му.
     Я не хотел  вдаваться в подробности,  шепнул ему  только,  что выполняю
общественное разведзадание. И из  дому  поэтому  ухожу тогда,  когда мне это
необходимо. "К тому,  же, - сказал я, -  при новых формах демократии в нашей
семье стали  больше  доверять, и  я  теперь бегаю,  где захочу.  Разумеется,
обязуясь  ничем не  компрометировать семью,  членом которой  я состою".  Лис
слушал, зевая, да и сам я понял, что слишком уж официально беседую со старым
товарищем.
     Страшно неприятно слышать, когда дети стараются говорить, как взрослые,
в  особенности о вещах, в которых  они сами  мало что понимают. А когда, как
взрослые, говорит пес, это уж ни в какую будку  не лезет. Тем более, мне еще
очень многое предстоит осмыслить в этом мире.
     Я зафилософствовался, совершенно забыв, что...

     Глава 7
     Мой  новый  друг  - Колли  ...  Как  вы, вероятно,  помните,  на меня
внимательно и изучающе смотрело чье-то породистое лицо.
     Я  распрощался  с Лисом,  договорившись о  новой  встрече, выскочил  на
улицу, повернул  туда, где за тополем только что увидел незнакомца. И  разом
перестал веселиться. Мнезахотелось  мгновенно отряхнуться от свалившейся  на
меня тряпки для мела и вынуть невесть как  попавший на  спину репейник. Если
бы у меня были руки, я бы опустил их по швам.
     На меня смотрел удивительный пес.
     - Здравствуйте, - сказал я.
     - Здравствуйте, - сказал Колли.
     Мы обнюхались и немедленно подружились.
     - Вы  тоже учитесь  в  этой школе?  -  любезно  осведомился  мой  новый
знакомец, явно зная ответ на заданный им вопрос.
     - Что  вы, я учу в  ней хозяина, - по-хозяйски  сказал я и только потом
подумал: а не сморозил ли я глупость? (Свойство Пал Палыча, который, придя с
работы  и  переговариваясь  о новостях с  мамой  Машей,  рассказывает  ей  о
встречах  с высокими начальниками. Обычно задает вопрос: "Как ты думаешь, не
сказал ли я глупость? ")
     - Я вас никогда раньше не  видел, - ответствовал  Колли. -  Хотя  я уже
несколько лет учу здесь своих хозяек.
     Он повел головой в сторону двух девочек.
     Если бы Колли не сказал, что хозяек у  него две, я подумал  бы,  что  у
меня двоится в глазах. Девчонки были до того похожи, что сразу же  рождалось
множество вариантов розыгрышей, которые  так  любим  я  и мой  хозяин  Витя.
Впрочем, меня,  как вы знаете,  особенно не разыграешь;  одна  из них  пахла
цветочным кремом,  а  другая - травами. Мне-то  их  отличить,  как  понюхать
цветочек.
     - Я здесь впервые, дорогой Колли,  и  хочу вам заметить,  совершенно не
так представлял себе школу, - пролепетал я.
     -  Это  ничего,  это пройдет  у вас за один  день,  мы все идеализируем
школу, - сказал Колли.  -  Главное,  чтобы эта  идеализация  шла кому-то  на
пользу... Скажите, - спросил меня Колли, - а кто ваш хозяин?
     - Витя Витухин, - с гордостью сказал я.
     - Какое  это  счастье,  - сказал Колли,  завиляв рыжим, как  у  петуха,
хвостом, - он такой воспитанный. Я хочу дружить с вами, вы так милы.
     Я смутился.
     -  И еще, я хочу сказать вам,  - сказал Колли, - что у  вашего  хозяина
это, к сожалению, ненадолго. Ах, молодые люди так непостоянны!
     -  Простите, что "это"?  Я  не понимаю  вас. Вы говорите  изысканно, но
загадками.
     - А разве вы не знаете,  что...  вся школа  говорит об этом... Впрочем,
простите, я сам  мало  что знаю... Я  не хотел  бы открывать чужую тайну, но
разве Витя не делится с вами своими невзгодами и радостями?
     - Бывает, что и делится, но есть во всем этом деле один нюанс...
     - Любопытно узнать, какой.
     - С недавнего  времени я научился говорить; Витя  знает это и, наверное
полагает, что я смогу не удержаться и рассказать что-то кому-то...
     - Вот здорово, а вы в самом деле умеете говорить? - удивился он.
     - В самом.
     - А можно вас попросить продемонстрировать ваше искусство.
     - Пожалуйста, конечно.
