ди над ее правым плечом нависло что-то огромное.
Она живо обернулась посмотреть. И ахнула. На стене висел каменный рельеф -
отвратительная,   безволосая,   женская   фигура   со   смазанным    лицом
великанши-людоедки, обеими руками придерживавшая непристойно зияющее лоно.
Плоский нос, круглые глаза, глубокая щель вопящего рта.
     Энджела кинулась к выходу и чуть не  сбила  с  ног  Маккея,  который,
разыскивая ее, только что переступил порог ведущей  в  коридор  двери.  Он
тепло приветствовал ее  и  пригласил  в  свой  кабинет.  Кабинет  оказался
небольшим, светлым, полным синеватого табачного дыма от трубки профессора.
Одну стену закрывал стеллаж с папками,  вдоль  другой  рядами  выстроились
шкафчики и полки, забитые фолиантами; пара современных письменных столов с
лампами на длинных гибких шеях, два удобных  с  виду  и  тоже  современных
мягких кресла и рабочий стол, на котором лежали глиняные черепки, каждый с
крохотным желтым бумажным ярлычком.
     - Мое святилище, - Маккей гордо обвел кабинет взмахом трубки и указал
Энджеле на кресло.  -  Холлэндер  разрешает  называть  его  "моим".  -  Он
подмигнул. - Честно говоря, я здесь только в качестве советника.
     Энджела похвалила коллекцию, выставленную на  галерее,  а  Маккей,  в
свою очередь, еще раз похвалил фильм.
     - Когда будете уходить, я вам дам еще целый перечень цитат.
     Энджела улыбнулась.
     - Фантастично!
     "У нас их и без того уже хоть отбавляй, ну да ладно", - подумала она,
полезла  в  сумку  за  каменной  головой  и  выложила  ее  на  стол  перед
профессором.
     Маккей исследовал камень сквозь увеличительное стекло, гудя себе  под
нос какую-то песенку.
     Он подошел к полкам и после минутных раздумий вытащил  какой-то  том.
Отнес его на стол и принялся листать страницы.
     - Так, говорите, Кашель? - Старик взглянул из-за толстых стекол очков
на Энджелу, потом снова на камень.
     - Под высоким крестом.
     Он покачал головой.
     - Необычно.
     Маккей показал на  фотографию  в  тексте,  и  Энджела  встала,  чтобы
посмотреть на нее. Похожий камень. Он мог  бы  быть  близнецом  ее  камня.
Только рот был чуть-чуть побольше да два выступа по бокам намекали на уши.
     - Такие камни чаще обнаруживают  в  Северной  Ирландии,  -  продолжил
профессор. Он опять взял каменную голову и подробно  осмотрел  в  лупу.  -
Конечно, их находили и в других местах. И за пределами  Ирландии.  Главным
образом,  на  территориях  кельтов.  Например,  во  Франции,  в  Уазе.   В
Брэдфорде. В Гекстоне, на севере Англии.
     Маккей протянул камень обратно Энджеле.
     - Если бы не его цвет, я бы сказал, что это базальт. По-моему, сделан
определенно до нашей эры. Трудно называть точные даты без радиоуглеродного
анализа. Но и он  в  случае  предмета,  которому  более  трех  тысяч  лет,
оказывается ненадежным. Ваш камень может быть даже до-кельтским.
     Энджела подняла брови.
     - До-кельтским?
     Маккей устроился на краю стола.
     - Культ человеческой головы насчитывает добрых десять тысяч лет, а то
и больше, - пояснил он. -  Кельты  развили  его  и  превратили  в  сложную
религию. Она просуществовала в Ирландии  долго  и  захватила  значительную
часть средневековья.
     - Почему же? - с сомнением спросила Энджела.
     - Трудно сказать. Обряд, похоже, основан на вере в  квазиматериальную
субстанцию   души,   наполняющую   тело   человека   и   главным   образом
сосредоточенную в голове. По поверью,  эта  субстанция  составляет  основу
жизни. Забрать голову врага означало получить вместе с ней  и  его  жизнь.
Естественно, голова как символ превратилась  в  навязчивую  идею.  Заметив
озадаченность Энджелы, профессор подошел к двери и взялся за ручку.
      - Идемте. Я вам кое-что покажу. Он повел Энджелу в галерею.  Теперь,
когда Маккей  упомянул  об  этом,  она  заметила,  какое  особое  значение
придавалось человеческим  головам.  Рядом  с  ней  их  было  три:  стертая
каменная голова с тремя воющими лицами величиной  с  солдатский  сундучок;
вытянутая, увенчанная короной деревянная голова с выпуклыми, напоминающими
линзы глазами; черная  свинцовая  маска  с  пустыми  глазницами -  темная,
мрачная и бесформенная, как облако.
