Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
Если так задумано,
значит, все в порядке. Если за этим что-то кроется, Прыщ его не бросит.
И тут у Прыща возникла ужасная мысль. Что если это из-за Камиллы? Если
она нужна Хуану, Прыщу ее не видать. Он Хуану не соперник.
Автобус сильно наклонился. Задние колеса утонули в канаве, а
передние стояли высоко на полотне. "Любимая" походила на изувеченного
жука. Но вот лицо Ван Бранта заслонило отражение Прыща в зеркале. Ван
Брант был красный и злой, и его костлявый палец рассекал воздух у Хуана
под носом.
- Допрыгались,- закричал он.- Посадили нас. Я знал, что этим
кончится. Ей-богу, так и знал! Как я теперь попаду в суд? Как вы нас
отсюда вытащите?
Хуан отбил его палец ладонью.
- Не тычьте мне в лицо,- сказал он.- Вы мне надоели. Ну-ка, сядьте
на место.
Сердитый взгляд Ван Бранта дрогнул. Он вдруг понял, что на этого
человека нет управы. Ни комиссии железнодорожной он не боится, никого.
Ван Брант попятился и сел на наклонное сиденье.
Хуан выключил зажигание, мотор смолк. Дождь стучал по крыше
автобуса. Хуан похлопал ладонями по баранке, потом, сидя, повернулся к
пассажирам.
- Так,- сказал он.- Приехали.
Они смотрели на него растерянно. Мистер Причард робко спросил:
- Вы не можете нас вытащить?
- Я еще не смотрел,- ответил Хуан.
- Но, кажется, мы сели довольно основательно. Что вы намерены
делать?
- Не знаю,- сказал Хуан. Ему хотелось увидеть лицо Эрнеста Хортона
- понял ли он, что это сделано нарочно,- но Эрнеста не было видно за
Нормой. Камилла вообще никак не откликнулась на происшествие. Она
слишком долго ехала, чтобы теперь торопиться.
- Сидите спокойно,- сказал Хуан. Он сел попрямее в наклонившемся
кресле и толкнул рычаг двери. Замок щелкнул, но дверь не открылась. Ее
заклинило. Хуан встал и открыл дверь ударом ноги. Стал слышен шелест
дождя на дороге и в траве. Хуан вылез под дождь и подошел к заду
автобуса. Косой дождь холодил ему голову.
Машину он посадил на совесть. Теперь без аварийной, а то и трактора
се не вытащишь. Он наклонился и заглянул под днище - убедиться в том,
что и так знал. Полуоси с дифференциалом лежали на земле. Пассажиры
смотрели в окна, их лица искажало мокрое стекло. Хуан выпрямился и опять
влез в автобус.
- Так, граждане, наверно, вам придется подождать. Виноват - но не
забудьте, что все вы сами хотели ехать по этой дороге.
- Я не хотел,- сказал Ван Брант.
Хуан резко повернулся к нему.
- Не вмешивайтесь, черт побери. Не элите меня, я п так сейчас
разозлюсь.
Ван Брант смекнул, что это не пустые слова. Он поглядел себе на
руки, ущипнул дряблую койку на костяшке и потер левую руку правой.
Хуан сидел боком в кресле водителя. Взгляд его перебежал на Деву.
"Ладно, ладно,- мысленно сказал он ей, малость смухлевал. Не очень, но
малость есть. Думаю, теперь ты вправе сделать так, чтобы мне стало
довольно неудобно". Вслух он сказал:
- Придется мне сходить и вызвать по телефону аварийную машину.
Попрошу, чтобы за вами, друзья, прислали такси. Это будет не очень
долго.
Ван Брант возразил сдержанно:
- Тут на шесть километров вокруг нет жилья. Дом старика Хокинса -
километрах в полутора, но он стоит пустой с тех пор, как его забрал
банк. Надо идти до шоссе, а это шесть километров с лишним.
- Ну, раз надо идти, значит, надо,- сказал Хуан. Хуже, чем
насквозь, не промокнешь.
В Прыще вспыхнуло чувство товарищества.
- Я пойду,- вызвался он.- Пошлите меня, а сами оставайтесь.
- Нет,- сказал Хуан,- у тебя сегодня выходной. Он
засмеялся.Попользуйся им. Кит.- Он протянул руку к ящику в приборной
доске и открыл дверцу.- Тут аварийное виски,- сказал он.
