л плаща ей распутать, сухие чулки и  туфли  принести.
Ей было, наверно, пятнадцать, а мне всего двенадцать,  а  ножка  оказалась
одинаковая.  Младшую,  Амору,  из  одеяла  вынули,  переодевать  пришлось.
Малышке было два годика. Мальчики, Леон  и  Стефан,  чуть  ли  не  на  пол
повалились и заснули.  А  старший,  Ангерран,  пошел  со  слугами  лошадей
обиходить. Тоже еле на ногах держался - но подобрался весь,  зубы  сжал  и
пошел. Была в нем какая-то спокойная ярость.
     А король - тот просто знал, что и сам, и семья давно погибли,  сперва
- для всего королевства, потом уж сами для себя, и их  нелепое  бегство  к
гавани - какое-то недоразумение.  Мне  кажется,  он  и  не  надеялся,  что
удастся спасти детей. Разве что кого-нибудь одного, случайно...
     А после ругань была страшная. Дядя-комендант пришел из  гавани.  А  у
нас - такие гости. Вызвал он тетю потихоньку во двор, и началось!
     - Ты что, последний разум истратила?! -  спрашивает.  -  Ничего  себе
дорогие гости! Ты хоть понимаешь, что с  нами  за  это  Равноправная  Дума
сделает? Нашла кого ужином кормить!
     - Не могу я голодных детей на улице оставить, - говорит на это  тетя.
- И плевать мне, чьи это дети!
     - Да ты хоть всех портовых голозадых сопляков сейчас сюда  приведи  и
покорми! Но не этих же!
     - А чем эти хуже портовых?
     - Эти - королевские!
     - У нас равноправие, - сурово сказала тетя. - Все дети равны. Если  я
вижу голодного ребенка - я его кормлю, королевский он или еще  какой.  Это
раньше спрашивали, кто папа с мамой, а теперь - все родители равны  и  все
дети равны!
     - Ты мне зубы не заговаривай! - рычит дядя.  -  И  семейку  эту  куда
хочешь, туда и девай! Чтоб через полчаса их запаха в доме не осталось!  Ты
что, не знаешь, что за ними целый полк в погоню послан?  Целый  драгунский
полк! Мы по голубиной почте депешу получили. Известно же, что они в Линден
направились! Если хоть одно судно этой ночью из гавани выйдет,  велено  за
ним в погоню  фрегат  "Равенство"  посылать.  А  к  утру  драгуны  порядок
наведут, я их знаю... Немедленно собирай им поесть в мешок и выпроваживай!
Пускай идут, куда знают!
     - Я тоже с ними уйду, - отвечает тетя. - Всю жизнь я Шарля любила,  и
этого ты мне простить не можешь. И ладно бы только мне, переживу! Ты Шарлю
этого простить не можешь! Ты не законного короля  сейчас  выгоняешь  -  ты
отца моего Рауля выгоняешь! Думаешь, не понимаю?
     Тут дядя такое понес  -  я  от  пьяных  поденщиков  такой  ругани  не
слыхивала. Всем досталось -  и  королю,  и  тете  Лоре,  и  Раулю,  и  мне
почему-то. В хорошую компанию попала...
     В общем, пригрозил дядя, что если королевское семейство сию минуту не
уберется, он за себя не ручается. Пошла тетя объясняться...  Как  мне  тут
жалко ее стало! Я выскочила, обняла, прижалась.
     - Тетенька Лора,  -  говорю,  -  я  все  слышала!  Давайте  придумаем
что-нибудь! Давайте их спрячем! У нас же чердак огромный и совсем пустой!
     - Этих обреченных на  чердаке  не  спрячешь,  -  говорит  тетя.  -  А
подслушивать - гнусно. Я тебя когда-нибудь учила подслушивать? Идем.
     И как ни в чем не бывало пошли мы в ту комнату, где король  с  семьей
отдыхал. Им туда уже поужинать  принесли  -  прямо  с  моего  праздничного
стола. Младшие дети спали, Дезире платье свое зашивала, Ангерран  пистолет
чистил. А король с королевой сидят за столом, лицо к  лицу,  и  мимо  глаз
глядят. Плохо им.
