сердечностью относился к
Че  Геваре, видя  в  нем  зрелого  политического руководителя,  беспредельно
преданного революционера и стойкого мужественного бойца.
     Но революция не только  рождала крупных талантливых руководителей, но и
теряла  своих героев. 30 июля 1957  года  вся армия партизан  была потрясена
сообщением о том, что в Сантьяго погиб  Франк  Пайс,  один из надежнейших  и
преданнейших  руководителей  подполья.  Полицейские  ищейки  выследили  его,
окружили и  хотели схватить живым,  но Франк предпочел смерть в неравном бою
смерти в застенке. Погиб Франк, которому вся Повстанческая армия всего 4 дня
назад писала письмо, в котором были такие строки:
     "Дорогой брат! В  нынешних условиях трудно найти слова, если они вообще
существуют,  чтобы выразить  тебе чувства, которыми переполнены  наши  души.
Может  быть,  крепкое  и  молчаливое объятие сможет  заменить  их и  сказать
кое-что большее".
     Эта  трагическая  новость  потрясла город, и глубоко  возмущенный народ
начал стихийную  всеобщую  забастовку. На похороны Франка  Пайса,  одетого в
военную форму повстанцев,  вышло много людей,  траурная  процессия прошла по
всему городу.
     Фидель  в исполненном драматизма письме в связи со смертью Франка Пайса
писал:  "Не  могу  выразить  всю  горечь, возмущение  и бесконечную  скорбь,
которые  переполняют  нас. Какие  варвары!  Они трусливо застрелили  его  на
улице, пользуясь всеми преимуществами преследователя, который идет по следам
борца-подпольщика. Какие  звери! Они не  знают, какой  ум,  какой  характер,
какую  личность они убили. Народ  Кубы не  подозревает, кто такой  был Франк
Пайс, какое в нем было величие и как много он обещал...
     После убийства Франка  Пайса, самого ценного, самого полезного,  самого
выдающегося  из  наших  бойцов,  чего  еще ждут тысячи  и  тысячи  кубинцев,
стремящихся к действию...
     Настал час потребовать от каждого, кто называет себя революционером, от
каждого, кто  называет себя  оппозиционером,  от каждого,  кто  считает себя
достойным и порядочным человеком,  к какой бы группе, партии или организации
он ни принадлежал: хватит пустопорожней болтовни!"
     Смерть  Франка   Пайса  была  невосполнимой  утратой  для  Фиделя,  для
революции. Она тем более была тяжела,  что обрушилась в период возникновения
определенных  разногласий  между  частью  руководства  "Движения  26  июля",
действовавшего в подполье,  в  городах  (их  условно  называли "Долина"),  и
большинством руководства,  которое  находилось в  Сьерра-Маэстре (их условно
называли "Горы"). Существо разногласий сводилось к  тому, что  представители
"Долины"  с  непониманием  относились  к  решающей роли повстанцев,  ведущих
боевые действия в Сьерра-Маэстре.
     Представители "Долины" не  всегда  торопились посылать в Сьерра-Маэстру
добытое оружие, боеприпасы, денежные средства,  без которых партизанам  было
на первом  этапе  чрезвычайно  трудно. "Долина"  сводила свою деятельность к
подготовке  массовых  акций  в  виде  всеобщей  забастовки,  которая, по  их
представлениям, была бы сама по себе достаточной для свержения диктатуры.
     "Горы", или,  точнее, руководство  Повстанческой армии,  настаивало  на
том,  чтобы не  распылять силы и средства,  всемерно укреплять повстанческие
силы, которые станут главным фактором свержения ненавистной диктатуры.
     Настойчивая   работа   Фиделя   Кастро   с  товарищами   из  равнинного
руководства,  сама обстановка  в  стране, постепенное  политическое  мужание
руководителей "Движения 26 июля" - все это привело мало-помалу к сглаживанию
внутренних  разногласий, но отдельные  симптомы  продолжали чувствоваться до
конца войны.
     Между тем нараставшее  недовольство режимом Батисты все больше и больше
раскачивало самые, казалось бы, надежные опоры диктатуры - вооруженные силы.
