з две недели! - провозгласил Адепт.
     Вожак единорогов протянул руку, Стайл взял ее в свою, ощутив каменное
пожатие парнокопытного: будто две глыбы стиснули его ладонь. Ему  пришлось
приложить усилие, чтобы справиться с  нахлынувшим  неприятным  чувством  о
несоразмерности предстоящего боя. Но  несоразмерности  на  самом  деле  не
было, и единорог это отлично понимал. Был честный компромисс.
     Жеребец, сбросив человечье обличье, снова  принял  свой  естественный
вид. Его рог испустил чистый трубный звук, и  живое  кольцо  разомкнулось.
Стайл  покинул  кольцо  и  тут  же  ощутил  легкость  в   теле.   Временно
приглушенные магические заклинания обрели прежнюю силу, ибо нейтрализующее
влияние единорогов  перестало  действовать.  Адепт  снова  был  невесом  и
невидим.
     Кобылица нерешительно подошла к Стайлу. Тот, садясь на нее, сообщил:
     - Жеребец приглашает тебя принять участие  в  Унолимпике.  Состязание
состоится через две недели.
     От удивления Нейса чуть не обернулась человеком. Стайл  почувствовал,
как теряет под собой опору. С трудом отваживаясь поверить в  эту  новость,
Нейса издала громкий звук, в котором прозвучала  вопросительная  нота.  Со
стороны табуна раздался ответ - рог вожака проиграл утвердительно.
     - Я тоже буду участвовать в Унолимпике. С твоим  хозяином  померяемся
силой, - сказал небрежно Стайл, словно предстоящий  поединок  был  обычным
повседневным делом. Вот тут-то от изумления Нейса обернулась  девушкой,  а
Адепт обнаружил себя сидящим за ее спиной с обвитыми вокруг  тонкой  талии
ногами.
     Сконфузившись, он спрыгнул на землю.
     - Что-о? - протянула Нейса.
     - То, что слышала! - Стайл чуть не  расхохотался.  -  Хорошо,  что  я
невидим и невесом. Могу себе представить, в какой комичной позе я предстал
бы сейчас перед табуном, да и мой вес свалил бы тебя. А все твои  шуточки,
Нейса! Возвращайся-ка, любезная, поскорее в свой натуральный облик.
     Она поспешно повиновалась.  Стайл  сел  верхом,  и  кобылица  галопом
понеслась прочь. Казалось, никто из единорогов не заметил  их  отбытия,  и
только рог-саксофон Клипа радостно затрубил, празднуя частичную, но все же
победу друга.
     Нейса повернула голову в сторону табуна, издала сердитую гамму звуков
и помчалась еще быстрее. Брат и сестра-единороги просто стелились в беге и
очень скоро были уже на приличном расстоянии от покинутого пастбища.
     - Славный бег! - сказал восхищенно Стайл. - Теперь я понимаю,  почему
он позволил тебе, Нейса, участвовать в Унолимпике.
     Кобылица, польщенная, довольно всхрапнула.
     Да, она была довольна, но собственная проблема Стайла не продвинулась
ни на йоту. "Может, спросить совета у Оракула? Пусть скажет, как  повлиять
на Жеребца", - раздумывал Стайл. И тут же пришел к выводу: нет, ничего  не
выйдет. Он уже однажды обращался к Оракулу  за  советом,  а  тот  отвечает
всего лишь на один вопрос.
     - Меня вот что настораживает, -  рассуждал  вслух  Стайл,  когда  они
скакали по живописной долине.  -  Отчего  Жеребец  был  так  преувеличенно
вежлив и церемонен? Ведь он мог принять мой вызов  состязаться  немедленно
и, без сомнения, победил бы. Но он дал мне фору... Чем продиктовано  такое
благородство?
     Нейса, завидев в молодой рощице островок зеленого  овса,  свернула  с
дороги. Войдя в высокие заросли, повела  головой,  дав  понять  наезднику,
чтобы сошел на землю. Стайл спрыгнул, и она стала девушкой.
     - Такое благородство объясняется твоим заклинанием, - пояснила Нейса,
обретя дар человеческой речи. - Табун дал мне Клятву  Верности  по  твоей,
Адепт, воле. Жеребец вовсе этого не хотел. Табун отвернется от него,  если
он насильно задержит меня.
     Стайл хлопнул себя по невидимому лбу невидимой ладонью.
     - Ну конечно же! Даже  король  должен  предвидеть  последствия  своих
королевских указов!
