достал автоматическую винтовку:
больший из двух сейфов в кабинете Мордастого был открыт настежь (ключи
торчали в дверце) и содержал в себе бархатные подставки для всего арсенала,
имевшегося на этаже. С изрядной долей облегчения Франц обнаружил подставки
для одной винтовки и двух пистолетов -- следовательно, у маньяка-убийцы
оружия сейчас нет. На нижней полке сейфа лежали два запасных рожка. Взять,
разве что, патронов и сходить за винтовкой?... Франц сунул рожки в
нагрудный карман комбинезона и направился к двери. Потом остановился --
перед уходом стоило осмотреть квартиру Мордастого.
     Быстро проверив второй сейф (заперт) и книжный шкаф (ничего
интересного), Франц обследовал рабочий стол: посуда; осколки телефонов;
стопка неинтересных бумаг, придавленная куском неотшлифованной яшмы. Он
обошел вокруг и проверил ящики в тумбах -- девственно пусто. Потом,
стараясь не глядеть на голову Мордастого (кровь, мозги и клочья волос по
краям), Франц приступил к осмотру тела. Памятуя о пустых карманах обоих
охранников, на особенно интересные результаты он не надеялся, однако
оказался не прав: убийца, как оказалось, трупа Мордастого не обыскивал. В
карманах Наставника обнаружилась куча всяких мелочей: полпачки сигарет,
зажигалка, грязный носовой платок, записная книжка ... Извлекая все новые и
новые предметы, Франц не смотрел по сторонам -- и вдруг услыхал
приглушенное царапанье.
     Сердце его ухнуло вниз -- он поднял глаза. Царапанье раздавалось из-за
двери, ведущей в спальню.
     Убийца был в спальне.
     На какое-то мгновение Франц запаниковал: "Бежать!" -- мелькнуло у него
в голове. Он даже бросился вокруг стола в сторону входной двери, но тут же
остановился: бежать -- значило отдавать инициативу врагу. В конечном счете,
убежать с этажа невозможно -- так лучше встретить убийцу лицом к лицу
сейчас! Оружия у того нет -- а значит, и шансы равны. Схватив со стола
кусок камня, которым покойный Мордастый придавливал бумаги, Франц
повернулся к двери в спальню.
     Царапанье раздалось сильнее, дверь начала растворяться -- медленно,
толчками и со скрипом.
     Слушая оглушительные удары своего сердца, Франц, сжимал в правой руке
холодный камень. "Встать позади открывающейся двери?..." -- запоздало
подумал он и сделал шаг вперед.
     Второй шаг он сделать не успел.
     Из полурастворенной двери выскользнул огромный угольно-черный кот,
вышел на середину комнаты и уселся напротив Франца. Секунд пять они без
слов созерцали друг друга, потом зверь лизнул лапу и стал умываться.
     Голова Франца кружилась, кровь била в виски отбойными молотками, руки
ходили ходуном; чтобы не упасть ему пришлось привалиться к столу и положить
на него камень. "Что же ты, з-зараза ..." -- с чувством произнес он.
     Кот ответил безмятежным взглядом.
     Потом встал, извилистой походкой манекенщицы подошел к столу и
запрыгнул наверх; холеная шерсть его блестела. Франц протянул руку, чтобы
погладить, но кот уклонился, вежливо понюхал его пальцы и пошел дальше.
     Опершись передними лапами на грудь своего мертвого хозяина, животное
стало слизывать с его лица кровавые куски мозга.
     Это оказалось чересчур -- в глазах Франца потемнело, из горла вырвался
нечленораздельный хрип. Чувствуя, что его сейчас вырвет, он заорал страшным
голосом: "Бр-р-рыс-с-сь!" Кот обернулся, присел на полусогнутых лапах и
зашипел -- длинные белые клыки его обнажились, усы угрожающе растопырились.
"Пш-ш-шел вон!" -- еще громче заорал Франц. Кот порскнул со стола, бросился
к двери и выскочил в коридор.
     Франц отер пот со лба. Царапанье когтей по линилеуму пола затихло в
отдалении.
     И тут, наконец, Франц заметил, что из нагрудного кармана Мордастого
высовывается магнитная карточка-пропуск от подъемника!
     Ну и что? -- главный-то подъемник все равно отключен.
     А вспомогательный?!
     Господи, как же он забыл о вспомогательном подъемнике?...
