связывайся...  На
такую красотку идти нужно вчетвером, в полном вооружении, и чтобы за углом
кто-нибудь с лошадьми ждал, на всякий случай.
     - Но это же она и есть! - воскликнул Малыш, глядя вслед Денизе. - Она
тут неподалеку, на улице Медников погребок держит.  Слушай,  вожак,  а  не
пойти ли нам в тот погребок?
     - Проголодался, что ли? - поймав взгляд Дедули, спросил Жилло.  -  Ну
так я тебе скажу, что кабачок у нее не по нашему карману. Дорого берет.  Я
там  поужинал  как-то  и  позавтракал.  Очень  удивился,   когда   платить
пришлось...
     - Это не беда, - возразил Малыш, глядя мимо Жилло и  Дедули  -  туда,
где скрылась в толпе Дениза. - Кошельков на наш век в Кульдиге хватит.
     - Да не пара она тебе! - рявкнул наконец Дедуля. - Она  тебя  лет  на
десять старше, понял?
     - Ага, - согласился Малыш. - У девчонки такой пышности быть не может.
Ты, Дедуля, у нас до костей охотник. А я - нет.
     Хотел было Дедуля возразить что-нибудь этакое, совсем уж рот  раскрыл
- да передумал и рукой махнул.
     - Вот так и расти этих сопляков, - пожаловался  он  Жилло.  -  Я  его
лучше отца-матери кормил-поил, уму-разуму учил. Ремесло в руки дал!
     - Другого ремесла для вас не нашлось? - строго спросил Жилло.
     - Не нашлось, честно говорю. Ну, представь - двое мальчишек в городе,
ни родных, никого, а есть-то каждый день хочется!  Сперва  сам  наладился,
потом его учить стал... Ну,  ладно  уж,  Малыш,  пошли  на  твою  красотку
любоваться. Заодно в тишине о деле поговорим.
     - Я думаю, думаю и понять не могу, почему все-таки казнь отменили?  -
Жилло, придерживаясь за рукав Дедули, несся с ним сквозь  толпу  вслед  за
Малышом, который один с высоты своего роста и видел вдали Денизу. -  Не  в
пожаре ведь все дело!
     - В пожаре! - крикнул ему через плечо Дедуля, поспевая за длинноногим
Малышом. - Переполошились старикашки. Опять же, публика разбежалась. Казнь
- ее надо красиво проводить, а тут - одно издевательство над  палачом!  Не
под крыльцом же рубить узникам головы, там и секире-то размахнуться негде.
А плаха? Кто ее из огня, рискуя здоровьем, вытаскивать станет?
     - Стой, Малыш! - крикнул Жилло. - Мы погребок проскочили!
     - А она дальше побежала, - сообщил спереди Малыш. - Вон в тот двор!
     - Ну так надо вернуться и в погребке  ее  подождать!  -  крикнул  ему
Жилло и тут обнаружил, что с разгону все трое оказались во дворике.
     - Куда бы она могла спрятаться? - удивился Дедуля. - Малыш, ты  точно
за ведьмой гонишься! Не курицей же обернулась!
     Дворик был обыкновенный - из тех, которые выходят не  в  улицы,  а  в
переулки, тут все хозяйство большого дома расположилось. Не только куры  -
и гуси в загородке сидели, и малые дети в песке возились, и белье сохло. А
из подвального окна  старуха  выглянула  -  такая,  что  ежели  приснится,
проснешься заикой.
     То есть, из-под накрученного платка лезли жесткие, вроде ежовых  игл,
седые клочья. Нос торчал - тонкой работы  был  носик,  весь  расписной,  с
розовыми и лиловыми прожилками да пятнами, еще с бородавками  на  ноздрях.
Подбородок  выдавался  -  вполне  соответствующий  носу,  с  редкой  седой
щетиной. Но голос у старухи оказался звонкий и даже неожиданно приятный.
