Что хотите: смотреть по сторонам, по скалам лазать ... сами
увидите. Ну, ладно, я пошла, нужно выспаться. -- она прошла по коридору и
отворила соседнюю дверь, -- Спокойной ночи.
     -- Спокойной ночи! -- отозвался Франц.

     18. В горах

     Когда они вышли на улицу, машина (новенький блестящий мерседес) уже
ждала их перед зданием Общежития -- ключ воткнут в гнездо зажигания. Бросив
этюдник на заднее сидение, Таня махнула рукой: "Туда.", и Франц свернул с
Авеню 8.5 на неширокую дорогу вдоль парка. "Как спалось?" -- вежливо
спросил он; "Спасибо, хорошо." -- вежливо ответила Таня. Слева от дороги
город на глазах превращался в пригород, справа от дороги парк превращался в
лес. "А меня вчера к Раввину вызывали ..." -- сказал Франц, чтобы заполнить
паузу. "Это все стандартная последовательность: адвокат, следователь и ...
этот ... как их всех назвать одним словом?... -- Таня повертела в воздухе
рукой, -- В общем, служитель культа. В моем случае, это был православный
поп." Город закончился, дорогу с обеих сторон обступил густой лиственный
лес. Ярко светила луна, по небу проплывали легкие перистые облачка, в

движения не было -- их машина катила по абсолютно пустой дороге. "А почему
они меня именно к раввину вызвали -- как они узнали, что я из еврейской
семьи?"; "Как-то узнали -- они всегда все как-то узнают." Таня отвернулась
и стала смотреть в окно.
     Минут через двадцать окружавший дорогу пейзаж стал меняться: лес
поредел, появились полузанесенные почвой и поросшие травой валуны. Потом
дорога миновала довольно большую скалу -- в свете полной луны ее бока
казались серебристо-белыми. Вскоре из-за горизонта, как по мановению
волшебной палочки, выскочили горы. Последние остатки леса вылиняли совсем
-- кругом белели россыпи голых камней. "Еще минут сорок -- и приедем, --
сказала Таня, -- не гоните так, пожалуйста." Франц сбросил скорость до ста
тридцати.
     Вскоре начался "серпантин": дорога, зажатая между вертикальной стеной
и обрывом, зазмеилась по склону горы. Францу пришлось сбавить скорость
сначала до пятидесяти, а потом и до сорока километров в час. Они почти не
разговаривали -- лишь мощный мотор мерседеса негромко урчал, да на
поворотах шуршали шины. Минут через тридцать дорога выровнялась, достигнув
наивысшей точки, и неожиданно расширилась: на протяжении метров двадцати в
скале было сделано дополнительное пространство для парковки автомобилей.
"Здесь." -- сказала Таня, и Франц остановил машину. Они вышли наружу.
     Вид действительно потрясал. Залитые лунным светом скалы громоздились
над головой, растительности почти не было -- лишь мох да чахлые деревца с
искривленными стволами изредка пробивались в трещинах между камнями.
Откуда-то доносился шум горной реки, на невысокой скале подле дороги сидел
орел. Лишь только Франц направился в ту сторону, орел расправил
полутораметровые крылья, тяжело спрыгнул в пропасть и исчез за краем обрыва
-- чтобы через мгновение появиться опять, поднимаясь кругами, пролететь на
фоне луны и раствориться без следа в черном бездонном небе. "Вот это да-а,
видали?" -- восторженно спросил Франц. "Видала. -- Таня взяла его за руку и
легонько потянула в сторону парапета, отгораживавшего край дороги от
обрыва, -- Пойдемте туда." Им в лица ударил сильный ветер, и танины волосы
заполоскались в воздухе.
     Отсюда вид был еще красивее: глазу открывалось глубокое ущелье, по дну
которого протекала небольшая речка. Прямо под ними, образуя узкую
горловину, русло сдавили две невысокие скалы, и вода с ревом рушилась вниз
невысоким водопадом -- в воздухе летали клочья белой пены. Берега речки
заросли низкорослым кустарником и приземистыми деревцами с белыми
искривленными стволами. Полная луна освещала все до мельчайших деталей,
воздух был холоден и чист. "Ну, что скажете?" -- спросила Таня, как-то
пристально глядя ему в лицо. "Замечательно, слов нет!... А спуститься туда
можно?" "Спуститься нельзя, можно только подняться." -- она повернулась и
показала рукой на вырубленную в склоне горы лестницу, косо уходившую
наверх. "Ну что, полезли?" -- предложил Франц. "Полезли." -- согласилась
Таня. Они пересекли пустынную дорогу и прошли метров тридцать вдоль стены
до входа на лестницу. "Снимите свитер." -- посоветовала Таня, завязывая
свою куртку рукавами на талии (она осталась в клетчатой байковой рубашке и
джинсах). "Снимаю." -- послушно отозвался Франц и, стаскивая на ходу
свитер, ступил на первую ступеньку.
