а. Принц дрожал. Присев возле него, девушка расстегнула ремни и доспехи, вытащила из-под него пояс с саблей и отложила в сторону. Чародейку немного удивило, что сабля такая тяжелая; будь море чуть менее бурным, она утащила бы Дарвиша прямо на дно. Закончив с доспехами, Чандра стащила с него промокшие башмаки и осторожно сняла рубашку. Потом, даже не сознавая, что делает, она развязала узлы на штанах, взялась за пояс и потащила мокрую ткань по бедрам принца.
     "О, - подумала девушка через минуту. - Так вот как это выглядит... странно".
     Аарон вернулся, неся дюжину устриц и горсть овальных камней в своем плаще. Плащ плавал у самого берега подобно огромному волнистому коврику из водорослей кремового цвета, и юноша вошел в воду, чтобы забрать его. Плащ был как раз на границе душевной связи. Когда Аарон наклонился, у него потемнело в глазах, и он торопливо отступил, волоча плащ по воде, пока не выбрался на берег.
     Остановился на краю пещеры и посмотрел вниз. Закутанная в шелковистые пряди сохнущих волос, концы которых касались земли, Чандра сидела скрестив ноги перед ямкой, вырытой в каменистой почве. Аарон видел напряжение в ее руках, видел выпирающие сухожилия и растопыренные пальцы и едва слышал, - нет, скорее чувствовал, - тихий шепот, повторяемый снова и снова. Колдовство. Юноша взглянул на небо, но оно оставалось ясным. Затем он вдруг осознал, что кроме волос на девушке ничего нет, и быстро отвел взгляд.
     К Дарвишу. На нем не было даже этого: его волосы коротко подстригли еще во дворце.
     У вора задрожали колени, и он мгновенно сел, чтобы не упасть. Он видел принца сотни раз после той ночи, когда не смог достать изумруд, но сейчас это как будто не должно его волновать. Аарон не мог спуститься в пещерку. Во рту пересохло, пот защипал бока. Юноша чувствовал солнце на своих плечах, подобное теплым рукам, и видел, как оно заливает все тело Дарвиша. Он натужно сглотнул и закрыл глаза.
     Двое мужчин, привязанных к одному столбу, корчились в языках пламени. Оба были воинами, один имел жену и шестерых детей, но священники застали их вместе и приговорили к сожжению. Отец заставил Аарона смотреть, пока обугленные останки уже перестали напоминать что-либо человеческое. Ему было тогда семь лет.
     Вор снова открыл глаза.
     Внезапно Чандра качнулась вперед. Дно ямки в форме чаши потемнело, когда в центре ее забил ключ. Уровень воды поднялся, плеснул на символы, нацарапанные по краю, и остановился. Девушка гордо улыбнулась, глядя на эту воду, хотя давление за глазами угрожало вытолкнуть их с лица. Вода была глубоко. Чандре пришлось фокусировать неимоверное количество силы, чтобы поднять ее наверх.
     Переведя дух, чародейка наклонилась и зачерпнула пригоршню. Вода была столь холодна, что заломило зубы. Вот что хотел отнять у нее отец! Он хотел принудить ее к замужеству, которое ослабило бы ее и не оставило больше сил для магии такой сложности. Возможно, - от этой мысли у девушки защемило сердце, - возможно, не имея собственных сил, отец уязвлен ее силой. Нет. Чандра стряхнула воду с ладони - жаль, что нельзя так же легко стряхнуть эту мысль. Закусив губу, она собрала просушенные волосы и стала заплетать косу.
     Когда повернула голову, чтобы ухватить отбившуюся прядь, заметила Аарона на гребне. Он уставился на Дарвиша: желание и ужас гнались друг за другом на его лице. Чандра нахмурилась, пытаясь понять его состояние. Словно ощутив ее взгляд, Аарон торопливо стер все эмоции и посмотрел на нее в упор.
     Горячий румянец залил его белую кожу подобно заре.
     - Ой! - вскрикнула Чандра, сообразив наконец, отчего он покраснел, и потянулась за своей высохшей одеждой; она надеялась, что ее более темная кожа скроет ответный румянец. Слова Абы о "гадких мальчишках" зазвучали в голове, и девушка сурово шикнула на них. Она знала, ей не грозит никакая опасность от Аарона. И от Дарвиша тоже, если б он даже был в сознании. Просто когда вор смотрел на нее так, ей становилось... неуютно. А раньше ей всегда было уютно в своей шкуре.
     Чандра завязала штаны, заправила в них рубашку и покосилась на Аарона. Он сидел не шевелясь, словно прирос к камням. Собрав одежду Дарвиша, чародейка шагнула к принцу.
     "Это глупо", - решила она внезапно.
     - Эй! Мне нужна помощь, чтобы одеть его. Для меня одной он слишком тяжел.
     Аарон сглотнул. "Это глупо, - убеждал он себя. - Это слабость". Сжав зубы, юноша поднял голову. "Ничто не управляет мною так, ничто".
     "Старая боль все еще правит твоей жизнью".
     "ЗАТКНИСЬ, Фахарра!"
     Он сгреб солнечный плащ и, весь напряженный, пошел в пещерку.

