нчилось полной победой  патриотов.
Противник потерял  более 200 человек убитыми, раненными  и пленными. В  руки
повстанцев попали богатые трофеи, в том числе танк, который по ходу сражения
впервые был использован для штурма осажденной казармы в Гисе.
     Из Гаваны  тем временем  поползли упорные слухи  о  неизбежном  военном
перевороте. Фидель, всегда  опасавшийся  именно этого, немедленно с поля боя
дает  указание  руководству  повстанческого  радио  подготовить  передачу  с
инструкциями "Движению 26 июля" и народу.
     Существо мероприятий, продуманных Фиделем  на этот случай, сводилось  к
следующему: отсечь провинцию Ориенте от остальной части страны; приказать Че
Геваре двигаться на главные  города в центре - в частности,  на Санта-Клару;
Камило Сьенфуэгосу двигаться или в направлении  Гаваны,  или  поддержать  Че
Гевару,  в  зависимости  от  обстановки;  всем  вооруженным  силам  Движения
надлежало  занять города и  наиболее  важные  позиции, поддерживать порядок,
арестовывать  всех   военных  и   полицейских  преступников  и   доносчиков,
предотвращать  грабежи, поджоги, анархию. Своими указаниями Фидель  старался
предотвратить  любое замешательство  среди революционных сил,  заранее  дать
четкую  линию поведения всем  активистам  и  бойцам  Движения  в предвидении
наиболее вероятного направления развития обстановки.
     В этот момент  до Фиделя Кастро дошли сообщения об угрозе вмешательства
США  в события  на Кубе.  Американский  журнал "Тайм" опубликовал  статью, в
которой утверждалось, что сахарная промышленность Кубы находится в опасности
из-за военных действий повстанцев, контролирующих 65 процентов всех посевов,
что в результате этого население  США может  оказаться под угрозой  нехватки
этого продукта, а потому  журнал  требовал от правительства  США  постановки
вопроса  в Организации американских  государств  о вмешательстве в  события.
Фидель саркастически откомментировал это сообщение,  сказав: "Ну и нашли  же
эти   люди  время,   чтобы   высунуться   со   своими   интервенционистскими
предложениями и приглашением ОАГ. Когда диктатура десятками и сотнями рубила
головы патриотам, их это совсем не тревожило. Пусть уж и теперь они ни о чем
не  беспокоятся"... "Мы не  примем  никоим  образом никакого вмешательства в
этот конфликт. Мы категорически отвергаем подобные предложения. Мы не примем
ничего,  кроме   безусловной   капитуляции  Батисты   и   военного   городка
"Колумбия"... Всякий,  кто захочет вмешиваться в наши дела, пусть знает, что
он встретит  вооруженное сопротивление...  Кроме всего прочего, я думаю, что
ни одна  латиноамериканская  страна  не поддержит такое  предложение,  более
того,  они  все  выступят против  этого".  Эта  точка зрения  Фиделя Кастро,
высказанная  им открыто, стала  главным  препятствием  на пути осуществления
интервенционистских планов.
     Вообще отношения повстанцев с  Соединенными Штатами складывались  очень
сложно,  и наибольшее  обострение их произошло чуть раньше,  в  дни  летнего
наступления  батистовцев. Тогда через  доверенное лицо "Движения  26  июля",
работавшее в  аппарате военного и военно-воздушного атташе посольства Кубы в
Вашингтоне,  Фидель  получил  секретные  документы  и   фотографии,  которые
свидетельствовали  о  том,  что  военные  самолеты Батисты  приземлялись  на
аэродроме   американской  военной   базы   Гуантанамо,  пополняли  там  свой
боекомплект бомб, ракет и снарядов, после чего отправлялись на бомбардировку
повстанческих  районов.  Фиделю  Кастро  не раз лично  приходилось быть  под
бомбежкой  и  видеть  результаты  варварских  налетов  на  мирные  хутора  и
отдельные крестьянские  дома в  Сьерра-Маэстре. Повстанцы не  имели  никакой
возможности защитить население от  систематических бомбардировок и обстрелов
с  воздуха.  5  июня 1958 года  Фидель  Кастро написал короткое письмо Селии
Санчес, в  котором поклялся отомстить  американцам за пособничество политике
геноцида, которую  проводил Батиста.  В письме говорилось:  "Селия!  Когда я
увидел,  как  ракетами был  уничтожен дом Марио,  я поклялся, что американцы
дорого  заплатят за то, что они творят. Когда эта война закончится, для меня
начнется  другая  война, гораздо  более  долгая и большая: война, которую  я
поведу против них. Я чувствую, что это будет мое подлинное призвание".