     Лестница была достаточно широка -- два человека свободно могли идти по
ней в ряд. Франц и Таня, однако, шли гуськом, держась за металлические
перила, огораживавшие ступеньки со стороны обрыва. Слева проплывала
неровная поверхность скалы, справа чернела пустота, и шедший первым Франц
немедленно вспомнил, что боится высоты. Он оглянулся -- Таня не отставала,
и пути к отступлению не было. Стараясь не глядеть вниз, он стал считать про
себя грубо вырубленные в скале ступеньки.
     На двести двадцать шестой ступеньке непрерывная нить лестницы
разрывалась смотровой площадкой. Запыхавшийся Франц остановился, обеими
руками ухватившись за перила, и посмотрел кругом: полная луна плыла над
склоном горы, освещая безжизненные скалы. Чуть ниже виднелась ровная
поверхность дороги, еще ниже и дальше -- гулкое пространство ущелья.
Неслышно подошедшая Таня встала рядом; волосы ее, бившиеся на ветру, нежно
щекотали его щеку. "Отдохнем?" -- предложил Франц; "Нет, -- помотала
головой Таня, -- потом." -- и пошла по лестнице вверх.
     Примерно начиная с трехсотой ступени, скалы вокруг начали блестеть --
приблизив лицо к поверхности камня, Франц заметил обильные вкрапления
розового кварца. Чем выше они забирались, тем больше становилось вкраплений
-- свет луны разбивался о поверхность скал мириадами розовых блесток.
     Где-то между второй и третьей смотровыми площадками содержание кварца
в скале еще увеличилось. Ступени стали скользкими -- Франц до боли в
костяшках сжимал металлические перила. Вперед он не смотрел, да и шагов
Тани уже не слышал -- их заглушал ветер. Мир, казалось, состоял из холодной
каменной стены слева, холодных металлических перил справа, скользких
ступеней внизу и ветра повсюду. Минута текла за минутой ... как вдруг
куда-то делись перила! Прижавшись левым боком к скале, Франц поднял глаза
-- лестница впереди была повреждена: ступеньки сколоты, а перила разорваны
на протяжении пяти-шести метров -- видимо, с верхушки горы упал большой
камень. Франц перевел глаза на лестницу впереди поврежденного участка --
там стояла Таня. "..." -- закричала она, поймав его взгляд, но свист ветра
унес ее слова прочь.
     Если бы Франц был один, то безусловно повернул бы назад -- он боялся
высоты бессознательно, на физиологическом уровне. Однако сейчас выбора не
оставалось -- стараясь не глядеть в пропасть, он отклеился от стены и
сделал первый шаг. Второй шаг оказался легче, третий -- еще легче, потом
лестница начала суживаться. Наконец ступеньки стали настолько узки, что
Францу пришлось повернуться боком и прижаться животом к скале. Он посмотрел
вперед: вместо очередной ступеньки зияла пустота. Несколько мгновений он
собирался с духом, потом глубоко вздохнул, резко отодвинулся от стены и ...
вжался обратно -- страх высоты оказался сильнее. Франц помедлил несколько
секунд, слушая удары собственного пульса: "Сейчас, сейчас ... --
пробормотал он, -- дай только передохнуть ..."; ноги его дрожали от
непривычной физической нагрузки. И в тот самый миг, когда он сжался, чтобы
еще раз попытаться перешагнуть проклятую десятую ступеньку, что-то
коснулось его правой руки. Он поднял глаза и увидел Таню. Стоя невплотную к
провалу (так, чтобы оставить ему достаточно места на той стороне) она
распласталась струной вдоль стены и протягивала руку. Тогда он отлепился от
стены, одним легким шагом перешагнул на ту сторону и, поддерживаемый
ветром, прижался к холодному камню. На мгновение они оба замерли, потом
теплая танина ладонь зашевелилась в его руке и легонько потянула вверх. Не
расцепляя пальцев, они медленно прошли боком остаток поврежденного участка
лестницы. Франц все еще тяжело дышал, Таня была безмятежно спокойна; дав
ему отдышаться, она повернулась и пошла наверх.
