пансионате. Отлично  началось! Уже в первый день мы поняли  на  своем опыте:
надо заботиться о том, чтобы всюду царил Мир.  При этом нельзя расслабляться
и надо помогать друг другу во всем.
     Тем  временем  небо уже  до самого  горизонта  стало ярко-синим.  Мы  с
нетерпением  ждали, когда наша  лодка доплывет до берега, ее нос  ткнется  в
прибой ласкового моря. Чтобы скорее выскочить на берег. А я еще мечтал вволю
повертеться вместе со своим хвостом! Это у меня вместо зарядки.
     Однако  было одно важное дело, которое  я  не мог откладывать. Я должен
был посмотреть, действительно  ли существует большой камень и сидит ли возле
него серая крыса. Или мне это привиделось?
     Можете  себе представить мое изумление, когда  я увидел: и камень такой
есть, и самшитовый кустик возле него.  И  нора рядом. А главное,  возле норы
сидела Крыса... Точно такая. Вернее, очень похожая на ту.
     Эта Крыса и  передала  мне какую-то записочку...  ... Тем  временем мои
друзья, конечно, мечтали о том, как бы поскорее рассказать о том, что с ними
произошло, своим товарищам.
     Я  слушал их  рассказы и,  старательно подгавкивая, тыкался носом в  их
разноцветные  ноги.  А  деревья,  которые  шумели  на  берегу, казались  мне
похожими на Деревце Мира. Жизнь была прекрасна, как сочная сахарная кость.

     Э п и л о г
     Я  уже  сказал,  что  Крыса передала мне записку.  Это  было  письмо от
Крылатого Гиппопотама. Оказывается, всем народом его выбрали президентом. Он
научился писать  и  сообщает,  что сын подавшего  в отставку Аштар-и-Калона,
Дракоша,  проснулся.  Увидев,  что нет  ни  Дворца,  ни Лайце,  задумал  нам
отомстить и пробирается  к нам на  Землю для  того,  чтобы натворить  на ней
каких-нибудь   безобразий.  Скорее   всего,  писал  Гиппопотам,  он  приедет
инкогнито.
     Мир он, конечно, похитить  не в состоянии,  но все  же  лучше  бы сидел
дома. А если явится - я буду за ним внимательно приглядывать.
     Ведь розыск преступников - мое настоящее призвание.
     Друзья предлагают мне даже  поступить на службу в милицию. Писать я уже
умею,  так  что там бы  я пригодился. Не  знаю только, берут там  фоксов или
придется гримироваться под овчарку?
     Интересно, а можно ли вообще приносить пользу, не загримировавшись?..
     Но мало быть бдительным.  Надо еще  быть сильным и красивым  физически,
делать гимнастику и  не думать о трудностях. Разве  плохо  быть выносливым и
смеяться над трудностями?
     Все мечтают, чтобы не было войны. И не  должно ее быть, а из  всех тех,
кто хочет ее, надо просто набить чучела и показывать, как экспонаты.
     И если  мы все об этой  опасности  будем помнить  постоянно, то когда у
моего  хозяина Вити  Витухина появятся свои  дети, они не будут знать смысла
этого слова. Спросят его, что такое "война",  а  он достанет с полки толстый
энциклопедический словарь, откроет его и, долго листая, не найдет там  этого
слова. Потому что о ней, войне, к тому времени все позабудут. ... Это говорю
вам я, пес Пират. А сейчас прощаюсь.  Надо  помочь Вите готовить уроки, маме
Маше - выстирать ползунки  для Кости. А Пал Палычу - разложить газеты  таким
образом, чтобы он долго не  искал, что  там произошло на белом свете  в этот
день.
     До новых встреч, друзья!



ИХ СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

     (Приключенческая повесть о  замечательном путешествии  всем  известного
пса  из Москвы  по имени Пират  через пять морей и семьстран,  написанная им
самим)