Он замешкался. Взять ему револьвер - хороший "смит-вессон" калибра
11,4, с пятнадцатисантиметровым стволом? Стыдно бросить такую вещь. Но и
таскать его не с руки - если какая-нибудь неприятность, револьвер будет
не в его пользу. Хуан решил оставить его. Если он собирается оставить
жену, то револьвер подавно можно оставить. Он небрежно сказал:
- Если на вас нападут тигры, тут у меня револьвер.
- Я хочу есть,- пожаловалась Камилла.
Хуан улыбнулся ей.
- Возьмите эти ключи в откройте багажник. Там полно пирогов.- Он
улыбнулся Прыщу.- Смотри, все не ешь. Значит, вы можете оставаться в
автобусе, а если хотите - можете вынуть из багажника брезент и постелить
себе в какой-нибудь пещере. Можете даже развести там костер, если
найдете сухое топливо. Я постараюсь, чтобы машину за вами прислали
поскорее.
- Можно, я пойду вместо вас? - спросил Прыщ.
- Нет, ты посиди здесь и присмотри за всем,- сказал Хуан и увидел,
как Прыщ вспыхнул от удовольствия. Хуан доверху застегнул куртку.Сидите
спокойно,- сказал он и спустился на землю.
Прыщ выбрался за ним следом. Он прошел за Хуаном несколько шагов,
Хуан повернулся и подождал его.
- Мистер Чикой,- тихо сказал Прыщ,- что вы задумали?
- Задумал?
- Ага. Ну, понимаете... вы газовали.
Хуан положил руку ему на плечо.
- Слушай, Кит, когда-нибудь я тебе скажу. Ты пока побудь за меня,
ладно?
- Ну конечно, мистер Чикой, только... я просто хотел узнать.
- Я тебе все объясню, когда мы будем одни,- сказал Хуан.- Ты
последи пока, чтобы эти люди не поубивали друг друга, ладно?
- Ну конечно,- смущенно ответил Прыщ.- Через сколько вы думаете
вернуться?
- Не знаю,- нетерпеливо ответил Хуан.- Почем я знаю? Делай, что я
говорю.
- Конечно. Ну конечно,- сказал Прыщ.
- И ешь пирогов сколько хочешь,- сказал Хуан.
- Но нам же платить за них, мистер Чикой!
- Конечно,- сказал Хуан и зашагал под дождем по дороге. Он знал,
что Прыщ смотрит ему вслед, и знал, что Прыщ что-то почувствовал. Прыщ
догадался, что он убегает. Но Хуана это не так уж радовало. Не так, как
он ожидал. Не так ему было хорошо, не так приятно, не так привольно. Он
остановился и посмотрел назад. Прыщ как раз влезал в автобус.
Дорога шла мимо выветренного каменного обрыва с пещерами. Хуан
свернул с дороги и зашел на минуту в укрытие. Пещеры и уступы над ними
были больше, чем казалось снаружи, и внутри было довольно сухо. Перед
входом в самую большую лежали три закопченных камня и помятая жестянка.
Хуан вернулся на дорогу и пошел дальше.
Дождь слабел. Справа под склоном горы ему открылась просторная
излучина реки, которая здесь поворачивала и бежала обратно поперек
долины, между намокших зеленых полей. Все вокруг было пропитано влагой.
Сильно пахло гнилью - мясистые зеленые стебли прели. Охлестанный дождем
проселок расковыривала вода, а не колеса. Тут давно никто не проезжал.
Хуан пошел быстрее, бодая дождь. Хуже, чем он думал. Он пытался
вспомнить солнечную четкость Мексики, девочек в синих шалях и дух
горячих бобов, но в голову лезла Алиса. Алиса выглядывала из-за сетчатой
двери и он подумал о спальне с цветастыми занавесками. Она любила, чтобы
было уютно. Она любила красивые вещи. Взять покрывало - огромное
покрывало, которое она связала сама, мелкими квадратиками, и не было
двух одинакового цвета. Она говорила, что могла бы получить за него
больше ста долларов. И целиком связано ее руками.
Он подумал о больших деревьях и о том, как приятно было лежать в
полной ванне горячей воды - в собственной ванной комнате, первой
настоящей ванной комнате в его жизни, если не считать гостиниц. И всегда
там кусок душистого мыла. "Просто привычка, будь она проклята, сказал он
себе.- Дурацкая западня. Привыкаешь к чему то, а потом начинаешь думать,
что тебе нравится. Перетерплю, как простуду перетерпливаю. Будет,
конечно, тяжело. Буду волноваться за Алису. Жалеть буду. Укорять себя; а
то и спать буду плохо. Но перетерплю. А после и думать перестану.