     Итак, его могущество, могущество Адепта, значило для жеребца  меньше,
чем мнение табуна. И если бы он не руководствовался этим, еще  неизвестно,
как бы сегодня обернулось дело.
     Нейса стояла прямо перед ним и смотрела с затаенной надеждой, пытаясь
поймать взгляд его невидимых глаз.
     Стайл обнял ее.
     - Я думаю, у тебя есть что мне сказать в такой момент. Чуть раньше ты
говорил мне много слов.
     Он поцеловал ее и выпустил из объятий, но она все еще ждала. Он знал,
а она не знала, что между ними больше не будет близости.
     Никогда.
     Да, еще недавно они были возлюбленными, и Нейса  в  девичьем  обличье
была самым прелестным существом, какое он когда-либо встречал.  И  ему  не
претило, что на самом деле она была оборотнем.
     Его отношение к  девушке-единорогу  изменилось  с  тех  пор,  как  он
встретил Леди. Он знал, что в этом  мире  он  не  сможет  раздваиваться  в
чувствах, делить их между двумя любовницами. Но в том-то и дело, что  Леди
не была любовницей ни его, ни кого-либо другого. Она вообще никем не  была
для него, хотя он страстно желал, чтобы она стала для него всем.  Если  бы
он искал в отношениях с женщиной только секса, терпимости и  верности,  то
Нейса вполне подошла бы. Но возникшая страсть  к  Голубой  Леди  полностью
поглотила его, она была безмерной и требовала утоления. Он не был  уверен,
что эта всепоглощающая страсть найдет ответ. Ему предстояло все  объяснить
Нейсе, не причинив боли, не оскорбив чувств женщины-единорога.
     - То, что было между нами, было прекрасно, - осторожно начал он, - но
сейчас я хочу найти самку из себе подобных, так же, как  ты  должна  найти
себе самца-единорога, который подарит тебе  маленького  жеребенка.  Мы  не
расстанемся. Просто наши отношения изменят свою  природу  и  перерастут  в
дружбу, более крепкую, чем была. Если мы будем продолжать предъявлять друг
другу сексуальные требования, это осложнит  мою  дружбу  с  твоим  будущим
малышом, а твою дружбу - с моим ребенком, если он, разумеется, родится.
     Нейса   выглядела   удивленной   и   испуганной.   Ее   глаза   почти
по-человечески  округлились.  Она   никогда   не   задумывалась   над   их
отношениями, для нее было простым и привычным право отдавать  и  получать,
не осложненное никакими другими соображениями.
     Говоря с нею, Стайл надеялся,  что  Нейса  будет  способна  понять  и
принять новую реальность.
     Она наклонилась, чтобы поцеловать его,  с  жуткой  сверхъестественной
точностью  определив  местонахождение   невидимки.   Неужто   ослабло   ее
заклинание? И когда их губы  соприкоснулись,  она  обернулась  единорогом.
Стайл ткнулся в теплую морду  животного.  Рассмеявшись,  он  обвил  руками
блестящую гриву и ласково потрепал,  потом  вскочил  на  спину  единорога,
припал к шее, и они поскакали.



                                 2. ЛЕДИ

     Когда они пересекли границу  Голубых  Владений,  Адепт  снял  с  себя
колдовские чары, став и весомым, и видимым, а Нейсу  отправил  пастись  на
лужайку позади фонтана. Встретившим его Халку и Леди он сообщил:
     -  Мне  предстоит  сражение  с  Жеребцом  в  ритуальном  поединке  на
Унолимпике. Это произойдет через две недели. К чести Нейсы, она будет тоже
участвовать в состязаниях. Это безусловно пойдет ей на  пользу.  Не  знаю,
чем кончится мой поединок. Не исключено и поражение...
     - О чем жеребец и мечтает, - с прорицательностью мудреца сказал Халк.
- Но он не жаждет твоей крови,  он  желает  твоего  бесчестия,  ибо  хочет
отобрать пальму первенства у Адепта из  Голубого  Замка.  Публично.  И  не
силой или магией, а правом!
     Глаза Леди сверкнули голубым огнем. В мире Фазы то была  моментальная
вспышка света. Леди не была Адептом,  но  несла  сама  по  себе  некоторые
чудодейственные силы. Стайл уже достаточно пробыл на Фазе и  не  удивлялся
этим маленьким эффектам.
     - Ни одно существо не посмеет унизить Адепта  из  Голубого  Замка!  -
вскричала Леди.
     - Но я не тот, за кого меня принимает Жеребец, - умерил ее пыл Стайл.
