25-й годовщины победы на Плайя-Хирон, Ф. Кастро впервые
заявил о необходимости  начать общенациональный процесс исправления ошибок и
негативных  тенденций,  накопившихся  на  Кубе  в   предшествующие   годы  в
экономической, политической  и идеологической сферах. С этого момента Фидель
в десятках  речей  и выступлений разъяснял  задачи, стоящие перед  страной в
деле очищения социализма от чуждых ему явлений. Этот процесс получил на Кубе
название   "ректификация".    Он   был   направлен   на   упрочение   устоев
социалистического общества, устранение разрыва  между словом и делом,  между
провозглашенными целями и реальными результатами преобразований.
     Выступив с инициативой осуществления ректификации,  Фидель прежде всего
апеллировал  к тем социальным слоям общества, которые были  опорой Кубинской
революции и представляли его большинство.
     Сверхзадачей ректификации  было  защитить  достижения  революции  и  ее
фундаментальные ценности,  не позволить  в  ходе преобразований размыть суть
социализма, освободив "слепые" экономические законы; сохранить управляемость
экономическими   процессами  со  стороны  государства,  стоящего  на  страже
интересов большинства народа, принципов социальной справедливости. Уже тогда
для  Фиделя  Кастро  было  очевидным,  что невозможно  защитить социализм  в
условиях  противостояния Соединенным  Штатам, особенно в малой развивающейся
стране с крайне  ограниченными ресурсами, без сохранения  командных  высот в
экономике за  государством. Подтверждение этих мыслей Фидель уже мог найти в
середине  80-х  годов  в  опыте  успешной  экономической  реформы  в  Китае,
осуществлявшейся под руководством Компартии.
     Серьезной   критике  Ф.   Кастро  подверг   исполнительного   директора
Национальной комиссии по внедрению  СУПЭ и руководителя ХУСЕПЛАНА (кубинский
Госплан)  Умберто  Переса,  который  непосредственно отвечал за практическую
работу по воплощению системы в жизнь  и сделал  чрезмерный упор на стихийное
саморегулирование   хозяйственной   жизни.   За  допущенные  ошибки  он  был
освобожден с руководящих хозяйственных должностей в декабре 1987 г. решением
пленума, выведен из состава ЦК Компартии Кубы.
     По  предложению Ф.  Кастро для  руководства и координации экономической
деятельностью в стране  была создана  Центральная группа.  Во  главе нее был
поставлен Османи Сьенфуэгос.  Создание этого органа помогло децентрализовать
и  упростить  процесс принятия  решений.  Они стали приниматься  значительно
оперативнее и без бюрократии. К составлению общего плана стали  привлекаться
все  министерства,  а  после  его  принятия им делегировались полномочия  по
выполнению  поставленных  перед  ними  задач   и   использованию   бюджетных
ассигнований.  При  этом за Центральной группой сохранялись функции по общей
координации   управления  народным  хозяйством  и  контролю  за  исполнением
основных директив плана.
     Тогда же стали все отчетливее просматриваться признаки прогрессирующего
кризиса  в лагере  европейских друзей  Кубы.  С  начала 80-х годов СССР  все
глубже    погружался   в   "болото"   экономического   застоя    и   кризиса
номенк-латурно-бюрократической модели  социализма.  Острые  экономические  и
политические катаклизмы сотрясали Польшу. Фидель Кастро пристально следил за
всем  происходящим.   По  его  инициативе  в   1980   г.  была  сформирована
аналитическая группа, которая всесторонне проанализировала развитие ситуации
в  Польше. Отслеживались последствия экономических  и политических  реформ в
Венгрии.  Были  подмечены Фиделем  и  болезненные  для социализма  процессы,
развивавшиеся в СССР.
     Знание и понимание ситуации в основных узлах мировой политики позволило
Ф. Кастро вовремя  сориентироваться  и начать принимать адекватные меры  для
защиты кубинского революционного  процесса. При этом он неоднократно пытался
в деликатной форме довести до  сознания советских высших руководителей мысль
об опасностях, грозивших европейскому социализму.