К   сентябрю    1957   г.   в    военно-морских   силах    созрел    крупный
антиправительственный  заговор, который должен был  вылиться в одновременное
восстание   нескольких   военно-морских  баз.   Но   по  каким-то   причинам
руководители восстания в  Гаване отложили день  выступления на более поздний
срок, не сумев вовремя предупредить силы базы ВМС в г. Сьенфуэгосе  на южном
побережье Кубы. Там  в назначенный  день,  5 сентября,  вспыхнуло восстание,
начатое членами  "Движения  26  июля" и матросами,  руководили которым Хулио
Камачо и лейтенант Сан-Роман. Повстанцы овладели городом, но, не имея ясного
плана дальнейших  действий,  потеряли наступательный  темп,  чем  немедленно
воспользовался Батиста. Правительственная  авиация подвергла  военно-морскую
базу  и город  варварской бомбардировке и обстрелу ракетами. На  город  были
двинуты бронетанковые и пехотные части.
     Восстание  было  зверски подавлено. Дионисио  Сан-Роман был захвачен на
борту  одного из кораблей,  перевезен в  Гавану  и  там  замучен пытками  до
смерти.
     Камачо, которому удалось  избежать многочисленных опасностей,  вместе с
другими  руководителями восстания  был спасен "Движением 26  июля"  и  тайно
вывезен из города.
     К концу первого года войны военное положение в Сьерра-Маэстре несколько
стабилизировалось.  Повстанческие  силы,  численностью  более  200  человек,
контролировали  обширную территорию. Противник, получив  ряд ударов,  уже не
рисковал подниматься  в горы крупными силами, а партизанские отряды пока  не
располагали  возможностями для ведения наступательных  операций за пределами
освобожденной    территории.    Война    приняла    позиционный    характер.
Правительственные части  старались создать как можно  более  плотное  кольцо
вокруг  районов,  охваченных  движением, чтобы задушить  партизан голодом  и
лишениями.  Повстанцы,  со   своей   стороны,   стали  энергично   создавать
собственную автономную  систему жизнеобеспечения.  В частности,  с  местными
крестьянами,  до революции  специализировавшимися  на выращивании и  продаже
кофе,  были заключены договоры, по которым крестьяне  обязывались выращивать
кукурузу, рис, бобы, овощи и фрукты для партизан, а те гарантировали покупку
всего урожая  за наличные деньги. С торговцами из близлежащих сел и поселков
было оговорено,  что они будут продавать повстанцам часть продовольствия для
переправки его тайными тропами в горы.
     Была  разработана система конфискации  у крупных  латифундистов  скота,
который угонялся на освобожденную территорию, где на простенькой  бойне мясо
солили и коптили, чтобы его можно было транспортировать в отдаленные отряды,
находившиеся на боевых позициях. Поскольку покупка соли  представляла особые
трудности, повстанцы организовали добычу соли выпариванием морской воды.
     Стала  налаживаться  медицинская  служба в армии,  появились  настоящие
квалифицированные врачи:  Серхио дель Валье,  Рене Вальехо,  Мартинес Паэс и
др. В  труднодоступном  месте  был создан  настоящий  госпиталь,  в  котором
производились   даже  сложные   хирургические   операции.   С   невероятными
трудностями в госпиталь был доставлен электрический движок и холодильник для
хранения медикаментов, консервированной крови и т. д.
     Развивалась  тыловая  служба. Поскольку  к  этому  времени  определился
основной район  дислокации командования  - верховья реки Ла-Плата, -  там  и
стали создаваться стационарные служебные постройки. Одной из первых возникла
оружейная  мастерская,  где  ремонтировалось  вышедшее  из  строя  оружие  и
изготовлялись самодельные гранаты  и  мины. Из  неразорвавшихся  авиационных
бомб противника партизаны  стали делать  крупные  фугасы. Начало действовать
кустарное  предприятие  по  ремонту  и  пошиву  обуви,  вещмешков  и  других
предметов  снаряжения.  Потом была создана  целая пошивочная мастерская, где
несколько  партизанок-мастериц  шили военное обмундирование.  К удовольствию
курящих,  было  налажено  даже  производство  сигарет.   В  лесу  заработала
лесопилка, где бойцы вручную изготовляли доски для строительства необходимых
зданий, постепенно заменявших шалаши.
