а сделал немалый крюк, и
оставалось только удивляться, как он не потерял направление.
     "Женщина из наших", как оказалось, жила неплохо. Еще  издали  ее  дом
выделялся вычурным фасадом, обилием чугунных украшений и  крышей,  которая
даже  в  окружении  остальных  кодукайских  домов  выглядела   уж   совсем
островерхой. Ворота, ведущие на уходящий  вглубь  двор  оказались  закрыты
наглухо, так что пришлось подниматься по выметенной от снега  лестнице,  и
стучаться в парадную  дверь.  В  ответ  на  стук  брякнула  дощечка,  и  в
открывшемся окошечке мелькнуло важное и равнодушное лицо, какое и положено
иметь привратнику богатого дома. Потом дощечка с тем же  звуком  вернулась
на место, и наступила долгая пауза. Айс посмотрел на Данисия,  и  тот,  не
обращая внимания на мороз, снял  рукавицу,  и  вновь  покрутил  в  пальцах
монетку, на этот раз совсем недолго. Прямо голой рукой он вновь  постучал,
но теперь сделал не три удара, как  только  что,  а  четыре,  с  неровными
интервалами между ними. На этот  раз  результат  оказался  лучше  -  дверь
распахнулась, пахнуло застоявшимся домашним воздухом, и привратник все тем
же высокомерным лицом чуть ли не за шиворот втащил  внутрь  замешкавшегося
Данисия, и Айс еле успел юркнуть следом.  Задвинув  за  ними  два  засова,
привратник уже не торопясь оглядел гостей, и  сказал  так,  как  будто  за
месяц знал, кто и зачем сегодня постучится в этот дом:
     - По лестнице вниз и вбок. Там есть чем помыться, и что одеть я  тоже
вам дам потом, - слова этот человек произносил правильно, но ударения пару
раз перепутал. И сами эти слова,  и  то  как  они  были  сказаны,  и  даже
глуповатая  важность  привратника  как-то  сразу   заставил   окончательно
поверить, что опасливые скитания по холодным дорогам окончились - если  не
навсегда, то хотя бы на некоторое время. Айс радостно улыбнулся, и  пихнул
Данисия локтем вбок:
     - Хоть отмокнем немного, в баньке-то! Я уж и забыл, кода в  последний
раз мылся.
     - А я помню, - так же оживленно ответил  Данисий,  -  как  из  Фымска
уходили, так последний раз и был. Кого как, а меня сейчас из бани пусть на
баграх выволакивают, сам не пойду.
     Но  на  самом  деле  все  оказалось  проще  и  грустнее:  в  довольно
прохладной полуподвальной комнате с мутным окошком у самого потолка стояли
две скамьи, бочка с почти горячей водой и лежали три лохани, две пустых, и
одна с беленькой водичкой на дне. Даже самая простецкая баня в Фымске, "на
грош войдешь, на два помоешься", вспоминалась  здесь  как  хороший  сон  -
Данисий так и сказал, осторожно переступая босыми ногами по холодному полу
и почесывая небольшое родимое пятно на одной из ягодиц.  Айс  же  все  еще
возился с одеждой, а когда наконец ее снял, обнаружилось, что он носит  на
теле  что-то  вроде  широкого  лифчика  со   множеством   оттопыривающихся
кармашков. Данисий ждал что Айс и этот странный предмет туалета снимет, но
тот подошел к своему тазу прямо так, а внимательный взгляд в свою  сторону
понял иначе:
     - Чего глядишь, до сих пор не веришь что у меня  там  все  нормально?
Щупать надеюсь не полезешь? - Данисий в ответ плюнул, назвал Айса  дураком
и отвернулся.
     Несмотря на всю убогость и неуютность, мылись долго. В третьей лохани
оказался мыльный раствор, слабенький, но если  раза  три  подряд  опустить
мочалку и потереть, то даже появлялась пена. Айс как ни в  чем  не  бывало
попросил потереть спину, потом сам то же самое сделал Данисию, и вроде  бы
помирились. Потом Айс вполголоса заметил:
     - Там в углу, между досками щель есть. Оттуда глаз поблескивает.  Они
что тут, ненормальные?
     - Как раз нормальные, - ответил Данисий, демонстративно  обернулся  к
щели задом и пару раз с силой провел  мочалкой  по  пятну.  -  Очень  даже
нормальные, - повторил он, и принялся мыться дальше.
