против интриг
креольского сталинизма".  Министр внутренних дел Коссио  дель Пино лицемерно
твердил,  что, мол,  "колокол должен призывать к  национальному согласию,  к
единству,  патриотизму,   а   не   возбуждать  страсти   и  сеять   глубокую
обеспокоенность между братьями".
     На студенческих же  собраниях звучали все более радикальные требования.
В  частности, было  внесено предложение  поставить вопрос  о  передаче  всей
власти  Верховному суду  Кубы, немедленно создать специальную Патриотическую
хунту, которая взяла бы  на себя  функции  контроля  над  размерами  личного
имущества и частной собственности должностных  лиц администрации. Пресса тех
дней писала, что Фидель был "лидером самого левого крыла оппозиции, тех, кто
хотел требовать отставки Грау под удары колокола".
     Когда утром 6  ноября, в  день намеченного митинга,  студенты пришли за
колоколом, то оказалось, что  бесценный исторический  символ  исчез. Он  был
просто-напросто   украден   преступниками,   связанными  с   гангстерами   и
политиканами, стоявшими во главе федераций университетских студентов. Фидель
Кастро попробовал возбудить уголовное дело против похитителей, сделал резкое
разоблачительное заявление представителям печати.
     Митинг состоялся, но, увы, без колокола Демахагуа. Выступивший  на  нем
Фидель  Кастро  со  всем  юношеским  пылом обрушился  на правительство  Грау
Сан-Мартина: "Грау  стал чужим народу Кубы, - говорил оратор, -  потому  что
обманул его так  же, как  обманул университетских студентов и всех тех,  кто
поверил его предвыборным обещаниям.
     Он   обещал  земельную  реформу  крестьянам,   школы  детям,  улучшение
социального законодательства рабочим и достойный уровень жалованья учителям.
Ни одно из этих обещаний не выполнено...
     Революцию, о которой он говорил,  будучи кандидатом на пост президента,
предали. Национализму  нанесен серьезный удар.  Богатства страны находятся в
чужих руках.  Таков национализм Грау".  В  словах Фиделя  прозвучало твердое
намерение встать на  путь длительной борьбы: "Мы, которых жестоко  обманули,
должны  заявить, что  молодежь  никогда  не скажет:  "Мы  сдаемся".  Те, кто
считает,  что нынешнее поколение студентов  неспособно  превзойти  студентов
предыдущих поколений, ошибаются..."
     Эпизод с  колоколом из  Демахагуа окончился  неудачей для Фиделя  и его
друзей.  Сама  реликвия  была через несколько дней возвращена  "неизвестными
лицами".
     Для Фиделя Кастро все эти события  послужили еще одним серьезным уроком
политической  борьбы. Судя по всему, он  впервые пришел  к идее обращения  к
широким  народным  массам  в  качестве  наиболее  эффективного средства  для
изменения положения в стране. Впоследствии этот лейтмотив - прямая апелляция
к  народу  - станет преобладающим. Постепенно у него  улетучивались  иллюзии
относительно позиции тех или  иных социальных групп  и сил. Фидель не мог не
заметить, что против  прогрессивного  студенчества образовался  почти единый
фронт,   состоявший  из   клевретов   правительства,  полиции,  подавляющего
большинства кубинских средств массовой информации, гангстеров и  той большой
группы  приспособленцев,  которые  всегда оказываются в  решающий  момент на
стороне не самого правого, а самого сильного.
     Новый 1948 год начался с грозного симптома. В январе  выстрелом в спину
был  убит  генеральный  секретарь  Национальной  федерации рабочих  сахарной
промышленности Кубы, один из любимых  руководителей  рабочего  класса  Хесус
Менендес. Десятки тысяч  кубинцев  прошли  у  его  гроба,  установленного  в
Капитолии.  Похоронная процессия  была  одной из самых  грандиозных, которые
помнила столица.  Фидель Кастро  вместе с  другими был на кладбище. Рядом  с
Фиделем стоял известный кубинский репортер Марио Кучилан, который вспоминал,
как разгневанный Фидель обернулся  к  нему и сказал:  "А что,  если я сейчас
поднимусь на могилу и призову народ идти к президентскому дворцу?"
     Волна  политического  терроризма  на  Кубе поднималась все выше и выше.
