кою - правда, чего тут разговаривать.
     - Ладно, - буркнул он, - жди тут.
     - За первую-то дверь пусти! - потребовал Данисий,  на  это  парень  с
дубинкой снова махнул рукой, и отступил назад. Данисий решительно шагнул в
дверной проем, и  его  спутники  двинулись  следом,  оказавшись  в  тесном
помещении с глухими стенами, и с  такой  же  дверью  напротив.  Привратник
тщательно запер на засов внешнюю дверь, достал из кармана ключ,  состоящий
из двух скрепленных штырьков разной формы, отпер  вторую  дверь  и  вышел,
вновь проскрипев замком. Пришедшие остались ждать решения  "самого"  между
двумя  запертыми  дверьми.  Скрал-Скраду,  внимательно   проследивший   за
манипуляциями с замком, деловито спросил:
     - Открыть?
     - Не надо. Мы все-таки как бы в гости пришли.
     - А к кому, если не секрет? - поинтересовался Айс, и Данисий ответил:
     - К Тихону Рябине.
     - Ой! - сказал Скрал, поднял  воротник  и  надвинул  шапку  на  самые
глаза.
     - А кто он? - не унимался Айс, и Данисий продолжил объяснения:
     - Купец оборотистый. Он все больше в  Фымске  сидит,  а  тут  у  него
семейство обитает - жена, дочери опять же. Видный человек словом, а у меня
с ним не задалось.
     - А чего тогда мы сюда пришли?
     - Того. Я говорил - спрашивать меньше? Вон, на Лину смотри,  стоит  и
помалкивает себе.
     - Как хочешь, - коротко сказал на это Айс, и прекратил расспросы. Еще
некоторое время они стояли молча, а потом вновь  послышался  скрип  замка,
дверь распахнулась, и раздался голос "Выходи!".
     Изнутри усадьба оборотистого купца Тихона Рябины оказалась похожа  на
обычное крестьянское подворье,  хотя  и  весьма  зажиточное.  Амбар,  пара
сараев, коровник и еще какие-то хозяйственные постройки, правда в  глубине
маячил дом вида уже явно не деревенского, даже не дом  а  скорее  терем  -
ступенчатая крыша, островерхая башенка, красивые резные  наличники  вокруг
закрытых  ставен  окон.  Впрочем,  особо  долго  разглядывать  архитектуру
купеческого жилища не  пришлось:  теперь,  кроме  уже  знакомого  парня  с
дубиной гостей встречали еще трое работников внушительных размеров и  один
пес, похожий на прирученного волка - впрочем возможно он  им  и  был.  Без
особых разговоров  они  провели  пришедших  поперек  двора  к  дому,  мимо
парадного крыльца, украшенного витыми столбиками и фигурными  перилами,  а
потом и  мимо  людской  двери,  от  которой  во  все  стороны  разбегались
утоптанные  дорожки.  Данисий  шагнул  было  в  ее  сторону,  но  один  из
работников дернул его назад, и подтолкнул в шею, добавив на словах:
     - Иди, куда ведут, не шатайся!
     Данисий многообещающе втянул в себя с шипением воздух, но  скандалить
не стал, и подчинился приказу. Конвой обошел угол дома,  и  приблизился  к
еще одной двери, прорезанной в глухой стене, низенькой  и  узкой.  Поперек
нее на массивных железных крюках был положен толстый засов,  а  чуть  выше
его  виднелось  маленькое  оконце.  Передний  конвоир  принялся   возится,
открывая, а парень с дубиной вполголоса пояснил Данисию:
     - Пока вас сюда вот сказано. Рябина-то сказал, что  с  утра  с  тобой
поговорит. Да не злись, тута и познатней тебя сиживали. Знаешь, кто Тихону
денег должон бывал?!
     Тем хуже для этих должников,  -  подумал  Айс,  осматривая  небогатую
обстановку нового пристанища. Впрочем, на полу  имелись  несколько  грубых
матрасов - попросту набитых соломою мешков, исполняющая обязанности параши
широкая лохань и несколько  вконец  заношенных  тулупов  -  на  покрыться.
Воздух тоже был теплее, чем на улице, хотя и не настолько, чтобы растопить
нанесенный ногами снег у порога. Скрал Скраду же, оглядевшись, объявил:
     - Сиживал я хуже, сиживал я лучше, а это  так,  середка  наполовинку.
Кто как, а я спать буду. Лина,  хочешь  потеплее  -  притыкайся,  -  и  не
проронившая до сих пор ни слова Лина  вдруг  расплакалась,  и  не  понятно
было, то ли наконец не  выдержала  ее  душа  очередного  резкого  поворота
судьбы, а может попросту стало жалко накопленных "богатств" - их  оставить
пришлось еще там, у ворот.