     Когда воды в бочке осталось настолько мало, что зачерпывать ее  тазом
стало можно буквально по горсточке, открылась дверь и  вошел  средних  лет
слуга с двумя стопками одежды. Ее он положил на лавку, а сам прислонился к
косяку, выражая всем своим видом желание  как  можно  скорее  препроводить
гостей, и дело с концом. Наверх так в втроем и пошли, сначала  гуськом  по
лестнице, а на втором этаже по длинному коридора Айс с Данисием  рядом,  а
слуга чуть сбоку и спереди. С левой  стороны  этого  коридора  шла  череда
окон, забранных яркими витражными стеклами, краски которых были  настолько
густы, что не позволяли увидеть ничего за ними, и  лишь  бросали  размытые
тени на специально отделанные белым двери напротив них - в противоположной
стене виднелось с десяток проемов-углублений. Айс попытался вспомнить, как
это называется, но кроме подозрительного по правильности слова  "анфилада"
в голову ничего не пришло.
     Из-за одной из дверей доносились мелодичные звуки женского голоса,  и
Данисий направился туда, но как на  стенку  или  на  столб,  наткнулся  на
оказавшегося вдруг прямо на его пути слугу, который  усмехнулся  и  сказал
непринужденным тоном:
     - Не торопись, а то мало что... - Данисий сделал  шаг  назад,  и  они
пошли дальше, до самой последней в ряду двери. Там слуга посторонился, все
так же небрежно сказал "А вот теперь прошу", подтолкнул  обоих  вперед,  и
закрыл за собою дверь.
     Айс с Данисием сделали по инерции  несколько  шагов,  и  остановились
посреди большой комнаты. Первым, что сразу бросилось в  глаза,  был  камин
напротив, в нем весело горел уголь, а там где начинался  широкий  дымоход,
красовалось мозаичное панно. На нем изображалась битва, и  в  небесах  над
ней возвышался  поганый  крест  с  истекающим  кровью  Страдальцем.  Левей
находились окно и длинный кожаный диван, а справа -  резной  стол  темного
дерева с четырьмя такими же стульями, в углу красивая ваза в  человеческий
рост, и на стене -  корзина  с  непонятными,  но  очень  яркими  фруктами.
Данисий вернулся взглядом к камину и полушепотом пояснил Айсу:
     - Это них так принято. Человек мучается помирая, а здесь этим комнату
украшают. А то еще как фигурку сделают, и на стол поставят!
     Но Айс думал явно о чем-то другом, и ответил невпопад:
     - Да, наверное. Присяду-ка я пожалуй на диванчик, да и тебе  советую.
Хотя, если хочешь, можешь и постоять.
     Данисий  послушался  совета,  но  ему  отдыхать  долго  не  пришлось.
Скрипнула дверь,  Айс  повернул  голову,  увидел  в  дверях  уже  успевшую
надоесть ухмылку слуги, и отвернулся опять.
     - Так, тот которого узнать можно, а по имени  нельзя.  Пойдем.  А  ты
посиди пока, что нужно будет - вон шнурок висит.



                                    14

     Данисий ушел, и Айс остался один. Немного подумав,  он  достал  из-за
пазухи простенькое серебряное кольцо  на  нитке,  привязал  его  к  спинке
стула, легонько качнул, и  стал  пристально  вглядываться  в  то  как  оно
качается. Потом остановил кольцо и толкнул его в другую сторону.  Качалось
оно видимо как-то не так, потому что в конце концов Айс огорчено вздохнул,
отвязал нитку и спрятал свой нехитрый  прибор  обратно.  Подошел  к  окну,
стекло в котором оказалось матовым и мутным, пошевелил уголь,  и  в  конце
концов улегся с ногами на диван. Сначала он просто лежал, потом  незаметно
для себя заснул, а когда проснулся, то за окном уже смеркалось, а на одном
из стульев сидела напротив дивана молодая женщина.
     - Здравствуй, Айс, - сказала она почти нежным голосом. - Ты спал, как
не всякий у себя дома спит.
     - А что, это так плохо? - он потер глаза, сел  более-менее  прямо,  и
снова провел рукой по лицу, как бы  окончательно  стирая  с  него  остатки
сонной паутины. Потом снова посмотрел на женщину, уже как следует.
     На вид ей было лет тридцать, или немного меньше, кожа  свежая,  глаза
живые и немного влажные. Длинное  свободное  платье  опускалось  почти  до
пола, но приятные глазу изгибы фигуры не скрывало, а скорее  подчеркивало.
Взгляд Айса ее не смутил  -  скорее  был  воспринят  как  должное,  и  она
продолжила:
     - Твой товарищ мне рассказал про ваши приключения, ну конечно то, что
он считал возможным рассказать. Он неглуп... А меня зовут Марая, и я вдова
богатого купца из Камельскова...