Более  120  политических  противников  правительства  было  убито  только за
последние годы правления администрации Грау Сан-Мартина. Близкий друг Фиделя
в  студенческие  годы  Рене  Родригес, находившийся  в  те дни  рядом с ним,
вспоминает. "Фидель остался в живых по счастливой случайности. Много раз его
пытались убить, и  много раз нам приходилось отрываться от  преследования на
улицах".
     Пытаясь  положить  конец политической  деятельности  Фиделя, противники
обвинили   его  в  убийстве   бывшего   руководителя   Федерации   студентов
университета Маноло  Кастро, расстрелянного гангстерами на улице в Гаване 22
февраля 1948  года. Враги Фиделя, спекулируя на случившемся, подняли шумиху,
даже не зная, кто на деле был при-частен к убийству.
     Фидель  вместе  с двумя  товарищами  добровольно явился в  полицию  для
выяснения обстоятельств. В соответствии с требованиями следствия Фиделю были
сделаны так называемые парафиновые пробы, с помощью которых устанавливается,
применяло ли данное лицо в последнее время огнестрельное оружие или нет. Все
пробы дали отрицательный результат, т. е. подтвердилась невиновность Фиделя.
Покинув полицейский участок, Фидель сделал заявление корреспондентам о своей
полной  непричастности  к  происшедшему.  Он   добавил,  что   его  пытаются
скомпрометировать в отместку за  то, что он  выступает против установленного
гангстерами контроля над университетом.
     Надо   было  на  какое-то  время   оставить   Кубу,  пока   не  стихнут
разбушевавшиеся  страсти.  К тому времени уже  давно шла подготовка довольно
острого мероприятия на международной  арене, к  которому имели самое  прямое
отношение Фидель Кастро  и  Альфредо  Гевара.  Речь шла  о созыве  в  Боготе
Антиимпериалистического     конгресса    латиноамериканского    студенчества
одновременно с проведением в апреле 1948 года  в столице Колумбии очередной,
девятой  по  счету Панамериканской  конференции. На  этом  конгрессе  Фидель
должен   был  представлять   Федерацию  студентов  Гаванского  университета.
Средства  на оплату билетов  были получены у аргентинцев, так  как тогдашнее
правительство Аргентины, возглавлявшееся  генералом Пероном, вынашивало идею
организовать  шумную  политическую кампанию против колониализма в  Латинской
Америке. Аргентина не  ставила при этом очень  широких задач. Ей было важно,
чтобы была принята антианглийская резолюция, поскольку у Аргентины с Англией
был  и оставался нерешенным вопрос о принадлежности Мальвинских островов, на
которые не  переставала  претендовать  Аргентина.  Главное было навязать  IX
Панамериканской    конференции   эту   тему,   так   как   США   при    всех
разглагольствованиях на тему об американской солидарности  не проявляли даже
малейшего   желания  наносить  какой-либо  ущерб  своему  самому  преданному
союзнику  в  Европе  и в мировых  делах.  Поэтому-то представителям Перона и
приходилось  искать  поддержки  у прогрессивных  патриотических студенческих
организаций.
     К 19  марта 1948 г. все хлопоты были закончены, и делегация была готова
вылететь. Но  в  аэропорту  вновь  встретилось  непредвиденное  препятствие.
Полицейские  власти  отказались  разрешить  Фиделю  выехать  из  страны  иод
надуманным предлогом  о том, что, мол, не закончено расследование по  делу о
покушении на Маноло Кастро.
     Фиделю пришлось  вновь  возвращаться  в  город, встречаться  с  судьей,
давать  заявления  в  печати,  чтобы  снять  нелепые наветы.  Судья не нашел
никаких оснований для отказа Фиделю в  праве на поездку за границу, ему были
возвращены все проездные документы,  и через  день Фидель вылетел  в Панаму,
где должен был провести первый раунд подготовительной работы.
     Панама  была избрана в качестве важного этапа на пути  в Боготу  в силу
того,  что  эта  страна,  равно  как  и  Пуэрто-Рико,   как  кубинская  база
Гуантанамо,  находилась под  прямой  оккупацией  американскими  вооруженными
силами,  поэтому непосредственное  знакомство на  месте с обстановкой должно
было дать Фиделю материал для задуманной политической акции в Боготе.