     У третьей смотровой площадки гора приобрела вполне сюрреалистический
вид: скалы состояли почти из одного кварца и светились изнутри холодным
розовым пламенем. Шум водопада сюда не доносился, зато было видно, как ниже
по течению река впадает в круглое озерцо с отражением луны, трепещущим на
середине. Раздвоенная верхушка горы по ту сторону ущелья застыла на фоне
звезд четким зазубренным профилем; верхушка "их" горы скрывалась за
нависавшим над тропой карнизом. Спросить у Тани, сколько осталось идти,
Франц не мог: ветер достиг уровня ураганного, и все тонуло в его
пронзительном свисте.
     Как только они обогнули карниз, лестница нырнула в туннель -- однако
темно не стало, ибо стены туннеля светились неярким розовым светом! Лунные
лучи пробиться сквозь толщу горы явно не могли -- получалось, что стены
светятся сами по себе. Фосфоресцирующий кварц? -- Франц никогда не слышал о
таком ... Спросить же у Тани он по-прежнему не мог, ибо в туннеле дувший в
спину ветер усилился до такой степени, что на нем, казалось, можно было
лежать. На протяжении трехсот или четырехсот метров туннель круто
поднимался вверх, потом выровнялся и уперся в металлическую винтовую
лестницу. Вскарабкавшись наверх, они оказались на плоской открытой
площадке. Теперь ничто не отделяло их от луны и звезд -- они добрались до
вершины.
     Это был ровный прямоугольник примерно сто на двести метров,
огороженный по периметру перилами. На дальнем конце его раскорячилось
непонятное устройство, состоявшее из толстого столба и горизонтально
подвешенного на нем колеса; канат, обернутый вокруг последнего, тянулся
куда-то вниз. Зеркально гладкий, без единой шероховатости, пол источал
ровный розовый свет. Даже не пытаясь что-либо говорить, Таня потянула
Франца к перилам и указала вниз -- смотри!
     Гора уходила гладкой светящейся стеной без единой трещинки или
шероховатости -- отвесно вниз, к черной ниточке дороги, а потом еще ниже --
к белой ниточке реки и зеркальному кругу озера. Все пространство от Земли
до Луны занимал ветер -- он хлестал по лицу, бил в грудь, рвал волосы и
свистел в уши. Чтобы удерживаться на ногах, им приходилось наклоняться под
сорок пять градусов, слезы лились ручьем из изхлестанных глаз.
"СПУСКАЕМСЯ!" -- закричал Франц Тане в ухо, и потянул обратно в туннель.
"НЕТ!" -- угадал он по движению ее губ. Таня махнула рукой в сторону
странной конструкции в дальнем конце площадки -- держась за руки и
сопротивляясь желанию ветра швырнуть их вперед, они медленно пошли туда. И
только тут Франц заметил, что в этом углу (о ужас!) не имелось ограждения.
Упираясь одеревеневшими ногами в скользкий, как зеркало, пол, они
подковыляли к столбу и уцепились за него. В столб был вделан маленький
пульт управления с единственной кнопкой -- Таня протянула руку и нажала ее.
С лязгом, слышным даже сквозь завывания ветра, колесо пришло в движение и
потянуло канат (а, может, канат потянул колесо), и на площадку снизу
выехало сиденье, подвешенное на металлической скобе. Это была канатная
дорога. "САДИСЬ!" -- опять угадал по таниным губам Франц, "ТЫ ПЕРВАЯ!" --
прокричал он в ответ. Они взялись за руки, осторожно отцепились от столба и
доковыляли, навстречу ветру, к дальней от обрыва точке барабана. Очередное
сидение приближалось, "ДАВАЙ!" -- закричал Франц; Таня уцепилась рукой,
подпрыгнула в точно рассчитанный момент и села -- он даже не успел ее
подсадить. Барабан медленно развернулся и повез ее вниз -- защелкивая на
ходу страховочную раму, она повернулась, помахала ему рукой и исчезла за
краем площадки. Следующее сиденье равнодушно выехало наверх. Франц замер на
скользкой поверхности скалы в судорожном ожидании -- сейчас ... сейчас ...
