в  бригадира  и   дружно   рванули
Пластиковая бомба с чмоканьем отпустила рога.
   - Лепи!
   Бомбу шмякнули о шершавую  кору  у  основания  дуба,  и  вся  честная
компания села рядком в ожидании "стрелки". Кощей тоже  ждал,  сгорая  от
любопытства. О заклинании переноса он и  думать  забыл.  Ждать  пришлось
недолго - на таймере оставалось  всего  десять  секунд.  Взрывная  волна
приподняла дуб метров  на  тридцать  над  землей,  а  Труса,  Балбеса  и
Бывалого благополучно швырнула в родное болото.  Благополучно,  если  не
считать  потери  набедренной  повязки  Бывалого.  Во  время  полета  она
зацепилась за корягу и осталась на берегу.
   - Карты! - отчаянно заорал Бывалый.
   - Где? - заволновались Трус и Балбес.
   Бывалый, не тратя времени на объяснения,  рванул  обратно  к  берегу.
Трус и Балбес ринулись вслед.  Им  повезло.  На  то  место,  откуда  они
сделали спринтерский рывок, с  громким  чавканьем  вляпался  дуб.  Кощею
повезло не меньше. Хотя тело его плавало в болотной жиже, голова торчала
снаружи.
   - Вот они, родимые, - донеслись до него умильные голоса чертей. Кощею
это надоело.
   - Эй, вы! - напустив на себя грозный вид, заорал  Его  Бессмертие.  -
Быстро ко мне!
   - Череп! - радостно заорал Бывалый.
   - Пахан! - возликовал Балбес.
   - Бей его! - заверещал Трус, храбро ныряя в кусты.
   - Ай да папа! Стрелка-то сработала! - восторженно вопил Бывалый.
   При виде несущихся на него галопом чертей Кощей попытался  произнести
заклинание, одновременно втянув голову в плечи, хлебнул  болотной  жижи,
закашлялся, но все же довел дело  до  конца  и  вместе  с  дубом  рухнул
посреди тронного зала, отчаянно чихая, кашляя и костеря недобросовестных
наемников на чем свет стоит.
   - Горыныч!
   - Здеся мы, - послышались голоса из  правого  и  левого  окна.  Кощей
вытянул шею. Две головы с симметрично расположенными фингалами  радостно
смотрели на хозяина. Среднее окно было пусто.
   - Помоги освободиться.
   - Запросто, хозяин! - гаркнули головы и дружно ринулись  вперед.  Под
мощными челюстями хрястнули толстые дубовые ветки, и Кощей с облегчением
сорвал с себя ненавистный фрак. - Где Центральная?
   - Мы Центральные. - Головы переглянулись.  -  Ах  да!  -  Они  дружно
вынырнули из своих окон и с трудом втиснулись в среднее.
   - Мы Центральные, - пропыхтели они.
   - Ну... а... эта-то... которая раньше... - ошарашенно спросил  Кощей,
пытаясь протиснуться сквозь них и выглянуть вниз.
   - Смещена влево, - категорически заявила голова с фингалом под  левым
глазом.
   - В пользу демократических сил с правым уклоном, - подтвердила голова
с фингалом под правым глазом.
   Кощей  наконец  умудрился  протиснуться  к  подоконнику.  Центральная
действительно была смещена.  Ее  шея,  сделав  петлю  под  левой  ногой,
надежно   удерживалась   правой.   Выпученные   глаза   с   характерными
кровоподтеками с двух сторон мрачно смотрели на Кощея снизу вверх.
   - Ладно, - махнул рукой Кощей. - Отдыхайте до вечера.  -  А  потом  в
бой! На Ивана!
   Кощей уже понял, что  миссия  чертей  в  посаде  Василисы  окончилась
полным крахом.
   Пробуждение было тяжким. Сквозь плотный ватный туман пьяного угара до
Ильи доносились чьи-то голоса. "Надо же так нажраться. Ну и погудели  мы
вчера... А с кем это я, собственно?  -  В  голове  капитана  завертелись
смутные воспоминания. - Банда Бекаса... заимка... братание  с  Иваном...