     -  Ага,  -  весьма  невежливо  вступил  в  разговор  Айс.   -   Потом
дорасскажешь. Я между прочем таких как ты одним местом чую,  Так  что  про
мужа любимого не надо.
     Дружелюбный  тон  Мараи  почти  не  изменился,  и  лишь  глаза  стали
серьезнее.
     - Вот как? И ты спокойно улегся спать у меня в доме?
     - А чего? У меня две завязки есть, одна обычная, а вторую  ты  вообще
вряд ли знаешь. Хочешь попробовать?
     - Может быть и попробую как-нибудь. Хотя я  конечно  слышала,  что  с
хранителями равновесия лучше не связываться, - лицо Мараи стало задумчивым
и серьезным,  и  Айс,  глядя  в  него,  вдруг  подумал,  что  с  ней  надо
разговаривать без вывертов. А то нагородишь - сам не разберешь, и  главное
незачем ведь сейчас.
     - А я кстати не хранитель. Работаю по найму, вот  и  всех  делов.  Ты
извини, что я тебя так сразу осадил, но ты уж очень вдохновенно  начала  -
про мужа-то. Когда вот так врут я не люблю.
     Трудно сказать, о чем подумала Марая,  услышав  эти  слова.  Наверное
тоже решила, что с этим человеком враждовать ей не из-за  чего,  и  делить
опять же ничего не придется. К тому же он может многое понять... Ее  голос
вновь стал дружелюбным и человеческим - гораздо более человеческим, чем  у
многих из натуральных людей, с кем приходилось встречаться Айсу.
     - Да я не вру. Я действительно была  замужем,  и  действительно  мужа
любила. Можешь не верить, но это правда.
     - Ладно, ладно, согласен, такое бывает. Хотя и редко.
     - Да, редко. Ему-то было легче, он не знал кто я на самом деле... А я
сама себе долго не верила, чуть не каждую минуту боялась,  что  вот-вот  и
начнется как всегда.
     - И ничего такого?
     - Не знаю. Может это просто не успело случится. Убили мужа моего, а я
сюда перебралась.
     - А с чего ты на князя Андрея работать стала?
     - Все с того же. Счет к Орде у меня теперь есть.
     - Ну-у, это не причина. Ваша сестра волков-рыцарей по десятку в  день
прибирать  может,  если  не  рисковать  шибко.  И  по  два  десятка,  если
рисковать.
     - Десяток, два десятка... Не так это просто, да и дело не в  этом.  Я
хочу увидеть, как вся Орда погибнет. Или разбежится. Ненавижу я их,  и  за
мужа, и... в общем есть еще за кого. Ты видел, что твориться на землях  по
которым они прошли?
     - Видел. Ничего такого, бывает много хуже.
     -  Потому  что  они  еще  недолго  здесь.  А  Камельсков  Орда  взяла
пятнадцать лет назад, и уже через пять лет жить там стало просто  страшно.
Ты можешь себе представить, что за это время полностью  все  жители  стали
истовыми слугами Отца Земного? Крест четырехконечный конечно там и  раньше
почитали, но чтоб такое... Моего мужа ведь не рыцари убили. А  попросту  в
разговоре с друзьями он  отпустил  шутку,  которая  раньше  даже  у  вечно
постного монаха не вызвала бы гнева, разве что четки бы шевелить запнулся,
в бороду хмыкнув. А эти друзья все - слышишь, все, ни один  не  поленился,
донесли на него. И городская добровольная стража четыре часа его пытала на
площади - по-зверски, но не до смерти, чтобы для костра оставить. А  народ
стоял и смотрел, от начала и  до  конца.  И  разошлись  -  веселые  такие,
довольные, и гордые.
     - Ну и что? Я так понял, муж твой не из  бедных  был.  А  тут  случай
подвернулся.
     - По закону Отца Земного доносчик не получает ничего. И  добровольная
стража тоже выгод никаких не имеет.  Пойми,  то-то  и  страшно,  что  люди
как-то вдруг все сразу становятся другими. Словно для них теперь все,  что
через Старших Детей доходит - всерьез святое. И не то чтобы за  страх,  за
совесть ищут, как бы кресту послужить. Хотя и страха тоже хватает...
     - Религиозный фанатизм, - вставил Айс. Марая  чуть  подумала,  видимо
соображая, что обозначает такое сочетание этих двух, вроде бы знакомых  по
книгам слов - и кивнула головой.
