нас за то, что  мы
уезжали.
     Мать наклонилась погладить кота и заворковала:
     - Кто мамочкин красавчик?
     Кот прижал уши и угрожающе сверкнул на нее глазами, приоткрыв пасть и
предостерегающе ворча.
     Иви убрала руку.
     - Ладно, - неловко рассмеялась она, обращаясь к остальным. -  Значит,
он не мамочкин красавчик.
     Энджела легонько встряхнула кота.
     - Противный! Что с тобой такое?
     - Вы только посмотрите на него, - с легким изумлением заметила Иви. -
Можно подумать, в комнате есть еще один котяра.
     Кот, выгнув спину и распушившись, не сводил глаз с камина.
     - Животные иногда чувствуют... - начала Бонни.
     Ни с того, ни с сего кот с воем взвился с дивана, выбив чашку с  кофе
у Иви из рук. Вскрикнув от испуга, она вскинула руки, чтобы защитить лицо.
Но кота больше интересовало, как бы удрать.  Цепляясь  когтями  за  спинку
дивана, он вскарабкался наверх, снова издал  вопль,  выпрыгнул  в  окно  и
исчез в ночи.
     Энджела кинулась матери на помощь, схватив со столика пачку  салфеток
- промокнуть кофейное пятно на платье Иви.
     - Все в  порядке,  ничего  страшного,  -  повторяла  потрясенная,  но
невредимая Иви. Чашка оказалась полупустой. Ущерб был нанесен лишь  платью
и нервам.
     Энджела извинилась и торопливо увела мать  в  кухню,  чтобы  заняться
платьем, оставив Маккея с Бонни сидеть в неловком молчании.
     Увидев размеры пятна, Иви сказала:
     - Пойду наверх, переоденусь.
     - Что случилось? - Из кабинета появилась Фиона.
     Энджела объяснила.
     Фиона с кипой бумажных полотенец исчезла в гостиной, а Энджела  пошла
следом за матерью наверх.
     Когда они сошли  вниз,  у  подножия  лестницы  их  ждала  Бонни.  Она
спросила, где ее плащ.
     - Уже уходите? - Энджела поглядела в сторону кабинета. Кто-то  крутил
старые, любимые записи "Битлз", пустив стереосистему на полную громкость.
     - Если сумею  вытащить  Стиви,  -  виновато  улыбнулась  Бонни.  -  Я
понимаю, это занудство, но у меня страшно болит голова, а  завтра  -  рано
вставать. Я улетаю обратно в Орегон.
     Энджела проводила ее наверх за плащом, предложив аспирин и  болтая  о
дороговизне полетов. В падавшем с лестничной клетки  свете  она  заметила,
какой бледной была Бонни.
     В спальне Бонни выглянула из окна и восхитилась видом.
     - У вас чудесный дом, - медленно проговорила она. -  В  старых  домах
такая интересная атмосфера.
     Энджела ждала у двери, но Бонни словно бы  уже  не  спешила  уходить.
Казалось, она ведет некий мысленный  спор  сама  с  собой.  Энджеле  стало
любопытно, имеет ли это отношение к тем взглядам, какие Бонни  весь  вечер
бросала на нее. Она встала рядом с девушкой у  окна,  отыскивая  про  себя
тему для разговора.
     - Скажите, - начала она, - вот вы - специалист в своей  области.  Что
такое настоящее предчувствие?
     Бонни с сомнением рассматривала Энджелу. Потом,  увидев,  что  та  не
шутит, бледно улыбнулась.
     - Чуешь нутром. Колет пальцы.
     Энджела улыбнулась.
     - Колет пальцы. Так всегда надвигается беда.
     - В самом деле, я имела в виду именно это. - Бонни была  серьезна.  -
Говорят,  дело  в  изменении  кровяного   давления.   -   Она   пристально
вглядывалась в лицо Энджелы. - Вы ведь тоже немножко экстрасенс, правда? -
спросила она. - Я-то знаю.
     В голове у  Энджелы  возникла  непрошенная  мысль:  "они  всегда  так
говорят".
     - А у меня обычно появляются символы, - продолжила Бонни.
     - Символы? - Энджела нахмурилась.
     - Картинки в мозгу. Я вижу  карты  таро.  Ну,  знаете  -  мечи,  если
надвигается что-то тяжелое, чаши - если это  имеет  отношение  к  любовным
делам. Монеты, если дело касается финансов.
     - Но это необязательно должен  быть  мысленный  образ,  -  неуверенно
сказала Энджела. - Правильно?
     - Ну, это у меня так. У других -  другое.  Например,  сны.  Иногда  -
просто чувство, от которого невозможно отмахнуться.