потом вроде меня тепленького куда-то  занесло.  Два  мужика  каких-то...
дорога... потом стол... опять с кем-то  выпивали...  Куда  ты  катишься,
капитан? - Илья тяжко вздохнул и попытался перевернутая на  правый  бок.
Стало еще неудобнее. Что-то жесткое вмялось  в  ребра.  Илья  недовольно
зарычал и отбросил это что-то в сторону, не видя, как чья-то серая  лапа
остановила движение автомата. -  С  кем  же  я  все-таки  пил?  Не  могу
вспомнить, черт!"
   И тут перед  мысленным  взором  капитана  появились  забавные  рожицы
Труса, Балбеса и Бывалого, умильно косящиеся на кувшин с медовухой.
   Илья как  ошпаренный  подскочил  и  привалился  спиной  к  стене.  Он
вспомнил   все...   вплоть   до   белочек   и   Чебурашки.   "Допился...
Горячий-горячий... белый-белый... Отдельный номер в веселенькой  палатке
мне обеспечен". - И тут же самокритично поправился. -  Насчет  отдельной
я, пожалуй, погорячился. Скорее всего, буду делить  ее  с  Наполеоном  и
прокурором. Интересно, где я, на заимке  или  уже  там...  в  палате?  -
Открывать глаза было страшно. Илья осторожно  пощупал  рукой  стенку.  -
Бревно. Заимка, - облегченно вздохнул  Илья.  -  живем.  Пока  мы  не  в
палате, шансы еще есть".
   - Старшой! Как там вертушка, еще не прибыла? -  гаркнул  капитан,  не
открывая глаз, во всю силу легких и  тут  же  пожалел  об  этом.  Что-то
всполошенно  заметалось  по  "заимке".  Кудахтанье,  гомон,   чириканье,
настороженное  рычание.  Все  это  перекрыл  чей-то  сердитый  голос   с
характерным подквохтыванием.
   - Очухался, ворог! Мало  того  что  посадскую  дружину  без  медовухи
оставил, так еще и командовать норовишь?
   Илья подпрыгнул как ошпаренный, но ватные ноги  не  удержали  бравого
капитана, и он сполз обратно на пол по бревенчатой стене  с  выпученными
от удивления глазами. На спинке кресла сидел петух, вперив огненный взор
в Илью. По  горнице  метались  куры,  воробьи,  индюки.  В  углу  сидела
пепельно-серая рысь, трясясь всем телом от  страха.  Рука  непроизвольно
потянулась к автомату  и  тут  же  отдернулась,  наткнувшись  на  чью-то
жесткую  шерсть.  Скосив  глаза,  капитан  увидел  матерого   волка,   с
любопытством обнюхивающего автомат.
   - Ты его еще лизни, - сердито посоветовал  Илья.  "Господи,  спаси  и
сохрани! По второму кругу пошел..."
   Волк тем не менее задумчиво посмотрел на Илью и послушно лизнул дуло.
   - Булат... добрый булат. Сам ковал?
   Илья отвалился от стены и пополз к выходу, нервно хихикая на ходу.
   - Санитары, ау! Клиент созрел. - Надежды на благополучный исход таяли
на глазах. Сил хватило доползти только до крыльца. Привалившись к косяку
двери,  капитан  вновь  прикрыл  глаза,   плюнув   на   привычные   меры
предосторожности. Пусть его галлюцинации делают что  хотят.  Теперь  уже
все равно.
   Рысь осторожно выползла из своего угла и озабоченно обнюхала ведра.
   - А с этим-то что делать будем? - Она с  омерзением  фыркнула,  тряся
головой.
   Никита Авдеевич спрыгнул со своего насеста, строевым шагом подошел  к
ведрам, клювом скинул крышку с ближайшего, глянул внутрь  одним  глазом,
затем, повернув голову, глянул другим и вынес свой вердикт:
   - В выгребную яму зелье басурманское.