     Предисловие
     Здравствуйте, дорогие ребята!  Я уверен, что  вы меня отлично  помните,
хотя книги,  несмотря на всеобщее ускорение,  по-прежнему выходят так долго,
что от однойдо  другой проходит  несколько лет. Но уверен,  что  вы  меня не
забыли. Я  же  единственная  в  своем роде собака-писатель.  А  то,  что  вы
повзрослели за это время, это, может быть, даже и хорошо.
     А если забыли, то немедленно вспомните, иначе что же мне в таком случае
делать?  Ведь пока  выходят  книги, вы вырастаете, а взрослые  детских  книг
почему-то читать не любят. Они думают, что  в  них все неправда. Но  мы-то с
вами знаем, что  это не так. Мы знаем, чтои  собаки умеют говорить и писать,
мы знаем с вами много волшебного и уверены, что это-то и есть правда.
     Тем не менее представлюсь снова.
     Я -  пес по имени Пират, как раз тот самый, который умеет писать, а это
и  хорошо и плохо. Хорошо в том смысле, что необычно, а плохо, потому что ко
мне, во-первых, странно относятся в издательствах:  ведь видят, что я принес
рукопись, а не верят, что я  ее написал; а во-вторых, все  постоянно  просят
меня что-то написать, словно бы мое умение какое-то волшебное или я цирковая
собака.
     Но ведь ни то ни другое.
     Я  обыкновенный пес,  единственное,  что во  мне сказочного, я всегда в
повестях одного и того же  возраста, а  описываемые  мною  события - это мир
глазамисобаки. Советую и вам иногда смотреть на мир собачьими глазами: может
быть, это принесет вам счастье.
     В  моих уже  известных произведениях я  описал дачу, которую  Мама-Маша
снимает  на  лето  в  деревне, - повесть  называлась "Наши каникулы", наше с
Витей - моим хозяином-семиклассником - путешествие в пансионат отдыха и  то,
как  мы  оттуда попали  в  волшебнуюстрану,  - повесть  "Пират  в  волшебной
стране".  И  третью повесть  про Витину  влюбленность и про  то,  какк этому
относились в школе учителя, - повесть "Записки из-под  парты". Об учителях я
еще буду писать обязательно, и скорее всего в сатирическом плане, потому что
и  нашему  папе  Пал Палычу,  и  нашей маме Маше,  и  мне, и  Вите,  и  даже
маленькому  Витиному  брату  Костику,  -  словом,  всем нам  слишком  тяжело
даетсяВитина школа. ... Но не буду ворчать. Сразу перейду к делу.
     Прошлым  летом  в   оздоровительном  пансионате  Витя   познакомился  с
замечательными ребятами - с американкой Хайди, с китаянкой Лайце, с индийцем
Гурбахшем, с негритенком Ате и даже с австралийкой Три Лепестка Черной Розы,
- а вот совсем недавно Витя получил письмо как раз от австралийки, в котором
онаписала  много столь  интересного,  что  я  посоветовал Вите не раздумывая
ехать к ней в гости; посмотреть на  неведомый заграничный мир и, конечно же,
показать себя.
     "Пиратыч,  - закричал Витя,  - а ты сам-то  читал письмо Трех Лепестков
Черной Розы? На-ка вот, прочти".
     Я не торопясь убрал со стола диссертацию Пал Палыча - Витиного папы (ее
уже который раз возвращают  для доработки, и он доверят мне  пройтись по ней
лапой мастера), развернул письмо и стал читать.
     С первых  же  строк я понял,  что  если  Витя  поедет в  гости  к  Трем
Лепесткам Черной Розы, то, конечно же, я поеду с  ним. Одном ему там  просто
нечего делать. В письме было следующее:
     "Дорогие Витя  и Пират!  Мне  очень  нужна вашапомощь и ваш совет. Я  с
удовольствием вспоминаю, какв  прошлом году  мы  все  вместе сумели победить
страшного  дракона войны, а сегодня  проблемы  иные,  реальные, но не  менее
важные.  Я  взяла  на воспитание маленькую собачку Эвелинку  и  привезла  ее
домой, но мои родители категорически против того,  чтобы этот очаровательный
пес, вернее, эта очаровательная псинка жила у нас. У нас новая квартира - мы
переехали  из  Австралии в  Италию (папа здесь будет работать), - и в ней, в
целой Италии, оказывается, нет места для нас с Эвелиной.
     Я говорю для  нас,  потому что мы теперь неразделимы. Мы подружились. А
разве  можно  выбросить  друга, который смотрит на тебя и  верит? А  тут еще
объявили  о  собачьем  конкурсе  в  очаровательном  городе  на  побережье  -
Сенигаллии, и мы выезжаем туда с Эвочкой через месяц. Ведь если Эва заслужит
какую-то  награду,   то,   во-первых,   она   будет   считаться   участником
общеевропейского  собачьего  Марша  мира,  а  значит,   полноправным  членом
общества, а во-вторых, наши  родители не посмеют не пустить ее в дом, к тому
же мы заработаем деньги.  К сожалению,  у нас деньги иположение решают очень
многое. Гораздо больше, чем доверчивый мокрый нос и симпатия. Не дай вам Бог
построить такое же общество.
     Я  очень  прошу  вас приехать  с  Пиратом  вместе,  и  мы, может  быть,
вместе с Пиратом (подчеркнуто Тремя Лепестками  Черной Розы. - Пират)
придумаем что-нибудь.  Жить  будем  в  Сенигаллии, на  берегу  моря  в отеле
"Масси" (здесь очаровательная хозяйка Элизабета, ик собакам относятся лучше,
чем мои  родители), Мой телефон...  "  И  дальше  был номер телефона нашей с
Витей милой некогда австралийской, а теперь итальянской подружки.
     Я  восторженно тявкнул и отдал  Вите письмо, и  Витя побежал показывать
его маме  Маше. Из конверта, в  котором  лежало письмо,  выпал  еще какой-то
документ с  огромным количеством  печатей. Это  было официальное приглашение
Вите от Трех Лепестков Черной Розы посетить Итальянскую Республику.
     В момент чтения письма мне показалось, что где-то запели "Аве Мария". А
когда  ее  поют, на  мои  собачьи глаза наворачиваются  слезы. Я  слушал  ее
мысленно, но восторженно и самозабвенно.
     А потом мы с Витей сидели в  нашей комнате и прислушивались к разговору
взрослых.  Витя относительно к  происходящему хладнокровно,  а  я с душевным
трепетом. Не  то чтобы я боялся, что мне придется остаться. Просто, не помню
уж при  каких обстоятельствах,  но  совсем еще щенком,  я слышал, что  нужны
какие-то характеристики для поездки за  границу. Где их берут -  не знаю: то
ли в комиссионном магазине, то ли еще где-то, и сколькоэто стоит.
     Сидя с  Витей в комнате, я усек что-то похожее от Пал  Палыча.  А потом
услышал вдруг голос мамы  Маши, с пафосом произнесший: "Какое,  милые, у нас
тысячелетие  на  дворе?  "  Он успокоил меня.  И оченьскоро,  уже по мерному
воркотанию голосов из кухни,  мы с Витей начали понимать, что  в Италию  нас
отпустят двоих. Только Пал Палычу мамой Машей было дано указание узнать, как
это можно побыстрее сделать.
     В наше удивительное время это оказалось не так уж сложно. В особенности
потому, что Мама-Маша и Пал Палыч в это время были как раз в отпуске и у них
было много времени для того, чтобы заниматься нашими делами.
     Сперва Пал Палыч  двое суток  стоял в какой-то очереди, для  того чтобы
узнать,  как можно отправить ребенка  за границу,  какие документы оформить,
где  икогда.  Тщательно  все записав, он по рассеянности забыл спросить  про
меня.
     - Вечно  ты забываешь самое главное,  - сказала  Мама-Маша  и, прицепив
меня к поводку, пошла узнавать сама.
     Там,  куда  мы  пришли,  я  держал себя так,  словно  я не обыкновенный
фокс-крысолов,  а  стая  разъяренныхволков,  охраняющих царицу,  а Мама-Маша
выступала не как обыкновенная дама,  а как  Нике Самофракийская, вышедшая из
Музея античности.
     Очередь  расступилась, и  через десять минут мы, уже узнав все, что нам
было нужно, медленно и мирно шли по бульвару.
     На следующий день  Пал Палыч  отправился  в  другую  очередь.  Потом  в
третью, в четвертую, в пятую...
     Надо  ли говорить, что по  его стопам шли мы с мамой Машей и доделывали
то, что он забыл или не успел.