     Одним словом,  Повстанческая армия по-хозяйски закрепляла свой контроль
над  обширной  территорией  всерьез  и  надолго.  Огромную помощь партизанам
оказывало  местное население,  которое несло  ответственную разведывательную
службу,  оповещая  партизан  о  всех  передвижениях противника, разоблачая и
обезоруживая  его агентуру.  Крестьяне уже  полностью убедились, что  только
повстанцы  могут  обеспечить защиту  от  репрессий,  которым  они  неизбежно
подвергались со стороны батистовцев.
     Первостепенное  значение  Фидель  Кастро уделял поддержанию  строжайшей
дисциплины  в  рядах Повстанческой  армии, революционного  порядка  на  всех
территориях, освобожденных  от противника.  В феврале 1958  года  был принят
устав  "Революционной  армии  26  июля",  в котором  говорилось,  что  такие
преступления, как предательство,  шпионаж в пользу  противника, убийство или
изнасилование, карались  смертной казнью.  Могли быть приговорены  к  высшей
мере наказания также  лица, признанные виновными  в вооруженном  нападении с
целью грабежа, воровстве,  дезертирстве, доносительстве, грубом неподчинении
приказу, оставлении позиций в бою и т. д.
     За  менее  тяжкие   преступления  виновные  могли  быть  приговорены  к
тюремному  заключению,  однако  из-за  отсутствия  тюрем  отбытие  наказания
откладывалось на время после победы революции.
     Все случаи приговора к смертной  казни подлежали утверждению со стороны
Фиделя Кастро как командующего революционными войсками в Сьерра-Маэстре. Все
случаи подлежали  тщательному судебному разбирательству с полным соблюдением
законности, с обязательным выделением защитника для обвиняемого.
     Че Гевара оставил яркое описание одного из тогдашних судебных процессов
с участием Фиделя Кастро. Существо дела состояло в том, что командир  одного
из  отрядов,  Лало  Сардиньяс,  пытаясь  приструнить одного  из  нарушителей
дисциплины,  сгоряча  стал  угрожать ему  пистолетом.  Неожиданно  произошел
случайный выстрел - и  виноватый боец  был  убит наповал.  В отряде возникла
угроза бунта. Лало был арестован  и началось следствие. Опрошенные свидетели
разделились:   половина   утверждала,   что  было  совершено  преднамеренное
убийство,  другие  не  менее  горячо  доказывали,  что произошел  несчастный
случай.  "Все знали, - пишет Гевара,  - Сардиньяса  как отважного командира,
непримиримого к нарушениям дисциплины, как человека, которому  было  присуще
чувство самопожертвования.  Смертного приговора для него  требовали как  раз
те, кто не отличался особой дисциплинированностью.
     Заслушивание свидетелей продолжалось до глубокой ночи. К тому времени к
нам в лагерь прибыл Фидель. Он был решительно  против того,  чтобы  выносить
Лало  Сардиньясу  смертный  приговор, но в  то же  время считал,  что  будет
неразумно принимать решение, не выяснив мнения  всех товарищей. В  ходе суда
Фиделю и мне выпала задача быть защитником обвиняемого...
     Было уже поздно, а споры все продолжались. Мы зажгли факелы и несколько
свечей.  Затем в течение часа выступал Фидель. Он разъяснил  нам,  почему не
следовало применять в  отношении  Лало  Сардиньяса высшую  меру наказания. В
этой связи Фидель подробно остановился  на всех наших недостатках, рассказал
об отсутствии крепкой дисциплины,  о совершаемых нами  ежедневных ошибках, о
наших личных  слабостях;  в заключение он заявил,  что отвратительный сам по
себе поступок Лало  Сардиньяса  был  совершен в  конечном  счете в интересах
укрепления дисциплины и что нельзя было упускать это из виду.
     Голос Фиделя, его страстная речь, могучая  фигура,  озаряемая факелами,
оказали  сильное воздействие на  людей, и  многие  из  тех, кто настаивал на
казни Сардиньяса,  постепенно стали соглашаться со своим руководителем. В ту
ночь еще раз подтвердилась огромная способность Фиделя убеждать людей.