     Фидель   провел   несколько   встреч   с    руководителями   панамского
студенчества, посетил  зону Панамского канала,  районы  трущоб.  Повсюду  он
видел  страшные  результаты иностранного  засилья. Даже здесь не покидал его
образ страдающей родины. Фидель с горечью видел, как большое число кубинских
женщин  заброшено  нищетой в  Панаму,  где  они  вынуждены  были  заниматься
проституцией около американских военных баз.
     Дела  торопили,  и  через  несколько  дней  Фидель  вылетел  в  столицу
Венесуэлы Каракас. Перед отъездом  он написал  своему другу Марио Инчаустеги
письмо, в котором высказывал мысль о  необходимости революционного восстания
в     Латинской     Америке     такого     же     размаха,     каким    было
национально-освободительное  движение  в  первой   четверти  XIX  века   под
руководством Симона Боливара.
     В  Каракасе  он  провел  встречи   с  руководителями   университетского
студенчества и получил от них полную поддержку идее проведения студенческого
конгресса в Боготе. 1 апреля 1948 года Фидель прибыл в колумбийскую столицу,
где ему предстояло пережить один из самых волнующих дней жизни.
     Он  разместился  в  гостинице "Кларидж",  от  которой  рукой подать  до
Капитолия,  в котором  должны были  происходить заседания IX Панамериканской
конференции.  Уже   на   другой   день  началась   подготовительная   работа
студенческого   конгресса.   На   первом   заседании   был   одобрен   текст
заявления-протеста  против  целей  и  намерений Панамериканской конференции,
состоявших  главным  образом в распространении  идей маккартизма в Латинской
Америке.  Заявление было опубликовано в местной прессе, и  среди подписавших
его есть имя Фиделя Кастро.
     Работа  студенческого  конгресса  проходила  с  немалыми   трудностями.
Правительство  Колумбии  фактически  саботировало  его,  организаторам  было
отказано  в аренде  помещений,  подходящих  для этих  целей.  Тогда студенты
обратились к колумбийским профсоюзам, которые предоставили в их распоряжение
свои  скромные  возможности.  Участникам  запомнилось  заседание  конгресса,
созванное  5  апреля  в  небольшом  конференц-зале Конфедерации колумбийских
трудящихся.  На  нем  присутствовало  несколько  сенаторов и  членов  палаты
представителей. Среди почетных гостей находился известный адвокат Карлос Рей
в  качестве личного представителя самого популярного в  то  время в Колумбии
политического лидера Хорхе Элиесера Гаитана.
     Гайтан   был  выдающейся   фигурой  в   общественно-политической  жизни
Колумбии,  да и  всей  Латинской  Америки. Именно  про деятелей  такого типа
Фидель говорил  позже как о "несостоявшихся  демократических руководителях".
Гаитан,  вышедший  из народа  и  тесно  связанный  с ним, успевший завоевать
своими  смелыми   выступлениями  в  защиту  демократии  огромный  авторитет,
представлял серьезную альтернативу сложившемуся политическому истэблишменту.
Он был  известным адвокатом и  одним из  ведущих  лидеров либеральной партии
Колумбии. Когда в мире началась "холодная война", Гайтан выступил за мир. Он
баллотировался  в  качестве  независимого  кандидата  на выборах  президента
страны  в  1946  г., и  хотя  не  смог  победить,  но  набрал такое  большое
количество голосов  и  сумел пробудить своими пламенными выступлениями такие
глубокие  симпатии широких  народных  масс, что  всем было очевидно, что  на
очередных  выборах  реально  на пост  главы государства  может  претендовать
только он - Хорхе Элиесер Гайтан.
     В  его  программе  четко  просматривались идеи  антиимпериалистических,
антифеодальных,  антиолигархических  преобразований.  Его  авторитет   давно
перешагнул за рубежи родной  Колумбии,  и за его судьбой  следили  во многих
странах Латинской Америки.
     Выступая от имени Гайтана,  Карлос Рей призвал к защите демократических
положений    колумбийской    конституции,     несовместимых    с    проектом
антикоммунистической  резолюции, которую привез с собой глава делегации  США
Джордж Маршалл  и которую  он  собирался  навязать министрам иностранных дел
других стран Западного полушария.