   Это почему-то задело Илью за живое.
   - Сначала попробуй, а потом оговаривай, глюк  несчастный!  Зелье  что
надо получилось. Вашей медовухи до него еще о-го-го!
   - И попробую! - воинственно кукарекнул Никита Авдеевич.
   - Вот тогда и побазарим, чье зелье лучше, - устало пробормотал Илья.
   - Батюшка, и думать забудь! - замахала лапами рысь.
   Петух сердито тряхнул гребешком и решительно заявил:
   - Витязя Василисы вонючим пойлом  не  испугаешь.  -  Опустив  клюв  в
ведро, Никита Авдеевич  засосал  приличную  дозу,  с  натугой  выдохнул,
глянул мутнеющим взглядом на Илью и, оседая, посулил:
   - А за глюк ответишь.
   - Батюшка, Никита Авдеевич! Что с тобой, родимый?
   Рысь бросилась к окосевшему петуху, подняла его с пола, по-матерински
прижала к своей груди. Воевода довольно закурлыкал  и  попытался  крылом
дотянуться до серого хвоста.
   - У ты, медовая моя...
   Послышался мягкий шлепок, и мимо  Ильи  пролетел  пестрый  комок,  по
дороге роняя  перья.  Воевода  Василисы  распластался  в  пыли  в  форме
маленького самолетика, у которого хвост был задран гораздо выше носа.
   - Так, ребятушки. Стол накрыт?
   - Все сробили, - прочирикали воробьи.
   - Тогда горницу подмести, зелье - в яму выгребную.
   Никита Авдеевич при этих словах рыси сердито  чихнул  и  завозился  в
пыли. В горнице раздался чей-то тихий, вкрадчивый  голос  с  характерным
подвыванием.
   - А может, не стоит? Вдруг на какие нужды хозяйственные сгодится...
   - Знаю я ваши нужды. Вылить!
   В ответ послышались разочарованные вздохи. На пороге  возник  понурый
волк с первым ведром в лапах. На его пути вырос взъерошенный петух.
   - А ну поставь на место, пес!  -  грозно  приказал  воевода,  пытаясь
засучить невидимые рукава, отчего перья на крыльях встали дыбом. Волк от
неожиданности сел на хвост и принялся затравленно  озираться.  Сзади  до
него донесся не менее грозный приказ.
   - Я кому сказала "вылить"?
   Волк боязливо покосился на петуха.
   - Пасть порву, - проникновенно пообещал воевода.
   Волк решительно бросил дужку ведра, одним прыжком слетел с крыльца  и
понесся в сторону леса.
   - Сами разбирайтесь... - донесся до Ильи его удаляющийся  вой.  Петух
гордо  приосанился  и  покачивающейся  походкой  бывалого  моряка  пошел
наводить порядок в горнице. Илья заинтересованно хмыкнул  и  из  чистого
любопытства пополз следом.
   "Белка, это, конечно, паршиво. Но какой полет фантазии...  Ишь,  чего
мои глюки выделывают!" Он  обессиленно  ввалился  в  горницу,  вольготно
расположившись вдоль ведер.
   Тем временем события внутри  терема  развивались  своим  чередом.  По
приказу Матрены гусаки дружно пошли  в  наступление.  Загнанный  в  угол
Никита Авдеевич истошно кукарекнул:
   - Дружина! Ко-ко-ко мне!
   Два индюка, нерешительно топтавшиеся посредине горницы, услышав  клич
воеводы, прорвали окружение и, сердито тряся пестрыми  бородами,  встали
по бокам своего командира. Сотники привыкли  к  дисциплине.  Тут  Никита
Авдеевич сообразил, что суженый Василисы уже перекрыл дорогу к  заветным
емкостям, и радостно кукарекнул:
   - В атаку! Окружай их, Иван!
   Ряд гусаков дрогнул. Мужички,  привычные  к  сохе,  были  не  робкого
десятка, но, зная, что собой представляет воевода в гневе, да еще  вкупе
с двумя своими лучшими сотниками... Илья  попытался  приподнять  голову.