     - У тебя есть положение, сила, могущество, долг! -  стояла  на  своем
Леди. - И это не твоя вина, что ты как бы не совсем хозяин  замка...  Ради
чести Голубых Владений ты не можешь позволить жеребцу одержать  над  собой
победу, да еще таким образом!
     Забота о Голубом Замке была тем, что полностью занимало ее ум;  Стайл
был просто его условным владельцем, как говорится, сбоку припеку.
     Он кротко и мягко сказал:
     - Я неизменно следую вашим советам и полностью открыт  для  них.  Мне
хотелось бы спросить Оракула, как победить, но я уже использовал один  раз
эту возможность.
     - Да, ты прав, - подтвердил Халк. - Оракул отвечает  только  на  один
вопрос, но я не задавал ему вопроса и...
     - Нет! Ты должен воспользоваться советом  Оракула  тогда,  когда  это
коснется лично тебя! - горячо возразил  Стайл.  -  Лучше  спроси  о  своем
собственном будущем здесь, на Фазе. Быть  может,  тебя  где-то  поблизости
ждет идеальная ситуация. Смотри, не пропусти ее! Узнай у него - где?
     - А я хочу спросить Оракула о другом. Нейса - мой  друг,  как  и  ты.
Именно ты показал мне Занавес, отделяющую Фазу от Протона, помог  покинуть
Протон и поселиться на Фазе. Я хочу отблагодарить тебя и не желаю упускать
такую возможность. Это ведь малость, Стайл!
     - Пусть он идет к Оракулу... - шепнула Леди.
     Стайл протянул Халку обе руки.
     - Что ж, иди, милый Халк. Я останусь  в  долгу  перед  тобой.  Хочешь
воспользоваться магической транспортировкой тела?
     - Нет, я доберусь сам по себе. Это не так далеко.
     - Но  смотри,  не  опоздай  с  возвращением,  иначе  твоя  любезность
потеряет смысл. Оракул, возможно, подскажет новые приемы в поединке, и мне
понадобится некоторое время, чтобы освоить их.
     - Хорошо, - кивнул Халк. - Ты предлагаешь мне скакать на единороге?
     Леди улыбнулась, и в тот же миг голубая вспышка озарила комнату.
     - Я знаю только двоих  на  Фазе,  кто  когда-либо  ездил  на  рогатых
лошадях без их соизволения: это мой господин Стайл  и  я.  Адепт,  дорогой
Халк, сотворит для тебя ковер-самолет.
     - О, нет, нет! Только, пожалуйста, без летающих вещей! Я буду дрожать
при мысли, что магическая сила ковра внезапно  ослабнет.  Представляете  -
над гнездом какого-нибудь дракона или над черной  бездной!  А  я  ведь  не
самый легкий из живых  существ.  Нельзя  ли  сотворить  мотоцикл  или  еще
что-нибудь в этом роде?
     - Летающий мотоцикл? - уточнила Леди.
     - Он  хотел  бы  механизм  из  другого  мира,  -  объяснил  Стайл,  -
путешествие на колесах. Ну вроде... низко летающего ковра-самолета. А что?
Идея! Наука еще не додумалась до этого, так что придется мне  потрудиться.
Пожалуй, сотворю-ка я подобие летающего вагона.
     Они стали увлеченно обсуждать эту идею. Адепт  поколдовал,  и  вскоре
Халк стал обладателем мотоцикла с двумя  деревянными  колесами,  сиденьем,
двигающейся рукояткой и ветровым стеклом. Ни мотора, ни бачка  с  горючим,
ни контрольных приборов. Этого и  в  помине  не  было.  Их  функции  Стайл
переложил на колдовскую силу.  Поистине  -  где  кончается  власть  науки,
начинается власть магии!
     Халк сел на волшебный мотоцикл и рванул с  места,  оставив  за  собой
молчаливое  облачко  пыли.  Стая   куропаток   взлетела,   спугнутая   его
неожиданным появлением.
     - Надеюсь, он будет сверяться с картой, доберется без  приключений  и
ему  не  встретятся  ни  дракон,  ни  бездна.  Впрочем,  Халк  сам   может
расправиться с любым чудовищем, с его-то мускулатурой!
     - Ошибаешься. Халк настолько добр, что и пальцем не тронет даже самую
мерзкую тварь! - откликнулась на его шутку Леди.
     - Ты права. Он - настоящий джентльмен. До кончиков  ногтей.  Умный  и
достойный уважения!
     - Именно за эти качества я и взяла его  сюда,  -  сказала  Леди.  Она
поднялась. Каждое движение было полно изящества.