     На этом заседании, когда  было  предоставлено слово  Фиделю Кастро,  он
стал развивать тезис о борьбе  за демократию  и  против  колониализма. Вдруг
совершенно  неожиданно  его  выступление  было  прервано  репликой  делегата
конгресса  Хесуса  Вильегоса, колумбийского коммуниста,  который  потребовал
проверить полномочия Фиделя. X. Вильегос потом вспоминал, что Фидель говорил
языком  революционера  и коммуниста,  а к  такой  тактической  уловке иногда
прибегали и люди совсем других взглядов.
     Фидель на некоторое  время замялся,  затем его голос  окреп, он заявил,
что его  полномочия вытекают из последовательной  борьбы за  права  народов,
стонущих под  сапогом  военных диктатур, томящихся под  иностранным игом. Он
говорил страстно, и публика  начала  подбадривать оратора,  затем послышался
гул  одобрения,   а  после  выступления  раздался   гром  аплодисментов.   О
полномочиях никто больше не вспоминал.
     Присутствовавшие делегаты избрали Фиделя председателем подготовительной
сессии  конгресса.  Когда  к  кубинской  делегации  присоединился  прибывший
малозаметный  юноша,  президент федерации  студентов университета,  возникла
сложная ситуация: официально он занимал пост  более высокий, нежели  Фидель,
но  последний обладал большим  авторитетом как  студенческий лидер.  Тем  не
менее возник спор: кто будет председательствовать на последующих заседаниях.
Фидель объяснял  различным  делегатам,  что он  заинтересован лишь  в успехе
конгресса, а не в том, чтобы сидеть в кресле председателя конгресса.
     Искренность  и пыл, с которыми были произнесены эти слова, развеяли все
сомнения в  искренности его  целей. Большинством голосов было решено, что он
будет  председательствовать  на  последующих  заседаниях.  Энтузиазм  Фиделя
достиг высшей точки, когда у колумбийских студентов родилась идея созвать на
главной площади  Боготы -  площади Гудинамарка  - представительный митинг  с
приглашением  Гайтана,  который  можно будет  считать  пленарным  заседанием
конгресса латиноамериканской  молодежи. Это должно было совпасть с открытием
Панамериканской конференции.
     С целью  вручения официального  приглашения студенты стали хлопотать  о
визите Фиделя  к Гайтану. 7 апреля  эта встреча состоялась.  Фидель объяснил
цели конгресса,  и  Гайтан  поблагодарил  его  за усилия,  которые прилагают
студенты  для  достижения такой благородной  цели.  На  прощание он  передал
Фиделю тексты некоторых речей. Среди них было  и "Выступление в пользу мира"
-  блестящая речь, произнесенная  после крупной манифестации протеста против
убийств  его  сторонников,  которые  совершались  в  стране  [Эти  брошюры с
дарственной  надписью  Гайтана   были  конфискованы  у  Фиделя  полицией   в
гостинице, куда Фидель уже  не смог  вернуться.].  Цели конгресса  полностью
совпадали  с  теми  усилиями, которые  Гайтан  предпринимал,  чтобы  созвать
народную панамериканскую конференцию. С этой целью Гайтан установил связи  с
различными представителями латиноамериканских стран. Гайтан предложил Фиделю
встретиться  вновь, через два дня в  2  часа  дня.  Однако  этой  встрече не
суждено было сбыться.
     Днем  9  апреля  1948  года  Фидель  Кастро  и  Альфредо Ге-вара  после
окончания  утренней  сессии  конгресса шли  по улице,  направляясь  в  центр
города, поскольку  до встречи  Фиделя с Гайтаном оставалось еще около часа и
надо было просто скоротать  время. Вдруг послышался тревожный крик: "Гайтана
убили!"  Его  подхватили десятки,  сотни,  тысячи  прохожих.  Началось нечто
невообразимое,   что   Альфредо  Гевара  называет   "внезапной  коллективной
истерией".  В считанные минуты вся столица пришла в неописуемое возбуждение.
Люди носились из конца в  конец, крича сквозь слезы:  "Гайтана убили!" Глаза
горели местью, в воздух поднимались кулаки, некоторые люди в отчаянии падали
на землю и бились в конвульсиях,  другие обнимали, рыдая, друг друга, как бы
ища защиты и поддержки.