     Франц перегнулся через стол и выхватил карточку из кармана Мордастого.
     На мгновение он замер, стоя спиной к выходу и просчитывая, что сделает
сейчас -- бросится к двери, пробежит двадцать метров налево по коридору,
завернет за угол, вызовет кабину подъемника ... скорее, скорее!...
     Однако, сбыться этим планам суждено не было: повернувшись и сделав
один шаг, Франц налетел на какого-то человека.
     В следующую секунду он испытал одну за другой три взаимоисключающие
эмоции.
     Сначала -- недоумение: откуда здесь человек?
     Потом -- ужас: убийца застиг его абсолютно неподготовленным, и даже
кусок камня, которым Франц вооружался в предыдущем случае, остался на
столе.
     Затем -- облегчение: ибо он столкнулся не с убийцей, а с давешним
толстым новичком. Вид тот имел дикий: ни сапог, ни комбинезона; потное
жирное тело вываливается из тесной майки. Брызги крови покрывали толстяка с
головы до босых ног, в глазах застыло стеклянное безумие.
     -- Ты не ранен? -- хрипло спросил Франц, -- До вспомогательного
подъемника дойдешь?
     Парень засмеялся (нижняя губа его неприятно отвисла, блестевшие от
пота щеки заходили ходуном), а затем протянул руки и схватил Франца за
горло. "Ты чего?!" -- удивился тот, но из горла вырвалось лишь
нечленораздельное сипение. Он попытался свернуть руки сумасшедшего со своей
шеи, однако толстяк держал крепко, и францевы пальцы соскользнули с потной
скользкой кожи. Не разжимая хватки, парень толкнул его назад и повалил
спиной на стол -- Франц бессильно извивался на скользкой поверхности,
безуспешно пытаясь оттолкнуть безумца ногами. Бутылка из-под рома, стакан и
тарелки полетели на пол; в спину Францу впились осколки разбитых телефонов.
     Ощущение мягких влажных пальцев на горле было нестерпимо -- Франц стал
задыхаться. Сумасшедший парень, все так же улыбаясь, с отвисшей губой,
смотрел сверху вниз ему в глаза и испытывал, казалось, физиологическое
наслаждение. По подбородку толстяка стекала струйка слюны.
     Франц ударил безумца по рукам -- тот даже не поморщился; Франц
попытался добраться до его лица -- однако руки у парня были длиннее.
     Положение казалось безнадежным.
     И в тот самый миг, когда в глазах Франца уже начало темнеть, его
правая рука нащупала на поверхности стола камень. Вложив в размах всю
оставшуюся силу, он ударил -- или, вернее, метнул -- камень в висок
безумца. Раздался глухой удар -- глаза парня замутились, хватка ослабла.
     Франц вывернулся из-под него, оттолкнул в сторону -- и сразу же
кинулся за камнем, отлетевшим после удара к двери. Грудь его разрывалась от
кашля.
     Мотаясь от полученного удара из стороны в сторону, парень полез вперед
-- Франц размахнулся изо всех сил и еще раз ударил его камнем в висок.
     Вернее, попытался ударить.
     С неимоверной для такого увальня ловкостью толстяк выставил левую руку
-- их предплечья столкнулись. Камень вылетел из пальцев Франца, как из
катапульты, пролетел мимо лица безумца и с чмокающим звуком врезался сверху
в голову мертвого Мордастого.
     Труп упал лицом вниз на стол. Безумец, тряся потными телесами и
сохраняя на лице ужасную улыбку, шел на Франца.
     "Нож!" -- подумал тот.
     Что -- нож?
     Спрятанный в камере нож -- единственный верный шанс.
     А без ножа?
     А без ножа -- не более, чем пятьдесят на пятьдесят.
     Надсадно кашляя, Франц повернулся, выскочил в дверь и бросился бежать
по коридору.
     Поначалу ему удалось оторваться от своего грузного врага метров на
семь-восемь, однако кашель сбивал дыхание -- бежать становилось труднее.
Сумасшедший стал медленно догонять. Хуже того, перебои в дыхании, в свою
очередь, усиливали кашель -- в глазах Франца от напряжения сплетались и
расплетались синие змеи, колени дрожали ... если псих догонит его сейчас,
то без ножа защититься будет трудно. Жутко мешали сапоги, болтавшиеся на
ногах и один раз зацепившиеся друг за друга, -- с трудом удержав
равновесие, Франц потерял еще метра три. Грузное шлепанье босых подошв по
липкому линолеуму неуклонно приближалось, но и вход в Поток был уже рядом.