     Но не всех убедило темпераментное и красноречивое выступление Фиделя. В
конце концов сошлись на том, чтобы поставить на  голосование  каждое из двух
предложений:  немедленная казнь через расстрел или разжалование в рядовые...
Результаты   этого   необычного   голосования   были  следующими:   из   146
присутствующих 76 высказались против вынесения смертного приговора, 70 - за.
Лало Сардиньяс был спасен".
     Помимо солдат Повстанческой армии, революционным трибуналам приходилось
рассматривать   дела  предателей  и   бандитов,  которые,  выдавая  себя  за
повстанцев,  занимались  грабежами, насилиями, а нередко и  убивали  местное
население.  Впоследствии  Фидель  говорил,  что за  все время войны,  за  25
месяцев,  число расстрелянных  составило  не более 10  человек, но эти  меры
очистили  всю зону действия партизанских  отрядов от всякого рода  бандитов,
компрометировавших своими преступлениями высокое звание повстанцев.
     С момента введения революционной законности на освобожденной территории
практически не было серьезных преступлений.
     В  Повстанческой армии с разрешения Фиделя Кастро действовали несколько
священников в качестве капелланов. Наибольшей известностью пользовался  отец
Гильермо  Сардиньяс, который был  настоятелем  церкви в г.  Новая Херона  на
острове Пинос,  а  после начала войны в Сьерра-Маэстре с согласия церковного
начальства выехал в расположение  армии. Гильермо Сардиньяс некоторое  время
ходил с партизанами  по горам,  а  потом он стал вести  оседлый образ жизни,
занимаясь крещением, венчанием и отпеванием среди крестьян Сьерра-Маэстры. В
конкретных условиях Сьерра-Маэстры в то время появление  там священника было
также  определенной формой  облегчения положения людей.  Ведь  очень  многие
бойцы Повстанческой армии  были верующими, не говоря  о крестьянах  гор. Они
нуждались в  отправлении некоторых обрядов, к которым привыкли на протяжении
веков.
     Самый конец 1957 года был отмечен крупной принципиальной  конфронтацией
Фиделя  Кастро  с буржуазными оппозиционными  партиями и  организациями. Она
была вызвана тем, что 1  ноября 1957  года в Майами собралась группа лидеров
кубинской  эмиграции  и  буржуазной  оппозиции,  в их числе  Прио  Сокаррас,
Мануэль Антонио  де Варона (бывший председатель сената), Роберто Аграмонте и
др.  Они  подписали  документ "о единстве кубинской  оппозиции  перед  лицом
диктатуры Батисты",  который  получил название "Пакт  Майами".  В этом опусе
объявлялось   о  создании  Хунты   кубинского  освобождения  и  выставлялось
требование, чтобы США и Организация  американских государств признали  Хунту
воюющей стороной, поскольку, мол, на Кубе идет война. От имени  "Движения 26
июля" его подписал уже упоминавшийся  Фелипе  Пасос  и два  малозначительных
представителя, которые  не имели  на  это никаких полномочий. Сформированная
таким  образом  Хунта  вскоре  назначила временным президентом  Кубы  Фелипе
Пасоса    и   тем   самым    постаралась   предопределить   весь    характер
послереволюционного  устройства  Кубы.  Как только документ был подписан, он
был предан широкой  гласности. В Сьерра-Маэстру он попал  20 дней  спустя  и
вызвал резко  отрицательную реакцию со стороны Фиделя Кастро, который созвал
Национальное  руководство  "Движения  26 июля"  для обсуждения ответа на эту
провокацию. Отправленный авторам  "Пакта" 14 декабря 1957 года ответ  Фиделя
носит принципиальный характер для понимания его кредо в разгар революционной
войны.
     Он начал послание с подчеркивания  того  факта, что 20 ноября,  в самый
разгар  боевых действий, которые  партизаны  ведут одни, не  получая никакой
помощи от  других оппозиционных партий и группировок, был неожиданно получен
документ, который ставит  под сомнение  "не  только наш престиж,  но  и саму
историческую роль событий 26 июля".
     "Для революции, - писал  Фидель, -  важно  не единство само по себе,  а
принципы, положенные в его основу, та форма, в которой оно осуществляется, и
те патриотические идеи, которые его вдохновляют.
