фер пополз  вдоль  цепочки  следов.  Заинтересовавшийся  Кощей
вытащил из груды битого стекла выпуклое донышко бутылки и пополз следом.
Дедуктивный метод привел их к трону.
   - Ага! - торжествующе воскликнул Люцифер. - Науку не обманешь.
   На сиденье лежал лист пергамента с торчащей из него стрелой.
   - "Папа", - прочитал Люцифер.
   Кощей,  разгневанный  тем  обстоятельством,  что  какой-то  неведомый
"папа" свободно разгуливает по его личным апартаментам, рванул стрелу на
себя.
   Стрела упруго завибрировала, но из сиденья вылезать не захотела.
   - Прибили ее, что  ли?  -  Кощей  рванул  сильнее.  С  тихим  треском
сломался черенок.  Люцифер  сдернул  пергамент.  Глубоко  вплавленный  в
черный мрамор наконечник стрелы остался торчать из сиденья.
   - Забили, - задумчиво сказал Люцифер.
   - Что забили?
   - Стрелку.
   - Кому?
   - Тебе. Напрасно ты Ивана в тридевятое загнал, ох напрасно...  а  тут
еще "папа" какой-то объявился. Черти, говоришь, на него работать стали?
   Кощей энергично затряс головой:
   - И Горыныч, и Саламандра скорее всего тоже...
   Люцифер удивленно присвистнул:
   - Пора вмешаться. Процесс зашел слишком далеко.
   Лупа в его руке вновь уступила место мобильнику.
   - Куда звонишь? - полюбопытствовал Кощей. Люцифер молча закатил глаза
на потолок.
   - Ой! - испуганно зажал себе рот Кощей.
   - Не волнуйся, у нас все схвачено, - успокоил  Бессмертного  Люцифер,
щелкая по кнопкам. - Пламенный привет.
   - Чую запах серы, - раздался из трубки ласковый мягкий голос.
   - У тебя дьявольски тонкий нюх.
   - Сомнительный комплимент
   - Так мы ж с тобой одной крови, ты и я, - засмеялся дьявол.
   - Лучезарный, и здесь от тебя покоя нет. Уж не  покаяться  ли  решил?
Если да, то погоди минуточку - я к Папе. За такую весть  он  меня  сразу
правой рукой сделает...
   - Все гораздо прозаичней,  -  поспешил  развеять  иллюзии  невидимого
собеседника дьявол, - нужна информация.
   - Жаль, белые крьшышки тебе были очень к лицу.
   - Это какой "папа", этот? - Кощей ткнул пальцем в пергамент.
   - Сравнил божий дар с яичницей, - фыркнул Люцифер.
   - Это ты к чему? - удивилась трубка.
   - Не обращай внимания. Так, мысли вслух. Дело вот в чем...  Вы  своих
эмиссаров в тридевятое не засылали?
   - Нет, до них очередь еще не дошла. Запарка. Кадров не  хватает.  Сам
знаешь, как это бывает... Хотя  погоди,  посмотрю  на  всякий  случай...
извиняюсь. Пару веков назад небольшую  подготовительную  работу  мы  там
провели. Крест им уже знаком, но в данный момент из  нашей  конторы  там
никого нет.
   - Так. Из нашей, за исключением трех отступников, тоже никого.
   - У тебя есть отступники? - промурлыкала трубка, - познакомь...
   - Облизнешься, - хмыкнул Люцифер.
   - Так в чем проблема?
   - В том, что у нас и у вас под носом какая-то третья  сила  возникла.
Гребет все под себя. И ваших и наших. Командует парадом  какой-то  папа.
Чуешь, чем дело пахнет?
   - Наших там нет, - ледяным тоном отчеканила трубка.
   - Обращенные есть.
   - Это да... Слушай, Лучезарный,  что  ты  от  нас  хочешь?  Чтобы  мы
поломали  графики  работ,  утвержденные  на  много  тысячелетий  вперед,
бросили все и очертя голову кинулись в тридевятое?