     - Скверная новость, - говорит тетя. - В Линдене  по  голубиной  почте
депешу  получили.  Не  удастся  вам  найти  в  порту  такого  сумасшедшего
капитана, чтобы согласился вас на борт взять. Вот разве что  до  рыбацкого
поселка добежать... Рыбаки рано утром в море выходят, еще  затемно.  Могли
бы помочь, я полагаю...
     - Малышей на рыбацкой лодке везти?  -  спрашивает  королева.  -  Если
что-то случится - я плавать не умею, а они - и подавно!
     - Я умею, - отвечает король. - Ангерран.
     - Дезире тоже не умеет.
     - За меня не беспокойтесь, я не пропаду, - мрачно и вроде  как  ни  к
кому не обращаясь, заявляет Дезире. - Мне все-таки уже пятнадцать.
     - Еще год - и женихи бы к тебе свататься  стали...  -  вздохнула  моя
тетушка. - Ладно, допустим, тебя я здесь оставлю и замуж  поскорее  выдам.
Хоть бы и за рыбака. Они часто жен с островов  привозят,  кто  там  станет
проверять... Затеряешься в общей суете. Но вот с прочими как быть?
     Тут дверь распахнулась, на пороге - дядя.
     - Вы еще здесь? - спрашивает. - Ну, ладно...
     Захлопнулась дверь.
     - Все ясно, - сказал  король.  -  Спасибо  тебе,  Лора,  за  приют  и
участие.  Пойдем,  Анна.  Ангерран,  разбуди   братьев.   Дезире,   возьми
сестренку.
     - Лошади поесть не успели, - и Ангерран помотал головой. Кудри у него
были - до плеч, как тогда носили. Правда, в  Кульдиге  уже  первые  парики
появились. Зимой. Сперва эту заморскую моду осмеяли, потом поняли,  что  в
холод шапку с  ушами  заменяет.  Дяде  как  раз  прислали  форменный,  как
коменданту... представляешь,  я  ночью  в  кабинет  к  нему  прокралась  -
примерить!
     Усмехнулся Жилло, усмехнулась и Неда.
     - А у меня в графском замке тоже парик был, - сказал Жилло. - Бывает,
слоняюсь по горам, неделями не до стрижки, и идет за мной следом по  замку
старая графиня с моим паричишкой, и шумит - во что ты себя  превратил,  на
голове  у  тебя   воронье   гнездо,   от   цирюльника   скрываешься,   как
злоумышленник, на такую гриву не то что парик - ведро  не  налезет!  Смеху
бывало...
     И затуманился он - о молодом графе вспомнил.
     Неда все поняла.
     - Ты слушай меня! Слушай! Времени у меня, чтобы все  это  рассказать,
мало! Думаешь, мне нечего вспомнить такого,  чтобы  затосковать?  Да  есть
чего! Иногда вверх, на потолок глядеть не хочется - вот  так  бы  и  сняла
деревянную люстру да петлю на крюк приспособила...  Так  вот.  Взяла  тетя
Лора  плащ,  взяла  наскоро  собранную  корзинку  с  припасами  и   вывела
королевскую семью из нашего дома поскорее.  Ангерран  сбегал  на  конюшню,
пришел со слугами и с лошадьми. Меня тетя за Альбином послала. Долго я его
уговаривала - сперва ведь наскоро мириться пришлось... Ну, привела.
     Стоим мы все возле той коптильни, где я впервые короля увидела.
     - Куда же нам дальше? - спрашивает королева. - Боюсь  я  на  лодке  в
море выплывать, Шарль. Просто боюсь... Посмотри - малышка совсем  горячая.
Как мы ее морем повезем?
     - А не придется, - отвечает ей тетя  Лора.  -  Придумала  я  кое-что.