     Рауль  Кастро предпринял  буквально через несколько дней так называемую
операцию "Правда", получившую  широкий  международный резонанс. 22 июня 1958
г.  он  отдал приказ о том, чтобы были задержаны все американские граждане в
специально  оговоренных  зонах   и   доставлены   в   штаб  Второго  фронта.
Предлагалось задерживать только мужчин, хорошо с ними обращаться и содержать
в  скрытых  местах, чтобы они  не стали жертвой стихийного гнева  населения.
Цель  задержания американцев  определялась  так:  "Чтобы  сами  американские
граждане, против которых мы  ничего  не имеем лично, побыв с  нами некоторое
время, воочию  убедились в гнусных  преступлениях, которые  их правительство
совершает против  беззащитного  кубинского  народа.  Единственная опасность,
которая  угрожает  задержанным,  не превышает того  самого  риска,  которому
подвергаемся и мы, т. е. выдерживать бомбардировки".
     В соответствии  с этим приказом повстанческие отряды задержали 26  июня
12 инженерно-технических  работников  принадлежавшей  американцам  "Моа  бей
майнинг компани". 10  задержанных были гражданами  США Через два дня  группа
партизан  остановила  автобус  с  30  американскими солдатами  и  матросами,
которые возвращались с увеселительной прогулки в Гуантанамо (кубинский город
того же названия, расположенный в нескольких километрах от военной базы США.
- Н.  Л.),  и  отправила  его  под  конвоем  в  штаб  Второго фронта.  После
проведения еще нескольких рейдов количество задержанных американских граждан
составило 50 человек.
     Когда  задержанным американцам были показаны результаты  и  последствия
бомбардировок  батистовской  авиации,  многие  из них были  потрясены.  Пять
американцев написали письмо руководству своей компании "Стеббинс энджиниринг
энд  мэнифэкчуринг  К°"  с  просьбой  предпринять  соответствующие  шаги   в
Вашингтоне, чтобы прекратить  пособничество  Батисте.  В  письме говорилось:
"Они (повстанцы. -  Н. Л.) вынуждены были пойти на эти  крутые меры,  потому
что американские бомбы и снаряды убивают ни в чем не повинных людей, включая
женщин и детей. Разумеется, любой американец с отвращением отнесется  к этим
фактам".
     30  июня в лагере повстанцев  появился консул США Парк Уоллем, которому
пришлось    полемизировать   со   своими   соотечественниками,   обвинявшими
правительство США в незаконном  расходовании  тех средств, которые  граждане
платят в виде налогов. Он  пытался  отвергать  приведенные факты, тогда  ему
были  предъявлены  фотографии  батистовских   самолетов  в  момент  бомбовой
загрузки  на  базе  в  Гуантанамо,  копии  документов, которыми  оформлялись
поставки  боеприпасов и  продемонстрированы осколки напалмовых бомб с четкой
надписью  "Собственность  ВВС  США",  но со стертой  датой  выпуска.  Консул
оказался не в состоянии что-либо противопоставить этим доказательствам.
     Сложившаяся  ситуация имела  громкий  резонанс  в  Соединенных  Штатах,
получили огласку и все факты скрытого сотрудничества между Батистой и США.
     2  июля  Фидель Кастро дал  по радио  указание  Раулю Кастро  отпустить
задержанных иностранных граждан.
     В  конце июля  1958 г.  Батиста внезапно  отвел свои войска из местечка
Ятеритас, где находились насосные станции, подававшие воду с территории Кубы
на военную  базу  США  Гуантанамо.  Американцы  немедленно  заняли  станцию,
совершив тем самым акт агрессии  против Кубы. Батиста рассчитывал  столкнуть
повстанцев,   выступавших  последовательными  защитниками   суверенитета   и
независимости  страны,  и американцев. "Движение 26 июля" выступило с резким
протестом против действий США. Оно обратилось к кубинскому  народу, ко  всем
странам  Латинской Америки, к общественности США с разоблачением агрессивных
действий военного командования базы в Гуантанамо.