     Фидель и Альфредо  Гевара решили направиться в  университет, чтобы быть
рядом  со  своими  товарищами,  но  отовсюду шли  возбужденные толпы народа,
закружившие  двух  молодых людей, и  последнее, что вспоминает Гевара,  было
восклицание  Фиделя: "Я сейчас пойду и  скоро  вернусь!",  -  с  которым  он
присоединился  к толпе, направлявшейся  в  штаб-квартиру полиции.  Вместе  с
разъяренными горожанами  Фидель двинулся к  казармам 3-го управления полиции
во главе которого стоял в то время майор Арсе Вера, свидетельства которого и
легли  в  основу  излагаемого  (сам он  посетил  в  1978  г.  Гавану  и  дал
обстоятельное интервью корреспонденту журнала "Богемия").
     К этому моменту майору Арсе Вера уже доложили,  что никому не известный
человек по  имени  Хуан  Роа  Сьерра  тремя выстрелами  из  револьвера  убил
Гайтана,  когда тот  выходил из своей конторы, направляясь  на обед. Десятки
рук  схватили  убийцу,  и,  прежде чем полицейским  чинам  удалось  что-либо
предпринять,  он  был  линчеван  толпой  и   труп   его   был  брошен  перед
президентским дворцом.
     Смертельно  раненный  Гайтан  был  помещен в центральную клинику, перед
которой собралась  огромная  толпа.  Она  и  стала  детонатором  последующих
событий, когда с балкона клиники врачи сообщили о кончине Гайтана. Поскольку
население  знало  о  том, что  полицейский  корпус  в  основном  поддерживал
покойного лидера, то первым порывом толпы  было идти в полицейские участки и
вооружаться. Майор Вера оказался здравомыслящим офицером. Был  отдан  приказ
не оказывать сопротивления народу и открыть ворота.
     В 3  часа  дня толпа ворвалась в здание 3-го  полицейского  управления.
Вместе со всеми туда вошел и Фидель.  Хотя он оказался одним из  первых, кто
добрался до оружейных  пирамид,  все-таки Фиделю досталось только  ружье для
метания гранат со слезоточивым газом и подсумок с гранатами.
     В обстановке общего беспорядка  Фидель Кастро  поднялся на верхний этаж
полицейского управления в надежде найти более подходящее оружие, заглянул  в
одну из комнат и увидел там группу растерянных офицеров  полиции.  В большом
встроенном шкафу вместо  оружия оказались запасные комплекты обмундирования.
Фидель  присел  на диванчик, обул военные  ботинки, взял  шинель  и  военную
фуражку и, не расставаясь со своим  гранатометным ружьем, спустился во двор,
где шла беспорядочная стрельба в воздух, видимо, с целью опробования оружия.
В одном из отдаленных углов  невозмутимый полицейский офицер пытался навести
некое подобие порядка и, собрав вокруг  себя группу подчиненных, строил их в
шеренги.  Фидель немедленно примкнул  к этому  мало-мальски  организованному
ядру.
     Командир,   осматривая  свой  маленький  отряд,  обратил  внимание   на
вооружение Фиделя, подошел к нему  и  сказал: "Что ты  собираешься  делать с
этой  трубой, когда нам, видимо, придется идти в бой?"  Не дожидаясь ответа,
он взял у  Фиделя его ружье  и вручил вместо него старую винтовку "Маузер" и
16 патронов. Вскоре толпа, вооруженная чем попало  - от винтовок до стальных
прутьев,  -  вобрав  в  себя  маленький  отряд   полицейских,  двинулась  по
направлению к  президентскому дворцу.  Фидель  впервые шел в бой с оружием в
руках, владеть  которым он  научился в период  подготовки экспедиции на Кайо
Конфитес.
     Столица тем временем уже превратилась в огромное поле сражения. Повсюду
полыхали  пожары.   Там   и  сям  слышалась  стрельба.   Крыши  были  усеяны
вооруженными  людьми.  Повинуясь общему  человеческому потоку,  Фидель шел к
дворцу, когда неожиданный плотный  пулеметный огонь заставил толпу отхлынуть
назад.  С  крыши стоявшего на пути массивного здания католической школы вела