Пусть Шарль со старшим, с Ангерраном, попробуют уйти  на  рыбацкой  лодке.
Переоденутся в простую  рыбацкую  одежду  -  может,  что  и  выйдет.  Вас,
королева Анна, дочку вашу не переоденешь. Мальчиков тоже - рыбаки детей  и
женщин на промысел не берут, если лодки береговой  патруль  задерживать  и
проверять станет - сразу почует неладное. Мой Альбин отведет тебя,  Шарль,
с сыном и слугами к дальнему поселку. К дядьке Бертраму отведешь, слышишь,
сынок? Он мою просьбу выполнит. Так и скажешь - мать велела.
     - Да, это все разумно, - сказал король. - Ну,  милые  мои,  прощаться
надо. Ведь вся охота идет на нас с  Ангерраном.  Вы,  женщины,  никому  не
нужны. Нужен король и его  наследник.  А  поскольку  сейчас  Ангерран  мой
наследник...
     - Указа не было, - сказал Ангерран. - Я на трон еще не имею права.
     - Я бы охотно издал такой  указ,  сынок,  чтобы  его,  как  положено,
огласили во дворе Коронного замка  и  на  городской  площади  Кульдига,  -
сурово отвечает король. - Но меня и самого увезли  из  Кульдига  ребенком,
когда стало ясно, что мы проиграли. Я и сам вырос в горах, как ты.  Но  на
всякий случай - смотрите все, и ты, Лора, и ты, Неда.
     Достал король из-за пазухи обруч  золотой  с  небольшими  зубцами,  с
узором и камнями по ободку.
     - Вот древний венец нашего королевства, - говорит. - Вы  все,  и  ты,
Анна, тоже, видели другой - с рубинами и изумрудами, которому и ста лет не
наберется. Он, конечно, и красивей, и богаче. Но когда король,  мой  отец,
уходил из Коронного замка,  он  тот  венец  взял,  чтобы  камни  вынуть  и
продать, а этот взял, чтобы сохранить. Этот - древний и настоящий.
     - Тебя тем венцом короновали, - напомнила Анна.
     - И напрасно.
     Скинул король с головы Ангеррана шляпу, надел венец.
     - Храни его, как только можешь, - велел. - Теперь, если  я  умру,  ты
королем останешься. И вот мое наставление - люби!  Люби  эту  землю,  люби
этих людей, которые на ней трудятся, люби свою жену и ваших детей.  Вообще
всех детей люби и знай, что все дети королевства - твои. Сделай так, чтобы
они эту твою любовь чувствовали. И передаю я тебе боевой клич  королевский
- все, кто любит меня, за мной!
     - Все, кто любит меня, за мной! - повторил Ангерран.
     - Теперь я, - сказала королева.  -  Вот  святое  знамя  -  орифламма.
Владей ею, сколько можешь. Она не раз бойцов  собирала,  может,  и  теперь
совершится чудо? Может, соберет она тебе бойцов?
     И достала из-под плаща обмотанную вокруг бедер орифламму. Развернула.
Принц к ней зубами прикоснулся, опять свернул, только потуже, и спрятал на
груди.
     Но я успела разглядеть золотые цветы  и  успела  сосчитать  углы.  Их
оказалось семь.
     - Больше передать ничего не можем,  потому  что  не  осталось  больше
ничего. Но и это - немало для мужчины и короля.
     Вот как сказал король Шарль. И вот что означают эти  слова  в  песне,
которую Амора на эшафоте пела, - королевский боевой клич. Самый радостный,
какой только можно придумать.  Вот  что  Равноправная  Дума  всеми  силами
истребить хочет - радость...
     - Ну, тут ты, пожалуй, неправа, - возразил Жилло.  -  Дума,  конечно,
дурака валяет, но сперва задумано было неплохо,  чтобы  бедных  не  стало,
чтобы все хорошее поровну... Когда всем вокруг тебя хорошо - разве это  не
радость?