   - От вашей конторы  я  уже  давно  ничего  не  жду.  Вы  всегда  были
бюрократами. Здесь я и сам разберусь. Тем более что у меня  тут  есть  и
личный интерес. Мерси за информацию.
   - Удачи тебе, Лучезарный.
   Люцифер аккуратно прикрыл крышку мобильника.
   - Не разберешься, - мрачно сказал Кощей.
   - Почему? - удивленно поднял брови дьявол.
   - Нечего тебе здесь делать, - решительно  заявил  Кощей.  -  Это  моя
территория. Сам разбираться буду.
   - Не в моих  привычках  навязывать  свои  услуги  клиентам,  -  пожал
плечами Люцифер, - обычно они это делают сами, но у нас договор...
   - Ты ко мне с этой липой лучше не лезь! - взвизгнул  Кощей,  потрясая
кулачками.
   - Как скажешь, - вновь пожал плечами  нечистый,  -  но  есть  у  меня
предчувствие, что это не последняя наша встреча. - Он щелкнул пальцами и
исчез в блеске молнии под громовые раскаты.
   Кощей тоскливо оглядел опустевшие стены замка.
 
*** 
 
   Саламандру, вывалившуюся из  огня  с  огромным  мешком,  встречали  в
посаде как героя. Обеспечили почетное место  в  сковородке,  пододвинули
свежее ведро, освободили от железной одежки и принялись расспрашивать.
   - Кощея не видала?
   Саламандра отрицательно тряхнула головой. Вид  у  нее  при  этом  был
какой-то странный, нездоровый.
   - Картины все собрала?
   На этот раз кивок был утвердительный. Затем, не дожидаясь  дальнейших
вопросов, Саламандра макнула морду  в  ведро,  сделала  длинный  глоток,
облегченно вздохнула и подала наконец-то голос.
   - Старый козел!!!
   - Это ты о ком? - подозрительно спросил Никита Авдеевич.
   - Кощей, - зло буркнула ящерка, - ловушку устроил, гад.
   - Рассказывай! - приказала Центральная.
   Оказывается, пока Кощей прятал по подвалам  свои  магические  свитки,
Саламандра занималась дегустацией его коллекционных вин. Содрав со стены
первое и единственное в малом  зале  полотно,  ящерка  обнаружила  нишу,
заставленную  бутылочками  всевозможных  видов  и  размеров.  Любопытная
ящерка схватила первую попавшуюся и, недолго думая, выжгла  из  горлышка
пробку.  Понюхала.  Запахом  жидкость  чем-то  смахивала  на  "эликсир".
Легкомысленная  и  не  очень   трезвая   Саламандра,   не   заботясь   о
последствиях, направила рубиновую  струю  в  пасть  и  взвыла  от  боли.
"Эликсир" Кощея был не того качества, нежели "эликсир"  "папы".  Челюсти
ящерки  захлопнулись  и  прикипели  друг  к  другу  в  таком  положении.
Разгневанная Саламандра устроила в баре погром, затем,  вспомнив,  зачем
ее сюда прислали, покидала картины в мешок,  влепила  стрелу  в  сиденье
трона, насадила на него послание Чебурашки  и  переместилась  обратно  в
посад. К счастью, "эликсир" "папы" вернул ей способность  говорить.  Это
преисполнило сердце маленькой ящерки великой благодарностью, о чем она и
сообщила своим новым друзьям.
   - У меня глаз наметанный, - довольно сказал Никита Авдеевич. -  Берем
ее в команду.
   - Берем, - согласились головы, - папа, правда, ей и сам  какое-нибудь
испытание назначить может.
   - Выдержит, - уверенно заявил петух.
   - Лично перед папой ходатайствовать буду, - пообещал Чебурашка.
   Из мешка вытряхнули картины и занялись изучением трофеев.
   -  Вы  думаете,  ему  это   понравится?   -   засомневался   воевода,
рассматривая полотна Кощея.