     И  с этими  словами  я  подошел к  группе  мальчишек (среди них были, к
сожалению, и  девочки), стоявших за углом школы, которые безуспешно пытались
раскурить сырую сигарету.
     Я подошел к ним и внятно проговорил: "Ребята, дайте и мне закурить".
     Видели бы  вы, какой суеверный страх изобразился вдруг на их лицах! Они
вмиг разбежались,  оставив пачку  с мокрыми  сигаретами тут же, на парапете.
Превозмогая отвращение, я не поленился закопать ее в землю неподалеку.
     - Здорово! - сказал Колли, протягивая мне обе лапы. - Не думаю, однако,
что вам нельзя  доверить  тайну:  своим  умением говорить вы  можете  только
помочь хозяину.
     Я  тоже  так  не  думал,  но  как-то так с самого начала  сложился  наш
разговор, что  внимание  акцентировалось не  на  главном.  В  это время  обе
хозяйки  Колли, видя, что мы мирно  беседуем, оставили нас и  занялись своим
делом  -  принялись о чем-то  спорить. Они в самом  деле удивительно похожи.
Витя бы их наверняка перепутал.
     А  пока они спорили,  Колли  рассказал мне  простую и,  вместе  с  тем,
занимательную вещь.
     Мой  хозяин и  друг  Витя Витухин давно  и  безнадежно влюблен в  некую
Настеньку.
     Мне  было немного обидно слушать Колли, потому что он знал о делах Вити
больше, чем я.
     Противный Колли, ты не обманываешь меня?..
     Но Колли не  обманывал; Витя действительно был влюблен (да я и сам  это
уже  почувствовал). Но самое главное,  Колли сообщил мне интимно: влюблен не
без взаимности...
     - А что это такое? - спросил я, прикинувшись непонимающим, чтобы узнать
все вернее, более конкретно.
     Колли посмотрел на меня насмешливо, с явным превосходством:
     - Это значит, что она его тоже любит!
     Я удовлетворенно улыбнулся. Еще бы, как можно не любить нашего Витю!
     - А как она выглядит, эта  Настенька?  - спросил я Колли, надеясь среди
многоликого сборища разглядеть пассию моего хозяина.
     - Она  выглядит очаровательной,  - с  видом знатока тоже улыбнулся  мой
собеседник. - Да вот, кстати, она идет...
     Я  увидел действительно  прелестную  девочку. Извинившись перед  Колли,
тотчас кинулся ее обнюхивать. Надо же мне было знать, как  она пахнет. Вдруг
мне придется ее искать. К тому  же от запаха зависит сущность человека, даже
в известной мере  его  характер...  На  мне ведь  лежит  ответственность  за
чувство Вити; мой хозяин юн, неопытен. Что в случае беды я скажу маме Маше?
     Я  проследил  печальный  взгляд хозяина в  сторону  Настеньки. А  тут и
перемена окончилась. Колли  просился со  мной  и  отправился домой  (он  жил
неподалеку). Его хозяйки вместе со всеми побежали на занятия.
     Кажется, была  геометрия, но я не вникал  в изящные фигуры, возникавшие
на доске. Я думал о другом: как это можно вот так, из-за какой-то  девчонки,
много  дней  иметь  столь  паршивое  настроение,  которое  легко  улавливала
Мама-Маша? Одновременно я искал выхода: как помочь Вите.
     Я  смотрел  на  него,  а  он -  на  Настеньку. Он ловил все  ее  жесты,
взгляды... Я зевнул и полез под парту.
     Из-под парты  мне не очень-то было видно,  куда смотрит  мой хозяин.  И
постепенно я успокоился. Будь, что будет!

     Глава 8. Шел урок физики
     Не могу назвать себя профаном в амурных делах. Смею думать, что, слегка
подучившись, мог бы  преподавать мальчишкам эту науку. Наверное, пользы было
бы больше,  чем  от  того предмета,  который  в  школе  называется "Этика  и
психология  семейной жизни". Непонятно,  как  еще, побывав на таких  уроках,
люди  вообще женятся.  Впрочем,  пока я  занят,  они  могут читать настоящую
поэзию - там  все  сказано.  (А главным учителем  для девчонок я бы назначил
маму Машу. Она бы научила их всему - от кулинарии до мужской  психологии, не
забыв об умении одеваться, хотя она сама, увы, скорее теоретик - на практику
не хватает времени).
     Но  даже  я  далеко не сразу сообразил,  что могут  означать  такие вот
томные  взгляды на  девочку,  а  мне  пришлось  их перехватывать  у  хозяина
довольно часто.