     - Мы остались одни, Адепт, и я хочу с тобой поговорить.
     Стайл пытался справиться  с  внезапно  участившимся  пульсом.  О  чем
предстоит разговор? Ведь она не переменила своего мнения о нем, Стайле.  В
ее глазах он продолжает оставаться самозванцем, а сама она остается верной
той настоящей любви. Он  ревновал,  хотя  ее  верность  относилась  к  его
собственному дублю.
     Они прошли в апартаменты Леди. Она усадила Стайла в  удобное  голубое
кресло. "Это чудо, - думал он с  восхищением,  -  что  у  нее  натуральные
голубые волосы, и ей не приходится их красить".
     - Твой друг Халк, - начала Леди, расположившись в кресле напротив,  -
рассказывал мне о твоей жизни на Протоне. Я вынудила его это сделать, пока
ты отсутствовал, и это помогло мне хоть отчасти понять тебя.
     Выведывать  у  Халка  информацию  о  нем,  очевидно,  было  для   нее
развлечением. Стайл с недоумением пожал плечами.
     - Я сам бы рассказал тебе, если бы ты спросила, - сказал он и тут  же
понял, что она хотела владеть  объективной  информацией.  Но  к  чему  она
клонит?
     - Итак, мне стало известно от третьего лица, что твоя теперешняя суть
мало  чем  отличается  от  сути  моего  погибшего  мужа.  Он  был  мужчина
незаурядного ума  и  обостренного  чувства  собственного  достоинства,  но
страдал от своего маленького роста. Страдаешь  от  этого  и  ты,  и  Нейса
говорила мне, что...
     - Нейса слишком много болтает... -  перебил  Леди  Стайл.  Это  было,
конечно, несправедливостью: единорог  являл  собой  образец  скромности  и
кротости.
     - Ты - хороший человек, а я обижаю тебя своим равнодушием, и все же я
должна оставаться сама собой. Быть откровенной и сообщить тебе  кое-что  -
единственно верное русло нашего разговора.
     - Я не хочу неволить тебя и выуживать какие-то сведения,  не  насилуй
себя, Леди, - заверил ее Стайл, но в душе страстно желал услышать то,  что
она хотела сказать ему.
     - В таком случае знай, что  я  ни  капельки  не  иду  против  себя  и
рассказываю все добровольно, - сказала она с улыбкой, от  которой  у  него
дрогнуло сердце. Неужели она смягчилась и сжалилась над ним? Но  нет,  она
просто делает то, что считает нужным, -  дает  ему  необходимую  базу  для
теперешнего существования на Фазе.
     Стайл слушал рассказ, закрыв глаза, растворившись в мягких интонациях
ее голоса,  представляя  те  события,  которые  она  излагала  в  цветовой
гамме...


     - Долго, очень долго, - начала Леди, - с того момента, когда  впервые
разошлись разными путями наука и  магия,  Фаза  существовала  отдельно  от
других миров. Триста лет, пока наш вид людей постепенно распространялся по
континенту, здесь  рождались  силы,  непознанные  до  той  поры.  Огромные
животные расселились по планете, боролись друг с другом за выживание:  все
делили сферы влияния и наконец каждый вид нашел свою  экологическую  нишу.
Драконы обосновались на юге, снежные демоны - на  севере,  великаны  -  на
востоке и так далее. Из человеческой популяции наиболее талантливые  стали
Адептами, лишив другие формы жизни  возможности  практиковаться  в  магии.
Допускались лишь исключительные случаи, так что одновременно  существовало
не более десяти по-настоящему  могущественных  магов.  Только  талант  был
критерием их значимости. Ни гордость, ни личные заслуги  не  давали  права
приобщаться к магии, и тот, кто стремился овладеть искусством  Адепта,  не
будучи к этому склонен, погибал от истинных Адептов.
     Это привело к  тому,  что  люди  начали  избегать,  сторониться  даже
легкого волшебства, бояться вступать в контакт  с  Адептами.  Подобно  им,
другие живые существа тоже стали избегать их и держаться только  вместе  с
себе подобными.
     Я выросла на востоке, недалеко от моря, в деревне из полсотни  семей.
Деревня  наша  понятия  не  имела  о  чародействе,   разве   что   так....
невежественные заклинания местных знахарей, лесных существ да деревьев.  Я
думала, что выйду за своего односельчанина, но моя  семья  прочила  мне  в
мужья кого-нибудь познатнее. Родители считали меня не от мира сего и  были
убеждены, что с мужем-рыбаком или землепашцем мне придется век вековать  в
нужде. Э-эх!.. Если бы они знали, кому я предназначена, то  не  раздумывая
отдали бы первому встречному свинарю, но они и ведать не ведали, что  меня
приметил Адепт. Мне же было вольготно среди лесов и  полей,  весело  с  их
обитателями, и о замужестве я не помышляла.