     Искра  надежды  на возможность  переломить ситуацию и вывести Советский
Союз из кризиса,  вспыхнувшая с приходом к  власти  Ю. В. Андропова,  вскоре
погасла вместе с его жизнью. Организм советского номенклатурного руководства
уже  был поражен "рассеянным склерозом". В этом Фидель окончательно убедился
после смерти Ю. В.  Андропова, когда на посту генсека в 1984 г. оказался  К.
У. Черненко. Последующее знакомство с М. С. Горбачевым и присутствие в марте
1986 г. на XXVII съезде КПСС лишь окончательно убедило  его в этом. В апреле
1986  г.  из-за  разгильдяйства грянул  Чернобыль.  Когда  же весной 1987 г.
страдавший шизофренией немецкий пилот-любитель Руст  преспокойно пролетел от
финской   границы  до   Москвы  на  спортивном  самолете  и  приземлился  на
Васильевском спуске у Кремля - это  уже стало ярчайшим проявлением  маразма,
охватившего всю  государственную  машину  великого  государства,  которое  в
результате разложения правящей элиты стремительно катилось к своей гибели.
     Кубинские СМИ  очень деликатно, но тем  не менее подробно информировали
население об этом факте. Снимки спортивного самолетика  у стен Кремля обошли
всю Кубу. Рядовые кубинцы были шокированы. Но то был, видимо, и очень тонкий
психологический  ход.  Это событие,  запечатленное  на  страницах  кубинских
газет, стало визитной карточкой горбачевского  периода жизни СССР. Советская
модель перестала быть "живым" и "вдохновляющим" примером для Кубы.
     Несомненной заслугой Фиделя  является то, что в столь сложных  условиях
он  проявил исключительную  прозорливость и политическую  волю  и,  не  имея
возможности повлиять на разрушительные процессы в СССР  и  Восточной Европе,
начал предпринимать  шаги для  вывода Кубы  из  "зоны риска".  Противостоять
Соединенным  Штатам  в неравной  борьбе в столь сложный исторический  момент
можно было, лишь обеспечив внутреннее единство большинства кубинского народа
на  основе верности  фундаментальным  ценностям Кубинской революции.  Фидель
припадал к ним как к  живительному  роднику, наполнявшему его новыми  силами
каждый раз,  когда над страной сгущались тучи. Все действия, предпринятые Ф.
Кастро    во    второй    половине    80-х   годов    в    политическом    и
социально-экономическом плане, были призваны отстоять независимость страны и
революционные завоевания, выстраданные кубинским народом  в ходе  более  чем
вековой борьбы.
     Одним  из  наиболее  драматических  эпизодов  борьбы  Фиделя Кастро  за
чистоту революционных принципов и защиту социализма явились громкие судебные
процессы лета 1989 г. В это время в СССР  и Восточной Европе разложившаяся и
коррумпированная  номенклатура  разворачивала работу  по  разрушению  устоев
социализма под достаточно обнадеживающими и популярными в то время лозунгами
демократизации и либерализации внутриполитической и экономической жизни. При
всей внешней "романтичности" лозунгов ее сверхзадачей являлось  легализовать
уже  наворованное  и открыть  шлюзы для "законного" присвоения общенародного
достояния, которым номенклатура во многом распоряжалась, но не владела.
     Эти веяния не обошли стороной  и Кубу. Часть интеллигенции, офицерства,
молодежи, не понимая сути происходившего,  с живым интересом и  симпатией во
второй  половине  80-х  годов  следила  и  обсуждала   проблемы  перехода  в
государствах социалистического содружества  к политическому и экономическому
плюрализму.   На   острове    появилось   несколько   мелких   диссидентских
"правозащитных" групп, ориентированных на  политику Вашингтона. Определенные
надежды они связывали с визитом М. С. Горбачева, состоявшимся в апреле  1989
г.
     "Брожение  умов"  распространилось  и  среди  части  высокопоставленных
гражданских и  военных  чинов.  Особенно  благодатную социальную  почву  для
"либеральных  идей"   представляла   часть   партийных   и   государственных
функционеров, имевшая доступ к  свободноконвертируемой  валюте,  проводившая
многие  месяцы  и  годы  в  капиталистических  странах,  имевшая возможность
вкусить  "запретные" плоды буржуазного  мира и  подпавшая под его  "скромное
обаяние". Не все оказывались настолько стойкими, чтобы устоять  перед тонким
ядом открывавшихся соблазнов, которые представлялись особенно заманчивыми на
фоне  достаточно скромной  в материальном  плане  жизни кубинского общества.