     - Ко мне, что ли,  пожаловали?  -  спросила  она  из  окошка.  -  Так
лестница за углом под крыльцом.  Заходите,  молодцы!  Быстро  же  вы  меня
нашли!
     - С чего ты взяла, что мы тебя ищем? - удивился Дедуля.
     - А с того, что влетели вы во дворик и озираетесь. Ищете, стало быть,
чего-то. А чего тут искать, если не меня? Я же недавно сюда перебралась, и
все мои покупатели ко мне бегать еще не приспособились.
     - Чем же ты, старая, можешь торговать?  -  заинтересовался  Малыш.  -
Разве какими приворотными зельями?
     - Так именно ими я  и  торгую!  -  обрадовалась  старуха.  -  Заходи,
голубчик! Все для тебя подберу, в ладанку уложу, заговор напишу! Заходи!
     - Этого еще недоставало! - рявкнул Дедуля. - Сейчас ему  одна  ведьма
другую ведьму привораживать начнет! Вожак, тащи его отсюда за левую  лапу,
а я - за правую! Иначе плохо это дело кончится!
     Малыш отскочил и бросился за угол.
     - С покупателем тебя, бабка! - поздравил огорошенный Жилло. - Ты ему,
смотри, дай чего попроще, чтобы  не  очень-то  присушило...  А  то  его  -
присушит, а нам - расхлебывать! И еще скажи, не пробегала  ли  через  двор
хозяйка того погребка, что здесь рядом, на  улице  Медников,  а  звать  ее
Дениза? Не знаешь такую?
     -  Как  не  знать  Денизу!  -  одобрительно  отвечает  бабка.  -  Мне
травознайка Черная  Анна  поселиться  при  ней  посоветовала.  И  стряпуха
лекарская, Маго, тоже о ней с большим  уважением  отозвалась.  Погребок  у
нее, говорит, тихий, во двор выходит, и люди ходят к ней  почтенные,  если
женщины - то из приличных семей,  при  деньгах,  не  гулены  какие-нибудь.
Прибрела я к ней - и скоренько мы  сговорились.  Сдала  она  мне  погребок
недорого, но за три месяца с меня вперед  взяла.  Умница,  красавица!  Вот
кому-то счастье досталось бы, только вовсе замуж не хочет!
     - Это почему же? - обрадовался Дедуля. - Есть у нее кто-то?
     - А потому, что умница, - таков был бабкин вывод. - Посуди сам -  она
не доела, не доспала, пока дело свое открыла, погребок ее кормит,  ей  там
хорошо. И станет она  рисковать  своим  благополучием  ради  какого-нибудь
шалопая?
     - Почему же шалопая? - неожиданно для себя обиделся Жилло. -  А  если
посватается приличный человек ее лет, ну, чуть постарше? Все-таки  женщине
трудно одной дело вести.
     - Ей - не трудно, - отрубила старая ведьма. - Ты, гляжу, сам  к  ней,
чего доброго, посватаешься. А она в  людях  разбирается.  Тебе,  голубчик,
интересно хозяином стать и денежки  к  рукам  прибрать.  А  ей  это  вовсе
неинтересно.
     - Ты, бабка, просто замечательно рассуждаешь! -  обрадовался  Дедуля,
даже на корточках к окошку присел. - Сейчас  к  тебе  мой  братец  младший
знаешь за чем явится? Чтобы ты к нему Денизу присушила! Вот ты ему  и  дай
от ворот поворот! А?
     Совсем было влез Дедуля головой в окошко, да вдруг как шарахнется - и
сел, и, сидя, от окошка отползти пытается!
     - Умишком тронулся? - чуть не  зарычал  на  него  Жилло,  но,  увидев
выпученные глаза Дедули, понял - там, у старухи, сидит что-то жуткое.
     Вскочил Дедуля, на улицу со двора пташкой вылетел, Жилло - за ним.
     - Ну? - спрашивает Жилло. - Что тебе померещилось?
     - Кот, - шепчет Дедуля. -  Котище!  Тот,  кудлатый!  Башка  -  во!  С
янтарными клыками!