     Энджела обдумывала эту информацию.
     - Страх? - спросила она.
     - Может быть.
     - Если бы у меня возникло такое вот предчувствие, оно  отличалось  бы
от моих обычных страхов? - задумалась Энджела. - Я хочу сказать,  мы  ведь
все о чем-нибудь да беспокоимся, правда? - Она подвинулась поближе к  окну
и принялась рассеянно теребить жалюзи.
     - Должна быть убежденность. Уверенность. Определенность. - Экстрасенс
снова изучала лицо Энджелы. Та заметила, что у  Бонни  с  шеи  на  цепочке
свисает крохотная пятиконечная звездочка. - А почему вы хотите это  знать?
- прошептала девушка.
     - Просто интересно, - откликнулась Энджела  и  неохотно  добавила:  -
Когда я была в Ирландии, мне показалось, что у меня начались предчувствия.
- Она поняла, что вслед за Бонни понизила голос до шепота.  Столь  праздно
начатый разговор внезапно стал серьезным. - Глупее  всего  то,  что  я  не
знаю, к чему все это было, - продолжала она.
     Смущенная своим признанием, она  взглянула  на  хрупкую  блондинку  и
увидела, что ее изучают тем самым тревожным напряженным взглядом,  который
она заметила раньше.
     - Я даже не поняла, чего боялась, - закончила она. - Просто  какой-то
неясной... - Энджела поискала слово, - ...опасности, что ли.
     - Вы так и не выяснили, в чем было дело? - медленно спросила Бонни. -
Я хочу сказать, ничего плохого так и не случилось?
     Энджела покачала головой.
     - С момента нашего возвращения все шло фантастически. До сегодняшнего
дня. Сегодня под вечер у меня опять возникло это чувство.
     Бонни на миг задержала на ней внимательный взгляд. Потом вдруг  стала
чрезвычайно серьезной и сказала:
     - Не знаю, как лучше выразиться, но... вам  никогда  не  приходило  в
голову освятить этот дом?
     Энджела изумленно воззрилась  на  Бонни,  не  вполне  понимая,  какое
отношение к их разговору имеет такой нелогичный вывод.
     - Позвать священника? - выпалила она.
     Бонни кивнула.
     - Зачем? То есть, для чего это нужно?
     - Так иногда делают.
     Энджела ослабила ремешок часов, чувствуя боль в запястье.
     - Такими вещами увлекается моя мама. - Она стесненно  рассмеялась.  -
Надеюсь, вы не хотите сказать, что в нашем доме водятся привидения?
     Бонни опять посмотрела в окно, напряженно вглядываясь в темноту.
     - Нет, - медленно проговорила она. - Думаю, что все  не  так  просто.
Что дело обстоит немного иначе.
     - Немного иначе?
     - Ну, - Бонни снова обернулась к ней, - я соглашусь  с  вами.  Да,  я
думаю, что здесь что-то есть. Я не уверена в том, что это. Ничего похожего
я никогда  не  чувствовала.  Я  заметила  это  в  тот  самый  момент,  как
переступила порог вашего дома. Это тревожило меня весь вечер. Думаю, оно и
напугало вашего кота.  Я  ничего  не  собиралась  говорить,  но...  -  Она
вздохнула. - Потом вы рассказали мне о своих предчувствиях.
     - И... и что же это? - Энджела постаралась придать словам  небрежное,
свободное, безразличное звучание.
     - Не знаю. Я же сказала, ничего подобного я еще не переживала.  Я  не
вижу никаких символов. Ощущение такое... - Бонни поискала слово, обрисовав
руками некую фигуру, словно могла извлечь его  из  воздуха.  -  Необычное.
Чужеродное. Не знаю.
     Энджела глубоко вздохнула.  Казалось,  сам  разговор  снова  пробудил
прежний страх, прежнее ужасное чувство  надвигающейся  беды,  которое  она
надеялась изгнать, поговорив  с  Бонни.  Она  недоуменно  подумала:  снова
предчувствие? Да нет, конечно же, дело было в страшноватых словах Бонни. И
все же виновата была сама Энджела. Она отворила дверь,  затеяла  разговор.
Энджела хотела было рассердиться на себя  или  на  Бонни,  но  не  смогла.
Слишком отчетливым было дурное предчувствие. Требующим  внимания.  Поэтому
она предпочла задуматься над предложением Бонни.
     - Если бы я в самом деле  нашла  священника...  сделать  то,  что  вы
предлагаете, - сказала она наполовину себе самой, - Шон подумал бы, что  у
меня не все дома. Или что я возвращаюсь на круги своя. А это в его  глазах
еще хуже. - Осознав это, она рассмеялась - но принужденно.