     Маккей широким шагом прошел к дальней стене и  указал  на  крошащийся
фрагмент каменной перемычки оконного переплета.
     - Обычно кельты бальзамировали головы своих самых  выдающихся  врагов
кедровым маслом.
     - Очаровательный обычай, - заметила Энджела.
     - На  него  ссылаются  и  Диодор,  и  Страбон.  -  Маккей  сатанински
улыбнулся.
     Энджела с подозрением осмотрела обломок.
     - Тогда что же за камень у меня?
     Маккей пожал плечами.
     -  Идол.  Фетиш.  Объект  поклонения.  Кто  знает?  Невозможно  точно
сказать, что это был за культ. Может быть, этому  камню  отдавали  головы?
Документальных свидетельств, относящихся к этому периоду, очень немного  -
только  то,  что  говорится  у  классических  авторов.  А  это  не  всегда
достоверно. И может без труда переиначиваться  по  политическим  причинам.
Ну, знаете - оправдать господство римлян над кельтами. Возьмите, например,
Цезаря. Он объявил, что кельты отправляют  ужасающе  кровожадные  ритуалы.
Жертвоприношения   детей.   Массовые   жертвоприношения   преступников   и
военнопленных. Как знать? Может быть, так оно и было.
     Они неторопливо двинулись обратно в кабинет. Энджела хмурилась, глядя
в пол.
     - Тогда как же мой камень в конце концов оказался в Кашеле? Разве  вы
вчера не говорили, что христиане считали Кашель  особенно  святым  местом?
Что же тогда там было делать такому камню?
     Маккей подошел к столу и принялся набивать трубку.
     -  Практика  помещения   языческих   изображений   в   храмы   весьма
распространена.  Например,  вот  эти  два  экспоната...  -  Он  показал  в
раскрытом  томе  еще  одну  фотографию.  Две  каменных  головы:   одна   с
несколькими выдолбленными канавками вместо волос и плоской  плашкой  носа,
другая - грустная картофелина с грустными раскосыми глазами и  морщинистым
лбом.
     - Обнаружены в Северной Ирландии.  В  армагском  соборе.  Разумеется,
теперь это протестантский храм.
     Он  поднес  к  трубке  спичку  и  пыхнул  клубом  синего,  сладковато
пахнущего дыма.
     -  Может  быть,  кельты  верили,  что,  помещая  языческие  культовые
изображения в храмы, как-нибудь приручат их.
     - Приручат?
     - Направят их зловещую варварскую силу на благие цели. Почти  так  же
поступали тибетские ламы со старыми до-буддистскими божествами.
     Энджела взяла свою забавную находку в руки и пристально вгляделась  в
каменную рожицу.
     - Ты добрый камень или злой? - серьезно спросила она.
     Маккей рассмеялся.
     - Думаю, вам придется ответить вместо него.
     Она тоже засмеялась.
     - По-моему, нужно подождать. Поживем - увидим.
     Она  заметила  в  глазах  наблюдавшего  за  ней   профессора   хитрое
выражение.
     - Если вы когда-нибудь передумаете, мы будем  рады  приютить  его,  -
негромко сказал он. - Конечно, с возвратом.
     - Само собой. - Энджела сунула камень в  сумку.  -  Может  быть...  -
продолжила она.
     - Да?
     - Может быть, когда он мне  надоест.  -  Она  взглянула  на  часы.  -
Батюшки, вы поглядите, сколько времени! Мне надо  бежать.  В  три  у  меня
назначена встреча. - Она усмехнулась. - С двумя классными дамами. Уверена,
что опаздывать не годится.


     Чувствуя себя преступницей, охваченная  паникой  Энджела  приехала  с
опозданием на двадцать минут.
     Стоявшую в глубине леса неподалеку от Уолтхэма школу Фионы она  нашла
с трудом. Одна из учительниц ждала ее перед зданием. У нее  были  светлые,
заколотые в узел волосы и крупное лицо, как у  грустного  верблюда.  Между
сорока  и   пятьюдесятью,   определила   Энджела.   На   учительнице   был
светло-коричневый хлопчатобумажный спортивный костюм.
     - Я Джуди Лэчмэн, - объявила она, с приятной улыбкой пожимая  Энджеле
руку.
     Энджела расслабилась, инстинктивно почувствовав к ней симпатию. Джуди
ни в коей мере не была классной дамой.