     - Хорошая, однако, штука - моряцкий ром, - говорит на это Жилло. - Не
только металлическую фляжку насквозь прожигает.
     - Пойди, посмотри! Сидит там в углу и таращится!  -  все  еще  шепчет
Дедуля и Жилло подпихивает. - Сам посмотри! Башка,  лапы  -  он!..  Клыки,
главное! Ой, батюшки, Малыш туда побежал!
     - Да он там и не  поместится!  -  сопоставив  размеры  подвальчика  и
зверя, успокаивает Дедулю Жилло. - Ты вспомни, какая это зверина!
     - Да? - и тут в душу Дедуле вкрадывается какое-то сомнение.
     - Ничего он Малышу твоему не сделает, - продолжает Жилло,  хватая  на
всякий случай Дедулю в охапку. - Он нас ночью от кабана защитил?  Защитил!
Так чего он нас теперь обижать станет?
     Дедуля куда как покрепче Жилло  был.  Вырвался,  побежал  во  двор  -
искать то крыльцо, под которым - бабкина дверь. Жилло, конечно, за ним.
     Врываются - а возле нерастопленного очага на трехногом табурете Малыш
сидит, держит на коленях лохматого кота и за ухом его чешет. Причем кот  -
вполне обычного вида и размера. Может, чуть покрупнее, чем водится,  и  на
пару фунтов потяжелее.
     - Хорошая, - говорит Малыш, - хорошая, красивая кисонька!
     Кот в ответ, вытянув лапы и растопырив когти, зевает.
     И клыки у него - янтарные...
     - Брось немедленно эту нечисть!..  -  шипит  Дедуля.  -  Брось,  кому
говорю!
     Смотрит на него Малыш ясным и изумленным взглядом.
     - Чего это он,  бабушка?  -  спрашивает.  -  Кисонька  как  кисонька,
заморской породы.
     А старуха, повернувшись ко всем спиной, шарит по стенке  над  очагом,
где у нее сушеные травки развешаны.
     - Кто котишку обидит, тому не поздоровится, - отвечает она Малышу, не
глядя. - Котишка у  меня  ученый.  И  под  хвостом  у  него  многие  тайны
упрятаны.
     - Тайны у кота под хвостом?! -  Жилло  с  Дедулей,  не  сговариваясь,
попятились. Старуха, очевидно, вовсе из ума выжила. Малыш - и тот  вскочил
с табурета, кота, впрочем, не отпуская.
     - Вот именно под хвостом, - твердо сказала подозрительная  старуха  и
положила на стол несколько пучков какой-то сушеной травы. -  Вот  ты,  ты,
самый старший, иди-ка сюда. Иди, не бойся! Хочешь, я тебе одно имя назову,
которое тебе давно уже знать охота?
     Взяла она блюдце с водой, поставила  на  стол,  окно  шалью  закрыла,
зажгла зеленую свечку, кота взяла  у  Малыша,  посадила  на  стол.  Потом,
искрошив в пальцах горсть травы, кинула ее в воду и размешала палочкой.
     - Гляди в блюдце! - приказал она Жилло. - Гляди внимательно! А теперь
зови - Неда! Ну? Зови - Неда!
     И, взяв в руку кошачий хвост, провела им над блюдцем.
     Увидел Жилло комнатенку убогую,  девицу  увидел,  что,  сидя  к  нему
боком, вышивала в больших  стоячих  пяльцах.  Голова  ее  была  непокрыта,
длинная темная коса в руку толщиной сползла на пол и улеглась там кольцом,
как ручная змея.
     - Неда... - шепотом позвал Жилло.
     Обернулась красавица-соколица.
     И тут старуха кошачьим хвостом воду замутила.
     - Все, - говорит. - Этого ведь ты хотел? Будешь  теперь  умных  людей
слушать?
     А кот соскочил со стола и - в угол, мокрый хвост вылизывать.
     - Пошли отсюда, - сказал Дедуля, сдирая шаль  с  окна.  -  Нам  здесь
делать нечего.
