сдержал крик боли. Я не имел  понятия,  куда  идти,  но  я
знал, что должен найти воду, чтобы вычистить одежду и обмыть раны.
     Здесь наверняка были источники  воды  или  ручьи.  Оставалось  только
найти их. Я надеялся, что фортуна еще не отвернулась от меня.
     Мухи  роились  надо  мной.  Я  решил,  что  их  привлекает  зловоние,
исходящее  от  моей  одежды.  Я  пробирался  от  дерева  к  дереву,  часто
останавливаясь для отдыха. Вскоре я был уже на  краю  поляны.  Она  лежала
передо мной, ярко освещенная солнцем. Это наполнило мою душу  радостью.  Я
почему-то был уверен, что чудовище, напавшее на меня, было ночным  зверем,
и следовательно теперь у меня впереди целый день, чтобы уйти  подальше  от
его логова.
     На западе возвышались горы, но я направился на север, чтобы быть  под
прикрытием леса. Но вот лес кончился, и я стоял на  опушке,  выбирая  путь
полегче, который бы потребовал от меня  поменьше  сил.  Все  было  покрыто
высокой травой, из которой кое-где торчали камни. Долина подымалась вверх,
но склон был не очень крут, так что можно было идти вперед. И я  пошел  по
долине, так как не испытывал в себе достаточно сил,  чтобы  взбираться  на
утесы.
     Я уже отошел достаточно далеко от леса, как вдруг понял, что  иду  по
мостовой - по каменным плитам, которые были уложены так искусно, что между
ними не было даже видно земли. Дорога была не такой широкой, чтобы по  ней
могли проехать фургоны... но всадники могли легко проехать по ней. Как  бы
то ни было, но мне снова повезло. Я медленно  шел  вперед,  останавливаясь
отдохнуть  и  преодолеть  приступы  кошмарного  бреда,  которые  приходили
внезапно и заставляли меня обливаться холодным потом от страха.
     Эта мощеная тропа - я не мог назвать ее  дорогой  -  вела  на  север.
Постепенно я подошел к  ущелью  между  двумя  огромными  утесами,  вершины
которых врезались в самое небо.
     Несмотря на жар солнца, на меня все время  накатывали  волны  холода,
иногда такие сильные, что мне приходилось прислониться к  камню  и  ждать,
когда они отхлынут.
     Ущелье было широким, хотя вымощена  была  только  центральная  часть.
Пространство между тропой и утесами было тщательно очищено  от  камней.  Я
предположил, что  это  сделано  для  того,  чтобы  здесь  невозможно  было
устроить засаду. Думая об этом, я  внимательно  осматривался.  Вспомнив  о
крылатых чудовищах, я ускорил шаг, чтобы уйти как можно дальше  при  свете
дня.
     О Гатее и Гру я больше не вспоминал. Теперь мне приходилось думать  о
собственной безопасности, и это требовало концентрации всех моих сил.
     Снова дорога пошла в гору. Но наклон был пологим, так что  я  мог  не
сбавлять скорости шага.  Прохладный  ветерок,  дующий  навстречу,  относил
назад зловоние засохшей крови, которой была запачкана моя одежда.  Наконец
я вошел в ущелье и мог рассмотреть внимательно  то,  что  несомненно  было
первым бастионом западных гор.
     Спуск оказался гораздо более сложным,  чем  подъем.  Однако  те,  кто
сделал эту дорогу, позаботились об  удобстве  путников:  на  перевале  был
сделан каменный бассейн, куда постоянно втекала свежая вода.
     Я бросился к бассейну, упал перед ним на  колени,  погрузил  руки  по
локоть в холодную как лед жидкость, которая успокаивала боль в  обожженных
руках.
     Я не мог противиться искушению. Я снял меч и положил его рядом, затем
скинул кольчугу и рубашку и вымыл их влажным  песком  из  бассейна.  Затем
стал тщательно смывать со своего лица и тела  все  следы  недавней  битвы.
Обожженные места на коже горели огнем. Я снова намазал их мазью  Забины  -
мне хотелось верить, что она поможет. На  руке  у  меня  остался  огромный
красный шрам в том месте, куда попала ядовитая кровь.
     Наконец, избавившись от зловонной грязи, мне удалось немного  поесть.
Я сидел, скрестив ноги, у бассейна, ел и осматривал то, что  лежит  передо
мной.