     О том, что пришло утро, известил  маленький  лучик,  отпечатавший  на
бревенчатой стене немудреный рисунок решетки на окне. Проснувшийся  раньше
всех Данисий потянулся, несколько раз махнул в воздухе  руками,  пару  раз
присел, подошел к двери и глянул через решетку на двор. Не углядев  ничего
полезного, он вздохнул и вновь улегся рядом с  Айсом,  который  уже  успел
накрыть себя обеими овчинами - и своей и соседской. Данисий попытался одну
из них отнять, но Айс, спросонья вцепился в  верхнюю  мертвой  хваткой,  и
пришлось вытаскивать ту,  что  лежала  вторым  слоем,  она  зацепилась  за
какой-то крючок на одежде самого Айса,  потащив  его  за  собой.  В  конце
концов Айс все-таки тоже пробудился, отдал одно из одеял, но сам  вставать
не стал.
     - Слыш, Денисыч, - сказал он, когда его сосед уместился рядом.
     - А этот вот город Набрыв он точно от Орды далеко?
     - Точно. Если только волк-рыцари себе крыльев не отрастили,  а  таких
вроде бы еще видали.
     - Ага. Мы вот тоже себе крыльев не отращивали...
     - А что?
     - Да так. Ощущение у меня  нехорошее,  Денисыч.  Понимаешь,  как  вот
скажем от свинарника ушел,  а  запах  тот  же.  И  непонятно,  то  ли  сам
пропитался, то ли и вправду нехорошо.
     - А ты проверь?
     - Да вот придется. Только проверки эти - палка о двух  концах.  Я  их
почую, а они меня так же опознать сумеют, если не лучше.  Боюсь  я  этого.
Каждый раз, когда я себя проявляю, они все лучше меня узнают. Если там  на
хуторе мы в двух шагах были, и ушли в общем спокойно, то в городе меня уже
и засечь могли. А уж когда выезжали оттудова, я так у ворот наследил,  что
теперь с большой опаской работать  надо.  А  то  будет  у  меня  очередной
паралич, и ты меня из него на просто так "раз-два по морде" не вытащишь.
     - А эти, друзья твои? Ты же не один к нам  от  Братства  приходил?  -
Данисий уже знал, что на такие вопросы Айс отвечать не любит, и был  готов
услышать какую-нибудь отговорку, но к его  удивлению  Айс  ответил  вполне
серьезно, и видимо искренне:
     - Коллеги-то? А, их тут уже нет давно. Видишь ли, Денисыч, есть такое
понятие - "аварийное покидание", оно правда из другой науки, но у нас тоже
используется. То есть, когда совсем плохо, мы  можем  сбежать,  исчезнуть,
уйти откуда пришли. Но это без возврата, то есть если я вот  сейчас  решу,
что хватит с меня, то хлоп - и я дома, у жены под теплым боком.  И  к  вам
больше уже никогда не попаду, хоть бы совесть и вконец загрызла.
     - К нам, это в Фымское княжество?
     - Вообще в любое место, откуда до вас  добраться  можно.  Такие  вещи
только вот Антис умеет, так он бригадир, ему  многое  уметь  положено.  Ну
вот, так вся команда давно уже отвалила, это-то я прознать могу. Только  с
чего это вдруг? Я так себе мыслю...
     Но насчет своих мыслей Айс распространятся не  стал,  потому  что  за
дверью послышались голоса, и грохнул снимаемый  засов.  Давешний  работник
распахнул дверь, и указав пальцем не Данисия сказал:
     - Вроде ты тут с Рябиной разговора ждешь? Дождался, пошли.
     Без Данисия Айсу разговаривать стало не с кем. Уютно обнявшиеся  Лина
с вором сладко спали, а беседовать сам с собою он не привык.  Поэтому  Айс
вновь навалил на себя оба отживших свое тулупа, и закрыл  глаза,  подумав,
что это правильно - вот не хотелось спать Денисычу, так  пусть  он  там  у
купца и хлопочет.
     Пятно света переползло через четыре бревна, а  тень  решетки  на  нем
перекосилась, когда Айса вновь разбудили тихие голоса Лины и вора. Сначала
слова были плохо различимы, понятно было только, что Скрал уговаривает,  а
девушка не соглашается. Айс прислушался повнимательней:
     - Да ладно тебе Лина, брось упираться-то!
     - Нет, не могу.
     - Да чего тут такого-то?
     - Нет, нет!
     - Да брось, не ты первая, не ты последняя. Ну и что, что прямо тут?