Фидель Кастро в интервью итальянскому журналисту Джани Мина  показал, с чего
начинается   социальная   эрозия   в  обществе:   "Как  начинается   процесс
коррумпирования этих  людей? Они  путешествуют,  ездят туда-сюда,  покупают,
привозят, и не то, чтобы присваивают деньги или утаивают  их, просто они без
ограничений,  свободно покупают вещи, подарки,  меняют  свой образ жизни. Их
затраты растут".
     В  своей  книге  "Патент  корсаров"  Хорхе  Масетти   (зять  одного  из
пострадавших от  революционного правосудия военных - А. дела Гвардиа), встав
в   оппозицию  к  Ф.  Кастро  и  оправдывая   "грехопадение"  части   бывших
революционеров, попытался  взглянуть  на  ситуацию  их  глазами:  "Очевидный
кризис в странах бывшего социалистического лагеря, тяжелая ситуация на Кубе,
бесперспективное  будущее, глубокое  разочарование  заставляли  людей терять
ориентацию".  То  есть  он  признал,  что  в  усложнившихся  условиях  часть
государственных  кадров  была деморализована, утратила  четкие  политические
ориентиры, проявила склонность к коррупции. Коррупция представляет опасность
для любого общества, для социалистического же она является системным врагом,
ибо  подрывает  сами его основы, ведет к его  перерождению, наносит огромный
моральный ущерб. Призвав Компартию Кубы, общественные организации взяться за
искоренение негативных явлений, Фидель тем более не  мог  пройти мимо  этого
зла.
     Одним  из  первых  решительных  шагов,   предпринятых   Фиделем  против
коррупции, явилось его  многочасовое выступление по телевидению 25 - 26 июня
1987 г.  в связи с обвинениями в причастности к ней Луиса  Орландо Домингеса
(бывшего первого секретаря  СМК, а позднее  - директора Кубинского института
гражданской  авиации, действовавшего на правах  министерства). Расследование
показало, что он использовал служебное положение в целях личного обогащения.
В июле 1987  г. Л. Орландо Домингес был выведен из состава ЦК Компартии Кубы
и в ходе судебного процесса приговорен к 20 годам лишения свободы.
     Вошедшая  в  обиход  у   части  руководящих  работников  склонность   к
корыстному  использованию  служебного  положения,  сопровождавшаяся "утратой
политической  ориентации",  способствовала  отходу  от  идеалов  социализма,
служила стимулом к  постепенному переходу в лагерь его противников,  как это
произошло со значительной частью партийных и государственных  функционеров в
бывших странах "советского блока".  Вот как характеризует X. Масетти взгляды
дяди  своей жены,  одного из  тех, кто проходил  по Делу  No 1  в  1989  г.,
генерала Патрисио  де  ла  Гвардиа,  который возглавлял до  лета  того  года
кубинскую миссию МВД в Анголе:  "Патрисио считал, что необходима  внутренняя
либерализация по  типу той, что происходила в других странах содружества". К
чему  привела  эта  либерализация   в  других  странах  содружества,  хорошо
известно.   На  рубеже  80-х   и   90-х  годов  содружество  перестало  быть
социалистическим  и  одновременно   перестало  быть   содружеством.  Сегодня
большинство  бывших социалистических стран,  попавших в  финансовую кабалу к
Западу,  стали намного менее суверенными, чем  были ранее, и никак  не могут
преодолеть трагические  последствия  либерализации.  Чем  подобный  сценарий
грозил Кубе, нетрудно догадаться.
     В  силу  родственных  и  дружеских  связей между  министром  транспорта
Диоклесом  Торральба,  генералом Арнальдо Очоа  и братьями  Тони (возглавлял
спецслужбу МВД по борьбе  с  экономической блокадой  "МС") и Патрисио  де ла
Гвардиа из них сформировалась группа единомышленников, негативно настроенных
к  существовавшему  режиму.  "Однажды  я  был на обеде  в  доме  у  министра
транспорта Диоклеса Торральба,  - вспоминает X. Масетти, - там же были Очоа,
Тони  и  Патрисио.  Я  слышал,  как  они  говорили  о  Фиделе,  называя  его
"сумасшедшим  стариком". О чем еще  говорили  эти сторонники либерализации в
отсутствие таких  свидетелей, как  X.  Масетти,  можно  только догадываться.