     Внизу  расстилалась  странная  земля.  Некоторые  участки   выглядели
настоящей пустыней, так как на них не было никакой растительности, и земля
была желто-коричневого  цвета.  Дорога,  которая  была  вымощена  светлыми
камнями, поворачивала на юг, огибая горы. Причем дорога шла по самому краю
гор, очевидно она была вырублена в  самой  скале.  Эта  гигантская  работа
строителей дороги поразила меня. Я знал, каких трудностей стоит  проложить
дорогу даже  по  равнине  между  владениями  соседних  лордов.  Для  этого
требовалось очень много людей, и даже самые большие из наших кланов  редко
отваживались на такое грандиозное предприятие. А здесь каменные блоки были
выложены прямо в скале. Меня  изумило  искусство  строителей.  Сколько  же
времени потребовалось  на  это,  и  какой  могущественный  правитель  имел
столько людей в подчинении, чтобы решиться на такой титанический труд?
     Дорога вела прямо в  рощу.  Издали  мне  она  казалась  лишь  большим
зеленым пятном. Я сидел и размышлял, стоит ли мне идти дальше,  или  лучше
остаться здесь на ночь? Не слишком ли я близко от зловещей пещеры,  откуда
на меня могут напасть крылатые чудовища? Может мне лучше пойти по дороге и
добраться до деревьев? А может в этих  деревьях  таится  для  меня  другая
опасность?
     В конце концов мысли о нападении  крылатых  чудовищ  подняли  меня  и
погнали дальше. Отдых, пища и вода подкрепили мои силы.  Если  ночь  будет
лунной, то это поможет мне.  Я  осмотрел  горизонт  в  поисках  туч  и  не
обнаружил ни одной. Да, лучше устроиться на ночь на опушке леса.
     И твердо убежденный в том, что я пришел к  наимудрейшему  решению,  я
уверенной походкой направился вперед. Я шел и думал о  Братьях  с  Мечами.
Видели ли они чудовище,  с  которым  я  сражался,  или  Серебряных  Певиц,
неведомого охотника, пришедшего нам на помощь? Знали ли они обо всем этом,
когда вели нас по прибрежным землям? Я всегда мечтал быть  с  ними,  вести
разведку в новых, неизвестных странах. И вот я один в неизвестной земле, и
настоящее исследование страны оказывается вовсе не похожим на мои мечты.
     Дорога позволяла мне идти довольно быстро. Она  нигде  не  шла  круто
вверх, видимо строители заботились об удобстве передвижения путников.  Она
огибала скалы. Камень был здесь тот же, что и везде - серый с  красными  и
желтыми прожилками.  Но  плиты  дороги  были  сделаны  из  другого  камня,
очевидно привезенного  откуда-то  из  других  мест.  Каменные  плиты  были
светло-серого цвета и существенно отличались от  окружающих  более  темных
камней. Я прошел уже треть пути, как вдруг заметил, что каменные плиты, по
которым я шел, перестали быть гладкими.  В  каждую  из  них  были  врезаны
символы. Одни из них были чернильно-черного цвета  и  напомнили  мне  цвет
крови чудовища, которое напало на меня из  пещеры.  Другие  были  красного
цвета, похожие на мою собственную кровь, впитавшуюся в камни.
     Сами символы были очень сложными, и мне было  трудно  рассмотреть  их
детально. Я  старался  не  рассматривать  их,  так  как  от  их  сложности
кружилась голова. Я решил, что эти символы  характеризуют  какие-то  злые,
враждебные силы, и те, кто строил эту дорогу, врезали их в  плиты  дороги,
чтобы попирать их ногами и тем  самым  утверждать  свое  могущество,  свою
власть над этими злыми силами. Но это было только мое предположение,  и  я
прервал поток мыслей, чтобы не зайти слишком далеко в размышлениях.
     Мне было достаточно того, что цвет символов был неприятен  мне,  и  я
решительно  отвел  взгляд  от  дороги.  Но  не  все  плиты  были  украшены
символами. Довольно часто встречались чистые плиты, и я их использовал для
того, чтобы отдохнуть, перевести дух, взглянуть на деревья,  которые  были
все также далеко, как будто я не шел к ним, а стоял на месте.
     Воздух был недвижим. Только однажды мою кожу тронул  ветерок,  но  он
был, как и полагается в пустыне,  горячим  и  сухим.  Когда  дорога  снова
свернула на запад, я решил, что  мне  нужно  побыстрее  пройти  эту  часть
страны.