Это послужило сигналом к паническому бегству.  Ивана  в  посаде  помнили
все... Из окон и  дверей,  роняя  перья  и  оставляя  клочки  шерсти  на
затесах, повалила челядь Василисы.
   - Орлы! - кукарекнул Никита Авдеевич гордо выпятившим грудь  индюкам.
Крылья воеводы уперлись в пол,  клюв  приподнялся.  -  Выношу  вам  свою
воеводскую благодарность...
   -  Рады  стараться,  воевода-батюшка!  -  гаркнули  индюки  и  дружно
повернули головы в сторону ведер.
   Никита Авдеевич был вояка старый, намек понял сразу, а потому, как бы
продолжая начатую мысль, добавил:
   - ...и награждаю чаркой...
   Индюки, не ожидая окончания речи,  рванули  к  столу.  Раздался  звон
бьющейся посуды. Сотники искали себе чарку посолиднее.  Петух  нетвердой
походкой направился к ведрам и попытался вспорхнуть на них.
   - Недолет, - пробормотал он,  падая  прямо  в  руки  капитана.  Илья,
недолго думая, подкинул его вверх. Что-то загремело, захлопали крылья  о
бревенчатую стену.
   - Перелет, - сообщил Никита Авдеевич из-за ведер.
   - Не извольте беспокоиться, батюшка воевода. Мы и  сами...  -  Индюки
нетерпеливо топтались  в  ногах  Ильи,  пытаясь  зачерпнуть  чарками  из
открытого ведра. Крылья - не руки. Чарки булькнули и оказались  на  дне.
Сотники переглянулись и, не сговариваясь, опустили клювы прямо в ведро.
   - Орлы мои! - Петух выполз из-за ведер, ухватился клювом  за  ботинок
капитана, подтянулся и вольготно расположился на его ногах. - Я  воевода
Василисы, а потому мое место здесь, в посаде.  Буду  с  Ваней  супостата
бить!
   - Правильное решение, батюшка! Нам,  людям  ратным,  не  пристало  по
кустам хорониться! - Изрядно окосевшие индюки стукнули себя  крыльями  в
грудь. - Мы с тобой, батюшка. В ратном деле без хорошего  сотоварища  не
обойтись.
   - А Василису кто охранять будет? - грозно вопросил петух.
   - Так, батюшка... сколько при ней ратников на поляне-то, не счесть, а
вас здеся двое всего... - заволновались индюки, косясь на ведра.
   - Не сметь прекословить! - сердито стукнул крылом по ноге Ильи Никита
Авдеевич. - Бегом на поляну, и от Василисы ни на шаг!
   Индюки тяжело вздохнули и, понурив головы, направились к выходу.
   Посад опустел. Вечерело.  Илья  лежал  на  полу,  с  тоской  глядя  в
потолок.  Настроение  было  премерзкое.  Голова  болела  жутко.  Капитан
пошевелил затекшими членами. Петух недовольно завозился в ногах.  И  тут
вдруг до Ильи дошло, что галлюцинация вполне реально царапает шпорой его
щиколотку. Капитан рывком приподнялся. От резкого движения боль в голове
плеснулась, как огненная жидкость в чане. Илья осторожно тронул  пальцем
растрепанные перья петуха.
   - Ко-ко-ко, - отозвался Никита Авдеевич.
   - Петух, - глубокомысленно сказал капитан и взял воеводу  в  руки.  -
Самый обыкновенный. Живем. короче. Живем и  трезвеем.  Петя  у  нас  уже
самый обыкновенный, только какой-то задохлый.
   Голова   Никиты   Авдеевича,   безвольно   висящая   набок,   чуточку
приподнялась.
   - Ваня... ты меня уважаешь?
   - Нда-с, обыкновенный, но в дупель пьяный, - расстроился капитан.
   - Это я пьяный? - возмутился воевода.
   - Ты, Петя, ты...
   - Никитой Авдеевичем меня нарекли, а не Петей.