     Дело все в том, что такой взгляд обычно предвещает совершение какого-то
отчаянного поступка. Такого,  за который вызывают родителей  в школу.  Между
тем, это просто ищет выхода переполняющее душу чувство.
     И вы знаете, чутье меня совершенно не подвело.
     Витя действительно совершил поступок, и я был его свидетелем.
     Шел урок физики.
     Судя по тому, с какой интонацией учитель  произносил Витину фамилию, он
не  ждал  от него на  ближайшее  время  эйнштейновских  теорий.  Поэтому  я,
например, совершенно  не  удивляюсь реакции учителя: он  повернул  голову  в
сторону Вити, как поворачивают ее на скрип двери.
     Между тем, Витя требовал внимания и совершенно ясно говорил.
     Реакция  была нулевая,  пока  до  слуха  учителя  не  донеслись  слова:
"Нобелевская премия".
     Что это?! Посредственный ученик - и  вдруг такие разговоры! О  чем  это
он?
     А Витя  между тем продолжал.  Класс затих, даже учитель перестал  сонно
хлопать глазами.
     - Есть возможность поехать получить Нобелевскую премию,  - сказал Витя.
- Я на нее один не претендую; только вместе с вами, Степан Николаевич...
     Странно, но учитель не обрадовался. Он явно не хотел ехать ни  за какой
премией; гораздо  большее  удовольствие  он  видел  в  том, чтобы  опозорить
посредственного в области физики ученика Витю Витухина в глазах класса.
     Поэтому он благосклонно разрешил ему  продолжать. А  Витя вышел к доске
и, уже  теперь обратясь к классу (но, главным образом, конечно, к Настеньке)
сказал:
     - Величайшее  открытие,  которое  я  сделал, я сделал  только благодаря
чуткому руководству учителя Степана Николаевича...
     - Учитель Степан Николаевич, - снова заговорил Витя, слегка запнувшись,
- выдвинулся к вершинам знаний из скромной семьи сельского труженика...
     - Но, но, но, - перебил Витю учитель, - по делу, Витухин.
     Витя даже не посмотрел в его сторону:
     -  Так вот, на одном из занятий наш учитель сказал, что в электричестве
бывают плюсы и минусы...
     От такой  волнующей  формулировки Степан Николаевич  встрепенулся и сам
пошел зачем-то к доске. В  классе стало  совсем тихо. Настенька не отрываясь
смотрела на Витю. Глаза ее, и без того большие, открывались все шире и шире.
     -  На другом занятии,  - ободренный  ее  взором,  продолжал Витя, - наш
учитель сказал, что и в магнитах бывает также плюс и минус. И вот я подумал:
а что, если от магнита зажечь лампочку, попробовать, будет ли она гореть?...
     Степан Николаевич резко повернулся к  классу,  щеки его  пылали. Он сам
готов был загореться, чтобы только доказать, что лампочка гореть не будет.
     В классе ждали.
     И  в  абсолютной  тишине,  когда  все  единым  взором  следили  за  его
действиями, Витя царственным жестом взял со стола учителя магнит, к которому
тут же "приклеилось" с десяток скрепок  и кнопок с того же стола, после чего
он присоединил к плюсу  и минусу  провода, а  их в свою очередь к  маленькой
лампочке.
     Тридцать один  человек с одной стороны и учитель с другой наклонились к
Вите Витухину, который скромно стоял с горящей лампочкой в руках.
     И  пока  в  классе  шумели,  лаяли,  хлопали  крышками  парт,  бегали в
медпункт, потому что учителю стало плохо, - я смотрел на довольную Настеньку
и  думал: так вот, оказывается, для чего, вернее, для кого, мой  хозяин Витя
высверлил в магните дырку для батарейки!..
     Конечно,  моего  собачьего  мнения никто не спрашивает,  но  все  же...
по-моему, он победил. Взрослым давно уже следует подумать,  как вести себя с
молодыми людьми, потому что сегодняшняя  система беспрекословного авторитета
учителя далеко не срабатывает.

     Глава 9
     Прогулка с мамой Машей
     По дороге домой я задержался, потому что повстречал знакомого Бульдога.
Я даже пришел домой позже, чем  Витя. Вид у меня был такой взъерошенный, что
Мама-Маша машинально поправила прическу.
     Я  прошел  на кухню  и сперва  жадно  попил воды.  А она пошла за мной,
ждала, пока я пил, надеясь, что я тотчас же  ей что-нибудь расскажу. Но я не
спешил. Согласитесь:  странно было бы, если бы ваша собака  вдруг  пришла из
школы, где у нее произошла масса странных, важных и интересных встреч и дел,
и с порога начала бы обо всем рассказывать...