СЕЙЧАС! Он неуклюже подпрыгнул, больно ударился коленкой о какой-то угол и
сел на край сиденья! Кресло медленно поехало в пропасть. С силой опустив
страховочную раму на мизинец левой руки и не заметив этого, Франц откинулся
на спинку -- он был спасен!
     Канатная дорога шла вплотную к поверхности горы, зигзагом обходя
раставленные на склоне опоры. Слушая замедлявшиеся удары сердца и утирая
холодный пот со лба, он смотрел на проплывавшую мимо скалу -- та постепенно
перестала светиться и превратилась в обычный известняк. Ветер утихал. В
конце пути Франца начал бить озноб, однако сил, чтобы вытащить из под себя
привязанный к поясу свитер, уже не оставалось. Вскоре показалась нижняя
посадочная площадка -- неширокий деревянный помост, поднятый над уровнем
дороги метров на десять; вниз вела узкая лестница. В центре помоста
находилась будка, вмещавшая, видимо, мотор канатной дороги. У будки стояла
Таня -- как только ноги Франца коснулись помоста, она отключила ток.
Впервые за последние три часа наступила полная тишина. Ступив на шершавую
поверхность деревянного помоста, Франц ощутил, что колени его ходят
ходуном.
     -- Что ж ты не сказала, что можно подняться по канатной дороге? --
спросил он с укоризной.
     -- А что ж ты пошел по лестнице, если боишься высоты? -- Таня
коснулась его щеки кончиками пальцев.
     И тогда Франц привлек ее к себе, а она, обняв его за шею, запрокинула
голову -- он поцеловал ее в губы. Минуты две они молча целовались, потом на
мгновение оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. И тут же Таня
вновь пригнула его голову вниз, и они опять соединились в поцелуе. Франц
положил ладонь ей на грудь, ощутив громкое биение сердца, -- Таня
вздрогнула, но лишь крепче прильнула к нему ... и тут же с содроганием
оттолкнулась. "Не здесь. -- выдохнула она, -- Пошли!" Она схватила его за
руку и устремилась вниз по лестнице, потом -- бегом за угол к машине.
Отпустив его ладонь, она распахнула дверцу с водительской стороны и уселась
за руль. "Дверь закрой! -- бросила она Францу, поворачивая ключ зажигания,
-- Ну, что же ты?" -- и, не пристегиваясь, рванула с места.
     Таня гнала машину по темной крутой дороге -- шины визжали на
поворотах; фары то выхватывали из темноты кусок скалы, то втыкались в
асфальт, то двумя столбами уходили в небо. Затаившего дыхание Франца мотало
из стороны в сторону -- он лишь удивлялся, каким чудом Таня сохраняет
равновесие сама. Постепенно дорога стала положе -- они спустились с горы,
да и поворотов стало меньше. Однако Таня тут же увеличила скорость до
семидесяти, а потом и восьмидесяти километров в час. Лишь оказавшись на
прямом отрезке дороги, прорезавшем долину между двумя горами, Франц перевел
дух: несмотря на то, что машина неслась на ста девяноста километрах в час,
это было сравнительно безопасно. "Куда мы едем?" -- спросил он; "На Виллу"
-- ответила она; "На какую виллу?"; "Через десять минут увидишь." Вихрем
проскочив десятикилометровый плавный спуск, они вылетели на равнину по ту
сторону горного хребта. Шоссе вновь обступил лиственный лес ... прошло еще
пять минут -- Таня резко затормозила и свернула на неширокую боковую
дорогу. Минуты три они неслись между черными стенами леса, потом она
сбавила скорость. Франц увидел двухэтажный дом с темными окнами; над
крыльцом горел зеленый фонарь. "Слава Богу! -- выдохнула Таня, -- никого
нет ... -- и бросила машину к обочине, -- Пошли!" -- она торопливо
выскочила из кабины, легко взбежала на крыльцо и начала рыться в карманах.