     - И был бы неправ, - решительно сказала Бонни.
     Энджела всмотрелась в девушку, гадая,  не  обидела  ли  ее  ненароком
своим замечанием.
     Бонни забрала с кровати свой плащ.
     - Вопреки тому, что говорят люди вроде вашего мужа и доктора  Маккея,
- сказала она, - вокруг нас повсюду находятся некоторые факторы, существа,
незримые наделенные интеллектом силы - называйте их как угодно. Я знаю.  -
Бонни постукала пальцем по уголку  правого  глаза.  -  У  меня  есть  опыт
общения с ними. Некоторые в порядке. Некоторые - нет.
     Она натянула пальто и запахнулась. Энджеле показалось, что в  комнате
стало холоднее. Или это было лишь ее воображение?
     - Скажем, так, - спокойно продолжала Бонни. - По сути, неважно, какую
вы избираете себе веру. Освящение иной раз оказывается  весьма  действенно
для того, чтобы призвать свет в обители тьмы, если вы меня понимаете.
     Энджела пристально взглянула на стоявшую  перед  ней  девушку.  Глаза
Бонни были спокойными и чуткими. Вовсе непохожими на  глаза  ненормальной.
Пусть рассудок и здравый смысл Энджелы  всеми  фибрами  восставали  против
сказанного только что Бонни - она  твердо  знала,  что  та  подразумевала,
говоря о свете в обителях тьмы.
     Из комнаты она ушла первая, молча.


     Отъезд Стиви и Бонни как бы стал сигналом к общему исходу.
     Последними уходили Джерри с Фионой. Шон и Энджела, которые вернулись,
проводив Аниту, столкнулись с ними на пороге гостиной.
     - Мы думали, вы уехали, - сказал Шон.
     - Мы просто довели свое дело до конца, - с усмешкой отозвалась Фиона.
     - Скатерть взяла? - спросила Энджела.
     Фиона похлопала по набитой бумажной сумке.
     Джерри, покачиваясь, неловко теребил ключи от машины. Шон заметил,  в
каком он состоянии.
     - Ты уверен, что не хочешь остаться до утра? -  спросил  он,  обнимая
Джерри за плечи.
     Он чувствовал тревогу  за  друга,  но  был  слишком  тактичен,  чтобы
выразиться прямо. Джерри понял намек.
     - Да я справлюсь,  -  запротестовал  он.  -  А  потом,  у  нас  обоих
расписание  на  завтрашний  день  забито.  -  Он  протиснулся  мимо   них,
ударившись о косяк.
     - Завтра поговорим, - пообещала Фиона через плечо, выходя  следом  за
мужем.
     Шон проводил их до машины, а Энджела  смотрела  с  порога.  Когда  он
вернулся, она закрыла дверь и заперла на засов.
     Ее вдруг одолела  усталость.  Едва  держась  на  ногах,  она  собрала
грязные пепельницы и стаканы и расставила  на  буфете  в  кухне.  В  доме,
теперь погруженном в молчание,  пахло  табачным  дымом  и  спиртным.  Мать
Энджелы уже ушла наверх, в спальню.
     Обвязав вокруг талии  посудное  полотенце,  Энджела  открыла  кран  и
подождала, пока пойдет горячая вода.
     Думала она о священниках. Освятить дом.  Она  улыбнулась,  представив
себе лицо Шона, открывшего дверь священнику в  рясе  и  столе,  со  святой
водой и кадилом. Как это  она  позволила  этой  девице  сыграть  на  своих
страхах? Существа! Еще немного, и она опять начнет молиться,  а  потом  не
успеет оглянуться, как окажется в исповедальне. Энджела явственно услышала
голос матери: "Может быть, это не такая уж плохая мысль?"
     Она подняла стакан и усмехнулась. Ну и денек. Она сунула  стакан  под
горячую струю.
     Протянувшаяся из-за спины Энджелы рука Шона закрутила кран.
     - Знаешь что? - сказал он шепотом. Голос был сиплым от дыма,  дыхание
пахло спиртным. Он обнял Энджелу за талию.
     Она на мгновение задумалась.
     - Ты подумал как следует и хочешь развестись?
     - Лучше.
     - Ты обидел маму?
     - Не так рискованно. Еще разок.
     - Сдаюсь.
     - Мы все бросаем до утра. Об этом может позаботиться миссис Салливэн.
     - Она уволится.
     - Мы подкупим ее той уотерфордской пепельницей.