     Идти на запад? Когда Гатея исчезла, и некому вести  меня?  Впервые  с
момента исчезновения Гатеи я понял, что до сих пор не думал,  что  же  мне
делать дальше. Если Гатея действительно знала судьбу Инны, то мне  она  не
дала никакого ключа к этому. Бродить по этой дикой стране и пытаться найти
следы, которые возможно вообще не существуют, казалось мне довольно глупым
занятием.
     И все же, что оставалось делать мне? Единственное, что я  знал,  путь
на запад. И я должен идти на запад. Мне, лишенному имени, лишенному клана,
ничего другого не оставалось делать. Эти горькие мысли грызли меня,  когда
я шел по  украшенным  зловещими  символами  плитам.  Затем,  так  как  уже
близился вечер, я перешел на легкую рысь и, наконец, добрался до низу,  до
того места, где дорога углублялась в лес. Я остановился, раздумывая, стоит
ли мне заходить в лес, когда ночь уже близится.



                                    10

     Я приготовил себе лагерь с большой тщательностью: из  толстых  сучьев
сплел навес, который совершенно закрывал меня сверху, и никакие  птицы  не
могли заметить меня. Могли  ли  крылатые  чудовища  отыскивать  жертву  по
запаху, я не знал, но я не собирался разводить костер, чтобы  не  привлечь
чье-либо внимание.
     Вспомнив, что Гатея говорила о холодной стали, я положил нож у  входа
в свой шалаш, а меч положил возле себя. Затем  я  отложил  мешок  Гатеи  в
сторону,  а  свой  собственный  тщательно  исследовал,  чтобы  определить,
сколько пищи у меня осталось.
     Головная боль и  боль  от  ожогов  вернулись  ко  мне,  и  хотя  мазь
действовала довольно благотворно, но раны мои залечились не полностью.  Во
всяком случае боль не давала мне уснуть.
     В лесу поблизости от моего шалаша тихо не  было.  Слышались  какие-то
звуки, тихое шипенье, шелест листьев. Все выглядело так, как  будто  жизнь
здесь пробуждалась ночью. Однажды я услышал зловещее уханье,  и  моя  рука
тут же стиснула рукоять меча. Однако никто  не  обращал  на  меня  особого
внимания.
     Снова и снова я думал о Гатее, снова ругал себя за то, что упустил ее
след, и теперь не знаю, где искать ее, куда идти.
     Несмотря на все мои старания, я засыпал,  затем  просыпался  и  снова
засыпал. Но я все время прислушивался и был готов ко всему.
     Что я буду делать утром, я не  знал.  Но  о  возвращении  обратно  по
дороге я даже и не думал. Мне совсем не хотелось  еще  раз  встречаться  с
крылатыми чудовищами. Ведь второй раз мне не будет такого везения в битве.
Единственное, что мне оставалось, идти вдоль гор и искать следы Гатеи, или
Братьев с Мечами, которые тоже поехали на запад. Впервые с  тех  пор,  как
Гарн изгнал меня, я понял, что такое быть совершенно одиноким. В эту  ночь
я осознал, что нет худшего наказания для человека, чем остаться одному.  Я
понимал, что мои надежды отыскать леди Инну с тех пор, как исчезла  Гатея,
стали очень призрачными. У меня не было ни малейшего шанса на успех.
     Но я решил продолжать свой поиск, пока смерть не остановит меня  -  а
что еще мне оставалось делать?
     Ночь была долгой, но мой прерывающийся сон был  коротким.  К  счастью
никто не посягал на мой шалаш, как будто я был невидим для всех обитателей
этой ночи. Пришел рассвет. Я перекусил, перебросил  мешки  через  плечо  и
пошел дальше по плитам дороги.
     Она  повела  меня  в  лес,  где  могучая  крона  деревьев  совершенно
закрывала небо и не пропускала солнечные лучи. Плиты дороги были абсолютно
чистыми и светлыми. Даже казалось, что они сами испускают слабое свечение.
И теперь на них не было видно этих неприятных для глаза символов.
     Сама дорога не была прямой. Она  петляла  среди  толстых  деревьев  с
гладкой красно-коричневой корой. Стволы  были  совершенно  голые,  могучие
ветви с листьями росли только высоко над землей у самых верхушек.