     - Да, сейчас вам тут и впрямь делать нечего, - согласилась  бабка.  -
Привораживать Денизу я не стану. Ни к  чему  это.  Но  травку  одну  тебе,
парень, дам.  Настоишь  на  крепком  красном  вине  -  хороша  будет  раны
промывать.
     С тем и вышли Жилло с братцами-воришками из старухиного подвала.
     - Я же сам видел, как Дениза сюда забежала, -  пожаловался  Малыш.  -
Как сквозь землю провалилась.
     Тут Жилло вспомнил, что из погребка есть еще и давний  потайной  ход.
Очевидно, как раз через апартаменты старой ведьмы.
     - Под землю и провалилась, - усмехнулся он. - Пошли в  погребок,  она
давно уже там. И точно, есть захотелось. Горяченького бы чего...
     Понял он, что есть между бабкой-колдуньей и Денизой  какой-то  тайный
сговор, так что угрозы свободе Малыша тут не предвидится.
     Огибая квартал, чтобы попасть в погребок, поймал  Дедуля  за  шиворот
мальчишку-газетчика. Тот как раз бежал из печатни Коронного замка с пучком
свеженьких "Думских ведомостей". Взяли у него Жилло  с  Дедулей  сложенный
вдвое листок - и первым делом в краске вымазались.
     Была в листке приятная новость - отменялось цветное платье, в котором
до сих пор ходили  крестьяне.  Поскольку  между  ними  и  горожанами  было
равноправие  -  и  им  предписывалось  носить  штаны,  камзолы  и  кафтаны
установленного образца, которые куда как  практичнее  их  нарядов.  То  же
касалось и женщин.
     Тут Жилло с Дедулей заспорили. Жилло утверждал, что в белых штанах  и
рубахе, с белым же узорным жилетом куда удобнее пахать  и  косить,  чем  в
кафтане. Дедуля был на  стороне  Думы  -  кафтаны  установленного  образца
неяркие, но и немаркие. Серенькие, коричневые,  удобного  покроя.  Тут  он
против равноправия не возражал. Самый подходящий наряд, чтобы с украденным
кошельком в толпе затеряться.
     Представил  себе  Жилло,  как  крестьянам,  вассалам  старого  графа,
объявят полмесяца спустя эту новость, и стало ему  уныло.  Выходит,  алые,
бирюзовые, изумрудные, лиловые юбки в огонь полетят, что  ли?  И  вышивки,
которые от бабки к внучке передаются?  И  плащи  зимние,  огненно-рыжие  с
меховой оторочкой? Тоскливо это все, однако...
     Перекусили все трое в погребке. Однако Денизу почитай что и не видели
- она хозяйничала на кухне. Иногда выглядывала, правда,  присматривала  за
порядком. И видно было, что вся суета в погребке ей очень даже  нравилась.
День перевалил за середину - не сидеть же за  столом  до  ужина...  Встали
трое, расплатились, ушли.
     Следующим на очереди был ювелир. Настоял Жилло на том,  чтобы  отдать
старику всю коллекцию - тот ведь честно в Коронный замок поехал.
     Принял его ювелир, лежа в постели. Совсем от потрясений расхворался.
     - Ну, - говорит, - ну!.. Ну, не верил, что ты мне все отдашь!
     - Это ты, старый хрен, мне голову с доносом морочил и графа под топор
подставлял, - без всякой вежливости отвечает Жилло. - А теперь граф - жив,
коллекция - у тебя, каждый остался при своем. И век бы я  тебя  больше  не
видел!
     Повернулся и прочь наладился.
     - Постой! - пищит из-под перины ювелир. - Постой, говорю!  Иди  сюда,
сядь рядом. Тебя ведь Жилло зовут?
     - Жилло, - отвечает графский слуга.