     Школа, построенная в форме буквы Т, с  окнами  от  пола  до  потолка,
внутри оказалась просторной  и  полной  воздуха.  Энджелу  встретил  гомон
играющих детей. Неподалеку в углу стоял стол:  там  едва  начавшие  ходить
ребятишки возились с большими банками яркой темперы  и  глиной.  В  другом
углу   они   манипулировали   радужно-пестрыми   наборами    пластмассовых
прямоугольников, деревянных  ромбовидных  блоков,  цилиндров  из  твердого
дерева, блестящими циновками из нанизанных на проволоку золотистых  бусин.
Коллега Джуди, Кло, низенькая и более  серьезная,  со  стрижкой  "паж",  в
старушечьих  очках,  объяснила  Энджеле,  что  это   -   учебные   пособия
Монтессори. На  полу  у  их  ног  лежали  остатки  рожицы,  выложенной  из
темно-красных прутьев, еще одного изобретения Монтессори. То здесь, то там
Энджеле попадались на глаза разнообразные полезные  предметы:  то  пишущая
машинка, то магнитофон, то арифмометр, то щетки и швабры, то разные ящики.
Один привлек ее внимание: там  лежали  части  каких-то  рычагов  и  нечто,
напоминавшее металлические формы для отливки.  Все  казалось  новехоньким.
Энджелу удивило то, что в таком просторном здании относительно мало детей.
Ребятишек вряд ли было больше восемнадцати.
     - Ну, и какова же ваша формула "спокойного доверия"? - спросила она у
Джуди, подхватывая услышанное от нее чуть раньше замечание.
     Преподавательница рассеянно приводила в порядок стопку книг, лежавших
на сделанной из досок и встроенной между бетонными блоками  полке.  Делала
она это машинально, по привычке.
     - Свобода учиться. - Она поправила большую  книжку  с  картинками  и,
подумав, добавила: - Из любопытства и по потребности.
     Энджела сделала пометку в блокноте.
     - Мы не следуем методу Монтессори буквально, -  вступила  в  разговор
Кло. - Но нам кажется, что окружающую среду следует сделать  насыщенной  и
занимательной.
     Энджела  взяла  в  руки  металлическую  форму  и   пощупала   гладкую
поверхность.
     - Да, это вам несомненно удалось.
     Они перешли к одному из столов, за которым  внимательно  рассматривал
набор деревянных плиток  с  приклеенными  к  лицевой  стороне  буквами  из
наждачной бумаги светловолосый мальчик лет пяти, в очках.
     - Это Энди, - тихо сказала Кло.  -  Милейший,  тишайший  ребенок.  Но
такой робкий. Ничему не хотел учиться, покуда не попал к нам. Он сирота.
     Энджела всмотрелась в лицо поглощенного работой мальчугана  и  у  нее
защемило сердце.
     - Как грустно, - едва слышно проговорила она и подошла поближе.
     - Какую букву ты ищешь, Энди? - поинтересовалась она.
     Энди поднял голову, взглянул на нее и робко улыбнулся.
     - А, - сказал он и быстро перевел взгляд обратно на стол.
     Энджела молча указала на А.
     Энди улыбнулся, взял букву, погладил шкурку,  словно  по  некоему  до
него установленному ритуалу и тихонько, сам себе  сказал  "А".  Потом  под
взглядами молчащих взрослых выбрал остальные буквы своего имени и  выложил
перед собой, погладив и проговорив каждую.
     - Очень хорошо, Энди, - похлопала в ладоши Джуди.
     Мальчик просиял, потом  сбегал  и  взял  из  стоявшей  поодаль  бочки
печенье.
     Джуди повернулась к Энджеле.
     -  Видите,  что  я  подразумевала,  когда  говорила  о   естественном
обнаружении?
     - Вы, должно быть, ему в самом деле понравились, - сказала Кло.
     Обход школы и детской площадки занял почти час. Под конец Джуди и Кло
проводили Энджелу к машине. Коротко поговорив о Фионе, они распрощались.
     - Уверена, на это просто накинутся, - заверила  Энджела  своих  новых
знакомых.  -  Две  женщины  в  одиночку  собрали  средства  на   постройку
собственной школы! Я бы сказала, дело почти беспроигрышное.
     - Конечно, мы сумеем использовать гласность, - повторила Кло. -  Одно
дело получить здание. Но какая же школа без детей. - Она рассмеялась.
     Энджела расстегнула молнию на сумке, чтобы убрать блокнот.