     Поэтому я терпеливо подождал, пока Мама-Маша покормит нашего маленького
Костю,  который должен был  вот-вот  заснуть; потом я  понаблюдал,  пока она
приведет себя в порядок, попудрится, "подчепурится", причешется, наденет  на
меня поводок (такова  традиция наших  с мамой  Машей  совместных выходов  на
улицу, хотя я  и  не  собираюсь никуда  убегать),  и  мы  пойдем  по  нашему
проспекту  на  прогулку.  Вернее, не по  самому  проспекту,  а  по тенистым,
изумрудно-зеленым аллеям.
     Вы  когда-нибудь  гуляли по  роскошным  вечерним  аллеям  с  прелестной
женщиной, которая к тому же является вашей хозяйкой? Вы вдыхали когда-нибудь
темный воздух  лип и акаций?  Если нет, то  скорее выведите меня погулять, я
вам покажу удивительные места для прогулок.
     Минуты общения с мамой Машей для меня всегда были сутью существования и
верхом блаженства. Я шел рядом с очаровательной дамой и думал только о  том,
как бы ей  услужить, как бы сделать так, чтобы хоть  чуть-чуть облегчить  ей
невероятно  сложную  жизнь.  Я  готов  был даже  стирать  Костины пеленки  и
готовить еду для всей семьи, ходить в магазин и пестовать ее мужа и сыновей,
если бы это не выглядело странным  для окружающих.  Все нетрадиционное в наш
несовершенный век, увы, осуждается.
     - Ну, что, псуленька, - первой не выдержала долгого молчания Мама-Маша,
- как там наш Витя в школе?
     -  Я завилял  хвостом,  и Мама-Маша тотчас же,  казалось,  успокоилась,
поняв, что с Витей все совершенно в порядке.
     Я  продолжил свой рассказ хвостом, и мы чудно пообщались. Я рассказал и
про уроки физики и химии. Про дверь,  в замочную  скважину  которой насыпали
бертолетовой соли,  я рассказывать не стал, просто  не  знал,  как  обрубком
хвоста изобразить  бертолетову  соль. Да кроме того, не хотелось пугать маму
Машу. Она, честно сказать, мне  ужасно нравится, и я чувствую себя за нее  в
ответе.  Я  готов  сразиться  за  нее  с  кем  угодно,  пусть  бы только мне
представилась такая возможность.
     Словно бы в  ответ на мои мысленные призывы, я услышал чей-то свист. Мы
оба с мамой Машей оглянулись и  увидели заурядного пьяного  (поверьте  моему
собачьему обонянию). Он поравнялся с нами и начал примерно так:
     - Девушка (это к маме Маше), а куда это вы так спешите?
     -  Мама-Маша удивилась столь  бесцеремонному  обращению, -  какая она в
самом деле "девушка",  пусть  уж лучше "дама  с  собачкой", - и, не отвечая,
повернулась. Мы пошли в обратную сторону к дому, но нахал не отставал.
     -  Фу, Пиратка,  фу,  -  закричала  Мама-Маша, но  было уже  поздно.  Я
вырвался из ошейника и осуществил давнишнее свое желание быть чем-то реально
полезным маме Маше, защитив ее от кого-то.  Я был столь агрессивен и страшен
в эти минуты, что нахал отступил.
     Облаяв его еще для порядка, я повернулся  к маме Маше и размеренно, уже
не виляя хвостом, зашагал рядом с ней. Я  чувствовал себя настоящим мужчиной
и страшно этим гордился.  Мама-Маша взяла меня на поводок, но это, повторяю,
не более чем для ритуала.
     А еще показалось мне, что Мама-Маша растрогалась.
     И  честно вам скажу: мне  в эти минуты  уже  как-то неловко было делать
свои уличные дела, идя  рядом  с женщиной, которую я только что защитил.  На
обратном пути мы продолжили нашу беседу.
     Я  даже попытался  что-то  сказать,  но, видимо,  невнятно,  потому что
Мама-Маша вдруг сказала:
     - Жаль, Пиратка, что ты не разговариваешь.
     - Ну, во-первых, я разговариваю, - не сдержался я, - стало быть, жалеть
приходится только о  том,  что  я  делаю это  не  так хорошо,  как  люди,  а
во-вторых, я еще раз убедился в том,  что людям  не угодишь во всех случаях.
Все им мало!

