? - спросила Камилла.
     - Устроюсь на работу,  наверно.  Официанткой  или  еще  где-нибудь.
Хотелось бы устроиться в кино.
     Губы Камиллы растянулись в сухой улыбке.
     - Сперва все-таки устройся официанткой,- сказала она.- Кино - лихая
лавочка.
     - Вы актриса? - спросила Норма.- Вы похожи на актрису.
     - Нет,- сказала Камилла.- Я работаю сестрой. У зубных врачей.
     - Вы живете в гостинице или у вас дом, комната?
     - Жить мне негде,- сказала Камилла.- До того, как уехала работать в
Чикаго, мы с подругой снимали квартиру.
     Взгляд у Нормы оживился.
     - Я скопила немного,- сказала  она.-  Может  быть,  снимем  вместе?
Слушайте, если я устроюсь в ресторан, на еду тратить почти не  придется.
И домой могла бы приносить.- Глаза у Нормы разгорелись.-  Да  ведь  если
снимать вдвоем, это не так дорого. И чаевые, наверно, будут.
     Камилла расположилась к девушке.  Она  взглянула  на  красный  нос,
землистые щеки и маленькие бесцветные глаза.
     - Посмотрим, как получится,- сказала она.
     Норма наклонилась поближе.
     - Я знаю, что волосы у вас не крашеные,- сказала она.- Но может, вы
научите, как мне мои подкрасить. А то - как мышь. Прямо мышь.
     Камилла рассмеялась.
     - Ты бы удивилась, если бы узнала, какие они у меня на самом деле,-
сказала она.- А ну-ка посиди  спокойно.  Она  разглядывала  лицо  Нормы,
прикидывая,  что  могут  сделать  здесь  крем,  пудра  и  тушь,  пытаясь
представить себе, как будут выглядеть блестящие и  завитые  волосы,  как
увеличит глаза тень на веках, как переиначит рот губная  помада.  Насчет
красоты Камилла не питала иллюзий. Без грима Лорейн была линялой  кошкой
- а вот же обходилась. Поработать над этой  девушкой  и  вселить  в  нее
немного уверенности - и интересно, и, опять же, напарница будет. И может
быть, даже лучше, чем Лорейн.
     - Это надо обдумать,- сказала она.- Красивые здесь места. Хотела бы
я когда-нибудь поселиться за городом. В голове у нее  возникла  картина,
прообраз того, что у них получится. Норму нужно улучшить. Она будет даже
хорошенькая, если будет за собой следить. А потом Норма  познакомится  с
парнем и, конечно, приведет  домой,  чтобы  им  похвастаться,  а  парень
станет подкатываться к Камилле, и Норма ее возненавидит. Вот так  все  и
будет. Так уже бывало. Но какого черта! До тех пор-то им  будет  хорошо.
Да и предупредить это можно -  уходить  заранее,  когда  Норма  вздумает
привести его.
     Дружелюбное чувство согрело Камиллу.
     - Это надо обдумать,- сказала она.
     Хуан  увидел  впереди  раздавленного   зайца.   Многим   доставляет
удовольствие переехать какого-нибудь зверька, а Хуан этого не любил.  Он
чуть повернул руль, расплющенная тушка прошла промеж колес, и под  шиной
не хрупнуло. Он держал скорость чуть-чуть за семьдесят. Большие автобусы
на шоссе часто гнали под сто, Хуану же  спешить  было  некуда.  Еще  три
километра дорога будет прямой, а  потом  начнет  петлять  между  круглых
холмов. Хуан снял одну руку с баранки и потянулся.
     Пролетавшие  телеграфные  столбы  похлестывали  по  главам  Милдред
Причард. Очки она все же надела. Она следила за лицом Хуана в зеркале. С
ее места оно было видно чуть больше, чем в  профиль.  Милдред  заметила,
что он то и дело поднимает  голову  -  взглянуть  на  блондинку,-  и  ее
разбирала злость. Ее до сих пор смущало то, что произошло в  закусочной.