     - Когда всем вокруг тебя одинаково - это не  радость!  -  воскликнула
Неда. - И для того, чтобы бедных не стало, они  задумали  не  бедным  дать
возможность разбогатеть, а попросту богатых истребить. Чтобы человеку не с
кем свое убожество сравнивать было. И то же самое - насчет души.  Не  всем
богатство духа дать, это в их положении опасно, а богатых духом истребить.
Как сорняк! Ну, ладно, горячусь я, а время идет. Слушай дальше!
     Постоял принц Ангерран, а теперь уже, можно сказать, молодой король в
венце и тихо так его снял, за пазуху спрятал. Потом  король  прочих  детей
благословил.
     И подошел он к королеве. Взял ее за плечи, в глаза посмотрел.
     - Люблю я тебя, - сказал. - Ты любовь моя, ты счастье мое...
     - Люблю тебя... - повторила королева.
     Сел король Шарль на коня, принц со слугами тоже  -  в  седло,  Альбин
своего конька привел. И поскакали к дальнему рыбачьему поселку. Что с ними
потом было - точно не знаю. Может, в шторм  попали,  а  может,  с  фрегата
пушечным ядром достало. Потому что больше о короле слышно  не  было,  и  о
принце тоже. Если бы король где-то на чужбине оказался - он бы дал о  себе
знать! Но и слухов даже не было...
     Помахали королева Анна и тетя Лора тому, кого любили,  и  повернулись
друг к дружке.
     - Пойдем мы, - сказала королева.  -  Незачем  тебя  под  мужний  гнев
подводить. Тебе все-таки с ним жить и младших растить.
     - Да, все вместе и пойдем,  -  ответила  тетя  Лора.  -  Придумала  я
кое-что. Мы с тобой уже старухи, причем старухи приметные. Ни тебе, ни мне
не уцелеть. Это Шарль напрасно надеется. Но детей спасти можно. Пошли!
     Я за ними увязалась, помогала Дезире нести маленькую Амору.  Младшего
мальчика, Стефана, по очереди несли королева Анна и  тетя  Лора.  Старший,
Леон, шел сам и прямо засыпал на ходу.  Шли  мы  через  дюны,  и  даже  не
тропинкой шли, а как бы наугад - в песке вязли по щиколотку. Вниз по  дюне
еще ничего, а вверх - хоть за кусты цепляйся. Потом  возле  старого  маяка
свернули и пошли сосновым лесом. Это было уже полегче.
     Шли чуть не до рассвета. Забрались в такую чащобу, что и тропы нет  -
так, полоса  прошлогодней  хвои  между  островками  черничника.  А  сквозь
малинник как знаешь, так и ломись.  Тетя  Лора  все-таки  жена  коменданта
гавани, плавала немного, знала звездное небо. Как-то она соображала,  куда
нам двигаться.  И  вывела  к  такой  развалюхе  -  медведь  на  зиму  себе
поаккуратнее берлогу ладит.
     -  Пришли,  -  сказала.  -  Когда  старого  Алькуина  из  поселка  за
колдовство прогнали, он сюда перебрался. Но ты, королева, не бойся, колдун
он добрый. У меня после  Рауля  детей  долго  не  было,  к  нему  сходила,
пошептал над водой, напоил - Анна родилась,  тезка  твоя.  Жаль,  меня  не
было, когда его домишко жечь собрались, мы с мужем  в  Кульдиг  ездили  на
юбилей Равноправной Думы. Я бы его отстояла.
     - Но ты ведь и потом к нему ходила, - заметила королева.
     - Пришлось, за приворотным зельем.  Мой-то  на  старости  лет  совсем
сдурел - два месяца у мельничихи прожил! Днем - в гавани, вечером -  дома,
приличие соблюдает, весь дом заснет, а он  -  шасть  на  мельницу.  Однако
удержала, отвадила... Алькуин! Это я, Лора,  комендантская  жена!  Впусти,
Алькуин, это Лора!
     Дверь колдун  изнутри,  судя  по  шуму,  выкорчеванным  пнем  подпер.