     В  ходе начавшихся переговоров  представители  США предложили  объявить
зону   Ятеритас  нейтральным  районом  в  обмен   на  фактическое  признание
повстанцев воюющей стороной. Но патриоты твердо стояли  на своем и требовали
немедленного  отвода американского  военного персонала,  признания этой зоны
частью Кубы, а со  своей стороны  давали слово не  мешать нормальной  работе
станции. Американцам пришлось уступить и отвести свои подразделения.
     В ходе  этих и других более мелких конфликтов с Повстанческой армией во
время  революционной войны  американцы должны были убедиться, что они  имеют
дело  с  последовательными  патриотами  Кубы,  твердо   стоящими  на  страже
суверенитета своей родины, не поддающимися никаким угрозам и давлению.
     23 декабря  руководители  "Движения 26 июля"  в Гаване имели  встречу с
полковником Флорентино Россел, командующим  инженерными частями батистовской
армии  в   провинции   Лас-Вильяс,   который  предложил   объединить   части
правительственной армии, дислоцированные в трех восточных провинциях страны,
с Повстанческой  армией  и вместе вторгнуться на запад Кубы. Он одновременно
предложил  создать военно-гражданскую хунту. Полковник  Россел добавлял, что
этот  план  был  уже  согласован с  Государственным  департаментом,  который
поддержал  его  и пообещал  немедленное признание этой  хунты правительством
США.
     На это  предложение Фидель Кастро ответил кратко и категорически:  "Все
условия отвергнуты".
     Ясность  политической  линии,  твердость в  ее  проведении имели  самое
главное значение  в эти  критические дни  конца 1958 года,  когда  рождались
десятки  политических  комбинаций выхода из  войны.  Фидель,  поддерживавший
постоянный контакт с  колоннами  Че Гевара  и  Камило Сьенфуэгоса  по радио,
давал им четкие указания. 26 декабря он  сообщил Че Геваре: "Война выиграна,
силы противника разваливаются на глазах. В Ориенте  мы связываем и блокируем
10 тыс. вражеских солдат.  Гарнизоны  провинции Камагуэй находятся в  мешке.
Все это является результатом только одного - наших усилий...
     Поэтому исключительно важно, чтобы продвижение к провинции Матансас и к
Гаване осуществлялось  исключительно  силами  "Движения  26  июля".  Колонна
Камило должна идти в авангарде и занять Гавану, когда диктатура рухнет..."
     В самом  конце года большую активность развил генерал Эулохио Кантильо,
командир  полка, расквартированного  в городе Сантьяго. Ему казалось, что он
может  стать  вершителем   судеб  Кубы,  поскольку  ему  полностью  доверяли
американцы, к  нему  благоволил  Батиста  и  с  пониманием,  как  он  думал,
относились повстанцы.  Он попытался имитировать сговорчивость и  добиться от
Фиделя хотя бы временного ослабления наступательных операций. Ему нужно было
выиграть  время.  Он   срочно   запросил   о  личной   встрече   с  Фиделем.
Главнокомандующий  революционными  силами  дал согласие.  Встреча состоялась
утром 28 декабря около  сахарного  завода недалеко от Сантьяго, куда генерал
Кантильо прилетел на вертолете.  На встрече присутствовали члены руководства
"Движения 26 июля" Рауль Кастро, Селия  Санчес, Вильма  Эспин, а  также Хосе
Кеведо.
     Фидель так рассказал  о  ней:  "...24  декабря мы  получили сообщение о
желании генерала Кантильо встретиться  с  нами.  Предложение было принято. Я
признаюсь, что, принимая во  внимание развитие событий (победоносное шествие
наших  войск),  я не  имел  особого желания обсуждать боевые  действия. Но я
понимал,  что  это  был   наш  долг,  долг  людей,  которые   несли  за  все
ответственность, не поддаваясь чувствам. Я считал, наша прямая обязанность -
выслушать предложение  военных,  если  они могли бы привести нас к  победе с
меньшими потерями и меньшей кровью.