   - Пусть так, - отмахнулся Илья. Его мозг,  разгоняя  туман  похмелья,
уже лихорадочно просчитывал ситуацию. Что-то здесь не сходилось,  ну  не
верил он ни в белку, ни в глюки. Интуиция ему подсказывала, что все  это
чушь. "Блин! Сплошное фэнтези в  гротескном  стиле...  Стоп!"  В  памяти
всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно
рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не  клюющий  на  рекламу,
умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души
повеселился. Еще  мысль  дурная,  помнится,  посетила:  классно  мальчик
отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не  месяц...  неделю...  или
хотя бы три дня. "Ай да Белянин, ай да... Как там дальше у Пушкина-то?..
Гм... молодец... Но удружил! Мерси, Андрюша!"
   - Живем, Авдеич! - уже веселее сообщил Илья. - Сбылись мечты идиота.
   - А раз так, то пора нам с тобой к битве готовиться. Вишь,  солнце  к
долу клонится. Вот-вот нечисть поганая нагрянет. А ну, прислони-ка  меня
к стеночке на крылечке... вот так. - Петух удовлетворенно вздохнул.
   Палящий зной сменился приятной  прохладой  тихого  июльского  вечера.
Легкий ветерок овевал пылающий гребешок воеводы. Илья,  твердо  решивший
завязать, вынес из горницы кувшин кваса и ведро самогонки. Отхлебнул  из
кувшина и принялся озираться в поисках выгребной ямы. Не найдя  таковой,
присел рядом с Никитой Авдеевичем, поставив ведро на  верхнюю  ступеньку
крыльца. Чувствовал себя на ногах капитан еще неуверенно.
   - Лепота, - пробормотал чуток оклемавшийся на свежем  воздухе  петух.
Он сидел, выставив растопыренные лапки вперед, для устойчивости опершись
крыльями в дощечки крыльца. Солнечный  диск  уже  полностью  скрылся  за
горизонтом, напоминая о себе лишь узкой  полоской  розового  заката,  на
фоне которого рельефно выступали  могучие  деревья  дубравы,  окружающей
посад со всех сторон.
   - И впрямь красиво, - согласился Илья, озирая окрестности. Взгляд его
упал на трофейный рюкзак, выволоченный им с заимки. Габаритная штучка. С
таким только по горам  лазить.  Обязательно  грохнешься.  Ему  пришло  в
голову, что неплохо бы провести ревизию, ибо в пьяном  угаре  предыдущих
суток толком не помнил даже,  что  там  у  него  есть.  Подтянув  рюкзак
поближе, капитан развязал тесемки и  вытряхнул  содержимое  на  крыльцо.
Результаты осмотра заставили его почесать затылок.
   - Ну, наркота понятно, "узи" - тоже, "Ф-1" - ладно, но световые-то им
на хрена? - Капитан повертел перед глазами продолговатую гранату. -  Нас
бы так оснащали. А тут что? - Из боковых карманов Илья  извлек  запасные
обоймы и толстую пачку денег, аккуратно завернутую в целлофановый пакет.
- Ух,  какой  ты  симпатичный,  -  польстил  он  Франклину,  укоризненно
смотревшему со стодолларовых купюр,  -  только  вот  цвет  лица  у  тебя
нездоровый. Зеленый.  Видать,  тоже  накануне  за  воротник  заложил,  а
похмелиться не догадался. Да сколько ж вас тут?
   Капитан пересчитывать не стал и принялся запихивать все обратно.  Как
обычно, после разборки и сборки остались лишние детали. Световая граната
и баксы упорно не хотели лезть на место.
   - Ну и хрен с вами, - благодушно пробормотал Илья и рассовал  все  по
карманам  камуфляжки.  Пачку  пришлось  делить  пополам.   Слишком   она
оказалась объемной. От этого занятия его оторвал воевода.
   - Ну давай, Иван, рассказывай, как... ик!... зелье  это  ч-ч-чудесное
делаешь.