С разрывающимися легкими, Франц пробежал сквозь центральный зал, ворвался в
камеру и устремился к кровати Дрона.
     Как действовать теперь: угрожая ножом, отогнать -- или попытаться
убить? Вонзить нож в заплывшее жиром горло? а может, вспороть его
трясущийся живот?
     Решить, что делать, он не успел: сумасшедший настиг его в двух метрах
от цели и толкнул в спину. Ударившись плечом о стойку кровати, Франц
грохнулся на спину в проходе между койками Дрона и Коряги, а убийца
повалился сверху. После короткой борьбы толстяк сел на него верхом и
схватил за горло -- ситуация вернулась в NT FACE="Arial">исходное
положение. С учетом того, что Франц задыхался от бега еще до того, как его
начали душить, продержаться он мог не более тридцати секунд -- очертания
предметов в его глазах стали расплываться и темнеть.
     На мгновение он замер, собираясь с силами, а затем ударил безумца
коленями по почкам -- тот зашипел от боли и на секунду расслабил хватку.
Тогда Франц изогнулся, сколько мог, оторвал спину от пола и запустил ладонь
под простыню на кровати Дрона. Кончиками пальцев он зацепил рукоятку ножа.
     С короткого размаха он ударил убийцу в бок.
     Проколов кожу, нож пронизал толстый слой сала, чуть развернулся в
руке, чтобы протиснуться между ребрами, а потом пошел внутрь безо всякого
сопротивления. Жирные телеса парня содрогнулись.
     На какое-то мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза; затем
убийца издал странный кашляющий звук, кадык его дернулся. Изо рта толстяка
хлынул поток крови -- не в силах отодвинуть голову, Франц лишь зажмурился и
затаил дыхание. Он почувствовал, как руки парня расслабились, а тело,
потеряв равновесие, упало вперед -- животом ему на лицо. Франц столкнул
жирную скользкую массу набок и откатился в сторону. Его вырвало.
     Все еще кашляя и испытывая слабость во всех членах, он выполз в проход
между кроватями. В ушах у него звенело, руки и колени дрожали. Он даже не
пытался понять произошедшего -- просто вспоминал, где осталась
карточка-пропуск от подъемника, и собирался с силами для попытки встать.
     И вдруг услышал тихие быстрые шаги -- почти пробежку: топ-топ-топ ...
     И, спустя секунду, еще раз: топ-топ-топ ...
     А потом погуще, будто перебегали сразу двое или трое: топ-топ-топ-топ
...
     Истерически рассмеявшись в полный голос, Франц без усилия встал. Из
глаз его текли слезы, лицо было сведено конвульсиями. Он выдернул нож из
трупа толстяка, вытер о свой комбинезон и сунул за пазуху. Затем подобрал с
пола винтовку, достал из нагрудного карамана рожок, вставил его в
магазинное отверстие и передернул затвор. (Из коридора донеслась новая
россыпь шагов.) На то, чтобы понять, как переключить винтовку с одиночного
боя на автоматический, ушло менее десяти секунд -- Франц подошел к двери
спальной камеры и нажал на курок.
     Со страшным завыванием автомат забился в его руках, однако вся очередь
ушла в точности туда, куда он метился: сквозь гулкое пространство
центрального зала и проем двери -- в стенку коридора. Полетели крупные
куски штукатурки.
     Франц отпустил курок -- стало тихо.
     В течение пяти секунд не происходило ничего.
     Потом он услышал усиленный мегафоном размеренный голос: "С вами
говорит Начальник службы безопасности 17-го Сектора. Выход с территории
Потока блокирован -- сдавайтесь ..."
     Франц медленно пошел по направлению к внешней двери. По щекам его
струились слезы, промывая две дорожки в кровавой маске на лице.
     "... Если не сложите оружие -- будем штурмовать территорию Потока с
применением слезоточивого газа -- вы будете убиты. На ответ даю три секунды
-- раз ..."
     -- Сдаюсь ... -- закричал Франц, но из горла вылетело лишь слабое
сипение.
     "... два ..."
     -- Сдаюсь ... -- прохрипел он, задыхаясь.
     "Бросьте ваше оружие в дверь."