Накануне ареста  генерал  А.  Очоа  готовился вступить в командование  самой
мощной группировкой РВС, Западной армией (одной из трех),  расквартированной
в том числе в окрестностях столицы республики Гаваны.
     Мы не располагаем каким-либо  достоверным фактическим материалом, чтобы
углубиться в детали.  Очевидно и  то, что  противники Ф.  Кастро за  рубежом
пытались  создать вокруг этой группы  ореол мучеников, пострадавших за идею.
Нам   известны   случаи,   когда   люди,   занимавшие    крупные   посты   в
партийно-государственной иерархии Кубы,  выступали с критикой  политического
курса,   отстаиваемого  Ф.  Кастро.  В  самых   критических  ситуациях  дело
заканчивалось отставкой тех, кто вступал в противоречие с линией большинства
и не желал подчиниться партийной и государственной дисциплине. Поэтому мы не
склонны  считать, что политическая составляющая "потери ориентации" в случае
с  группой А.  Очоа, даже  при  специфике должностного положения ее членов и
сложности конкретных условий внутреннего и внешнего положения Кубы, могла бы
сыграть столь роковую роль в их судьбе. Если бы дело было лишь в симпатиях к
перестройке и несогласии  с  политикой  руководства  страны,  максимум,  что
грозило бы им,  - это  отставка и увольнение из вооруженных  сил. К тому  же
есть все основания предполагать, что  недовольство конкретным положением дел
в стране и желание его изменить, используя опыт восточноевропейских стран, в
случае  с А. Очоа не  означали  предательства революции как таковой.  Фидель
Кастро в интервью Джанни Мина  отметил, говоря  о процессе над А. Очоа,  что
"политические причины  к этому  никакого  отношения  не имели. Очоа совершил
преступление,  которое  нельзя  считать  политическим,  ибо  он  никогда  не
выступал против революции".
     Проблема  состояла в  другом.  Главную  опасность для революции  в  тот
момент, причем опасность  прямую, представляла сама  специфика той сферы,  в
рамках  которой были осуществлены противоправные  действия  А. Очоа и других
лиц, проходивших по Делу No 1, поскольку речь  шла о наркобизнесе. Ф. Кастро
всегда уделял большое внимание борьбе с этим злом. Куба расположена на путях
контрабандной переброски  наркотиков из стран Латинской Америки в  США,  где
находится один из  наиболее крупных  рынков сбыта. В декабре 1988 г. Фиделем
было санкционировано заключение соглашения между таможенными службами Кубы и
США   о  борьбе  с  наркобизнесом.  Белый  дом  и  СМИ   Соединенных  Штатов
неоднократно  использовали тему наркобизнеса  для  организации нападок на те
или иные  неугодные им правительства. В  частности, под  предлогом борьбы  с
ним, США организовали в декабре 1989 г. вооруженную интервенцию в Панаму.
     Фидель  Кастро понимал,  что  в  той сложной международной  обстановке,
которая  сложилась в  Латинской Америке в конце 80-х  гг. нельзя было давать
Вашингтону ни малейшего повода для  усиления нападок на Кубу. В  конце марта
1989  г.   по   приглашению  кубинского  правительства  в   страну   прибыли
председатель  Комиссии по  наркотическим средствам Франческо Рамас  Галино и
секретарь  Международного  комитета по контролю  над  наркотиками Абдельазиз
Бахи. В  ходе  визита  они провели  переговоры  с представителями  кубинских
властей, а также встретились  с иностранными котрабандистами, осужденными за
нарушение   морской  и  воздушной  границ  Кубы   в  момент  транспортировки
наркотиков  в  США. Как заявил  журналистам  тогдашний  министр юстиции Хуан
Эскалона, представители международных организаций по  борьбе  с  наркотиками
были приглашены на Кубу для того, чтобы на месте ознакомиться с положением в
этой области и оценить усилия,  предпринимаемые  кубинскими властями с целью
пресечения незаконной транспортировки ядовитого зелья.