Подошедший Франц увидал, как она выхватила кредитную карточку и вонзила ее
в щель возле дверного замка. Раздался мелодичный звук, с которым в
аэропортах начинается радиоприглашение на посадку; в окнах вспыхнул свет;
дверь начала медленно растворяться. Не дав ей открыться до конца, Таня
протиснулась боком, таща Франца за руку, -- они оказались внутри. Вдруг она
обернулась и дерзко посмотрела ему в глаза -- Франц притянул ее к себе, а
когда она податливо откинулась в его объятиях, то ощутил, что сердце
вот-вот выпрыгнет из груди. "Где спальня?" -- выдохнул он. Схватившись за
руки, они пронеслись сквозь переднюю и следующую за ней комнату, вихрем
взлетели по винтовой лестнице на второй этаж. Таня на мгновение задержалась
у двери ванной: "Принять душ?" -- почему-то шепотом спросила она, но Франц
нетерпеливо дернул ее за руку: "Потом!" Они влетели в спальню с широкой
двуспальной кроватью под белым мохнатым покрывалом и остановились друг
против друга ... а потом она опять обвила руками его шею, и они вновь
слились в поцелуе. Трясущимися руками Франц стал расстегивать воротник
таниной рубашки -- как вдруг она оторвалась от него и стала раздеваться
сама, по-тигриному расхаживая взад-вперед и швыряя снятые вещи на пол.
Р-раз, полетела вниз куртка, два -- последовали следом джинсы ... Когда
она, раздевшись догола, залезала под одеяло, Франц лишь успел стащить с
себя рубашку -- "Скорей! -- шепотом торопила Таня, -- Скорее же!" Через
полминуты он уже лежал рядом с ней. Она обняла его за шею и положила голову
ему на плечо, а он склонился над ней и поцеловал в губы. Закрыв глаза, Таня
откинулась на подушке ...

     19. Утром

     ... а тем временем, из приземлившейся летающей тарелки вывалился
тринадцатиногий осьминог (тринадцатиног?) отвратительного зеленого цвета,
трясущийся, как желе. Франц вжался в землю позади тощего куста красной
смородины -- проклятое растение нисколько не скрывало его! Некоторое время
чудище таращило бесстыжие омерзительно-розовые глаза, расположенные со всех
девяти сторон его головы, а потом решительно поползло в направлении
притаившегося под кустом Франца. Оно заметило его! Надо спасаться бегством!
В панике Франц вскочил во весь рост и бросился бежать, но с каким же трудом
и как медленно его тело рассекало вязкий, липучий воздух ... Он обернулся
-- чудовище нагоняло! Из последних сил Франц рванулся вперед, но было
поздно: длинное зеленое щупальце с острым когтем на конце обвилось вокруг
его правой щиколотки. Он упал ничком, а инопланетный монстр навалился
сверху трясущейся полужидкой массой. Распластавшись под неимоверной
тяжестью, Франц зажмурился и приготовился умереть, однако чудище лишь
ласково трясло его за плечи и приговаривало человеческим голосом:
"Просыпайся, малыш, просыпайся ..." О, Боже, это-то и было страшней всего!
"А-а-а!!!" -- беззвучно заорал Франц и раскрыл глаза.
     Он лежал на животе, укрытый по шею оделом, а на краю кровати сидела
смутно знакомая женщина и теребила его за плечи. "Просыпайся, малыш, --
повторила она, видя, что Франц открыл глаза, -- просыпайся ... Пошли на
речку купаться." Он перевернулся на спину и сел -- лучистое утреннее
солнышко непривычно светило в окно ... какая речка? Все еще не понимая, где
он находится и зачем, Франц недоуменно посмотрел на женщину: та нисколько
не походила на склизского зеленого монстра. Совсем напротив -- вид ее был в
высшей степени приятен: бедра обернуты полотенцем, на голой груди с
маленькими розовыми сосками блестят невытертые капли воды. Он почувствовал
укол желания ... и немедленно вспомнил все. "Иди сюда. -- он потянул ее за
руку к себе, -- Или нет, подожди, я сейчас ... -- он попытался встать,
завернувшись в одеяло, -- одеяло падало. -- Не смотри на меня, пожалуйста,
а?" "Ну, ты даешь ..." -- с удивлением сказала Таня, отворачиваясь. Он
вышел из спальни. "Можешь использовать мою зубную щетку ..." -- крикнула
она вдогонку.
     Когда он пришел из ванной, придерживая завязанное на поясе полотенце,
шторы на окнах были опущены. Абсолютно нагая Таня лежала поверх одеяла на
кровати и смотрела на него распутными зелеными глазами. "Иди ко мне." --
шепнула она, протягивая ему руку. Плохо завязанное полотенце с влажным
шлепком упало на пол, но Францу уже было все равно.

     20. Днем

     Когда Франц проснулся в следующий раз, Таня уже успела полностью
одеться: рубашка, джинсы, кеды -- и жевала бутерброд с салями. "Вставай,
малыш, я сварила кофе." -- сказала она, увидав, что