     Глава 10
     Дома, перед сном
     Мы возвратились домой. А пока Мама-Маша открывала дверь нашей квартиры,
я,   переполненный  сегодняшним  своим  геройством,   решил   совершить  еще
что-нибудь экстраординарное.
     Я огляделся:  на лестничной клетке ничего как будто  бы  особенного  не
было. Мусоропровод,  чужие  двери, ведро для пищевых отходов.  Но  вдруг мое
внимание привлекла выгнувшаяся и шипящая,  как убегающее молоко,  кошка. Это
была соседская кошка, которая вышла посудачить с соседками, но, видимо, пока
еще не нашла своей компании.
     Не  знаю,  что  мне  в  этот   момент  пригрезилось,  только   я  решил
продемонстрировать свою силу и  мощь и одновременно удаль - погнался за этой
кошкой.  Она сперва  страшно  удивилась,  не  ожидая  этого от меня,  вполне
респектабельного соседа, потом взяла  себя в руки,  хладнокровно прыгнула  и
очутилась  возле двери своей квартиры. Дверь была приоткрыта, и она степенно
и неторопливо  вошла в квартиру, посмотрев на  меня, как на идиота; а в этот
момент порывом ветра дверь как раз и затворилась.
     Каким же я показался  себе глупым... Вот  уж, поистине - головокружение
от успехов.
     Но это еще не все. Мой поводок, который Мама-Маша,  открывая дверь, так
и  не успела  отстегнуть, зацепился  за синее ведро  с  нарисованной на  нем
головой свиньи, и оно перевернулось.
     С ума  сойти, чего  в нем только  не было:  и  множество целых  буханок
хлеба, и рыба, и мясо, и сыры, и колбаса...
     Мама-Маша  бросилась все  это  собирать. А мне  было ужасно  стыдно,  я
чувствовал себя совершеннейшей перед ней  свиньей, такой вот, как нарисована
на этом ведре.
     А еще я подумал, не стыдно ли всем тем, кто все это добро выбрасывает в
мусорное ведро?
     Понурый я пришел домой и сразу же забрался на диван.
     Маленький  Костик  проснулся,  и, по  обыкновению своему,  не заплакал.
Мама-Маша поставила его возле манежа, и он, держась за перекладины, стоял.
     В этот момент раздался телефонный звонок, Мама-Маша  вышла в коридор, а
Костик инстинктивно потянулся за ней, и  вдруг... пошел. Он сделал несколько
шагов и  уже  готов  был  упасть, но я вовремя подставил ему  свою  спину, и
Костик, опираясь ручкой на нее, еще немного прошел.
     Когда  Мама-Маша закончила разговаривать,  мы уже  являли  собой  живое
подобие известной  картины "Ромул  с волчицей". В роли волчицы  выступал ваш
покорный слуга.
     А когда вечером  пришел  домой  Пал  Палыч, все в нашей семье  уже были
взрослыми, и оттого стало почему-то грустно.
     А Витя снова имел озабоченный вид. Ну, неужели все это из-за девчонки?!
Может, мне поговорить с ней?
     Однако  неизвестно,  как  она отнесется  к тому,  что я разговариваю...
Неизвестно...
     Сегодняшний день был  так  наполнен  приключениями, что  я  заснул  без
задних ног. Завтра решил написать письмо тезке в деревню...

     Глава 11. Письмо старым друзьям
     Утром  я  проснулся  раньше  обычного, но Пал  Палыч  уже ушел  на свою
работу, Витя в школу, а Мама-Маша занялась  пестованием  нашего уже  заметно
повзрослевшего Костика; и тогда, чтобы не тратить времени, я  сел за стол  и
решил написать письмо в деревню, которое задумал вчера.
     "Милый мой тезка, Пират, - писал я, - ты знаешь, какая собачья жизнь  у
собак в городе.  Я  с такой радостью вспоминаю наше с тобой лето в деревне и
так завидую тебе, что ты постоянно живешь на воле.
     В городе собака  делается  несамостоятельной,  даже глупой. Иллюстрируя
эту сентенцию, я тебе расскажу один случай.
     Пал  Палыч  взял меня как-то  к  своему приятелю  в один  дом, в гости.
Квартирка у  него малогабаритная, санузел совмещенный (ну это когда, скажем,
и речка, и лес были бы вместе).
     Пришли мы, сели, ведем интеллектуальную беседу.
     Но  я  еще на лестничной площадке почувствовал, что у хозяина дома тоже
есть  собака. Что  поделаешь - свояк свояка  чует  издалека.  Когда  вошли и
поздоровались,  я  дружелюбно  завилял хвостом и