Оказалось - от медведя. Медведь к нему в гости повадился. Конечно, у  него
были такие заклинания, чтобы дикого зверя отгонять. Но спросонья как-то не
до заклинаний, он и решил, что пень надежнее.
     Вышел старик бородатый, одетый довольно благопристойно для леса  -  в
почти чистый кафтан, даже не в постолы, а в старые туфли на босу ногу,  на
плечах клетчатая накидка, словно у богатой деревенской  хозяйки.  Я  тогда
еще не знала, что подальше от моря мужчины тоже  такие  накидки  носили  в
холод, а ночью они были вместо одеял. Я же  в  гавани  росла,  там  моряки
нарядные плащи носили, а рыбаки в ближнем и дальнем  поселках  -  серые  и
черные, чтобы грязь не была видна.
     - Ну, здравствуй, комендантша, -  говорит.  -  Смотри,  и  племянницу
привела! Здравствуй и ты, Неда.
     Посмотрел он на королеву, посмотрел на ее детей.
     - Этих, пожалуй, впервые вижу...
     Вгляделся, насколько позволяла сальная свеча.
     - Лора, ты сама-то знаешь, кого привела? - спрашивает. -  Тебе  жить,
что ли, надоело? У меня от драгунского палаша лекарства нету!
     - Потому и привела, что знаю, -  отвечает  моя  тетя.  -  Надобно  им
помочь, Алькуин. Я тебе, между прочим, всегда помогала.
     - И я тебе, - буркнул он. - Ну, что же ты  предлагаешь?  Пташками  их
обернуть? Не умею, а жаль. Здесь поселить? Глупенькая же ты  тогда,  Лора.
Неужели ты думаешь, что их и тут не отыщут?
     - Всех вместе отыщут. А если они разойдутся кто куда - так поодиночке
трудно их найти будет. Малышей я по рыбацким семьям раздам. Старшую у себя
спрячу. Вот с королевой труднее будет...
     - Выдадут себя дети, - возразил старик. - Это же хоть  и  королевские
дети, но малыши несмышленые. Им сколько не  повторяй,  что  нужно  хранить
тайну,  проболтаются,  и  как  раз  кому  не  надо!  Даже  и  не  словесно
проболтаются...
     - Ну, значит, ты и сам понял, что от тебя требуется,  -  обрадовалась
тетя Лора. - Сильное, сильнейшее заклятие! Королевские дети должны начисто
забыть, кто они такие! Стать, как  все!  То,  что  родители  им  передали,
забыть напрочь! И вообще чем больше забудут - тем лучше. Только это  их  и
спасет.
     - Ты права, комендантша, -  согласился  колдун.  -  Только  составить
такое заклятье мудрено. Никогда  мне  это  делать  не  доводилось.  Ты  же
знаешь, я все больше с готовеньким работаю... Даже если составлю -  откуда
мне знать, сработает оно или  не  сработает?  Может,  оно  с  ограниченным
временем действия окажется?  На  два  месяца,  скажем?  А  потом  они  все
вспомнят?
     - Хоть так... - вздохнула королева. - Хоть одного спасти...
     И тихонько заплакала.
     - Не плачь, - сказала ей тетя Лора. - Ты когда  за  него  замуж  шла,
знала, что - обреченный. Знала, что в конце концов  до  него  доберутся  и
уничтожат. Я вот хоть и любила, а замуж - не рискнула. И до  меня  у  него
подружка была - тоже смелости не хватило, хоть и родила ему дочку. У  тебя
же хватило отваги! Так что вытри глаза и возьми себя в руки.
     - Я же совсем девочкой была, - прошептала королева. - Что я понимала?
Ты  же  знаешь,  как  семнадцатилетние  девчонки  влюбляются?  Сразу  -  и
навсегда...
     - Сидите здесь, вот, на бревнышке, -  приказал  колдун.  -  Я  пойду,
посмотрю в своих книгах, что тут можно сделать. А ты, комендантша,  слушай
чутко! Вас уже ищут, и сдается  мне,  что  пойдут  по  следу  с  собаками.