     Вскоре после этого визита, в июне 1989  г., на  Кубе была арестована  и
предстала перед судом по обвинению  в участии в наркобизнесе группа офицеров
РВС  и  МВД.  Марафон,  проделанный  кубинскими  следственными  и  судебными
органами с 13 июня  1989  г., когда были выдвинуты первые  обвинения,  и  до
исполнения смертного приговора на рассвете  13 июля  того  же  года, поразил
многих как скоростью  преодоления столь сложной и  большой дистанции,  так и
трагичностью его результатов. 4 из 14 человек, проходивших  по  Делу No 1, в
том  числе бывший  член ЦК  Компартии  Кубы,  зам. министра обороны  генерал
Арнальдо  Очоа  и  руководитель спецслужбы  МВД по  борьбе  с  экономической
блокадой  "МС" полковник  Антонио де  ла  Гвардиа, были казнены.  10  других
офицеров, в  их числе генерал  Патрисио  де  ла  Гвардиа,  были  приговорены
военным трибуналом  к длительным срокам  тюремного  заключения  [В  1997  г.
Патрисио де ла Гвардиа был досрочно освобожден.].
     Чтобы понять жесткость  и быстроту реакции Фиделя  Кастро  и кубинского
руководства  на  факт  участия  высоких  должностных  лиц  из  РВС и  МВД  в
наркобизнесе,   следует   помнить,   какую  угрозу   подобная   деятельность
представляла для национальной безопасности Кубы, какую  беду могла накликать
на страну, какую услугу могла оказать  Вашингтону для оправдания агрессивных
актов против острова.
     Учитывая исключительную важность Дела No 1, Фидель Кастро принял личное
участие в следствии, он часами выслушивал обвиняемых, стремясь разобраться в
мельчайших подробностях совершенных преступлений, понять мотивы и результаты
их действий. Это было крайне тяжелым делом по  ряду морально-психологических
аспектов.  А. Очоа пользовался  большим уважением в армии и стране.  В  годы
повстанческой войны юношей он сражался под командованием легендарного Камило
Сьенфуэгоса. После победы революции в течение ряда лет помогал венесуэльским
партизанам;  возглавлял кубинские войска в Эфиопии;  был военным  советником
санди-нистов  в их борьбе с контрас; руководил кубинской военной  миссией  в
Анголе во время тяжелых  боев с войсками  ЮАР  и  отрядами Д.  Савимби.  Его
прочили  на пост  командующего  Западной армией...  И  вдруг  такой  поворот
событий!  Делу  А. Очоа был посвящен  чрезвычайный 9-й пленум  ЦК Компартии,
заседание   Государственного  Совета,   совещания   депутатов   Национальной
ассамблеи народной власти в июне 1989 г.
     Со времени победы революции никто из ее ветеранов не  был приговорен  к
смерти.  Фидель Кастро неоднократно подчеркивал, что Кубинская  революция, в
отличие  от многих других,  никогда  не  уподоблялась  "Сатурну, пожирающему
своих детей". Но в  данном случае Фидель был непреклонен. Действия офицеров,
проходивших по этому делу, поставили престиж и безопасность страны под такую
угрозу,  какой она  не подвергалась  с  момента  карибского  кризиса.  После
вынесения трибуналом приговора осужденные обратились к Госсовету с прошением
о  смягчении наказания, однако  последний  подавляющим большинством  голосов
отклонил его.
     Одновременно с А. Очоа и А. д"ла Гвардиа был арестован и предстал перед
народным  судом  Гаваны бывший  член  ЦК  Компартии  Кубы, зам. председателя
Совета Министров, министр транспорта Диоклес Торральба. Ему было предъявлено
обвинение в коррупции, нарушении этических  и моральных принципов революции.
Суд приговорил его к лишению свободы на 20 лет.
     Борьба с коррупцией среди офицерского корпуса не ограничилась в 1989 г.
Делом No 1. В конце июня того же года был смещен с поста министра внутренних
дел, а 1 сентября приговорен  военным  трибуналом к 20 годам лишения свободы
"за утрату  служебной бдительности  и  незаконное использование финансовых и
мат