Никто об этом, конечно, не знал - разве что Хуан Чикой догадался. Она до
сих пор ощущала тепло и легкий зуд. И в голове крутилась одна  и  та  же
фраза. Не блондинка она, не сестра и  никакая  не  Камилла  Дубе.  Фраза
выскакивала и выскакивала, раз за разом. Милдред усмехнулась  про  себя.
"Ага, пытаемся ее истребить,- подумала она.- Какая глупость.  Почему  не
признаться прямо, что ревную? Я ревную. Хорошо. Ну и что  же,  меньше  я
ревную оттого, что  призналась?  Нет,  не  меньше.  Но  отец  из-за  нее
выглядит дураком. Хорошо. Не все ли мне равно, дурак он или нет? Нет, не
все равно - когда мы вместе. Стесняюсь перед людьми, что я его  дочь,  и
только. Нет, это тоже неправда. Не хочу ехать с  ним  в  Мексику.  Прямо
слышу все, что он скажет". Ей было неуютно, и тряска  тоже  не  улучшала
самочувствия. "Баскетбол,- подумала она,-  это  -  дело".  Она  напрягла
мускулы бедер и подумала о стриженном под ежик  студенте  с  инженерного
факультета. Она стала вспоминать их роман.
     Мистер Причард уже  устал  и  соскучился.  Соскучившись,  он  бывал
несносен. Он егозил.
     - Края, кажется, богатые,- сказал  он  жене.-  Ты  знаешь,  большую
часть овощей  для  Соединенных  Штатов  выращивает  Калифорния.-  Миссис
Причард уже слышала, как она будет рассказывать дома о путешествии.
     "Потом мы ехали и  ехали  по  зеленым  полям,  поросшим  люпином  и
маками, прямо как в саду. В каком-то странном  местечке  к  нам  подсела
молодая блондинка, и мужчины вели  себя  нелепо,  даже  Элиот.  Я  потом
потешалась над ним  неделю".  Она  напишет  об  этом  в  письме.  "Но  я
совершенно уверена, что это бедное размалеванное создание -  милейшее  и
очаровательное существо. Она назвалась медицинской сестрой, но я  думаю,
что она, вероятно, актриса знаете, на маленькие  роли.  В  Голливуде  их
масса. Тридцать восемь тысяч зарегистрированных. У них большое агентство
по найму. Тридцать восемь тысяч". Она слегка кивала головой. Ей хотелось
спать и есть. "Интересно, какие еще нас ждут приключения",- думала она.
     Когда миссис  Причард  погружалась  в  мечтания,  от  мужа  это  не
ускользало. Они достаточно прожили вместе, поэтому он  сразу  улавливал,
что жена не слушает его, и обычно продолжал говорить. Он  часто  уточнял
свои мысли о делах или  о  политике,  излагая  их  жене,  когда  она  не
слушала. У него была цепкая память на цифры и факты.  Он  знал,  сколько
приблизительно тонн сахарной свеклы производит долина Салинас. Он где-то
прочел об этом и запомнил, хотя цифра была ему совершенно ни к чему.  Он
считал, что такие сведения полезны, и  никогда  не  задавался  вопросом,
насколько они полезны и почему. Но сейчас его не тянуло к  положительным
знаниям. Мощный магнит воздействовал на него сзади. Хотелось  обернуться
и поглядеть на блондинку. Хотелось сидеть там, откуда ее  видно.  Позади
находились Хортон и Прыщ. Нельзя же просто сесть напротив и  глазеть  на
нее.
     Миссис Причард спросила:
     - Сколько ей, по-твоему, лет?
     Вопрос ошеломил его, потому что он размышлял как раз о том же.
     - Кому сколько лет? - спросил он.
     - Этой молодой женщине. Молодой блондинке.