***

     - Дарвиш, можешь выпить это?
     Принц с подозрением всмотрелся в гадальную чашу. Она оставалась в кармане Чандры и была у них теперь единственным сосудом.
     - Что это? - проскрипел он.
     - Просто вода.
     - Мне нужно вино.
     - Тебе нужна вода. - Девушка подняла его голову к себе на грудь и поднесла к губам чашу. - Пей.
     - Мне нужно вино.
     - Сейчас середина ночи. Мы среди голых скал - благодаря тебе. Где я возьму вино?
     - Не знаю. - В голове стучало, мешало думать. - Ты чародейка. Сотвори его.
     - Ничего не выйдет. - Она отпустила голову принца, и та упала обратно на свернутый плащ. Достаточно ли он толстый, чтобы не потревожить рану, Чандру мало волновало. Во всем виноват Дарвиш, и первое, о чем он заговорил, - это вино. Ну и принц!
     - Аарон? - Дарвиш пытался заглянуть в трепещущий свет костра, но голова вышла из подчинения и судорожно задергалась. - Аарон? - "Вор бы понял".
     - Я здесь.
     - Аарон, мне надо выпить.
     "Это не мой голос", - молча запротестовал Дарвиш. Но то были его слова, значит, и голос должен быть его.
     - Выпей воды.
     Тревога обострила его тон больше, чем хотелось бы. Юноша надеялся, что Дарвиш проспит до утра, хотя и знал, тогда жажда будет нестерпимее. Полноценный ночной сон дал бы принцу силы, чтобы справиться с ней. С другой стороны, надо благодарить богов, что он вообще очнулся, учитывая удар, который пришелся по затылку.
     - Это нечестно, - простонал Дарвиш в плащ. У него все болит, ему необходимо выпить. После вина ему станет лучше. - Это нечестно, - снова простонал он.
     Чандра фыркнула от омерзения и подсела к Аарону.
     - Это ведь не шишка делает его таким, нет?
     - Нет. - Аарон бросил еще ветку в костер. Для тепла он был не нужен, ночь стояла душная, почти такая же, как в Ишии, над сердцем вулкана. Огонь был утешением, притом сомнительным.
     - Это вино, да?
     - Да.
     - Когда мы пойдем утром...
     - Пойдем?
     - Спасать Камень.
     - Ах, да. - Аарон совсем забыл о Камне. Он прислушался. Дыхание принца снова замедлилось - он спал. - Мы никуда утром не пойдем.
     - Из-за его шишки?
     - Нет. Из-за вина.

***

     - Здесь, чародейка? Здесь они свалились?
     Чародейка Четвертого всмотрелась в карту. Для нее это были просто линии на пергаменте, но король выслушал чародея Седьмого, подробно расспросил капитана "Морского Ястреба" и, казалось, знает, о чем говорит.
     - Да, ваше милостивейшее величество, - согласилась она, - здесь я почувствовала, что душевная связь оставила лодку.
     - Корабль! - прорычал у нее за спиной капитан "Морского Ястреба".
     Чародейка и ухом не повела.
     - Тогда почему, во имя Девяти и Одной, ты сразу не сказала капитану? - Король Харит ударил кулаком по карте. Стол затрясся, и пламя свечей заплясало.
     - Он пытался спасти свою лодку и команду, ваше милостивейшее величество. - Чародейка выпрямилась во весь свой незначительный рост. - Я подумала, это несвоевременно.
     - Я плачу не за то, чтобы ты думала! Я плачу за результаты!
     - Я - чародей Четвертого, - напомнила она королю. - Мое место в Его камере, ваше милостивейшее величество, а не в лодке, прыгающей по океану.
     - Тогда возвращайся в свою треклятую камеру!
     Не слишком грациозно поклонившись, женщина вылетела из комнаты.
     - Чародеи, - пробормотал король себе под нос. - Используй их, когда нужно, и забудь о них в остальное время. Ладно, они здесь, - толстый палец постучал по пергаменту, - и если они выжили, король нахмурился, - то направятся к южной торговой дороге, и им придется идти через эти места, - он положил ладонь, - здесь.