   - Нет, - уверенно сказал домовой - А вот эту  ему  вообще  показывать
нельзя.. - Старый плешивый  козел,  -  взорвался  вдруг  прораб,  увидев
хозяйку посада на коленях Его Бессмертия. - Нет, ты представляешь,  папа
на коленях на полу, а Василиса на коленях у Черепа!
   - Да-а-а, - протянула Левая, - с подарком накладочка вышла.
   - Хорошо,  Саламандра  не  слышит,  -  вздохнула  Правая.  Утомленная
ящерка, закончив курс лечения "эликсиром", закопалась в горячие  угольки
и мирно  посапывала  в  костре.  Огонь  весело  пожирал  остатки  терема
очередного боярского недруга воеводы.
   - Есть идея, - сказала Центральная.
   - Ты гляди - опять у нее идея, - громогласно прошептала Правая Левой.
   - Наша  работа,  -  гордо  ответила  Левая.  -  Подкорку  на  совесть
отделили... от души...
   -  Мы,  драконы,  подревнее  Кощея  будем,  -  продолжила   меж   тем
Центральная, - кое-что из магии я еще помню...
   - Ой, я тоже, - обрадовалась Левая, сообразив, о чем идет речь.
   - И я... - расплылась в  счастливой  улыбке  Правая.  -  Подать  сюда
Кощееву живопись!
   Картины расставили вдоль стен терема  Василисы.  Изображения  на  них
едва заметно шевелились в такт мерцаниям костра. Казалось,  они  вот-вот
оживут...
   - Чур, эта моя, -  кивая  на  картину  с  коленопреклоненным  Иваном,
потребовала Центральная, - с остальными делайте что хотите.
   Правая и Левая не возражали, у них было широкое поле деятельности.
   - Поехали, - по-гагарински скомандовала  Центральная,  и  изображения
ожили...
   Василиса спокойно скинула  руку  Кощея  со  своего  стройного  стана,
флегматично  залепила  ему  пощечину,  спрыгнула  с  бессмертных  колен,
непочтительно зажала его костлявый нос между двумя пальцами  и  потянула
вниз. Кощей, не удержавшись  на  вершине  трона,  кубарем  покатился  по
ступенькам. Навстречу ему уже поднимался Иван. Деликатно уступив  дорогу
зеленоватому клубочку,  богатырь  взгромоздился  на  трон,  и  радостная
Василиса прыгнула в его объятия. Кощей же занял место Ивана и валялся  в
ногах у подножия трона, раболепно согнув спину.
   - Ну как? - гордо спросила Центральная.
   - Здорово! - оценил ее  искусство  воевода,  только  вот  папа  здесь
какой-то... не такой.
   - Верно, - согласилась Центральная. Расписная рубаха Ивана позеленела
и покрылась темными пятнышками.
   - Так пойдет?
   - Что надо! - удовлетворенно кукарекнул петух.
   У Правой и Левой дела шли гораздо хуже. Они гоняли  своих  Кощеев  по
полотнам, не зная, куда их пристроить. Центральная пришла им на помощь.
   - Закапывай! - скомандовала она.
   Кощей, пытавшийся спрятаться за грудой черепов вместе с конем, нелепо
взмахнул руками и провалился вниз.
   - Это другое дело, - удовлетворенно крякнула Левая.
   - Пейзаж мрачноватый, - подал голос Чебурашка.
   - Поправим!
   Из пустых глазниц и оскаленных  ртов  выползли  ярко-зеленые  ростки,
набухли бутоны, лопнули, и груда желтоватых черепов превратилась в холм,
густо поросший праздничными алыми маками.
   - Вот это другое дело!
   С Кощеями на других полотнах тоже  не  церемонились.  Их  безжалостно
закапывали, затаптывали и даже топили. Преображенные полотна  осторожно,
дабы Илью не разбудить, расставили вдоль  стен  горницы  и  вернулись  к
догорающему костру. Выпили, кто сколько  осилил,  за  успех  новобранца,
потом за "папу", потом...
