратить  позорную  охоту  за
беззащитными людьми. Симпатия и сочувствие к монкадистам захватили не только
молодежь,  но  и  часть  влиятельных представителей  общественности, которые
также ставили  вопрос  о недопустимости  расправ  для удовлетворения чувства
мести. Много таких просьб получил кардинал Кубы Артеага, который связался по
телефону  с архиепископом Сантьяго Пересом Серантесом и попросил его принять
участие в  гуманной миссии прекращения истребления молодых  людей.  30  июля
Серантес договорился  с  полковником Рио  Чавиано  о том,  что он  со  своей
стороны  постарается   убедить   скрывающихся   монкадистов  не   продолжать
бессмысленное  сопротивление, а  власти гарантируют им личную  безопасность.
Архиепископ  один в черной сутане  выезжал за рулем джипа на горные дороги и
через  усилитель  кричал,  что  жизнь  тех, кто  сдастся, гарантирована  под
честное слово церкви.
     Фидель,  узнавший об этом, проинформировал товарищей и добавил, что они
могут  теперь  воспользоваться  представившейся  возможностью,  а  на прорыв
пойдут  только трое  -  он, Фидель,  Хосе Суарес  и Оскар Алькальде. Голод и
усталость настолько измотали  людей,  что  было  решено  отложить обсуждение
этого вопроса до утра  1 августа. Но именно в 2  часа ночи армейский патруль
под командованием лейтенанта Педро Саррия получил приказ прочесать зону, где
находился хутор с расположившимися на нем измученными монкадистами.
     Саррия был своего рода белой вороной среди офицеров батистовской армии.
Он  был, во-первых,  негром, во-вторых,  ему  было  уже  53 года,  а он  все
оставался  лейтенантом.  Он  самоучкой  получил  образование, был  теснейшим
образом связан  с простым  народом окраин  города,  где он  жил.  Саррия был
высокого  роста,  отличался огромной  физической  силой  и  от  природы  был
человеком добрым и благородным.
     На рассвете 1 августа солдаты патруля полукольцом оцепили  постройку, в
которой спали Фидель и  его товарищи. Солдаты  ворвались внутрь, и кто-то из
них дал очередь из автомата.  Полдюжины стволов уперлись в Фиделя и двух его
товарищей.  Жизнь монкадистов  повисла  на волоске. Но  в этот  момент вошел
лейтенант  Саррия,  который  приказал:  "Не стрелять,  я  хочу доставить  их
живыми!"
     Трое задержанных в окружении  солдат двинулись  к шоссе, когда внезапно
со стороны  дороги раздалась  частая стрельба. Лейтенант приказал всем лечь,
опасаясь, что  в суматохе, так сказать, под шумок, озлобленные солдаты могут
убить Фиделя. Вся  группа легла на землю, но  Фидель  остался стоять, Саррия
был  потрясен. Он  подошел к Фиделю,  и между  ними состоялся такой  краткий
разговор. Начал его Фидель:
     -  Лейтенант,  я как раз тот человек, которого  ты подозревал сразу же.
Мое имя Фидель Кастро.
     - Да, но ты знаешь, что уже объявлено о твоей смерти?
     -  Поспешили. Послушай, лейтенант,  если  ты  меня  убьешь,  то станешь
капитаном.
     - Я не из такой породы.
     - Тогда убьют тебя.
     - Ну и пусть! Каждый решает дела по своей совести!
     Группа  вышла  на  шоссе.  Всех  арестованных   погрузили  на  открытую
платформу грузовика,  Фиделя посадили в кабину между водителем и лейтенантом
Саррия для большей безопасности.
     По  дороге в Сантьяго их остановил  сильный армейский отряд  во главе с
самым  кровожадным  человеком, майором Пересом Чаумонтом. Он узнал Фиделя  и
стал требовать его выдачи, но Саррия наотрез отказался подчиниться.
     Грузовик долго кружил по улицам Сантьяго, чтобы не попасть в близкие  к
казарме  Монкада районы. Несмотря на  приказ передавать всех арестованных  в
Монкаду,  Саррия  вез своих пленников в гражданскую тюрьму. Он  отдавал себе
отчет, что в Монкаде их  прикончат в любом  случае. Когда грузовик въехал во
двор тюрьмы и  лейтенант  Саррия сдал под расписку своих подопечных тюремным
властям, можно было вздохнуть чуть свободнее.  Теперь, когда  факт  передачи
Фиделя  в  добром здравии  в  руки  официальной  юстиции  был  документально
оформлен,  палачи  Батисты не могли  уже  так  просто  свести  с  ним счеты.
Прощаясь, Саррия  [Саррия вскоре был арестован  властями  за неповиновение и
осужден. Лишь  за три месяца до бегства Батисты с Кубы в ночь на новый  1959
год он вышел из  тюрьмы, но продолжал оставаться под домашним арестом. После
революции он стал  адъютантом президента Кубы  и  умер в 1972 году. В  числе
провожавших его в последний путь был и Фидель Кастро.] положил руку на плечо
Фиделя и сказал: "Ну что ж! Нам повезло. Всего тебе хорошего, парень!"
     Весть  о  том,  что  Фидель Кастро жив и  находится в  тюрьме,  молнией
разнеслась  по камерам,  где сидели монкадисты. Первыми  его  увидели сквозь
решетки окна Аиде Сантамария и Мельба Эрнандес. Аиде вспоминает: "Было почти
невероятно  видеть его живым, хотя  мы  никогда  и не  допускали, что  может
оборваться такая  невероятная жизнь". Она говорила  потом: "Там, в застенках
Монкады,  после  штурма  были  моменты,  когда  нам  действительно  хотелось
умереть, потому что мы не знали, что  с Фиделем.  Мы сидели там с абсолютной
уверенностью,  что если Фидель жив, то будет жив  и пример Монкады, что если
Фидель жив, то будет много других Монкад... А если Фидель погиб, то все наши
потенциальные герои  будут  жить для  нас, но кто их откроет для нации,  как
умел открывать он. И, узнав, что Фидель жив, мы сами ожили, ожила вся эпопея
Монкады, выжила Революция".
     29 июля далеко от Сантьяго на пересечении дорог около местечка Сан Луис
был арестован Рауль Кастро,  который пешком пытался добраться до Бирана.  Он
назвался другим именем, долго водил за нос  следователей, утверждая, что был
на  карнавальных праздниках.  Ему удалось выиграть время,  но в конце концов
какой-то  случайный посетитель опознал  его.  Но к  этому времени кампания в
защиту жизни монкадистов уже набрала силу, и когда его доставили в Сантьяго,
то самые трудные времена были уже позади.
     Ко  2  августа все арестованные были переведены в провинциальную тюрьму
г.  Бониато. Понимая,  что все попытки убить  Фиделя  оказались  сорванными,
противник  решил  представить  его  журналистам.  Один  из  участников  этой
встречи, которому удалось записать слова Фиделя, вспоминает: "Фидель стоял в
центре, держался очень прямо. Если  не ошибаюсь, на нем была светлая рубашка
с короткими рукавами и брюки,  выцветшие на  коленях. По-моему,  они были из
джинсовой ткани.  Было заметно,  что его лицо  с  пробивающейся бородой было
опа