     Я поехал  на встречу с сеньором Кантильо,  который прибыл на переговоры
от имени всей  армии.  Мы встретились 28 числа на сахарном заводе "Ориенте",
куда  он прилетел на вертолете в  8 час. 00 мин. утра. Беседа продолжалась 4
часа...
     ...После того  как был  сделан  подробный  анализ стоящих  перед  Кубой
проблем, уточнены  все  детали, генерал  Кантильо решил  с  нашего  согласия
предпринять революционное выступление военных.
     ...В случае военного переворота в соответствии с соглашением между нами
военные преступники должны быть  переданы в  наши  руки...  И  я  ему сказал
прямо, что  возражаю против побега Батисты. Я объяснил, какого рода действия
он  должен  предпринять  и  что ни я,  ни "Движение  26  июля", ни народ  не
поддержали бы военного переворота...
     Я  довольно ясно  дал  понять ему,  что для того,  чтобы  военные могли
завоевать доверие и дружеское отношение со стороны народа и  революционеров,
вовсе  не  надо тайком  поднимать  в  2  или  3  часа  ночи  военный  лагерь
"Колумбия",  как  привыкли  делать эти господа.  Необходимо просто  призвать
гарнизон  Сантьяго-де-Куба,  наиболее  преданный  и  хорошо  вооруженный,  к
восстанию  против диктатора, начав  тем самым революционное  движение  среди
военных. Затем присоединить народ и революционеров к этому движению, которое
при  сложившихся для  режима  обстоятельствах  окажется  неодолимым,  ибо  я
уверен, что к нему сразу же присоединятся все остальные гарнизоны.
     ...Восстание должно начаться 31 числа в 15  час. 00  мин., и  поддержка
революционного  движения  вооруженными   силами  должна  быть   безусловной.
Президента назначают руководители революционного движения. Они же определяют
посты для примкнувших военных.  План  разработан во всех деталях. 31 числа в
15.00 должен был выступить гарнизон Сантьяго-де-Куба. Одновременно несколько
повстанческих  колонн  вошли бы  в  город,  и между военными,  повстанцами и
народом  сразу  началось  бы  братание. Ко  всей  стране было бы  адресовано
революционное  обращение,  которое   приглашало  бы  всех   честных  военных
присоединиться  к  движению.  Было  договорено,   что  все   танки,  которые
находились  в  городе,  поступают  в  наше  распоряжение.  Я  сам  предложил
двинуться к столице во главе танковой колонны, но не потому, что я собирался
дать сражение, а потому, что нужно было иметь свой авангард как можно  ближе
к  столице   на  случай,  если  революционное  движение  в  Гаване  потерпит
поражение".
     В принципе результаты переговоров  устраивали руководство Повстанческой
армии, ибо бескровный  переход на сторону  революции  2-тысячного  гарнизона
Сантьяго с большими запасами оружия и  боеприпасов означал на деле  гарантию
свержения диктатуры.
     Однако  после  окончания  переговоров генерал  Кантильо  полетел  не  в
Сантьяго, чтобы готовить переход войск на сторону революции, а в Гавану, где
он продолжал с помощью политических комбинаций выискивать шансы для создания
военной хунты. 30 декабря он оттуда  сообщил,  что, мол,  возникли некоторые
трудности  с переходом  войск  на  сторону повстанцев и  что  сдача  Монкады
откладывается на  6  января. Но Фиделя Кастро  такими приемами обмануть было
нельзя. Повстанческая армия получила приказ готовиться к генеральному штурму
Сантьяго.
     Однако события  в столице развивались стремительно. В ночь с 31 декабря
на 1 января 1959 года диктатор Фульхенсио  Батиста собрал  в военном городке
"Колумбия" наиболее приближенных к  себе лиц и  зачитал им свое заявление об
отставке.  Одновременно он назначил генерала  Эулохио  Кантильо  командующим
всеми вооруженными  силами. Временным президентом  был назначен  старший  по
стажу судья  Верховного суда Карлос  Мануэль Пьедра. Затем Батиста вместе  с
главными военными преступниками, которым грозило справедливое возмездие, сел
в самолет, стоявший здесь же на взлетной полосе военного городка, и в 2 часа
утра вылетел в Санто-Доминго.