     - Да, правильно. Но неправильно! Когда человек фанатичный,  в  нем  и
сила  жизненная  должна  прибывать,  а  тут  наоборот.  Я  же   могу   это
почувствовать - раньше,  чтобы  жить  нормально,  мне  одного-двух  в  год
хватало. А в Камельскове под  конец  -  не  меньше  пяти-шести.  Только  в
Кодукае все норму вошло.
     - То есть опять по два в год? - спросил  Айс  невинным  тоном.  Марая
серьезно посмотрела ему в глаза и спокойно ответила:
     - Да. Но мы же сейчас о другом говорим?
     - И вправду, чего это я? Извини, привычка. С такими  как  ты  у  меня
разговор обычно все же другой.
     Марая кивнула, широко улыбнулась, и чуть-чуть изменила  позу.  Совсем
чуть-чуть, но теперь ее тело не просто угадывалось под  платьем,  а  прямо
светилось сквозь него. В разрезе,  чуть  пониже  изящного  ожерелья  стала
видна почти вся грудь, и это "почти" было так искусно, что Айс ощутил свой
помимо воли участившийся  пульс,  сбившееся  дыхание,  и  прочие  признаки
мужской заинтересованности. Но также он ощутил и знакомое  предчувствующее
покалывание в шее, пониже левого уха, и  поэтому  пальцы  левой  его  руки
сложились в неудобную щепоть, а правая медленно поползла за пазуху. Увидев
это, женщина снова  подвинулась  и  села  немного  по-другому.  Все  стало
по-прежнему, как будто в комнате задули только что зажженную свечу.
     - Я ведь тоже могу по-другому, Айс, - сказала она извиняющимся тоном,
и он ей ответил, соглашаясь:
     - Ладно, понял. Кстати, у тебя здорово получается. Да и сама по  себе
ты, - Айс приложил пальцы к губам, звучно причмокнул, потом  продолжил:  -
Однако, поигрались и хватит. Продолжим-ка  наш  сугубо  деловой  разговор.
Значит, ты говоришь, что в тех местах, куда пришла Орда,  из  людей  можно
вытянуть меньше, чем везде?
     - Да, хотя вроде должно быть наоборот.
     - Так и запишем. Но ты про князя Андрея рассказать хотела?
     - Князь - он сильный. И княжество Фымское тоже сильное. Даже если оно
перед Ордой не устоит, все равно ее ударные силы  будут  обескровлены.  Ее
продвижение остановится, и я надеюсь, что Отец Земной от этого ослабеет  -
должен же быть рядом с ним кто-то, кто воспользуется  неудачей,  и  начнет
борьбу за власть. А это уже начало конца самой власти.
     - Угу. Это значит в худшем случае. А в лучшем -  князь  Андрей  гонит
рыцарей до самой Тибрии и лично вставляет Отцу перо  в  зад,  по  каковому
поводу сей папаша помирает со стыда на глазах у освобожденного  населения.
Радостно рукоплещущего, само собой. Так?
     - Ну, если хочешь - так.
     - Вот и ошибочка ваша, сударыня. С  чего  ты  взяла,  что  это  самое
население так же резко из фанатиков раскрестится, как и  стало  ими?  А  с
рабами верными воевать ой как не просто, тут  Чингиз-ханом  надо  быть,  и
кильдым иметь соответственный.
     - Пожалуй. Хотя Чингиз-хана дед Андрея разбить сумел.
     - Я другого хана имел в виду, не этого, - уточнил Айс и зевнул. Потом
с минуты две они посидели молча, и заговорил  снова  он,  тоном  человека,
что-то для себя решившего. - Значит так. Вопрос первый:  ворюгу  нашего  с
девкой ты вытащить сумеешь?
     - А чего тут уметь. Ты вот, и то  меня  только  что  оценил,  а  эти,
волки, с самого начала ценят.
     - Ага, понял. И из города по-тихому выведешь?
     - Ну я же сказала.
     - Хорошо. И второе... Ты Старших детей Отца Земного  пользовала?  Ну,
ты понимаешь о чем я, да?
     - Нет.
     - А чего так?