     - Сегодня же вечером поговорю с Шоном, - пообещала она. -  Если  идея
ему понравится, я по своим заметкам сделаю черновой сценарий.
     Она открыла дверцу и стала садиться в машину.
     - Смотрите-ка, кто пришел сказать "до свиданья", - сказала Джуди.
     Энджела оглянулась. С порога на них молча смотрел Энди.
     - Что там у тебя, Энди? - добродушно спросила Джуди.
     Мальчуган неохотно приблизился  и  робко  вручил  Энджеле  маленького
отлитого из голубой пластмассы льва. Растроганная Энджела приняла подарок.
     - Похоже, вы приобрели поклонника, - сказала Кло и улыбнулась.
     Растроганная Энджела опустилась на колени и обняла мальчика.
     - Спасибо, Энди. Так мило, правда.
     - Жалко, вы не моя мама! - вдруг сказал он, крепко  обхватив  ее  шею
обеими руками.
     Энджела прижала его к себе, думая о том малыше,  который  жил  внутри
нее.
     - И мне жалко, Энди, - прошептала она.
     Стоявшая рядом с ней сумка накренилась, перевернулась и упала на бок.
     Никто этого не заметил.


     Вернувшись домой, Энджела рассказала Шону про Энди. Она все еще  была
растрогана и опечалена происшествием.
     - Надеюсь, наш малыш будет таким же милым, - сказала она.
     Шон кивнул. Он, измотанный плотным расписанием,  лежал,  растянувшись
на диване.
     - Будет. Если дать ему - или ей - хотя бы пол-шанса.
     Энджела вынула каменную голову из сумки и  водворила  на  ее  обычное
место на каминной полке.
     - Маккей говорит, это кельтский идол. Возможно, до-кельтский.
     - Ценный?
     - Не знаю. Об этом  мы  не  говорили.  Но  камень  произвел  на  него
достаточное впечатление, чтобы предложить приютить его в Институте.
     Шон ухмыльнулся.
     - Да что ты? Тогда, наверное, камень ценный.
     Он с усилием поднялся с дивана и исчез в кухне. Энджела пришла следом
и обнаружила, что Шон заглядывает в холодильник.
     - Что у нас на ужин? - спросил он.
     - Лососина сойдет?
     - Мммм. Обожаю лососину. Если бы только удалось не заснуть  и  съесть
ее. - Он зевнул и потянулся.
     - И мне, - согласилась Энджела, внезапно тоже чувствуя усталость.
     Они легли спать рано. В десятом часу.
     Перед тем, как пойти спать, Энджела выставила за двери кухни блюдце с
молоком. По наитию. Просто на тот случай, если решит забежать Перышко.


     Фильм,  который  смотрел  Энди,  кончился  в  двадцать   пять   минут
двенадцатого. "Капля" со Стиви Маккуином. Они с Грэнтом,  двенадцатилетним
приемным братом Энди, причисляли этот фильм к любимым и посмотрели его уже
дважды. Билетер, с которым они дружили, всегда пропускал их.
     От кинотеатра до дома было рукой подать. Ребята миллиард  раз  ходили
этой дорогой.
     Мальчики прошли по  проселку  мимо  станции  обслуживания  и  киоска,
торгующего   горячими    сосисками,    перебрались    через    заброшенные
железнодорожные пути и оказались у входа на свалку. Они нырнули  под  него
и, сбиваясь с  шага  на  бег,  пустились  мимо  сваленных  грудами  старых
заржавленных автомобилей, стиральных машин, газовых  плит,  мимо  холмиков
изношенных покрышек и ржавеющих мотков колючей проволоки. На полпути Грэнт
остановился и схватил Энди за рукав:
     - Что это было? - спросил он замогильным голосом.
     - Что?
     Они прислушались к темноте.
     Тихое "клик" где-то впереди.
     - Вот это.
     Мальчики переглянулись.
     - Капля! - крикнул Грэнт. - Бежим!
     Они мчались сквозь тьму, пока не  добрались  до  дыры  в  заборе,  за
которым была дорога.
     Ребята со смехом и шутками быстрым шагом добрались до  реки  света  -
входа на скоростную автостраду. Там они свернули направо и пошли по старой
дороге, которая, изгибаясь,  уходила  от  шоссе,  уводя  в  поля  и  луга.
Наконец, мальчики подошли к месту, откуда можно было  добраться  до  школы
короткой дорогой, напрямик. Они перепрыгнули канаву и зашагали вдоль  края
заросшего высокой кукурузой поля.
     На полдороге Энди замедлил шаг и озадаченно стал.