     - А-а, ей. Почем я знаю? - Ответ  прозвучал  так  грубо,  что  жена
немного растерялась и обиделась. Он  увидел  это  и  попытался  прикрыть
промашку.-Девочки больше понимают про девочек,- сказал он.-  Тебе  легче
угаДать, чем мне.
     - Почему? Нет, не знаю. При такой косметике и  крашеных  волосах...
трудно сказать. Мне просто интересно. Думаю, что-нибудь от двадцати пяти
до тридцати.
     - А я совершенно себе не представляю,- сказал  мистер  Причард.  Он
посмотрел в окно на приближавшиеся холмы. Ладони у него слегка  взмокли,
магнит  сзади  притягивал   его.   Хотелось   оглянуться.-   Просто   не
представляю,- сказал мистер Причард.- А вот этот молодой,  Хортон,  меня
заинтересовал. Он молод, у него есть хватка  и  мысли  есть.  Нет,  этот
человек  мне  по  душе.  Знаешь,  такому  нашлось  бы  место   в   нашей
компании.Речь уже шла о коммерции.
     Бернис тоже умела оградить себя  магическим  кругом  -  материнства
или, скажем, менструации, или темы в этом роде, и ни один мужчина не мог
или не захотел бы вступить внутрь. А у мужа таким магическим кругом была
коммерция.  Когда  дело  касалось  коммерции,  она  не  смела   к   нему
приблизиться. В коммерции она ничего не понимала и не интересовалась ею.
Это была его территория, и жена ее уважала.
     - Кажется, приятный молодой человек,-  сказала  она.-  Его  речь  и
манеры...
     - Помилуй, Бернис! - раздраженно перебил он.  Коммерция  -  это  не
речь и манеры. Коммерция -  это  чего  ты  стоишь  в  делах.  Это  самое
демократичное занятие на  свете.  На  что  ты  годишься  в  деле  -  все
остальное не в счет.
     Он пытался вспомнить, какие у блондинки губы. Он был  убежден,  что
женщины с полными губами сладострастны.
     - Хотелось бы немного поговорить с Хортоном, пока он здесь,- сказал
мистер Причард.
     Бернис знала, что он неспокоен.
     - Почему вам не поговорить сейчас? - предложила она.
     - Да не знаю. Он сидит с мальчиком.
     - Я уверена, что мальчик пересядет, если ты его мило  попросишь.Она
была уверена, что любой человек окажет тебе любую услугу, если его  мило
попросить. И у нее это действительно получалось. Она обращалась с самыми
нескромными  просьбами  к   незнакомым   людям   и   получала   желаемое
исключительно  благодаря  тому,  что  обращалась   мило.   Она   просила
посыльного в гостинице отнести ее чемоданы на станцию за четыре квартала
- не брать же такси из-за такого пустяка,- а потом мило благодарила  его
и давала десять центов.
     Сейчас она знала, что помогает  мужу  сделать  что-то  нужное.  Что
именно - она не совсем  понимала.  Ей  хотелось  вернуться  к  сочинению
воображаемого письма о путешествии. "Элиот  так  всем  интересуется.  Со
всеми подолгу разговаривает. Поэтому, наверно, он столького  и  добился.
Ему все интересно. И он такой тактичный.  Там  был  мальчик  с  большими
прыщами, и Элисту не хотелось его беспокоить, но я ему сказала, что надо
только мило попросить. Людям нравится, когда с ними любезны".
     Мистер Причард опять чистил  ногти  золотым  инструментом,  который
носил на часовой цепочке.