Дешевая западня, и больше ничего". Возникло лицо Прыща, доверчивое и
дружелюбное. "Потом объясню. Я тебе все объясню. Кит Карсон". Мало кто
так верил Хуану.
Он хотел подумать об озере Чапала, и над светлой спокойной его
водой увидел "Любимую", увязшую в грязи.
Внизу слева, в ложбине, он увидел дом, конюшню и ветряную мельницу
со сломанными повисшими крыльями. Это и есть, наверное, дом старика
Хокинса. Как раз где пересидеть. Он пойдет туда - может быть, в дом, но
скорее в конюшню. Старая конюшня обыкновенно чище старого дома. Там
должен быть чердак или сеновал. Хуан заберется наверх и поспит. Ни о чем
не будет думать. Проснется, может быть, завтра в эту же пору, выйдет на
шоссе округа и проголосует. До пассажиров - какое ему дело? "С голоду не
умрут. Это им будет совсем не вредно. Полезно будет. А мне какая
печаль?"
Быстрым шагом он двинулся под гору к дому старика Хокинса. Его
будут искать. Алиса решит, что его убили, и вызовет шерифа. Никому и в
голову не придет, что он мог сбежать. Вот что самое потешное. Никому и в
голову не придет, что он на это способен. Вот он им и докажет. Сперва до
Сан-Днего, оттуда через границу и на почтовом грузовике в Ла-Пас. Алиса
поднимет полицию.
Он остановился и оглянулся на дорогу. Следы его были заметны, но
дождь, наверно, смоет их, да он и сам бы мог замести следы, если бы
захотел. Он отвернулся от дороги и пошел к дому Хокинса.
Старый дом, стоило его бросить, пришел в упадок очень быстро.
Забегавшие сюда ребята перебили стекла, утащили свинцовые трубы и
водопроводные детали, а двери хлопали без толку и сорвались с петель.
Дождь с ветром стащили старые темные обои и обнажили слой старых газет
со старыми комиксами - "Хитрый дед", "Маленький Немо", "Веселый хулиган"
и "Бастер Браун". Побывали здесь и бродяги, намусорили, сожгли дверные
коробки в старом закопченном камине. В доме пахло запустением и кислой
сыростью. Хуан заглянул в дверь, вошел, принюхался к брошенному дому и
черным ходом вышел к конюшие.
Изгородь загона повалилась, ворота конюшни упали, но запах внутри
был свежий. В стойлах, там, где лошади терлись о дерево, оно было
отполировано. Углы скрадывала паутина. Между выгребными окошками еще
стояли свечные коробки с вытертыми щетками и ржавыми скребницами. На
вешалке возле двери висел старый хомут и гужи. Кожа на хомутине
полопалась, и в трещины выглядывал войлок.
Сеновала тут не было. Под сено была занята когда-то вся середина
конюшни. Хуан обошел крайнее стойло. Внутри было сумрачно, и свет неба
низался сквозь трещины в кровле. Пол устилала короткая солома, темная от
старости и чуть затхлая. Тихо стоя в дверях, Хуан слышал мышиный писк и
чуял запах мышиных поселений. Две ржавобелые сипухи поглядели на него с
балки и снова закрыли желтые глаза.
Дождь затихал и уже едва шелестел по крыше. Хуан зашел в угол и
ногой откинул верхний пыльный слой соломы. Он сел, потом лег навзничь и
заложил руки за голову. Конюшня жила тайными слабыми звуками, но Хуан
очень устал. Нервы были натянуты, настроение мерзкое. Он подумал, что,
если поспит, ему, может быть, станет легче.
Он еще в автобусе чувствовал, предвкушал судорожный восторг слияния
со свободой. Но так не получилось. Ему было скверно. Плечи болели, и
сейчас, хотя он расслабился и вытянулся, спать не хотелось. Он спросил
себя: "Что же, счастья никогда не будет? И сделать ничего нельзя?" Он
пытался вспомнить былое время, когда ему казалось, что он счастлив,
когда он испытывал чистую радость - и в уме всплывали картинки.