     Принять решение в пользу соглашения о единстве на  условиях, которые мы
даже не обсуждали, согласиться, чтобы это соглашение подписали люди, которые
на  это не  уполномочены,  без  всяких  церемоний провозгласить  единство из
какого-нибудь уютного города,  расположенного за  пределами  нашей страны, и
тем самым поставить  руководство  "Движения  26  июля"  перед необходимостью
противостоять общественному мнению, обманутому  мошенническим  пактом, - все
это представляет  собой гнусную  ловушку.  Нельзя  допустить,  чтобы  в  эту
ловушку  попалась  по-настоящему   революционная   организация.   Это  обман
общественного мнения страны, обман мирового общественного мнения".
     Первое, против чего категорически  возражал Фидель, - это снятие пункта
о недопустимости иностранного вмешательства в дела Кубы. Он пишет: "Обойти в
документе о  единстве  вопрос  об  отрицательном отношении  ко  всякого рода
иностранному   вмешательству   во   внутренние   дела  Кубы   -  означает  в
патриотическом плане равнодушие и трусость".
     Вторым положением, вызвавшим  возмущение Фиделя,  была договоренность о
создании  Хунты  для  временного управления республикой.  "В  этом документе
отсутствует  пункт, в котором говорилось бы о том, что военная хунта в любом
виде  неприемлема.  Замена  Батисты военной хунтой была бы  губительной  для
нации, тем более что существует обманчивая иллюзия, будто кубинскую проблему
можно решить путем устранения диктатора..."
     Фидель  Кастро  категорически  возражал  против  наличия  в "Пакте" так
называемых секретных, т. е. необнародованных положений. Он приводил слова X.
Марти  о том, что "в революции методы борьбы  должны  храниться в секрете, а
цели борьбы всегда должны быть достоянием общественности".
     Далее следовало  заявление, вообще  не оставляющее  камня  на камне  от
честолюбивых намерений профессиональных политиканов, рассчитывающих прийти к
власти за счет подлинных революционеров.
     "Руководство  борьбы  против  тирании, -  писал  Фидель,  - находится и
впредь будет находиться на Кубе. Тот, кто хочет, чтобы в настоящем и будущем
его считали вождем революции, должен находиться  в стране,  где идет борьба,
неся на своих  плечах ответственность, идя на  риск, принося жертвы, которые
требует в настоящий момент кубинская действительность.
     Те,  кто находится в эмиграции, должны принимать участие в этой борьбе,
но  было  бы абсурдным  допустить, чтобы из-за  границы нам диктовали, какую
высоту мы должны взять, какую плантацию сахарного тростника мы должны сжечь,
какой  акт  саботажа мы должны осуществить  или в  какой  момент,  при каких
обстоятельствах и в какой  форме нам следует  провести всеобщую  забастовку.
Это не только абсурдно, это просто смешно".
     Поставил  точку  в  своем  письме  Фидель  словами: "Чтобы погибнуть  с
честью, не нужна компания".
     В  этих обстоятельствах было особенно важно, чтобы Повстанческая  армия
нанесла чувствительный  удар правительственным войскам и делом доказала, что
именно она является решающим фактором в борьбе против диктатуры.
     16  февраля  1958 года  партизаны  атаковали  местечко  Пино-дель-Агуа,
гарнизон  которого  успел организовать  круговую оборону  и вызвал на помощь
подкрепления  из близлежащих воинских частей. Однако  такой прием противника
был  просчитан Фиделем заранее, и подходившие подкрепления  попали в засады,
понесли большие  потери и вынуждены были отступить, смирившись с  неминуемым
разгромом самого  окруженного  гарнизона.  В этом бою партизаны  захватили 5
пулеметов, 33 винтовки и большое количество боеприпасов.  Фидель в  этом бою
все время находился в передней линии своих боевых порядков.
     Подобный метод действий на втором году войны стал  основным  в практике
революционной   армии.  Фидель  очень  хорошо  изучил   психологию  военного
командования. Он позже напишет  так: "Ни одна армия в мире не оставит в беде
окруженное подразделение,  она обязательно пойдет на выручку, а самым слабы