   До лавки Никита Авдеевич и Чебурашка  доползти  не  смогли.  Левая  и
Правая заботливо подсадили их на крыльцо, где они и забылись в  хмельном
беспокойном сне. Комплекция Горыныча  позволяла  дракону  более  успешно
сопротивляться   чарам   "эликсира",   а   потому   головы   еще   долго
полемизировали  о  поэзии,  о  рифме  и   современных   способах   ловли
вдохновения. Догорел костер. Замерзшая Саламандра  выползла  из  золы  и
получила свою дозу для "сугреву". Затем Правая и Левая занялись  военной
подготовкой новобранца, обучая его снайперской стрельбе  по  неподвижным
мишеням В качестве мишени  использовали  кол,  вывороченный  из  плетня,
окружающего гостиный двор. Правая заколотила его в землю, используя свою
морду в качестве кувалды, а Левая очень доходчиво объяснила  Саламандре,
что такое мушка и прорезь. Мишень была установлена между кузницей Вакулы
и гостиным двором. Первые же выстрелы дали  прекрасные  результаты.  Кол
стоял цел и невредим, зато от кузни осталась только плавильная  печь,  а
от гостиного двора куча  головешек.  Решив,  что  новобранец  достаточно
подготовлен для несения караульной службы, приняли еще по  одной,  после
чего отправились на заслуженный  отдых  с  приятным  чувством  до  конца
выполненного долга, оставив на Саламандру заботы по защите  их  бренного
тела.
 
12 
 
   - Ой, господи! Страсти-то какия!!! - Рысь с круглыми от ужаса глазами
мелко крестилась лапой, испуганно глядя на Василису.
   - Да не тяни ты душу, мамка! Что случилось?
   - Ужасти! Все как есть мертвые, вповалку лежат. И Чебурашка, и Никита
Авдеевич, Ивана только не видно... - Из глаз рыси брызнули  слезы.  -  И
дракон Кощеев не шевелится. Одолели наши богатыри супостата, а сами... -
Тут рысь зарыдала в голос.
   - Все пропало, - прошептала медведица.  -  Ванечка...  милый...  -  И
рыдания рыси перекрыл рев медведицы. Рев смертельно раненного зверя.
   - Хотели мы защитников наших  сюда  принесть,  поплакать  над  телами
ихними да похоронить по русскому обычаю с молитовкой,  -  причитала  меж
тем Матрена, - да ящерка дьявольская нас к  ним  не  подпускает.  Бродит
вокруг них, глаза огнем горят, и пламенем плюется.  Все  какого-то  папу
защищать рвется...
   - Папу? - вскинулась Василиса так, что Матрена отшатнулась.
   - Ну да... а что? - Рысь настороженно уставилась на медведицу.
   - Так Иван же себя папой  нарек!  Значит,  ящерка  не  Кощея,  а  его
защищает... Может, еще не все потеряно... Хватит! Пойду  сама  посмотрю,
что там творится. - И медведица с места в карьер взяла такой разгон, что
Матрена только ахнула.
   - Если это называется идти, то что  же  такое  бежать?  -  Рысь  едва
поспевала за Василисой, ломящейся через бурелом как танк. - Да не несись
ты так, убьешься! И меня загонишь.