   - Это можно. - Капитан закинул рюкзак в горницу и почесал  зазудевшую
грудь. Крест вновь ощутимо нагрелся. - Сначала берешь...
   Поделиться опытом Илье помешал шум и гам, донесшийся до них сверху.
   - Тормози, балда! Промажем!
   - Отвали, я за посадку отвечаю!
   - Еще чего! Сегодня моя очередь.
   - Да ты че, дура! Тебя  всегда  налево  тянет.  Опять  во  что-нибудь
вляпаемся. Я сажаю!
   - Ты свои центристские замашки бросай! У нас теперь  демократия.  Все
по очереди!
   Что-то с шумом пронеслось над посадом.
   - А чтоб тебя! Проскочили! Разворачивай, дубина!
   - Это что за аппарат? Вертолет, что ли? - протянул  Илья,  удивленный
странными переговорами пилотов.
   - Горыныч летит. - Никита Авдеевич вновь попытался  засучить  рукава,
отчего перья на крыльях еще больше встопорщились. -  Щас  мы  ему  морды
бить будем... ик!.
   - Впервые о таком типе вертолета слышу...
   Меж тем Горыныч, завершив  крутой  вираж,  сделал  повторную  попытку
произвести посадку. О  том,  что  демократия  победила,  Илья  понял  по
взметнувшимся в небо бревнам частокола с левой стороны посада.
   - У-у-у, е-мое!!! - взвыл Горыныч, рванув вверх.  -  Говорил  же,  не
лезь! Все! Я сажаю!
   - Фигушки, моя очередь, - раздался голос справа.  Это  стоило  посаду
частокола с правой стороны. Третья попытка была более удачной. Сметя  по
дороге останки костра и  чан,  Горыныч  затормозил  в  десяти  шагах  от
крыльца,  запаленно  дыша  всеми  тремя  головами.  Илья,   впрочем,   в
наступивших  сумерках  голов  не  разглядел,  но  конструкция  странного
"аппарата" его заинтересовала. Он хлебнул еще из кувшина,  поставил  его
на крыльцо, крякнул и не спеша двинулся к "вертолету". Горыныч, при виде
которого  народ,  как  правило,  разбегался  и  забивался  по  щелям  да
подвалам,  был  немного   удивлен   наглостью   этой   козявки.   Головы
переглянулись и  дружно  нырнули  вниз.  Илья  тем  временем  подошел  к
тумбообразной лапе дракона,  попинал  чешуйчатые  ромбические  пластины,
отливающие зеленью, вытащил тесак  побратима  и  попытался  подковырнуть
одну. Лапа Горыныча нервно дернулась. Щекотки он не любил.
   - Интересная облицовочка, - пробормотал Илья. Тут он  заметил  когти,
глубоко вонзившиеся в плотно утрамбованную землю подворья. - Надо же,  -
восхитился капитан, - и фиксаторы на шипах. Очень оригинальное  решение.
Ну-с, а тут у нас что? - И Илья, освеженный квасом, с видом  экскурсанта
двинулся под брюхо чудовища, высоко задрав  голову,  осматривая  фюзеляж
"вертолета" неведомой конструкции. За ним по пятам молча ползли  Правая,
Левая и Центральная. Им тоже стало интересно. Тут Илья  дошел  до  места
стыковки фюзеляжа с  частоколом  посада.  Из-под  развороченных  пластин
сочилась желтоватая жидкость.
   - Вот в чем дело, - хмыкнул капитан, - баки пробило.  Горючее  течет.
Видать, вынужденная посадка. То-то пилоты нервничали. Ну, это поправимо.
- И Илья, используя навыки боевого карате, занялся  ремонтом,  колошматя
по пластинам ребром ладони. Пластины с резким щелчком  фиксировались  на
своих  местах,  и  вскоре  Илья  с  удовлетворением  отметил,  что  течь
прекратилась. Горыныч был тоже удовлетворен и смотрел  на  новоявленного
"доктора" уже более доброжелательно всеми шестью  глазами.  А  экскурси