Раннее-раннее утро, в воздухе холодок, солнце поднимается за горами, и
по грязной дороге прыгают серые птички. Радоваться как будто нечему, но
радость была.
И другая. Вечер, лоснящаяся лошадь трется красивой шеей об
изгородь, кричит перепел, И где-то звук капающей воды. Он задышал чаще
от одного воспоминания.
И другая. Он едет на старой тележке с двоюродной сестрой. Она
старше его... он не помнит ее лица. Лошадь отпрянула от клочка бумаги,
сестра повалилась на него и чтобы сесть, оперлась на его бедро, и внутри
у него все занялось, а в голове загудело от восторга.
И другая. В полночь он стоит в громадном сумрачном соборе, и от
острого варварского запаха копала свербит в носу. Он держит тоненькую
свечку, перевязанную посередине белым шелковым бантом. И, как во сне,
ласковый рокот мессы донесся издали с высокого алтаря, и его объяла
сладкая дрема.
Мышцы Хуана расслабились, и он уснул на соломе в пустой конюшне. И
робкие мыши, почуяв, что он спит вылезли из-под соломы и деловито играли
вокруг, а дождь тихо шуршал по крыше.
ГЛАВА 15
Пассажиры смотрели, как уходит Хуан и скрывается за косогором.
Никто не заговорил - даже тогда, когда в автобус влез Прыщ и занял место
водителя. Сиденья были наклонены, и каждый старался умоститься
поудобнее.
Наконец мистер Причард обратился ко всем с вопросом:
- Как вы думаете, сколько времени ему понадобится, чтобы прислать
сюда машину?
Ван Брант нервно потер левую руку.
- Ждите ее не раньше, чем через три часа. Ему идти шесть с
половиной километров. Если ему и удастся вызвать машину, они будут час
собираться да час сюда ехать. Если вообще поедут. Сомневаюсь, чтобы
кто-нибудь согласился ехать по этой дороге. Нам надо было идти с ним и
голосовать на шоссе.
- Мы не можем,- ответил мистер Причард.- С нами багаж.
Миссис Причард сказала:
- Я не хотела ничего говорить, когда тебе взбрела в голову эта
дикая идея, Элиот. В конце концов это же твой отпуск.
Ей давно хотелось объяснить другим пассажирам, как люди их
положения, для всех очевидного, могли очутиться в автобусе, могли
подвергнуть себя таким неудобствам. Они, наверно, удивляются,- думала
Бернис. Теперь она повернулась и обратилась к ним:
- Мы выехали на поезде, чудесном поезде, "Город
Сан-Франциско"-очень комфортабельный и дорогой поезд. А потом у моего
чудака мужа возникла дикая идея ехать на автобусе. Он решил, что так
лучше увидит страну.
- И мы ее видим, девочка,- сердито напомнил он.
Она продолжала:
- Мой муж сказал, что он оторван от людей. Ему захотелось
послушать, о чем говорит народ, настоящий народ.- Тонкая струйка яда
зажурчала в ее голосе.- Я подумала, что это глупо, но ведь это его
отпуск. Ведь это он столько трудился для победы. У жен забот было
немного - выкрутиться как-нибудь с нормированными продуктами, раздобыть
еды в пустых магазинах. Представляете, было два месяца, когда мы не
видели ни крошки мяса. Ничего, кроме кур.
Мистер Причард посмотрел на жену с некоторым удивлением. Не часто
ему доводилось слышать такую досаду в ее голосе, и это подействовало на
него неожиданно. Он поймал себя на том, что сердится - ужасно,
безрассудно сердится. Причиной был ее тон.
- Я очень жалею, что мы поехали,- сказал он. Я, кстати, и не хотел
ехать. Я бы превосходно отдохнул, играя понемногу в гольф и ночуя в
своей постели. Я совсем не хотел ехать.
Остальные пассажиры наблюдали за ними с любопытством. Они скучали.
Это могло стать занятным. Супружеская ссора постепенно захватывала
автобус.
Милдред сказала:
- Мама, папа, кончайте.
-А ты не вмешивайся,- сказал мистер Причард. Я не хотел ехать.
Совсем не хотел. Терпеть не могу чужие страны, в особенности грязные.
Губы у миссис Причард сжались и побелели, глаза сделались
холодными.
- Ты удачно выбрал время, чтобы об этом сообщить,- сказала она.Кто
составил весь маршрут и покупал все билеты? Кто посадил нас на этот
автобус, застрявший неизвестно где? Кто это сделал? Я это сделала?