     Мой отец умел исцелять больных людей. Был ли то дар  природы  или  он
выучился у лекаря - не-знаю. И я тоже умела лечить болезни.  Односельчане,
занедужив, шли к нам в дом. Если мы с отцом находили  раненого  зверя  или
птицу,  помогали  и  им.  Делали  все  незаметно,  не  кричали   о   наших
способностях и знать не знали, что,  увы,  отмечены  печатью  пристального
внимания Адепта.
     Когда мне исполнилось девятнадцать, мои  ровесники  -  и  девушки,  и
парни - были обручены. Без жениха я не чувствовала одиночества,  мне  было
достаточно резвиться с лесными зверюшками. Говорят,  те  молодые  женщины,
что меньше нуждаются в мужчинах, впоследствии больше  других  привыкают  к
ним. Так, похоже, случилось и со мной.
     В один из дней у нас потерялся жеребенок. Маленькая кобылка. Я  звала
ее Белянка, потому что  она  была  белой  как  снег,  хотя  нравом  скорее
напоминала красный жгучий-перец. Белянка сорвалась с привязи  и  что  есть
духу поскакала в лес. Я звала ее, звала, но не тут-то было, и тогда я села
на кобылицу по кличке Блестящая Звездочка и отправилась на поиски.
     Следы  Белянки  завели  меня  в  густую   непроходимую   чащу.   Душа
подсказывала, что она попала  в  беду  да  и  меня  подстерегает  какая-то
опасность, что нужно  поворачивать  лошадь  к  дому,  но  мне  было  всего
девятнадцать, я сильно любила жеребенка,  и  я  стала  продираться  сквозь
колючие заросли, хотя и понимала, что безумно рискую.
     Пошли заболоченные  места.  Лошадь  осторожно  ступала  по  скользким
кочкам. Все  вокруг  -  редкие  тонкие  деревца,  пни,  островки  суши,  -
изумрудно-бархатный мох, как сплошной сказочный  ковер,  постепенно  стало
отступать. Но порою то одна, то другая нога лошади с чавканьем погружалась
в топкую жижу, но, по счастью, она нас не засосала.  Эта  болотистая  чаша
кишмя кишела призраками, духами, эти тени то  внезапно  являлись  мне,  то
таяли, а то вновь бесшумно зловеще нависали над головой.
     И мне стало страшно. Я поняла, что  надо  возвращаться,  что  Белянка
погибла и что меня тоже ждет погибель от болотных  упырей,  но  я  обожала
жеребенка, - я вообще люблю лошадей, - и не решилась  повернуть  назад.  Я
представила, как моя малышка ждет от меня помощи, и продолжала  поиски.  Я
говорила себе: вот доберусь вон до того куста, вон до того замшелого камня
и, если Белянки там нет, вернусь. Вдруг мне  показалось,  что  я  услышала
короткое радостное ржание. Я слезла с лошади и  запрыгала  по  кочкам,  но
впереди никого не оказалось - просто скрипела сухая ветка.
     Начиналась гроза, а это означало, что в  наши  места  грядет  беда  -
гроза приводит с собой троллей. И я испугалась не на шутку. И  тут  снова,
еще явственнее, я услышала призывное ржание,  и  снова  -  никого,  только
глухо шумит ветер в верхушках деревьев. Тучи все сгущались - и вот плотная
завеса над головой прорвалась и разверзлись небеса, и меня через мгновение
окатил мощный водяной поток. Загрохотал гром.
     Очередной громовой раскат так перепугал мою Блестящую Звездочку,  что
она, скинув меня, помчалась домой, хотя я умоляла ее  вернуться.  Пришлось
мне возвращаться домой пешком, я дрожала от... если бы только  от  холода!
Мне было страшно, очень страшно. Плети колючей ежевики цеплялись за  меня,
тянули в сторону, где топь, не пускали,  а  когда  я  все  же  вырывалась,
хлестали по  глазам  так  резко  и  больно,  что  я  не  могла  разглядеть
спасительную тропку. Я стала кричать в надежде, что меня услышат на  нашей
ферме, но какой  же  смехотворной  была  моя  надежда  быть  услышанной  в
страшную бурю!
     Зато тролли услышали мой крик,  и,  когда  я  увидела