     Взгляд Прыща был прикован к затылку Камиллы. Сев, он  первым  делом
проверил, не видно ли под сиденьем ее ног, хотя бы щиколоток.  Время  от
времени она поворачивалась к окну, и тогда он видел ее профиль,  длинные
начерненные,  загнутые  ресницы,   прямой   напудренный   нос   с   чуть
потемневшими  от  табачного  дыма  и  дорожной  пыли   ноздрями.   Четко
очерченная верхняя губа чуть выдавалась вперед, вспухая тяжелым  красным
лепестком, и Прыщ видел над ней  зачаточный  пушок.  Почему-то  это  его
мучительно возбуждало. Когда ее голова была повернута прямо, он видел  в
открывшемся между прядями просвете одно ее ухо. Видел  тяжелую  мочку  и
складку в глубине, где ухо плотно  прилегало  к  голове.  Край  раковины
заворачивался желобком. Когда он стал смотреть на ее  ухо,  она,  словно
почувствовав его взгляд, вскинула голову и тряхнула  волосами,  так  что
просвет исчез и ухо скрылось. Она достала из сумки гребень,  потому  что
волосы сдвинулись И открыли глубокий шрам  от  зажимов  под  ухом.  Прыщ
увидел уродливый шрам впервые. Ему пришлось наклониться в сторону, чтобы
разглядеть,  и  в  груди  у  него  закололо.  Он   ощутил   глубокую   и
бессмысленную печаль, но печаль тоже была плотоядной. Он вообразил,  как
держит ее  голову  и  гладит  пальцем  бедный  шрам.  Он  несколько  раз
сглотнул.
     Камилла тихо сказала Норме:
     - А еще там есть  маленькая  церковь  на  Вереске.  Наверно,  самое
красивое кладбище на свете. Знаешь, туда пускают по билетам. Я люблю там
просто гулять. Так красиво, и почти все время  играет  орган,  а  кругом
похоронены люди, которых ты видела в кино. Я всегда говорю:  вот  где  я
хотела бы, чтоб меня похоронили.
     - Не люблю таких разговоров,- сказала Норма. Плохая примета.
     Прыщ рассеянно беседовал с Эрнестом Хортоном об армии.
     - Говорят, можно получить специальность и повсюду ездить. Не  знаю.
Я записался на радарные курсы. Начинаются со следующей недели,  заочные.
По-моему, радар сейчас входит в силу. А в армии можно  пройти  настоящий
основательный курс радиолокации.
     Эрнест сказал:
     - Не знаю, как в мирное время. На войне - учись сколько влезет.
     - А вы бывали в настоящих боях?
     - Побывал, хоть и не напрашивался.
     - А где вы служили? - спросил Прыщ.
     - Да по всему пеклу,- сказал Эрнест.
     - Может, осмотрюсь немного, а там устроюсь,  как  вы,  по  торговой
части,- предположил Прыщ.
     - А  это  -  просто  положить  зубы  на  полку,  пока  не  наладишь
связи,сказал Эрнест.- У меня пять лет ушло на то, чтобы завязать  связи,
и тут меня призвали. Я только только поднимаюсь на ноги.  В  это  нельзя
вот так просто взять и войти, надо  поработать.  Кажется,  и  не  работа
вовсе - а еще  какая.  Если  бы  я  начинал  все  снова,  я  бы  получил
специальность, чтобы хоть дом иметь. Как хорошо, когда есть жена и  пара
ребятишек.- Эрнест всегда так говорил. А выпивши - и верил. Дом ему  был
не нужен. Он любил ездить и видеть разных людей. Из дома  он  сбежал  бы
сразу. Однажды он был женат - и  ушел  на  второй  день,  бросив  вконец
перепуганную и разгневанную жену, после чего больше ее  не  видел  и  не
писал ей. Но как-то раз увидел ее фотографию. Ее забрали: вышла замуж за
пятерых и за каждого получала армейское пособие. Вот это невеста. Ничего
не скажешь, обернулась. Эрнест даже восхищался ею. С  такого  оборота  и
прибыль настоящая.
     - Д почему дальше не хочешь учиться? - спросил он Прыща.
     - Да ну их с их премудростью,- сказал Прыщ.-  Эти  студенты  -  все
равно как барышни. А я хочу жить, как мужчина.