***

     - Нет, я не хочу. - Дарвиш попытался оттолкнуть чашу, но даже не сумел дотронуться до нее - так сильно дрожала рука.
     - Все равно выпей, - велел Аарон, не зная, помогает ли это. Они вливали в принца как можно больше воды.
     Дарвиш выпил; у него не было сил сопротивляться, но добрая половина пролилась мимо рта. Желудок свело, и принц взмолился, чтобы его не вырвало снова, - слишком уж это больно. Он не мог унять дрожь, так ему было холодно.
     Они положили ему под голову рубашку и укрыли плащом. Даже эта небольшая тяжесть тонкого хлопка, казалось, уменьшает дрожь. Аарон, насколько было возможно, оставался в тени.
     Юноша бросился на метавшегося принца, но он был слишком легок, и Дарвиш руками и ногами набивал новые синяки по всему его телу. У них не было средств удержать его, а принца необходимо было удержать, пока он не сломал себе что-нибудь.
     Внезапно Чандра опустилась на колени, едва не угодив под случайный удар, и выплеснула воду из чаши в искаженное лицо Дарвиша. Это не подействовало, тогда девушка ударила его изо всей силы и закричала:
     - Спать!
     Дарвиш последний раз брыкнулся, высоко выгнул спину, а потом медленно расслабился.
     - Долго это не продлится, - объяснила чародейка Аарону, когда они перевели дух. - Самое большее - четыре часа. Он не совсем в здравом уме, чтобы заклятие осталось.
     Аарон осторожно разогнул правую руку Дарвиша.
     - Значит, будем надеяться, что четырех часов хватит.

***

     - Я этого не ем. Это крыса.
     Аарон, потрошивший саблей Дарвиша маленького зверька, не поднял головы.
     - Это наземная белка.
     - Она похожа на крысу, - упрямо твердила Чандра. Вор пожал плечами:
     - Есть еще сырые устрицы и пареные водоросли.
     - Крыса. Хм-м-м. Тебе везет, что ты все это проспишь, - пробормотала девушка в сторону принца.
     - Ты не имеешь права держать меня здесь пленником! Я хочу встать!
     - Так вставай.
     Аарон отошел назад и смотрел, как Дарвиш действительно встает, а встав, качается как дерево в бурю.
     - Видишь, - пропыхтел он, - я совершенно здоров!
     Его глаза были красные даже сквозь усиленную иллюзию, а огромные круги под ними - темно-фиолетовые.
     - Ты прячешь его, да? - Он сделал два быстрых шага к Аарону и схватил юношу за грудки. Аарон прерывисто задышал через рот. От Дарвиша сильно разило потом. - Где оно? Где ты прячешь вино?
     - Здесь нет никакого вина.
     - Вино всегда есть!
     - Не в этот раз, - холодно произнес Аарон. Рука принца дрожала, и юноша легко устоял на ногах, когда Дарвиш оттолкнул его.
     Внезапно принц крепко зажмурился и схватился за живот. Когда колики прошли, Дарвиш почувствовал взгляд Аарона и открыл глаза.
     - Прости, - выдохнул он. - Я сделал тебе больно?
     - Нет.
     - Тебе не следовало вставать с постели. Целительница спустит с меня шкуру, если твои волдыри лопнут.
     Живот снова скрутило, и он заскулил от боли.
     - Ложись, Дар.
     Да, это то, что ему нужно. Ему нужно лечь. Когда лежишь, не так больно. Он упал на колени, заполз обратно в углубление, оставленное в земле его телом, и лег, натянув плащ на плечи.
     Горячие слезы покатились по его щекам.
     - Прости, - снова сказал Дарвиш. - Мне очень жаль. Аарон кивнул.
     - Я знаю.
     - Он все время был пьян? - Чандра помешала палкой костер, глядя, как искры взвиваются в ночь.
     - Нет, раз или два в неделю. Я слышал, раньше бывало хуже.
     - До того, как ты пришел?
     Аарон пожал плечами.
     - Возможно. Хотя пил он все время. С той минуты, как просыпался, и до тех пор, пока не ложился спать. Пил в ванне. Пил по пути на тренировочный двор. Пил на обратном пути.
     За все время их знакомства вор еще ни разу не произносил такой длинной речи.
     - И это рассердило тебя.
     Рассердило? Аарон не сердился - во всяком случае, по-настоящему - пять лет. Злость. Она определенно заполнила пустоту.
     - Не тогда, - тихо сказал он, глядя через костер на беспокойно спящего принца, - но сейчас.
     Чандра вздохнула и перебросила косу за плечо.
     - Тебе не хочется просто сбежать и самому найти Камень?
     - Просто оставить его?
     Нет. Не в этот раз.
     "Три раза платят за все".
     "Ты никогда не говорила этого, Фахарра".
     Воспоминание фыркнуло.
     "Я говорю это сейчас".