     - Слушай, Жилло, ты меня сейчас на мудрую мысль навел. Я ведь кто?  Я
старый больной человек, и единственное, что мне в жизни дорого -  эта  вот
коллекция, - начинает причитать ювелир. - А я уже говорил  тебе,  что  для
нас, пожилых людей, значат произведения искусства, прекрасные  образцы,  с
создателями которых мы состязаемся...
     Послушал Жилло, послушал - так получается, что за перстень с  золотым
цветком не то что графа молодого - полк молодых графов следовало  уморить.
Потому что перстень - шедевр, а граф - молодой балбес.
     - Ты от хворости своей уже неведомо что несешь, -  буркнул  Жилло.  -
Выздоравливай, да больше мне на дороге не попадайся!
     - Да постой ты! - прямо взвыл ювелир. - Ничего ты не понял! Я же тебя
наследником сделать хочу!
     Жилло окаменел.
     - Этого еще недоставало, - отвечает. - Что же мне, на старости лет  к
тебе в ученики идти? Колечки с камушками мастерить?
     - Это не требуется. Главное - чтобы ты цену моей коллекции осознал! Я
долго искал такого человека, чтобы ее не разбазарил  бездарно,  а  сберег.
Вот, нашел! Ты же ее сбережешь, Жилло?..
     Вытянулась из-под перины старческая рука, вцепилась в  полу  кафтана,
глаза больные смотрят снизу вверх - в лицо Жилло. Ну, только что не плачет
вредный старикашка...
     - Не нужна мне твоя коллекция,  -  пытаясь  отцепить  руку,  заявляет
Жилло. - Может, тут за каждый камушек чьей-то кровью плачено? Я  же  тебя,
поганца, не первый день знаю! Предатель ты, и ничего больше.
     - Да, Жилло, ты прав, Жилло, но жизнь человеческая коротка, вот вроде
моей, а искусство вечно, и потому  на  первом  месте  должно  быть  именно
святое искусство... - принялся канючить ювелир.  -  Перед  искусством  моя
совесть чиста!
     - А провались ты в болото! - рявкнул Жилло, вырвался - и к двери.
     - Стой! - уже куда более бодрым голосом  заорал  вслед  ювелир.  -  Я
старый и больной человек, я, может, при последнем издыхании, но  я  сейчас
встану и за тобой следом поплетусь! И я буду идти за  тобой,  пока  ты  не
согласишься  стать  моим  наследником!  Только   ты   и   сумеешь   сберечь
коллекцию!.. Вот умру, таскаясь за тобой, - что ты на это скажешь? А  ведь
умру,  право,  умру!  И  коллекцию  мою  разграбят,  продадут  по   одному
перстеньку...
     - Но почему ты так решил? -  пораженный  отчаянием  ювелира,  спросил
Жилло. - С чего ты взял, что я буду беречь твою дурацкую коллекцию? Да  я,
когда в кошельке пусто будет, без всяких угрызений совести ее распродавать
начну!
     - Не начнешь, - твердо сказал ювелир. - Ты хотя бы посмотрел,  что  у
тебя такое в карманах лежало?
     - Еще чего, - пожал плечами Жилло. - Что я, девица на выданье, что ли
- побрякушками развлекаться?
     - А ты посмотри, посмотри, миленький... - и ювелир потыкал пальцем  в
сторону стола, где кучкой лежали цепи, пряжки, браслеты и прочие блестящие
штучки.
     В великом недоумении взял Жилло браслет, поднес к носу  -  и  сказал:
"Ого!"  На  центральной  пластине  того  браслета  был  тончайшим   резцом
награвирован золотой цветок, тот, что на королевском перстне.
     - Пряжку поясную погляди, там по  краю  узор  вьется,  -  посоветовал
ювелир. - Медальон открой! Там этот цветок, как живой, даже  роса  на  нем
блестит прозрачная. Ложку  тоже  разгляди  -  цветок  и  по  одну  сторону
черенка, и по другую... И обрати наконец внимание,  какая  тонкая  работа!
Теперь те мастера повывелись, которые эти цветы сделали. Один я остался...