     Он отсоединил рожок, уронив его на пол, передернул затвор, а потом
швырнул винтовку в дверной проем.
     "Теперь выходите сами. Руки за голову ... шаг вправо, шаг влево --
стреляем без предупреждения."
     Проходя сквозь дверь, Франц краем глаза уловил какое-то движение
позади-слева от себя. Он повернулся и увидал:
     на заднем плане -- коридор, запруженный охранниками с автоматами
наизготовку;
     на переднем плане -- стремительно приближавшийся к его голове приклад.
     Удар пришелся точно в лоб -- и Франц с благодарностью провалился в
беспамятство.

     3. Допрос

     Франц сидел на высокой неудобной табуретке в большой комнате перед
расставленными полукругом столами. С момента ареста прошло около часа, в
течение которого он принял (находясь под неусыпным надзором) душ, получил
чистую одежду и был немедля переведен в карцер службы безопасности.
Отдохнуть ему не удалось -- через двадцать минут его вызвали на допрос, и
чувствовал он себя соответственно.
     -- Ну, и как вы все это можете объяснить? -- вопрос прозвучал
нейтрально, пожалуй, даже сочувственно.
     За столами перед Францем сидели три человека в белых мундирах --
следователи службы безопасности, позади расположилась стенографистка, а у
задней стены -- какие-то мужчина и женщина в черной униформе внешней охраны
(они опоздали минут на пять и остались непредставлены). Лиц служителей
правосудия Франц не различал из-за двух ярких светильников, расположенных у
боковых стен и направленных ему в лицо, -- он видел лишь три темных
силуэта. Приглушенный свет от ламп в черных абажурах на столах следователей
и стенографистки не могли разогнать полумрака в задней части комнаты. Как
всегда и везде на Втором Ярусе, было очень жарко.
     -- Объяснять -- не мое дело, господин Следователь.
     Следователь справа от Франца негодующе хмыкнул, Следователь в центре
резким движением поднял голову.
     -- Но, посудите сами, подследственный: ваша версия событий -- как вы
ее нам изложили -- абсолютно невероятна. -- Следователь, сидевший слева,
говорил мягким баритоном человека, желающего помочь. -- Если вы хотите,
чтобы вам поверили, вы должны представить объяснения.
     -- Иначе мы будем интерпретировать факты сами. -- зловещим басом
добавил Следователь справа.
     Добрый следователь, злой следователь -- распределение ролей в этом
театре теней оригинальностью не отличалось.
     -- Тогда задавайте вопросы, господин Следователь. -- От удара
прикладом, полученного при аресте, у Франца нестерпимо болела голова.
     Следователи переглянулись, и "Добряк" задал первый вопрос:
     -- Вы утверждаете, что драка между вами и заключенными ... э-э ... --
он заглянул в бумаги на своем столе, -- 12-ым и 16-ым началась из-за того,
что те хотели изнасиловать новичка -- заключенного 24/21/17/2.
     -- Да.
     -- И 24-ый не мог защитить себя, пока за него не вступились вы.
     -- Да.
     Добряк умолк, как бы обдумывая услышанное, а в разговор вмешался
Следователь, сидевший в центре:
     -- Так каким же образом беззащитный 24-ый, -- иронически спросил он
резким неприятным дискантом, -- превратился в могучего и беспощадного
маньяка, чуть было не одолевшего вас, победителя его двоих обидчиков?
     -- Не знаю. -- Франц вспомнил запуганное выражение на лице новичка в
начале событий, зловещую ухмылку в середине и ужасную гримасу в конце. --
Нет, не знаю.
     -- А кстати, почему вы вообще за него вступились? Вы за всех униженных
и оскорбленных вступаетесь, как Дон Кихот? -- Этот Следователь, видимо,
играл роль "Скептика".
     Франц промолчал.
     -- Отвечай на вопрос! -- гаркнул на него "Злыдень" справа.
     -- Мое отношение к униженным к делу не относится.
     -- Ах ты, сволочь ...
     -- Господа, господа ... -- примирительно перебил Добряк, -- давайте не
будем выходить за рамки ... -- он пошелестел бумагами на своем столе. --
Продолжим допрос: каким, по-вашему, образом, 24-ый сумел выбраться из
запертой камеры и расправиться с охранниками и вашим Наставником?
     Секунд пять Франц собирался с мыслями.
     -- Я не утверждал, что это он расправился с охранниками и Наставником.