     - Но, отец...
     - Нет, Шахин, это мое последнее слово. Ты можешь уехать со своей женой, если хочешь. Я остаюсь в Ишии.
     Только огромным усилием воли Шахину удалось придержать язык, но, когда они, поклонившись, вышли из королевских покоев, он повернулся к лорд-канцлеру.
     - Ты вовсе ничем не помог! - прорычал он. Лорд-канцлер выглядел сконфуженным.
     - Мой принц?
     - "Никто не сочтет вас трусом, если вы покинете город, возвышеннейший", - передразнил он старика. - Конечно, никто не сочтет его трусом: никто не знает о том, что случилось. Но ты-то должен был знать, как подействуют на него эти слова.
     - Я... я сожалею, мой принц. - Лорд-канцлер потер виски и виновато вздохнул. - Я не подумал. Я только что вернулся со смотровых галерей...
     - И...
     - Уровень лавы поднялся еще на один человеческий рост.
     - Чародеи смогут удержать его?
     - Пока да, мой принц, но... - Старик широко развел пухлыми руками.
     - Но времени у нас мало.
     Лорд-канцлер в знак согласия наклонил голову.

     - Заставь их заткнуться! - Дарвиш рванулся вперед, в его широко открытых глазах застыла паника. - Заставь этих забытых Одной павлинов заткнуться!
     - Я заставлю. - Аарон положил ладонь на его плечо. Кожа принца была горячая словно огонь. - Ложись.
     - Заставь их заткнуться!
     - Я заставлю. Ложись.
     Жуя губу, Дарвиш упал на спину и поднял руки к лицу.
     - Они сгнивают! - завыл он. - Я коснулся Камня, и они сгнивают! Я не хотел этого, отец! Останови это!
     - Чандра, усыпи его.
     Юная чародейка подергала косу.
     - Опять? Это опасно.
     Аарон смотрел, как бьется жилка на виске Дарвиша, кровь ударяла в нее с пугающей силой.
     - Это тоже опасно. Усыпи его.
     Хмурясь, Чандра снова толкнула принца в забытье. Едва напряжение оставило его плечи, оно оставило и плечи Аарона, и оба сердца забились медленнее, уже не в таком угрожающем ритме.
     - Он истощает твои силы через вашу связь, чтобы пережить это. Ты знаешь?
     - Знаю.
     - Думаю, я могла бы помешать ему... - Недоговорив, чародейка умолкла, читая ответ в серебре Аароновых глаз. "Прекрасно, - подумала она. - Но если вы оба умрете и оставите меня здесь одну, я вам этого никогда не прощу".