     - Тьфу ты... - только и мог сказать Жилло.
     - Так сходишь ты за нотариусом? - спросил ювелир.
     - Видно, придется... Но, старый ты черт, если  это  новая  ловушка  -
есть кому вышибить твои хитрые мозги, когда я в подземельях замка окажусь!
     На том и порешили.
     Дедуля и Малыш,  узнав,  что  вот  так  просто  попадает  им  в  руки
ювелирова коллекция, совсем на радостях рехнулись  -  к  Жилло  целоваться
полезли. Он пробовал внушить братцам, что  обязан  сохранить  коллекцию  в
целости, даже напомнил, что ювелир пока жив, хоть и  скрипит.  Какое  там!
Сопроводили братцы Жилло к нотариусу,  сопроводили  нотариуса  с  Жилло  к
ювелиру, пробежались по окрестным улицам - нет ли где засады. А потом сели
в соседнем кабачке ждать наследника.
     Наследник же совсем умаялся  и  взмок,  отвечая  на  простые  вопросы
нотариуса. Тому непременно нужно было вписать в бумаги  фамилию  Жилло.  И
выяснилась совсем дурацкая вещь.  Жилло  знал  фамилию  дряхлого  деда,  у
которого жил - Таденав, но полагал, что был сыном его  старшей  внучки.  И
встал вопрос: если эта внучка была дочерью дедова сына и  родила  Жилло  в
девичестве, то он тоже Таденав, но если она была дочерью дедовой дочки, то
фамилия у нее может оказаться совсем другая. Жилло  обнаружил,  что  знать
ничего не знает о своей родне, да и откуда? Вырос у деда, в горах, там  же
учился травознайному делу, охотничал немного, потом приключения  начались.
Главное, не понять теперь, где все это было. И дед,  скорее  всего,  давно
помер. Вот такая дребедень...
     Кончилось тем, что ювелир уплатил нотариусу сколько-то там денег -  и
тот не стал придираться. Таденав так Таденав. Кому какое дело?
     Ошалев от долгого и  путаного  разговора,  очутился  Жилло  на  улице
наследником ювелира и опять угодил  в  объятия  братцев-воришек,  безмерно
гордых удачей вожака.
     - Пошли в погребок! - потребовал Малыш. - Это дело обмыть надобно!
     Жилло и сам понимал - это сделать необходимо. За  полчаса  и  фамилию
приобрел, и наследство. И еще - столько за  последнее  время  было  разных
похождений, что не мешало бы  расслабиться.  Пусть  за  чаркой,  пусть  за
моряцким ромом! Граф жив, принцесса жива, красавицу зовут Неда -  дела  не
так уж и плохи!
     И вот просыпается Жилло этак около полудня. В голове помойная  лохань
плещется, во рту - драгунский эскадрон ночевал. Сидит напротив Дениза, вид
у нее брезгливый и брюзгливый.
     - А дружки твои холодной водой во дворе спасаются, - говорит. -  Суют
по очереди голову в ведро. Может, тоже попробуешь?
     - Охо-хонюшки...  -  отвечает  Жилло.  -  Где  это  я?  Ой,  батюшки,
руки-ноги как не мои...
     - Хорошо бы они у тебя вовсе отвалились, - ворчит Дениза. - Не умеешь
пить - не берись.
     - Да умею я пить... -  бормочет  Жилло.  -  Мы  со  старым  графом  в
Дундаге... Мы знаешь как пили?..
     И приходит ему в голову, что ювелир прав - умирающему  человеку  надо
вовремя  завещание  составить.  Тем  более   -   владельцу   замечательной
коллекции.  И  вспоминает  он,  что  теперь  ему  есть  кому  имущество  в
наследство  оставлять!  И  опять  голова  его  шмякается  от   собственной
невыносимой тяжести на подушку - потому что Жилло понятия не имеет,  какая
могла бы быть у Виго фамилия... Словом, осталось только послать за  гробом
и могильщиком.
     - Сейчас я тебе помочь попытаюсь, -