     -- Ну, полно-те, подследственный, -- ведь кто-то же расправился, --
произнес Добряк с укоризной, -- судя по конечному результату. Причем сами
же вы и показали, что 24-ый был еще жив, когда все остальные на этаже
(кроме вас, конечно) уже погибли. Так не естественно ли предположить ...
     -- Естественно, господин Следователь, -- не дожидаясь, пока его
припрут к стенке, согласился Франц, -- и точного ответа на этот вопрос я не
знаю. -- (Скептик презрительно хмыкнул), -- Могу лишь предположить, что
24-ый ночевал не в камере, а в изоляторе.
     Следователи многозначительно переглянулись. Добряк хотел задать
следующий вопрос, но его перебил Скептик:
     -- Вы упускаете из вида, мой любезный друг, что изолятор на ночь тоже
запирается.
     -- Это верно, господин Следователь, -- парировал Франц, -- но
отношение охраны к изоляторным заключенным несколько другое, чем к
заключенным в камере. 24-ый мог застать охранника врасплох.
     -- Это каким же образом?
     -- Например, вызвать его под предлогом плохого самочувствия, а потом
зарезать.
     -- Чем?
     -- Ножом, который вы видели.
     Лицо Скептика скрывала темнота, но чувствовалось, что он издевательски
улыбается.
     -- То есть, ножом, изъятым у вас с отпечатками ваших пальцев.
     -- Я уже рассказывал, как это произошло.
     Добряк сделал какую-то пометку в своем блокноте.
     -- И откуда же, по-вашему, 24-ый достал нож? -- Скептик не скрывал
сарказма.
     -- А откуда я?
     -- А вот этого, подследственный, я у вас как раз и не спрашивал ...
ха-ха-ха! -- Скептик захохотал, будто Франц сказал что-то остроумное. --
Как говорится, на воре шапка горит! Ха-ха-ха!... -- и благодушно пояснил,
обернувшись к мужчине и женщине в заднем ряду, -- Заключенные часто
изготавливают самодельные ножи в механических цехах.
     Франц промолчал -- у него болела голова.
     -- А откуда вы знаете, что 24-ый был отправлен в изолятор? И почему не
упомянули об этом раньше? -- опять с укоризной спросил Добряк.
     -- Я не знаю, я -- предполагаю.
     -- Поясните.
     -- Если новичок правдиво рассказал Наставнику о том, что произошло,
тот должен был отправить его в изолятор.
     -- И сделать соответствующую запись в Дневнике Потока,
подследственный. -- иронически добавил Скептик. -- Ваша гипотеза остроумна,
но может быть с легкостью опровергнута.
     -- Ну так опровергните. -- согласился Франц, -- Вы нашли Дневник?
     -- Нашли.
     -- И что же?
     Следователи опять переглянулись -- Скептик недовольно хмыкнул.
     -- Вы правы. -- Это сказал Добряк. -- 24-ый провел ночь в изоляторе.
     Секунд десять в комнате раздавался лишь скрип пера стенографистки.
Франц видел перед собой три одинаковых силуэта без лиц.
     -- Есть еще одно обстоятельство, требующее разъяснений. -- Добряк
пошуршал бумагами у себя на столе и, найдя нужную, придвинул поближе к
настольной лампе. -- Последняя запись в Дневнике свидетельствует о том, что
Наставник отправил 12-го и 16-го в карцер на двое суток.
     Добряк многозначительно помолчал -- видимо, ожидая, что Франц задаст
вопрос, а потом продолжил:
     -- Иными словами, те самые двое заключенных, с которыми вы только что
подрались, оказались там же, где и вы. -- Он поднял глаза на Франца. -- Я
искренне советую подумать, имеются ли у вас доказательства, что они были
убиты до своего появления в карцере.
     -- Наставник не мог отправить их в тот же карцер, -- возразил Франц,
-- по Уставу участники драки должны быть разъединены.
     -- А он отлично знает Устав ... -- язвительно произнес Скептик, --
наверно, отличник по всем теоретическим. -- Он раскрыл лежавшую перед ним
папку и вытащил оттуда лист бумаги. -- Только вот педагоги ваши так не
считают, подследственный: дерзок, систематически проявляет несогласие,
материал усваивается поверхностно ... -- он повернулся к Добряку. --
Полюбуйтесь, коллега, -- хара