     Камилла наклонилась к Норме и шептала ей на ухо.  Обе  тряслись  от
смеха. Автобус на скорости вписался в поворот, и  его  обступили  холмы.
Дорога пошла между крутыми  склонами,  почва  на  откосах  была  темной,
сочилась водой. Короткие золотоспинные папоротники цеплялись за  гравий,
и с них тоже капало. Хуан положил правую руку на руль и свободно  свесил
оба локтя. Теперь пятнадцать минут дорога будет петлять  между  холмами,
без единого прямого участка.  Он  взглянул  в  зеркальце  на  блондинку.
Вокруг глаз у нее собрались морщинки от  смеха,  и  она  прикрывала  рот
растопыренными пальцами, как девочка.
     Мистер Причард, отправившись назад, был неосмотрителен, и на вираже
его кинуло в сторону. Он  хотел  схватиться  за  спинку,  промахнулся  и
рухнул па колени Камилле. Правой рукой, пытаясь  задержать  падение,  он
задрал се короткую  юбку,  и  его  рука  попала  ей  между  колен.  Юбка
треснула. Камилла помогла ему подняться и одернула юбку. Мистер  Причард
густо покраснел.
     - Я очень виноват,- сказал он.
     - Ничего страшного.
     - Но я порвал вам юбку.
     - Я починю.
     - Но я должен заплатить за починку.
     - Я сама зашью. Тут немного.- Она посмотрела на его лицо и  поняла,
что он изо всех сил  старается  растянуть  объяснение.  "Сейчас  захочет
узнать, по какому адресу выслать деньги",- подумала она.
     Миссис Причард окликнула мужа:
     - Элиот, ты решил посидеть у дамы на коленях?
     Тут даже Хуан рассмеялся. Рассмеялись все. И вдруг люди в  автобусе
перестали быть чужими. Произошла  какая  то  химическая  реакция.  Норма
хохотала истерически. Все напряжение утра  разрядилось  в  этом  хохоте.
Мистер Причард сказал:
     - Должен заметить, вы вели себя мужественно. Я шел сюда  не  затем,
чтобы сидеть у вас на коленях. Я хотел обменяться несколькими словами  с
этим джентльменом. Дружок,- сказал он Прыщу,- ты не мог бы пересесть  на
минуту? Мне надо обсудить одно дело с мистером... я, по моему,  не  знаю
вашей фамилии?
     - Хортон,- сказал Эрнест,- Эрнест Хортон.
     Мистер Причард владел самыми разными приемами обращения  с  людьми.
Он никогда не забывал имя человека более богатого или влиятельного,  чем
он, и никогда не знал имени человека менее влиятельного.  Он  обнаружил,
что,  вынудив  человека  назваться,  ты  ставишь  его   в   невыигрышное
положение. Когда человек называет  себя,  он  чувствует  себя  несколько
оголенным и незащищенным.
     Камилла смотрела на порванную юбку и тихо разговаривала с Нормой.
     - Мне всегда хотелось жить на холме,- говорила она.- Я люблю холмы.
Люблю гулять по холмам.
     - Все это очень хорошо, когда ты богатая и знаменитая,-  решительно
сказала Норма.- Я знаю людей в кино: чуть выдастся свободный  час  -  и,
представляете, идут охотиться или удить рыбу,  наденут  старье  и  курят
трубку.
     Норма раскрывалась перед Камиллой. Никогда в жизни она  не  ощущала
такой  приподнятости  и   свободы.   Она   могла   говорить   все,   что
заблагорассудится. Она тихонько посмеивалась.
     - Куда приятней носить старые грязные платья,  если  у  тебя  полон
шкаф красивых, чистых, новых,- сказала она. А у  меня  только  старые  и
есть, и они мне до смерти надоели.- Норма взглянула на Камиллу - как она
отнесется к такой откровенности. Та кивнула.