***

     - Что это? Я не хочу!
     - Это яйцо. Съешь его.
     - Я не хочу. Солнце слишком горячее.
     - Все равно съешь.
     - Оно сырое! - возмутился Дарвиш. - Как вы можете заставлять меня есть сырое яйцо!
     - Так выпей его. - Аарон наклонил чашу между губами принца.
     Дарвиш поперхнулся, проглотил, а через несколько секунд его снова вырвало.
     В первый раз за четыре дня Чандра посмотрела на него с сочувствием. С ней было то же самое. Сырые яйца чаек просто не лезли в горло.
     Принц пил столько воды, сколько ему давали, и перед самым закатом все-таки съел одно яйцо. Немного погодя он смог съесть еще одно.
     - Дарвиш? - Чандра подняла голову и сонно посмотрела сквозь спутанные волосы.
     Принц, серый, со впалыми щеками, сидел на корточках у потухшего костра, раздирая обугленные остатки чайки.
     - Дарвиш? - Она отбросила волосы с лица и села. - Ты в порядке?
     Принц смущенно улыбнулся и проглотил кусок.
     - Да, думаю, да. - Он помахал оставшимся в руке мясом. - А это действительно вкусно!
     - Спасибо, Аарон сбил двух птиц из пращи. Мы начинили их дикими сливами. Ты уверен, что все в порядке?
     Дарвиш покраснел и опустил глаза.
     - Ага. Уверен.
     - Аарон знает?
     - Нет, его не было, когда я проснулся.
     - Он не уйдет далеко.
     - Да, - принц коснулся душевной связи, - думаю, не уйдет.
     Дарвиш хотел бы извиниться, или объясниться, или сказать спасибо, или что-то в этом роде. Все, что он делал раньше, - все его пьянство и разврат, - казалось, достигли высшей точки в том, что случилось здесь. И весь его стыд - весь стыд, который принц всегда отрицал, стремясь лишь к одному: чтобы отец заметил его, - заявил о себе. Этим утром, смутно вспоминая последние несколько дней, Дарвиш почувствовал такой стыд, что даже не поверил бы раньше, что это возможно. И этот стыд прочно сковал его язык.
     Склонив голову набок, девушка отстраненно наблюдала за принцем. Слабость этого человека была всему виной. Это из-за нее Чандра едва не утонула. Из-за нее Дарвиш три дня лежал в бреду. Из-за нее она была избита, брошена на волю волн и предоставлена самой себе. Раньше Чандра злилась на принца, ненавидела за то, что он сделал с собой, а еще сильнее за то, что втянул в это ее, и пару раз жалела его. Теперь же у нее не было слов, чтобы определить свои чувства, хотя голод и усталость превосходили все остальные.
     "Почему она молчит?" - недоумевал Дарвиш. Представив себе мысли девушки, он внутренне съежился. "Лучше бы она закричала". Молчание росло и становилось все невыносимее. Наконец, не придумав ничего лучше, принц жадно набросился на чайку, которую продолжал сжимать в руке. Хотя его желудок подавал смешанные сигналы, он был голоден как волк.
     Запив мясо тремя пригоршнями воды из родника, принц встал и потянулся. Он чувствовал себя совсем слабым, порыв ветра мог повалить его навзничь как котенка, и голова отзывалась болью на каждое движение. Пощупав затылок, Дарвиш обнаружил шишку и заживающую рану и на минуту обрадовался, что это рана, а не вино в ответе за те унизительные обрывки, которые сохранила память. Но принц не позволил самообману длиться долго; при всех своих недостатках он редко лгал самому себе. Он был безответственным пьяным буффоном. Он слышал, как его отец и лорд-канцлер довольно часто говорили это.
     - Так.
     Голос Аарона добавил новой остроты стыду и вогнал его в самое сердце Дарвиша. "Я был принцем, спасителем, кормильцем; пусть только в моем представлении, не в его. А кто я теперь?" Не вернется ли пустота, которую вор демонстрировал во дворце? "Ты слишком мало меня интересуешь, чтобы чувствовать к тебе отвращение". Или там будет наконец отвращение, уничтожая даже ту колючую связь, которая возникла между ними? Неизвестно, что хуже. Дарвиш повернулся кругом.
     В своих ярко-желтых штанах, кремовой рубашке, с медными волосами, Аарон казался пламенем на склоне холма. Дарвиш сощурился, вспоминая сказки своей няни о Повелителях Огня, приходивших сжигать плохих маленьких мальчиков. Сейчас в них легко верилось.
     По лицу вора ничего нельзя было разобрать, но по крайней мере оно не было пустым.
     - Как ты? - спросил Аарон.
     - В порядке, - тихо сказал Дарвиш, не придумав ничего остроумного.
     Когда вор подошел ближе, принц увидел у него под глазами фиолетовые круги, а плоть, которую он нарастил за свое долгое выздоровление, вновь съежилась до костей. Его лицо и руки были обожжены солнцем. Дарвиш покраснел и посмотрел на плащ, хотя бы предотвративший последнее.
     - Если я скажу, что сожалею, это поможет?
     Аарон поднял брови и посмотрел на него с откровенным скептицизмом.
     - Ты серьезно?
     - Да.
     - Тогда поможет, если ты докажешь это.
     Протолкавшись мимо него, вор сгреб испачканный плащ, встряхнул его и надел. У плаща был неровный край: Аарон оторвал полоску, чтобы сделать пращу. Потом он кивнул Чандре. Завязав косу, девушка подняла свою серебряную чашу и сунула в карман штанов.
     "Они пришли к пониманию", - с болью понял Дарвиш. Их молчаливое товарищество не допускало его, но принц знал, что сам в этом виноват