     - Нет, не говори так!
     Скрал повернулся к Айсу, и увидев, что тот не спит, пожаловался:
     - Нашла коса на камень. Не хочет лоханочкой пользоваться, ну хоть  ты
тресни. Говорит, лучше помрет. В поле под кустик значит можно,  а  тут  не
можно.
     - В поле можно, - подтвердила грустно Лина, и покраснела так, что это
было заметно даже на ее румяных щеках - а теперь  тут  нельзя.  Ну  совсем
теперь нельзя.
     - Ну что тут поделать? - сокрушенно вздохнул вор, - а  ведь  мучается
девка, вредно ей это. Я бы людей позвал, да ведь тут мимо оконца не  ходит
никто, у них все хозяйство за углом. Лин,  а  Лин,  ну  мы  ж  отвернемся,
честно. Или еще какая есть причина?
     - Есть причина, - опять подтвердила девушка, и пояснила:
     - Причина, что мне нельзя так теперь.
     - Ну что ее, бить что ли? - раздосадованно бросил Скрал, обращаясь  к
Айсу, не ожидая впрочем от него совета. Однако Айс все же подал голос:
     - Так ты б ее вывел на двор, или в доме что-нибудь подходящее  нашел.
Или такой вот засов тоже не твой размер?
     Скрал пренебрежительно, но не без чувства собственного достоинства:
     - Засов-то мы могем. Не в этом дело. Просто мы в свое  время  с  этим
Рябиной познакомились, но почему-то не подружились.
     - Могу представить! - заметил Айс, и не стал больше подначивать вора.
Однако Скрал, еще некоторое время поглядев на сидящую с  несчастным  видом
Лину, тяжко вздохнул и подошел к двери.  Протянув  руки  вдоль  щели,  где
дверь приникала к стене, он сделал ими быстрое неуловимое движение  вверх,
затем медленное вниз, и наконец снова быстро отвел  их  назад.  За  дверью
послышался мягкий стук  от  упавшего  засова.  Скрал  оттер  пот  со  лба,
вздохнул:
     - Ну очень туго шло. Или разучился? Эй, Лина! Пошли  что  ли...  Айс,
прогуляешься?
     - Ага.  Часом  Денисыч  вернется,  вот  что  он  подумает?  Да  ладно
подумает, что он хозяевам нашим гостеприимным скажет?
     Скрал соглашаясь кивнул, толкнул  дверь,  и  они  с  Линой  вышли  из
полутьмы долговой клети под яркие  и  ощутимо  греющие  лучи  солнца.  Айс
сощурил вслед глаза, и крикнул:
     - Засов-то накинь! Пусть поудивляются!
     Грохнула дверь, и снова стало темновато. Айс посмотрел на свое  ложе,
но укладываться не стал, а присел на соседний тюфяк и так  сидел  молча  и
почти не двигаясь, пока дверь не открылась вновь. За  ней  стояли  уже  не
знакомые здоровяки из купеческих людей, а  служивые  войники,  с  оружием,
одетые честь по чести в цвета самаганского удела фымского княжества.  Было
их шестеро, и седьмым несколько в стороне стоял десятник.
     - А ну, все выходят! - зычно крикнул  десятник  грозным  голосом,  не
разобрав с солнца, что в клети сидит один лишь Айс. Тот послушно  выполнил
приказ, и теперь стоял, с опаской глядя на приподнятые бердыши.
     - Я сказал все выходят! - продолжал надсаживаться  начальник,  и  Айс
счел нужным ему помочь:
     - А я вот он весь. Больше никого нету.
     - Это как никого? А еще должны мужик с девкой быть!
     - Должны. Но видишь - нету.
     Десятник задумался, но лишь на мгновение.
     - Ага, так это твои штучки! Ребята, ну-ка ему руки за  спину,  и  рот
заткнуть! Ничего, в управе  он  всех  назад  отколдует.  За  славабожником
кто-нибудь сбегай, пусть сюда зайдет быстренько!
     Айсу сноровисто завели  руки  за  спину,  а  в  рот  общими  усилиями
запихнули чуть ли не аршинную грязную тряпку так, что не  то  что  сказать
какое-нибудь опасное заклинание, а  даже  просто  хоть  чуть-чуть  двинуть
языком он уже не мог. Подоспевший славабожник,  носящий  ту  же  войсковую
обмундировку быстро благословил кляп  на  полный  крест,  а  для  усиления
эффекта сунул Айсу под  нос  кулак,  добавив  к  тексту  молитвы  явно  не
канонические слова "а коль чего,  я  те  и  вот  этим  врежу".  Кулак  был
большой, со следами неоднократных "врезаний", и внушал  большее  опасение,
нежели обещания проклятия вечного земного и загробного.