     Я шел уже довольно долго, когда мое внимание привлекли эти  необычные
деревья. Листья их были ярко-зеленые и казались совсем свежими, как  будто
сейчас  была  весна,  и  они  только  что  распустились.   Но   странность
заключалась не в этом - когда я проходил мимо, листья  начинали  шелестеть
сами по себе, хотя было абсолютное безветрие.  Я  остановился  и  взглянул
вверх. Действительно, я не  ошибся.  Листья  над  моей  головой  пришли  в
движение - они как будто переговаривались друг с другом.
     Может  это  яд  действует  на  мой  мозг,  что  мне  чудятся   всякие
невероятные вещи? Хотелось бы мне, чтобы это было так - ведь не мог  же  я
всерьез думать о говорящих деревьях?
     Страха у меня не было - только любопытство. Я  думал,  стоит  ли  мне
идти дальше? Ведь если одна из этих могучих ветвей рухнет мне  на  голову,
то это означает верную смерть. Листья все шелестели и шелестели. И я начал
верить в то, что они разговаривают между собой на незнакомом мне языке.
     В этом шелесте я ощущал нетерпение - как  будто  они  ждали  от  меня
ответа и не могли дождаться. Я так проникся этим, что даже спросил вслух:
     - Что вы хотите от меня?
     Листья так зашелестели, как будто ураган  пронесся  над  лесом.  Даже
толстенные суки зашевелились, как бы желая наконец  привлечь  к  себе  мое
внимание.
     Листья шелестели, и чем дольше я  смотрел  на  них,  тем  больше  мне
казалось, что  это  вовсе  не  листья,  что  это  тысячи  языков  пламени,
ярко-зеленого пламени. Да, ярко-зеленого, но с проблесками  ярко-голубого,
и желтого, и темно-фиолетового... я стоял  как  бы  под  тканью,  чудесным
гобеленом, на котором был выткан незнакомый мне узор.
     Разноцветные огни стали спускаться вниз, может они капали с  листьев.
Я не мог отвести взгляда от них, когда  они  постепенно  начали  кружиться
вокруг меня.
     Я был уже в лесу. И не мог сказать, где нахожусь. Единственное, что я
знал точно, что здесь никогда не бывали люди. Свет вокруг меня  становился
все ярче. Страха у меня не было. Я  ощущал  только  благоговейный  трепет:
ведь я  видел  то,  что  никто  кроме  меня  не  видел.  Световой  гобелен
разделился и разошелся в две стороны наподобие  занавеса.  И  передо  мной
пролетело что-то совсем другое.
     Во мне вспыхнуло чувство беспокойства,  которое  охватывает  каждого,
когда он смотрит в неведомое. Но я ждал, я хотел знать, что ожидает меня.
     Она была высокая и стройная, эта  женщина,  которая  возникла  передо
мной, одетая в сверкающее зеленое платье из множества мелких листьев.  Эти
листья не лежали спокойно, они непрерывно переливались с места  на  место,
открывая то стройные ноги, то упругую маленькую грудь великолепной  формы,
то плечи, а затем снова скрывали ее всю от горла до коленей.
     Волосы ее были распущены, но они не лежали  спокойно  на  ее  плечах.
Нет, они как и листья,  непрерывно  шевелились,  образуя  туманное  облако
вокруг  головы.  Они  были  тоже  зелеными,  но  красно-коричневые   пряди
вплетались в них то тут, то там. Красно-коричневой была и ее кожа, которая
находилась в поразительном контрасте с ярко-зеленой одеждой.
     На ее лице выделялись огромные зеленые как прекрасный изумруд, глаза.
Такими же блестящими были и ногти на ее руке, которые я заметил, когда она
подняла руку, чтобы поправить пряди волос.
     Она была прекрасна.  Я  даже  не  подозревал  о  существовании  такой
неземной красоты. Такая красота даже не приходила ко мне во  снах.  Однако
во мне не возникло никакого желания, так как между  нами  не  было  моста,
который я мог бы перейти. Я мог только смотреть на нее, как на  прекрасный
цветок, и изумляться этой красоте.
     Эти огромные черные глаза смотрели на меня и у меня не было защиты от
их чар, да я и не искал защиты. Я ощущал прикосновение  ее  разума,  более
мягкое, более интимное, чем прикосновение руки или тела.
     - Кто ты, который идет по старой дороге Алафиана?
     Не слова, мысли. И я тоже не сформировал  ответ  с  помощью  губ.  Ее
вопрос всколыхнул мою память и я начал живо вспоминать то,  что  я  считал
давно забытым. Все, с того самого момента, как мы вошли в долину Гарна.