- Мама! - закричала Милдред. Она никогда не слышала у матери такого
тона.
- Довольно странное заявление...- голос у миссис Причард слегка
прерывался,- я так стараюсь. Эта поездка со всеми расходами обойдется
нам в три или четыре тысячи. Если бы ты не хотел ехать, я могла бы
построить оранжерейку для орхидей, которую мне так давно хочется,-
миленькую крохотную оранжерейку. Ты говорил: мы покажем дурной пример,
если построим ее во время войны, но война уже кончилась, а мы едем в
путешествие, которого ты не хотел. Так ты теперь и для меня его
испортил. Оно мне будет не в радость. Ты все портишь. Все! -Она закрыла
глаза рукой.
Милдред встала.
- Мама, прекрати. Мама, прекрати сейчас же!
Миссис Причард тихонько застонала.
- Если ты не прекратишь, я уйду,- сказала Милдред.
- Уходи,- сказала миссис Причард.- Ах, уходи. Ты ничего не
понимаешь.
Лицо у Милдред стало жестче. Она надела свое габардиновое пальто.
- Я пойду на шоссе,- сказала она.
- Это шесть километров с лишним,- сказал Ван Брант.- Вы испортите
туфли.
- Я хорошо хожу,- отметила Милдред. Ей надо было уйти: в ней
поднималась ненависть к матери и ее мутило. Миссис Причард извлекла
носовой платок, и запах лаванды наполнил автобус.
- Возьми себя в руки,- грубо сказала Милдред. Я знаю, что ты
собираешься устроить. Собираешься устроить мигрень и наказать нас. Я
тебя знаю. Очередной притворный приступ,- со злобой сказала она.- Не
желаю сидеть и смотреть на твои выкрутасы.
Прыщ наблюдал увлеченно. Он дышал ртом.
Миссис Причард смотрела на дочь в ужасе.
- Дорогая! Ты ведь сама так не думаешь!
- Кажется, начинаю,- сказала Милдред.- Очень уж кстати случаются
эти мигрени.
Мистер Причард сказал:
- Милдред, перестань!
- Я пошла.
- Милдред, я запрещаю!
Дочь резко обернулась к нему.
- Плевать на твои запрещения! - Она застегнула пальто на груди.
Мистер Причард протянул руку.
- Милдред, дорогая, я тебя прошу.
- Хватит с меня,- сказала она.- Мне надо проветриться.- Она вылезла
из автобуса и быстро пошла прочь.
- Элиот,- крикнула миссис Причард.- Элиот, останови ее. Не позволяй
ей уйти.
Он потрепал ее по руке.
- Ничего, девочка, ничего с ней не будет. Мы просто раздражены. Мы
все.
- Ох, Элиот,- простонала она,- если бы только я могла лечь. Если бы
я могла немного отдохнуть. Она думает, что я изображаю головную боль.
Элиот, я убью себя, если она вправду так думает. О, если бы я могла лечь
и вытянуться!
Прыщ сказал:
- Мадам, у нас взаду лежат куски брезента. Мы закрываем ими багаж,
когда везем на крыше. Ваш муж может постелить брезент в пещере, вы там
полежите.
- Чудесная мысль! - сказал мистер Причард.
- Лежать на сырой земле? - ужаснулась она.- Нет.
- Нет, на брезенте. Я устрою моей девочке милую кроватку. - Ну, не
знаю,- сказала она.
- Посмотри, дорогая,- настаивал он.- Посмотри, сейчас я скатаю мое
пальто, а ты положишь на него голову, вот так. А немного погодя я приду
за тобой и провожу тебя к твоей постельке.
Она всхлипнула.
- Ты положишь голову на подушку и закроешь глаза.
Прыщ сказал:
- Мистер Чикой велел мне вытащить пироги, если кто проголодается.
Там четырех сортов, и все довольно приличные. Я бы съел кусок прямо
сейчас.
- Давайте сначала возьмем брезент,- сказал мистер Причард.- Моя
жена устала. Она просто падает с ног. Поможете устроить ей постель,
ладно?
- Конечно,- сказал Прыщ. Он чувствовал, что неплохо справляется в
отсутствие Хуана. Настроение было веселое и бодрое. Об этом говорила вся
его повадка: плечи были расправлены, а бледные волчьи глаза смотрели
ясно и уверенно. Одно лишь беспокоило Прыща. Он