     Грэнт остановился и оглянулся.
     - Что такое?
     Энди приподнял руку.
     - Я что-то слышал.
     - Меня не напугаешь. Мы так уже делали, - насмешливо ответил приемный
брат.
     - В кукурузе что-то шевелилось. Честно.
     - Наверное, какая-нибудь старая псина. Или лиса. Пошли.
     Они двинулись дальше и подошли к  забору  из  колючей  проволоки.  По
очереди  держа  проволоку,  пролезли  за  ограду  и  оказались  у  старого
жестяного гаража, где стоял трактор. Потом  ребята  нырнули  в  еще  более
густую тьму лесочка, который вел к дому. Это всегда было  страшнее  всего.
Особенно после фильмов ужасов.
     Грэнт вдруг с пронзительным криком сорвался с места. Но Энди было все
равно. Это было частью игры. Грэнт делал так каждый раз.
     Он побежал следом за Грэнтом, ожидая, что тот в любую минуту выскочит
на него из кустов. Тоже как всегда. Иногда Грэнт изображал Мумию, иногда -
Тварь, или Дракулу, или мистера Хайда. Сегодня, без  сомнения,  он  должен
был стать Каплей.
     Но Грэнт не выскакивал. И когда Энди добрался до  старого  дуба,  где
они обычно сходились, там его тоже не оказалось.
     - Капля? - неуверенно позвал мальчуган.
     Никакого ответа.
     - Дракула?
     Молчание.
     - Грэнт! - закричал Энди. Он больше не играл.
     Ничего.
     У него за спиной в кустах что-то зашуршало.
     - Грэнт? - Энди быстро повернулся лицом к источнику звука.
     По-прежнему никто не отзывался.
     - Я знаю, что это ты, - прошептал малыш.
     Шур-шур.
     Неожиданно испугавшись, Энди кинулся наутек.



                                    6

     Энджела очнулась от глубокого сна. В ушах стоял пронзительный крик.
     Она лежала на спине, вцепившись в одеяло, гадая, не приснился  ли  он
ей. Она прислушалась к ночной тишине. Только дыхание лежавшего рядом с ней
Шона. Энджела  повернула  голову  и  поглядела  на  вделанный  в  приемник
будильник, но во мраке циферблат не  был  виден.  Должно  быть,  маленькая
лампочка перегорела.
     Энджела полежала, раздумывая, и начала снова погружаться в дрему.
     Крик повторился. Пронзительный, прерывистый  визг.  Зверь  в  агонии.
Снаружи. Может быть, кошка.
     Энджела вскинулась в темноте с колотящимся сердцем.
     Перышко!
     Она нашарила  выключатель.  Щелк!  Взгляд  на  циферблат:  3:О8.  Шон
повернулся и, ослепнув от света, сощурил застланные сном глаза.
     - Что происходит?
     - Я что-то услышала. Похоже, какое-то животное  кричало  от  боли.  Я
подумала, не Перышко ли это.
     Шон зарылся лицом в подушку.
     - Обычная кошачья драка. Ложись спать.
     Энджела посидела еще минуту. Что-то подсказывало ей:  это  не  просто
кошачья драка. Вспомнились жуткие истории, которые  кто-то  рассказывал  у
них на вечеринке. О расчлененных животных. Она  выскользнула  из  кровати,
лихорадочно нашла тапочки, натянула халат. Шон снова поднял голову.
     - Что ты делаешь?
     - Хочу посмотреть.
     - Да брось ты.
     - Я должна. Должна.
     - Энджела, елки-палки, середина ночи!
     - Ты идти не обязан.
     - О Господи. - Шон сердито уронил голову на подушку и закрыл глаза.
     Поворотом выключателя  у  двери  спальни  Энджела  включила  свет  на
лестнице и зашлепала вниз. В доме было холодно и тихо.
     Она пошла в кухню, открыла самый нижний ящик, порылась под  желтеющей
стопкой отрывных квитанций на "Нью-Йорк Таймс". Вот. Фонарик.
     Заскрипели ступеньки. Энджела оглянулась.
     В кухню, завязывая шнурок халата из шерстяной шотландки, входил Шон.
     - Дай-ка. - Он нетерпеливо забрал у нее фонарик.
     Энджела двинулась следом за ним к  двери  кухни,  включив  по  дороге
лампочку на крыльце.
     Снаружи было темно и зябко. Стоя в луже тусклого света,  проливаемого
стоваттной лампочкой над дверью, она смотрела, как  Шон  идет  по  пятачку
земли, служ