   Но медведица не обращала внимания на увещевания  мамки.  Истомившейся
за двое суток тревогой и вынужденным  бездельем  Василисе  не  терпелось
взглянуть вблизи на своего суженого, проверить - а вдруг  живой?  Может,
ранен только? А вдруг родимому помощь нужна... Он там кровью истекает, а
они тут... Выскочив из чащи, медведица кубарем скатилась в овраг  и,  не
останавливаясь, взлетела на противоположный склон, где взору ее открылся
родной посад. Битва,  видать,  была  нешуточная.  Об  этом  красноречиво
говорило состояние кузницы Вакулы и гостиного двора. Непонятным  образом
исчезли и два боярских терема. Но Василиса не обращала внимания  на  эти
мелочи. Ее взор лихорадочно метался по посаду в поисках  милого,  но  не
находил. Так как мчалась она к посаду напролом, то и  вышла  к  нему  по
кратчайшей прямой - с тылу. Ее собственный  терем  заслонил  того,  ради
кого она и неслась сюда сломя голову. Посад, напрочь лишенный частокола,
имел довольно жалкий вид. По иронии судьбы костра избежали лишь  ворота,
сиротливо стоящие на холме. У ворот столпилась вся челядь  Василисы,  не
решаясь переступить черту, за которой и  начинался,  собственно,  посад.
Вдоль  ворот,  тяжело  переставляя  ноги,  бродила   Саламандра,   вещая
разношерстной компании уток, гусей, волков и  прочей  живности  о  новых
порядках на территории посада.
   - Повторяю в последний раз... - Саламандра остановилась, вперила свой
огненный взор  в  створ  ворот,  выдержала  паузу  и  вновь  возобновила
движение. - Посад  на  военном  положении,  вход  посторонним  мор...  -
ящерица на мгновение задумалась, - ...лицам строго воспрещен.
   -  Так  война-то  по  ночам  здеся,  а  нонче  день  на  дворе,  вона
солнышко-то как высоко, ужо припякать стало, - заквохтала курица. -  Нам
здеся прибирать надоть. - И она попыталась двинуться вперед.
   - Еше  шаг,  и  я  стреляю!  -  Саламандра  начала  сводить  глаза  к
переносице. - Из меня Горыныч всю ночь "ворошиловского  стрелка"  делал!
Так что не советую.
   - Плевать я хотел на твоего Горыныча! - разошелся тут  седой  матерый
волк. - Кузню мою спалили, злыдни. - И Вакула решительно сунул  морду  в
ворота.
   Огнемет Саламандры выдал такую гигантскую струю пламени - похоже, без
"эликсира" здесь не обошлось. Ворошилов перевернулся бы в  гробу,  узнай
он  о  точности  снайпера,  претендующего  на  высокое  звание  стрелка,
носящего его имя. Струя, благополучно  миновав  створ  ворот,  подпалила
одинокую березку, сиротливо стоящую метрах в ста от посада. Если  бы  не
выстрел часового, она еще долго могла бы служить иллюстрацией к народной
песенке "...во поле кудрявая стояла".
   - Предупредительный выстрел, - не растерялась ящерица. - Поняли,  что
такое снайпер?
   Челядь задумчиво посмотрела на полыхающую березку и потихоньку начала
пятиться от ворот.
   - Правильно, - одобрила Саламандра, - ща я боекомплект пополню, и  мы
продолжим. - Уважительное внимание публики  ей  понравилось,  и  она  не
спеша добрела до ведра, опустила в него морду и занялась подзарядкой. По
мере наполнения тело ее из малиново-красного становилось все  светлее  и
светлее, пока  не  засверкало  ослепительно  ярким  светом.  Совсем  как
раскаленная добела болванка в кузне Вакулы, когда он вытаскивает  ее  из
печи Челядь решила, что любоваться на стрельбу  пьяной  ящерицы  гораздо
удобнее со стороны, и дружно бросилась наутек.
   - Куда?! - заревела Василиса. - А Иван?
   - Бежим, хозяйка! - запрыгали вокруг медведицы Парашка и  Малашка.  -
Спалит ведь, Кощеев прихвостень.
   - Назад! Пущать не ведено! - Саламандра с трудом ковыляла к Василисе.
После подзарядки ее изрядно штормило, но она старательно  придерживалась
взятого направления.
   - Что ж вы, мужики? В штаны наложили? Хозяйку свою одну бросили! А ну
хватай ведра! Водичкой ее! Холодненькой!