     - Не случилось, - ответила Марая беззаботным тоном, но спрятана  была
в нем почти незаметная фальшь, и Айс спросил снова:
     - А если честно? Ты не стесняйся, здесь все свои. Марая поколебалась,
но решившись, заговорила быстро, но тихо, почти шепотом:
     - Боюсь  я  их.  И  по-человечески,  и  по  своему.  Хоть  и  нечасто
встречалась я с ними, но хватило.  Знаешь,  от  них  как  бы  запах  идет,
неприятный такой, холодный. И все кажется, что они  меня  насквозь  видят,
как есть, а глаза у них - как не они глядят,  а  кто-то  их  глазами.  Еще
немного - и я сама в силу Отца Земного поверю. Тут в Кодукае есть  пятеро,
и если хоть один на меня польстится - сбегу. А по своему с ними я и  вовсе
не могу. Ты от таких как я завязки ставишь, а  у  меня  против  Старших  -
похоже внутри меня самой есть  что-то,  только  не  я  ставила.  Противно,
понимаешь... - Она вдруг улыбнулась. - Ты же не  станешь  к  пиву  опарыша
навозного жевать? Вот и меня воротит.
     - Понял. Спасибо за  рассказанное,  и  спасибо  за  обещанное.  Будет
теперь над чем подумать. А теперь мне б поесть,  а?  Своим  рассказом  про
червяков ты мне половину голодухи перебила, но вторая половина  все  равно
осталась.



                                    15

     До утра следующего дня Айс с Данисием отдыхали - то есть ели, еще раз
ели, спали, и ели опять.  Спали  каждый  в  своей  комнате,  на  роскошных
кроватях со свежим бельем, и вечером, перед тем,  как  уйти  к  себе,  Айс
отозвал в сторону Данисия, и негромким голосом обрисовал ему в  нескольких
фразах то, что успел узнать о хозяйке. Слушатель оказался благодарным, и в
нужном месте даже слегка побледнел, но строил ли  Данисий  какие-то  планы
насчет Мараи, или попросту  такой  впечатлительный  от  природы  оказался,
осталось неизвестным. Так или иначе ночь прошла без неприятностей, если не
считать того, что Айс  поутру  перепутал  кувшин  для  умывания  с  ночным
горшком, и когда это обнаружилось очень оконфузился.
     К завтраку Марая вышла усталая, и на лице у нее можно  было  заметить
следы плохо смытой косметики - оказалось она ночью уезжала по  делам,  как
сама пояснила "по своим и немного по вашим", так что Айсовы предупреждения
оказались лишними. Видимо что-то у нее сложилось не так, как  хотелось,  и
теперь Марая была мрачна и раздражительна. Даже ухмылистый слуга,  который
явно занимал в этом  доме  особое  положение  получил  резкий  выговор  за
какую-то мелочь, а уж остальные слуги и вовсе держались тише воды  и  ниже
травы. Двое гостей тоже прониклись этой атмосферой, и ели молча. Айс решил
было, что "о деле" ничего сказано  сейчас  уже  на  будет,  но  под  конец
завтрака Марая все же начала разговор:
     - Все не так  просто,  как  я  думала.  Эта  ваша  парочка  оказалась
записана как пленники не самих рыцарей, а служителей Креста.
     - Старших? - встрепенулся Айс.
     - Не все служители Креста могут назвать  себя  Старшими  Детьми  Отца
Земного, и это кстати меня радует. Но  здесь  похоже  распорядился  именно
кто-то из них. Но пока что всех пленников, без  различий,  охраняют  Серые
Волки, - Марая произнесла длинное неуклюжее слово,  и  перевела:  -  Малый
клин по охране и перевозке пленных. Я с вождем того клина сторговалась,  и
сегодня вашего вора с девкой приведут ко мне.
     Данисий удивленно раскрыл рот, и желая польстить, спросил восхищенным
голосом:
     - Как же тебе это удалось?  -  и  тот  час  же  понял,  что  сморозил
глупость. Марая так  посмотрела,  что  Данисию  захотелось  оказаться  где
угодно, но не за этим столом.
     - Тебе в подробностях объяснить? - но  вместо  Данисия  ответил  Айс,
решивший выручить товарища:
     - Он не про то, что ты. Имеется в виду - под каким предлогом его сюда
доставят?
     - А кому какая разница? Я на них буду  пробовать  любовную  микстуру,
которую тут на базаре один горбоносый продает. Так что  вождь  клина  даже
заинтересован в этом одолжении.
     Данисий  кивнул  головой  понимающе,  но  чуть  неуверенно,   и   Айс
вполголоса заметил:
     - Серьезно дело поставлено, а? Это тебе не по чердакам жаться!
     Марая же продолжала:
     - Забирать их надо либо по дороге сюда, либо  потом.  Чтобы  мой  дом
чистым остался.
     - А за что их, ты не выяснила? - подал наконец голос Данисий.
     -  Нет.  Но  явно  не  за  просто  так  -  Старшие  по   мелочам   не
разменивают