     Обезопасив таким образом своего пленника, десятник  отдал  приказ,  и
связанного Айса повели  за  ним,  до  самого  парадного  крыльца.  Там  он
остановился и недовольно заметил:
     - И долго тут ждать? Мы мигом, мы мигом...
     Как бы в ответ на его вопрос  дверь  наверху  лестницы  распахнулась,
раздались крики, шум, и по вниз по ступенькам почти что кубарем скатились:
трое войников, связанный Данисий, внушительных размеров человек в  дорогом
домашнем платье, при бороде чуть ли не до пояса, и молодая девушка, одетая
тоже по-домашнему и тоже дорого. Через секунду  к  ним  добавились  ночные
хозяйские работники и двое громкогласных собак. Было трудно понять кто чем
занят, и кто что кричит, но присмотревшись Айс уяснил  себе  картину  так:
служивые люди  тащат  Данисия,  который  само  собой  упирается.  Плачущая
девушка  одновременно  пытается  удержать  полмонаха,  и  в  то  же  время
отпихнуть от него бородатого, норовя зацепить ногтями  за  щеку,  там  где
волос нету. Бородатый - надо понимать самолично Тихон Рябина,  тоже  занят
двумя делами сразу, пытаясь и девушку в сторону отшвырнуть, и  Данисию  по
зубам съездить. Работяги занимаются убережением хозяйской щеки,  а  собаки
прыгают вокруг и  добавляют  суматохи.  И  вся  эта  свалка  спотыкаясь  и
толкаясь на ступенях  в  три  секунды  докатилась  до  Айсовых  конвоиров,
которые азартно бросились на помощь  своим  товарищам.  Потом  все  как-то
резко прекратилось, и с одной стороны оказался десяток  войников  с  двумя
пленными, а с другой - купец и его подручные надежно удерживающие  девушку
за руки и плечи. Но рта ей никто не  заткнул,  и  она  продолжала  кричать
сквозь слезы:
     - Отпустите его, отпустите, отец, да что же ты наделал!
     Разгоряченный купец отвечал тоже криком:
     - Я тебя вообще прибью, стерва, выросла!
     - Ну и прибей, я все равно без него жить не буду!
     - Без кого? Раньше просто брат  этого  козла  был,  а  теперь  еще  и
предатель, во куда закатилось, яблочко-то от яблони!
     - Нет, не предатель, прикажи отпустить его, -  и  девушка  попыталась
упасть на колени, но хозяйские молодцы ей этого сделать не  дали.  Сам  же
Тихон на это ответил:
     - Ты на коленях еще настоишься. Найду тебе для этого место,  коль  не
хочешь моему жить, дак будет по-твоему. Ну че стоите,  вы,  орлы?!  Тащите
этих поганцев  с  моего  двора  куда  надобно.  А  сколько  денег  за  них
полагается, меж собой пропейте, мне они без надобности.
     Орлы послушно двинулись к воротам,  где  просто  подталкивая  Айса  с
Данисием, а где и немилосердно волоча  их  за  одежду  -  в  основном  это
удовольствие доставалось Данисию, у которого ноги тоже оказались  обвязаны
короткой веревкой, так что он мог идти только мелкими вихляющими  шажками,
поминутно спотыкаясь.  Задержавшиеся  десятник  со  славабожником  нагнали
конвой уже на улице, и десятник негромко сказал:
     - Ну ребят, сами понимаете, как Тихон нашего князюшку  назвал,  никто
не слыхал. Верно?
     В ответ раздалось нестройное "угу", и  решив  этот  вопрос,  десятник
больше не говорил ничего до самой  управы.  При  свете  дня  город  Набрыв
оказался еще менее привлекательным, нежели  ночью,  по  крайней  мере  так
показалось Айсу. Данисий же, несмотря на неподходящее положение смотрел по
сторонам с видимым интересом, а то и с  удовольствием.  У  широких  ворот,
украшенных поверху облупившейся надписью, в которой можно  было  различить
только  отдельные  буквы,  десятник  разогнал  завившуюся  вокруг   стайку
мальчишек, послал одного из людей доложить, и скомандовал  загнать  "этих"
вовнутрь, а куда определить уже  управные  люди  разберутся.  За  воротами
оказался широкий пустынный двор, образованный  забором  и  тремя  длинными
домами  угрюмого  вида,   явно   построенных   специально   для   казенных
надобностей, без малейших попыток чем-нибудь украсить, или хотя бы  просто
придать им более дружелюбный вид. Один из домов был наполовину  погорелым,
и  смотрелся  совсем  неприглядно.  Впрочем,  скорее  всего  вольные,  или
невольные посетители этих домов вряд ли могли рассчитывать  на  дружелюбие
там, внутри, и внешняя угрюмость была по крайней мере честной.