     Но я вспоминал не по своей  воле.  Кое-что  мне  хотелось  бы  забыть
навсегда, но, увы, это не в моих силах.  Я  вспоминал  и  она  читала  мои
мысли.
     - ...Итак...
     Моя память была высосана насухо, но я не обижался на нее  за  это.  Я
считал, что это ее право знать, кто я такой и зачем пришел в  эту  страну.
Ведь мое вторжение должно было нарушить счастливый покой.
     - Ты пришел не туда, куда тебе надо, человек. Но  твои  поиски  ведут
тебя. И...
     Ее мысль исчезла на мгновение,  оставив  меня  страшно  опустошенным,
чувствующим на себе тяжесть большую, чем просто одиночество.
     - Тебя ведет твой долг. Твои заботы далеки от нас.  Мы  не  можем  ни
помешать тебе, ни помочь. Ищи, и может, ты найдешь больше,  чем  ожидаешь.
Многое возможно, если правильно взяться за дело. Иди в мире, хотя  не  его
ты ищешь, ибо мира нет в твоей душе.
     Снова  мысль  ее  исчезла.  Но  теперь  уже  занавес  захлопнулся   и
рассыпался яркими искрами, ослепившими меня надолго.
     И снова  я  оказался  на  старой  дороге  под  деревьями.  Листья  не
шелестели надо мной. Деревья были спокойны, как будто  жизнь,  только  что
наполнявшая из, исчезла.
     На мою ногу упал маленький лист, совершенный по форме и ярко-зеленый,
как глаза девушки. По его краю бежал красно-коричневый ободок.  Такого  же
цвета было ее прекрасное тело.
     Может, у меня опять были видения, вызванные телесной слабостью?  Нет,
я не мог поверить этому. Я наклонился и поднял  лист.  Он  был  совсем  не
похож на обычный лист дерева, который можно засушить и растереть  в  пыль.
Нет, он был тяжелый, как будто вырезанный из  камня,  неизвестного  нашему
народу.
     Я аккуратно опустил лист в кожаный кошелек.  Для  чего  она  оставила
его, я не знал, хотя надеялся, что это подарок, но я решил хранить его как
сокровище.
     Я долго не мог двинуться дальше. Я долго  ждал  под  деревьями,  пока
наконец не понял, что то, что я видел, больше  не  вернется.  На  утесе  я
встретился с ужасом в виде крылатого чудовища, здесь, в лесу, повстречался
с красотой. Видимо, в  этой  стране  можно  испытывать  либо  страх,  либо
благоговейный трепет - третьего не дано.
     Наконец, я снова пошел по дороге, которая вилась среди деревьями,  но
теперь уже листья не болтали обо мне. Я хотел уйти  поскорее  отсюда,  так
как один вид их напоминал мне об утрате, о боли,  которая  теперь  терзала
меня, не тело, а душу.
     Я даже не остановился поесть, хотя изрядно проголодался. Я только шел
вперед, пока не вышел на открытую местность. Здесь я свернул с дороги, так
как она вела на север, а я был уверен, что мне  нужно  на  запад.  Впереди
снова возвышалась цепь  гор,  а  прямо  передо  мною  расстилалась  земля,
заросшая кустарником и деревьями. И тут я  увидел  нечто,  привлекшее  мое
внимание.
     Крепость - здесь?
     Каменные стены, башня - строение, подобное тем, которые  я  помнил  с
тех времен, когда мы еще не проходили через Ворота. Можно  было  подумать,
что я вернулся в мир, где родился. Вот только знамя лорда  не  развевалось
на башне и никаких признаков жизни в стенах не было заметно.
     Я уже в который раз подумал, зачем Барды открыли нам Ворота и привели
в этот мир. От какой угрозы бежали мы?  Почему  многое  было  оставлено  в
нашей памяти, а именно  это  стерто?  Передо  мной  возвышалась  крепость,
которая могла принадлежать только очень могущественному  лорду.  Если  эту
крепость построили люди, как и мы, значит, мы можем найти союзников в этом
чужом мире.
     Эти стены были мне странно знакомы и я  бросился  к  крепости  сквозь
кустарник. Когда-то здесь были поля.  Тут  и  там  среди  травы  виднелись
колосья, уже созревшие для жатвы.
     Я набрал горсть колосьев, потер их в руках, отделяя зерно, и сунул их
в рот, как я часто делал на полях моего детства. Вкус был знаком мне.  Как
близки между собой миры, которые связаны Воротами. Во  всяком  с