   - Можно подумать, у нас штаны есть, - раздался чей-то ворчливый голос
из кустов.
   - Давай-давай, поливай, - глумилась пьяная  Саламандра,  -  мне  ваша
вода теперь... я от нее только крепчаю. Ну давай, кто первый, лей!
   Заскрипел  ворот.  Вакула,  настроенный  более  решительно,  чем  все
остальные, подхватил ведро и с размаху окатил хихикающую ящерицу. Визг в
миг  протрезвевшей  Саламандры  перекрыл  шипение  пара,  взметнувшегося
вверх.  Воодушевленный  успехом  Вакула  помчался  за  новой  порцией  к
колодцу, а Саламандра в прямо противоположном направлении. К  несчастью,
именно это направление было занято другой ящерицей.  Саламандра  огибать
препятствие не собиралась, а потому пронеслась метеоритом от  хвоста  до
загривка Центральной, скатилась  на  землю  и  с  разбегу  запрыгнула  в
останки плавильной печи Вакулы. Сделала она это очень вовремя,  так  как
ее пробежка по хребту  дракона  подействовала  на  последнего  как  удар
бичом. Оглушительно заорав, Горыныч рванул вверх и  запрыгал  по  двору.
При виде ожившего дракона челядь Василисы во  главе  со  своей  хозяйкой
дружно кинулась врассыпную. И, похоже, многие были рады, что штанов им в
данном обличье не полагается.  Центральная  наконец  догадалась  макнуть
морду в колодец и направила  струю  на  подпаленную  спину.  Ее  примеру
последовали Правая и Левая. Брызги фонтаном летели в разные  стороны.  В
результате часть ледяного  душа  приняли  на  себя  Чебурашка  и  Никита
Авдеевич. С крыльца послышались писк и сердитое кудахтанье. Поднятый ими
гвалт достиг слуха Ильи. Он сладко потянулся. Общая побудка состоялась.
   Суматоха во дворе заставила капитана открыть глаза  и  схватиться  за
крест.  Это  уже  стало  входить  в  привычку.  Крест  был  холодный.  С
наслаждением потянувшись, он не  торопясь  скинул  ноги  с  лавки.  Утро
встретило Илью широкой улыбкой побратима. Иван  нежно  обнимал  стройную
девицу, утонувшую в  его  объятиях.  Лицо  красавица  прятала  на  груди
гиганта, о чем капитан искренне пожалел. Фигурка была настолько стройной
и соблазнительной, что личико просто обязано было  соответствовав  всему
остальному
   - А это, я так понимаю, и есть Кощей, - пробормотал Илья, разглядывая
маленькую согбенную фигурку у подножия трона. - Целая галерея, однако, -
удивился он, оглядывая преображенную горницу. Внимание капитана  привлек
поросший маками  холм.  "Похоже  на  намек,  -  почесал  он  затылок.  -
"Эликсир" им уже не в кайф. Коку подавай!" Воеводы и домового на  лавке,
куда он их определил спать накануне, не  было.  Зачерпнув  полную  ложку
черной икры  из  блюда  в  центре  стола,  капитан  соорудил  бутерброд,
перекусил, хлебнул квасу и направился к выходу  в  поисках  своей  лихой
команды. Команда была на месте. Горыныч принимал водные процедуры, петух
и Чебурашка ковыляли, держась друг за  друга,  к  длинному  ряду  ведер,
окружавших огромный ушат. Ушат был наполнен доверху.  Аромат,  исходящий
от него, без слов рассказал капитану о его содержимом.
   - Та-а-ак... - Илья медленно обвел взглядом территорию  посада.  Зона
разрушений вокруг терема заметно увеличилась. - Ну  докладывайте,  орлы.
Какие дела великие этой ночью вершили?
   - Папа! - искренне обрадовалась  его  команда.  Чебурашка  с  Никитой
Авдеевичем торопливо клюнули из ближайшего ведра и уже  более  уверенной
походкой двинулись к капитан