Услышишь собачий лай - пусть все  в  разные  стороны  разбегаются.  Может,
кто-то один уцелеет. Ждите... попробую помочь...
     Взял свечу и ушел в развалюху. Поставил свечу на окошко, я  заглянула
снаружи - действительно, в толстенной книжище копается. Тетя меня от  окна
оттащила и шлепнула хорошенько.
     Сели мы ждать. Молчали. Дети на земле свернулись и заснули, прикрытые
плащом королевы. Дезире то  встанет,  пройдется,  то  сядет,  прижмется  к
матери. Не по себе ей, здорово не по себе. Так сразу  забыть,  что  она  -
королевская дочь!
     Наконец вышел старик.
     - Разводите костер! - велел. - Есть одно подходящее заклинание,  я  к
нему еще кое-чего добавлю, правда, супротивного заклинания пока  нет.  Жив
буду - найду. Комендантша,  неси  из  моего  дворца  треножник  и  горшок,
который совсем новый. Дети, собирайте хворост.
     Я пошла собирать, как сказано. Дезире осталась. И  я  поняла  -  мало
радости собирать хворост для костра, на котором твою память сожгут...
     Пока мы с королевой костер  складывали,  тетя  над  ним  треножник  с
горшком установила и принесла для горшка воды.  Алькуин  побросал  в  воду
какие-то травы, камень с дыркой туда опустил,  порошка  вонючего  посыпал.
Зажег костер, велел нам раздувать. Мы  пыхтим,  он  присел  на  бревнышко,
думает.
     - Может, и успеем... Скорее! Ночь на исходе!
     Закипело в горшке варево. Встал он, руки протянул, погрузил их в пар.
     - Духи земли, воды и воздуха! - призвал. - Духи леса  и  моря!  Духи,
подвластные знаку Далед-Дад! Духи,  подвластные  знаку  Бейз-Мем!  Придите
сюда незримо! Вот я делаю знак Далед-Дад!
     Пальцы сложились в решетку.
     - Вот я делаю знак Далед-Дад! - повторил он. - Я не слышу вас!.. Ага,
слышу...  Я  рад  вам,  я  возжигаю  для  вас  священные  ароматы,   духи,
подвластные знаку Далед-Дад, довольны ли вы?
     Он сунул в огонь палочку ароматического дерева, она затлела и пустила
дымок.
     - Держи, - Алькуин передал палочку тете Лоре.  -  Я  приказываю  вам,
духи, подвластные знаку Далед-Дад, окружите  меня,  накройте  меня  вашими
плащами! Я защитил вас от знака Зай-Вов, гибельного для вас, несущего  вам
забвение, я накрыл вас своим плащом! Вы  стали  моими,  духи,  подвластные
знаку Далед-Дад! Я получил священное право призывать вас и  возжигать  вам
ароматы!
     Пока он все это говорил, пар от кипящего горшка окутал его всего -  я
раньше никогда не видела, чтобы пар, вместо того, чтобы подниматься вверх,
сползал вниз. Колдун воздел руки - и сквозь решетку волшебного  знака  пар
потек ввысь тонкими струями, красиво сплетаясь и расплетаясь.
     - Вы не сможете меня спасти? - вдруг спросил  Алькуин.  -  Что  же...
пусть будет так. Но детей? Детей спасти еще можно?..
     Палочка в руке у моей тети ярко вспыхнула.
     - Я согласен, - как будто выслушав  чью-то  беззвучную  речь,  сказал
колдун. - Но и вы тоже... Вы скажите в Великом Светлом воинстве, что я  не
по своей вине ухожу... Что до конца испытательного срока еще десять лет, а
дети попали в беду сейчас! И если мне  могут  зачесть  это  заклинание  за
оставшиеся десять лет, пусть зачтут! А если нет... Далед-Дад! Племя  знака
Далед-Дад! Войди в субстанцию и стань ее силой!
     Алькуин обвел кипящий  на  огне  горш