     - Ах ты чертяка. Мы же все равно собирались отдать пепельницу ей.
     - Но она же не узнает. Ну, довольно. - Он обнял Энджелу и притиснул к
себе. - Это же наша брачная ночь. Или ты забыла?
     - Не забыла. - Она повернулась в объятиях Шона  и  поцеловала  его  в
губы. Долгим, крепким поцелуем.
     Он шел наверх следом за ней, выключая по пути свет.


     Джерри настоял на том, чтобы сесть за руль, но, по  требованию  жены,
поехал не по скоростной автостраде, а поверху, улицами.
     Фиона дважды просила его сбавить скорость. Она от души надеялась, что
они не наткнутся на полицейского. Ей подумалось, что вечер сегодня выдался
особенно темный. Мрачный. Пасмурный. В машине,  даже  с  поднятым  верхом,
тоже было зябко. Она отмахнулась от этого, отнеся на счет влияния  конопли
на свое кровообращение.
     Вспомнив маленькую кражу, которую они  совершили,  Фиона  захихикала.
Каменная голова из  Кашеля.  Они  забрали  ее  с  каминной  полки.  Этакий
небольшой сюрприз в благодарность за скатерть. Самое малое, что можно было
сделать. Но Джерри  по-прежнему  чувствовал  себя  неуютно.  Оправа  могла
уничтожить ценность камня. В конце концов, вещь была антикварной.
     - Мы же не позволим его сверлить, дурачок, - возражала Фиона.  -  Его
вделают в  такой  маленький  проволочный  обруч  на  лакированной  плашке.
Энджела с Шоном просто влюбятся. Вот посмотришь. Джерри мучился.
      - Он не расколется?
      - Я завернула его в  скатерть.  -  Фиона  перегнулась  через  спинку
сиденья и в темноте пошарила под ним. Просто, чтобы убедиться.  И  ахнула,
когда ее пальцы коснулись чего-то, чего там не должно было быть. Оно  было
холодным, как лед, круглым, величиной с голову ребенка. Фиона  провела  по
нему пальцами и поняла, что этот  предмет  соединен  с  чем-то,  на  ощупь
напоминавшим шею, переходящую в костистый узловатый  хребет.  Она  открыла
рот, собираясь что-то сказать, но не успела произнести ни слога - запястье
исследовавшей предмет руки оказалось схвачено. На один краткий  миг  Фионе
почудилось, будто в ее тело впились три  холодных  пальца.  Ощущение  было
таким же, как в тот раз,  когда  она  защемила  руку  железными  воротами.
Только теперь железо было живым. Сдавливая запястье, оно неумолимо  тянуло
руку назад, а вместе с рукой и Фиону. Пронзительно выкрикивая имя  Джерри,
она стала коленями на сиденье, вцепившись
в него левой рукой и изо всех сил стараясь освободить правую.
     Джерри затормозил. Взвизгнули шины, машину  занесло,  развернуло.  Он
отчаянно дергал  руль,  но  из-за  бурных  попыток  Фионы  освободиться  и
неустойчивости машины справиться с управлением оказалось ему не под  силу.
Машина выскочила на  мягкую  обочину;  колеса  бешено  вращались,  взметая
рыхлую землю. Потом автомобиль пропахал  темный,  поросший  травой  склон.
Свой поединок Фиона выиграла за долю секунды до того, как они врезались  в
дерево. Пронзительно визжа, она  вырвала  руку.  Но  причиной  предельного
ужаса, который  она  испытала,  была  не  надвигающаяся  катастрофа  и  не
залившая все вокруг струя брызнувшей крови. Причина заключалась в том, что
непонятное существо, так крепко  вцепившееся  в  нее,  получило  желаемое.
Теперь рука Фионы, которой она размахивала, заканчивалась рваным  обрубком
всего в нескольких дюймах ниже локтя.



                                    4

     Радио-будильник  сработало  в  восемь  утра.   Энджела   забыла   его
переставить. Она проснулась за несколько  секунд  до  того,  как  раздался
звонок. Условный рефлекс. За четыре года Энджела обнаружила, что частенько
умеет  предугадать  звонок  и  нажать  кнопку,  отключающую  будильник   и
включающую радио, еще до того, как прозвучит первое дзззззз.
     Лежа с закрытыми глазами, она слышала голос диктора, читавшего выпуск
новостей, но не вслушивалась в слова. Никарагуа. Родезия. Инфляция.  После
третьей рекламной паузы стук  за  левым  глазом  Энджелы  стал  сильным  и
настойчивым,  и  она  поняла,  что  находится  в  состоянии   капитального
похмелья. Погремев полупустыми пузырьками в  ящике  ночного  столика,  она
нашла,  наконец,  аспирин  с  кодеином,  которые  ей  прописывал  дантист.