     Ждать пришлось очень долго. Не меньше чем через час к конвою  подошел
худощавый и лысоватый человечек, кафтан с протертыми почти до дыр  локтями
выдавал в управского старожила, и распорядился вести  пленников,  куда  он
сам пойдет. Путь писаря оказался сложен  -  по  узким  коридорам  конвоиры
сначала послушно завели Айса с Данисием в тесную комнатку,  где  худощавый
лично занес несколько записей в большую  книгу.  Дальше  маршрут  проходил
через небольшую мастерскую, где кузнец равнодушно навесил  обоим  на  руки
тяжелые кандалы с хитроумными замками,  а  к  ноге  приковал  по  тяжелому
бесформенному куску чугуна на цепи. Потом он так  же  равнодушно  разрезал
веревки, и Айс с Данисием получили  возможность  идти,  держа  чугуняки  в
руках.  И  наконец  последним  пунктом,  куда  дошел  войсковый   десяток,
оказалась низкая канцелярия  с  маленьким  зарешеченным  окошком  и  дюжим
охранником у двери, в которой худощавый  вытащил  из  запирающегося  шкафа
мешочек с  монетами,  шевеля  губами  отсчитал  какую-то  сумму  и  вручил
десятнику со словами:
     - Все, свободен. Еще кого намоешь  -  приводи,  но  лучше  просто  на
словах скажи. А то управские обижаются, когда войники их работу делают.
     "И деньги за них получают", - это  язвительное  добавление  к  словам
писаря было так и написано на  лице  десятника,  но  вслух  он  ничего  не
сказал, и через несколько секунд Айс и Данисий оказались с глазу на глаз с
писарем. Тот  внимательно  глянул  на  приведенных,  и  перехватив  взгляд
Данисия сказал, как бы возражая на высказанную вслух мысль:
     - Нет, не получится. Быстро ты двигаться не сможешь, в  железе-то.  А
главное без толку это будет. Выход один, а там у нас человек стоит.  Да  и
потом... Словом не дергайся, Владьмир.
     Писарь замолчал, ожидая ответа, но видимо сообразил, что с заткнутыми
ртами его гости беседу вряд ли поддержат, и без заметного страха подошедши
к пленникам, вытащил кляп у обоих изо ртов. Айс закрыл рот,  скривился  от
боли, и попытался что-то сказать, но вышло нечленораздельное мычанье,  как
у сильно пьяного. Данисию же рот затыкали  более  милосердно,  и  он  смог
говорить почти сразу:
     - Зачем по имени меня называешь? Нет его у меня теперь!
     - Нет имени, есть имя -  какая  разница.  Подумаешь,  брат  от  семьи
отлучил. У Гирка и так  причуд  хватает,  чтобы  еще  его  семейные  свары
всерьез принимать.
     - Раньше принимали.
     - А у нас теперь управитель другой. Князь сам по себе, а  город  сам.
Так что не надо было тебе тогда сбегать, глядишь все  иначе  бы  пошло.  А
теперь вот уж не взыщи: преступник  ты  перед  Славой  Праведной  и  перед
Великим Княжеством Фымским. И приятель твой, как там  по  бумагам?  -  Айс
беспрозвищный, тоже преступник, да еще и колдун  ненадобный.  Они,  видишь
ли,  все  теперь  ненадобные,  -  похожий   на   писаря   повернулся   уже
непосредственно к Айсу, - особое распоряжение сразу после ледяного побоища
князь Щедроватый отменил.
     Айс мучительно прокашлялся,  и  с  трудом  шевеля  языком  наконец-то
спросил:
     - Ты здесь кто?
     - Я-то? - худощавый  человечек  видимо  ожидал  чего-то  другого,  но
ответил тем не менее с удовольствием:
     - Если по чину, то я помощник оберегателя князя  Самаганского.  А  по
делу так и поглавнее его буду.
     - Ты можешь нас в Фымск, на княжий суд отправить?
     - Могу, но не буду. Управитель не хочет, да и  мне  интереснее  здесь
народу показать, что с предателями бывает. А то у нас все по  мелочам:  ну
воры, ну разбойники, пару колдунов вот недавно поймали, но все какие-то...
неубедительные, что ли. На таких народ без большого  удовольствия  глядеть
ходит, сочувствуют даже, подлецы. А вот вы двое - другое де