     - Верно говоришь, детка.- Что-то очень сильное  и  родственное  все
больше сближало их. Мистер Причард пытался подслушать их разговор, но не
мог.
     Вода, бежавшая в долину, наполнила кюветы до  краев.  Тяжелые  тучи
накапливались для новой атаки.
     - Дождь собирается,- радостно предупредил Ваи Брант.
     Хуан закряхтел.
     - У меня шурина лошадь копытом убила,- буркнул он.
     - Значит,  совсем  бестолковый,-  сказал  Ван  Брант.  Если  лошадь
человека лягнула, чаще всего сам виноват.
     - Сам или не сам, а убила,- сказал Хуан и умолк.
     Вершина подъема была уже близко, и  виражи  делались  все  круче  и
круче.
     - Мне показался очень интересным наш  короткий  утренний  разговор,
мистер Хортон. Приятно поговорить с человеком, у которого есть хватка  и
сметка. Я постоянно присматриваю таких людей для моей компании.
     - Благодарю,- сказал Эрнест.
     -   Как   раз   сейчас    у    нас    много    хлопот    с    этими
демобилизованными,сказал мистер Причард.- Понимаете, хорошие люди.  И  я
считаю, что для них должно быть  сделано  все-все.  Но  они  отстали  от
жизни. Устарели. А в нашем деле надо все время идти в ногу.  Кто  шел  в
ногу, стоит двоих, которые, так сказать,  выбрались  из  мясорубки.-  Он
посмотрел на Эрнеста, ожидая одобрения. Но вместо этого увидел в  глазах
Эрнеста какую-то колючую насмешку.
     - Понял вас,- сказал Эрнест.- Я четыре года был в армии.
     - О! -сказал мистер Причард.- О, ну да -  вы,  я  вижу,  не  носите
увольнительного значка.
     - У меня есть работа,- сказал Эрнест.
     Мысли у мистера Причарда путались. Какая грубая  оплошность  с  его
стороны. Он не мог сообразить, что это за штука  у  Эрнеста  в  петлице.
Что-то знакомое. Ведь знает он ее.
     - Они отличные ребята,- сказал  он,-  надеюсь  только,  мы  все  же
обзаведемся правительством, которое сумеет о них позаботиться.
     - Как после той войны?- спросил Эрнест. Это  был  двойной  укол,  и
мистер Причард усомнился, прав ли он был в своем расположении к Хортону.
Была в Хортоне какая то грубость. Какая-то развязность и  сумасбродство,
заметные у многих бывших солдат. Врачи говорят, что это у  них  пройдет,
когда они поживут немного нормальной пристойной жизнью.  Они  выбиты  из
колеи. Надо обязательно что то сделать.
     - Я всегда первым готов встать на защиту наших  ветеранов,-  сказал
мистер Причард. Боже, как ему хотелось отделаться от этой  темы.  Эрнест
глядел на него  с  кривоватой  усмешкой,  которую  ему  уже  приходилось
замечать  у  претендентов  на  место.-  Я  просто  подумал,  что   стоит
порасспросить человека с  вашей  хваткой  и  сметкой,-  смущенно  сказал
мистер Причард.- Я был бы очень рад, если  бы  вы  зашли  ко  мне  после
отпуска. У нас всегда найдется место для человека с такими качествами.
     - Ну что ж,- сказал Эрнест,- по правде, мне осточертело  без  конца
мотаться по стране. Я часто думаю - неплохо было бы  обзавестись  домом,
женой и парой ребятишек. Это жизнь. Приходишь вечером домой,  затворился
от всего мира, а тут у тебя, к примеру, мальчик и девочка. А  ночевки  в
отелях - разве житье?
     Мистер Причард кивнул.
     - Вы правы на все сто,- сказал он с большим  облегчением.Кому-кому,
а мне это объяснять не надо. Двадцать один год женат и  не  хочу  ничего
др