Проглотив пару таблеток, Энджела  повернулась,  чтобы  поцеловать  Шона  в
затылок. На помятом небритом лице приоткрылся покрасневший глаз.
     - Пятнадцать минут, - стал торговаться Шон.
     Она прибавила громкость и, спотыкаясь, пошла в  душ,  где  подставила
голову под хлесткую струю горячей  воды,  позволив  ей  завершить  начатое
кодеином.
     Когда через четверть часа Энджела пошла  вниз,  Шон  еще  дремал  под
выпуск новостей. Она  не  стала  его  трогать.  Все  равно  был  выходной.
Завернувшись в халат, она пошлепала  вниз  и  поняла,  что  из-за  кодеина
чувствует легкое головокружение. Зато  головная  боль  ослабла  до  тупого
давления. Энджела чувствовала, что кружка кофе  полностью  поправит  дело.
Она надеялась, что мать еще не встала и разговаривать с ней не придется.
     Матери не было.
     На первом этаже было светло и солнечно. Накануне никто не  потрудился
закрыть ставни. Энджела заметила стаканы, оставленные  с  вечера  в  самых
странных местах: в книжных полках, на стереомагнитофоне, два - в кабинете,
на подержанной "Мувиоле".
     Мусоросборник у раковины был завален грязными  тарелками,  и  Энджела
вытрясла кофейную гущу в помойное ведро. Потом вскрыла новую банку, налила
в кофейник свежей воды и засыпала кофе. Она стояла,  тупо  глядя  в  окно,
прислушиваясь к тяжелым вздохам кофейника и  собирая  воедино  нити  своей
жизни.
     С деревьев за домом уже начинали опадать листья. Небо  было  голубым,
как яйцо малиновки. Подступала осень. Энджела любила осень в Новой Англии:
светлые,  кристально  ясные  дни,  глинистый   аромат   опавших   листьев,
поражающие своим великолепием алые и желтые  облака  листвы,  прогулки  по
лесу вдоль  берега  водохранилища...  Через  месяц-другой  она  уже  будет
покупать рождественские подарки, торопясь навстречу кусачему нью-йоркскому
ветру, уворачиваясь от струек пара и множества спешащих, укутанных в  меха
людей, ненадолго забегая в большие магазины, делая  остановки  в  "Русской
чайной" и на обсаженном пальмами дворе "Плазы". Потом  незаметно  вернется
цветение, и она станет матерью.
     Усевшись со своей кружкой кофе  за  стол,  Энджела  радостно  взялась
набрасывать на обороте конверта перечень имен для мальчика.  Ей  почему-то
казалось, что родится мальчик. Перышко, написала она на первой  строчке  и
улыбнулась. Поразмышляв над тем, где может быть кот, Энджела решила больше
не тревожиться о нем. Кошки - странные создания.  Особенно  сиамские.  Она
припомнила события вчерашнего вечера. Теперь они казались сном, в  котором
присутствовало нечто неуловимо плохое. Странная  девица  -  провозвестница
рока. При ясном свете дня это было занятно, даже смешно.  Энджела  поняла,
до какой степени впечатлительна,  и  испугалась.  Неподвижная  мишень  для
людишек вроде Бонни Барнетт. Энджела решила в  будущем  смотреть  на  вещи
более трезво.
     Она пила кофе и составляла план  на  день.  В  морозильнике  -  обед:
отбивные из молодого барашка.  Позвонить  в  школу  Монтессори  человечкам
Фионы. (Найти номер телефона раньше, чем миссис  Салливэн  его  выбросит.)
Письмом поблагодарить Маккея. Проверить, во сколько отходит мамин поезд на
Вашингтон. Заказать новое расписание? Об этом придется поговорить с Шоном.
Она потренировалась на конверте писать свое новое имя:  Энджела  Киттредж.
Энджела Киттредж. Энджела Киттредж. Выглядело неплохо. На подъездной аллее
перед домом шумно затормозила  машина.  Хлопнула  дверца.  Энджела  быстро
допила кофе. Миссис Салливэн. Через минуту в замке забренчал ключ, и дверь
кухни открылась. Вошла  невысокая  коренастая  женщина  лет  пятидесяти  в
розово-сиреневом   платье.   У   нее   были   вытравленные    парикмахером
соломенно-желтые волосы,  глаза  выглядывали  из-за  толстых  тонированных
стекол в блестящей оправе. С нижней губы свисала недокуренная сигарета.  В