     Известие о бегстве Батисты и военном перевороте в Гаване застало Фиделя
в  9  часов утра 1 января 1959 г. на сахарном заводе  "Америка"  недалеко от
Пальма  Сориано.   Фидель   воскликнул:  "Это  же  трусливое  предательство.
Предательство.  Они  всеми силами хотят не допустить  победы революции".  Он
поднялся из-за стола,  на котором стоял недоеденный завтрак, подошел к двери
и позвал своих соратников, сказав им: "Я сейчас же направлюсь в Сантьяго. Мы
должны  взять Сантьяго прямо сейчас. Если они столь наивны, что рассчитывают
парализовать революцию с помощью государственного переворота, то мы докажем,
что они ошибаются".
     К этому  времени  повстанцы уже задействовали  мощную радиостанцию в г.
Пальма Сориано. Фидель Кастро немедленно направился туда и прямо в  микрофон
обратился  с  воззванием  ко   всем   командирам  Повстанческой  армии  и  к
соотечественникам. Он сказал:  "Какие бы сообщения  ни поступали из столицы,
наши войска ни в коем случае не должны прекращать боевых действий. Наши силы
будут продолжать операции против войск противника на всех фронтах... Военные
действия будут вестись до поступления  специального  приказа от командования
об их  прекращении.  Приказ будет отдан лишь после  того, как  восставшие  в
столице армейские  части  перейдут под  начало революционного  командования.
Революции  -   да!   Военному   перевороту  -  нет!   Военному   перевороту,
согласованному  с  Батистой,  -  нет!  Он  означает лишь продолжение  войны!
Попыткам вырвать  у народа  победу -  нет!  Они лишь заставят нас продолжать
войну  до  окончательной  победы народа! После  семи лет  борьбы необходимо,
чтобы  демократическая  победа народа стала  окончательной,  только тогда не
повторится в нашей стране переворот 10 марта.
     Не допускайте, чтобы вас вводили в заблуждение или обманывали!
     Народ,  и  особенно  трудящиеся  всей  республики,  должны  внимательно
слушать  передачи повстанческого  радио  и в  срочном  порядке  готовить все
рабочие  центры  к  всеобщей  забастовке.  Если  будет  необходимо   пресечь
какую-либо   попытку  контрреволюционного  переворота,   им  следует  начать
забастовку сразу же по получении приказа.
     Народ  и   Повстанческая  армия  должны  быть   как  никогда  едины   и
непоколебимы, чтобы у них не  вырвали завоеванную победу, которая так дорого
обошлась".
     В  тот  же день,  1 января,  около 14.00, Фидель  собрал  товарищей  из
руководства  "Движения  26  июля". Они  приняли  решение  объявить  всеобщую
забастовку  в  стране  на  следующий  день,  т. е. на  2 января.  Исключение
составил  Сантьяго-де-Куба,  где,  в связи с  намеченной  военной операцией,
население призвали прекратить всю деятельность с 15.00 1 января.
     Население  Гаваны и других городов  дружно откликнулось на  этот призыв
Фиделя  Кастро.  Остановился  транспорт,   замерли   предприятия,  закрылись
магазины. Страна была парализована. "Движение 26  июля"  действовало рука об
руку со всеми патриотическими силами. В этой обстановке повстанческие войска
Камило Сьенфуэгоса  и  Че  Гевары  на  реквизированных у буржуазии машинах и
грузовиках  торопились  по центральному шоссе  в  столицу,  выполняя  приказ
Верховного главнокомандующего  революционными силами. Фидель приказал  Раулю
Кастро выехать в  крепость Монкаду, чтобы информировать  офицеров и солдат о
складывающейся обстановке и сказать им, что командующий Повстанческой армией
предлагает всем офицерам прибыть на встречу с ним в пригород Сантьяго.
     Около 8 вечера Рауль  вошел в Монкаду, где  провел беседу с  офицерами,
которым  объяснил бесполезность и  бессмысленность какого-либо сопротивления
Повстанческой армии, а также важность встречи, предложенной Фиделем.
     Находясь в окружении офицеров  в Монкаде, Рауль Кастро  снял со стены и
разбил об пол портрет Батисты с  кличем: "Да здравствует революция!",  и все
ответили:  "Да здравствует!". Затем Рауль вышел к солдатам,  собравшимся  на
плацу, после чего послал всех офицеров на автобусах на вст