     На полпути к путешествию
     Сначала  мы, конечно, долго оформляли документы,  а потом только  стали
собираться. Потому что глупо было бы поступать наоборот. Вдруг кто-то из нас
не понравился бы чиновнику от выездного ведомства инас бы не пустили!
     Есть такая организация - Управление виз при Главной милиции города. Это
управление находитсяпри милиции, я уверен,  потому что именно милиция должна
помогать гражданам  обновленной России добиваться всего того, чего  бы те ни
захотели. В рамках закона, конечно.
     Туда-то и отправился Пал Палыч с тем, чтобы взять  там анкету, потом ее
заполнить,  отнести назад и там уже на основании приглашения Трех  Лепестков
Черной Розы получить для Вити заграничный паспорт.
     Я  был  почему-то уверен, что паспорт Вите  не  дадут: сказались долгие
разговоры  мамы Маши  с  соседями, да и  возраст Вити паспорта, даже в  моем
собачьемсознании,   не  предполагал.   Ведь  я  знал   -  паспорт  выдают  в
четырнадцать лет. А Вите только двенадцать.
     Но каково же было мое удивление, когда Витя все-таки получил паспорт, и
в  нем  было  написано,  что  он едет в  Италию,  правда,  с  оговоркой - "в
сопровождении".
     Сопровождение это дядя Сережа, друг нашего папы, между прочим профессор
географии, который как раз и собирался туда в командировку, и мы примкнули к
нему.  Не знаю,  как  дядя Сережа, а  мы  с Витей был очень  рады. В  каждом
путешествии необходим свой Жак Паганель.
     Теперь  осталось только  немного -  найти спрятанные где-то у мамы Маши
мои  документы, потому  что  вдругбез  них потеряюсь  за границей  или  меня
остановят на таможне, как же тогда быть?
     Но  все,  как  всегда, оказалось  гораздо  проще:  к  нам  домой пришел
ветеринарный  врач, осмотрел меня, навсякий  случай сделал какой-то укол, от
которого я два дня хотелспать, а Мама-Маша  озабоченно щупала мой нос. Потом
он пришел опять, поставил в паспорт (у меня тоже есть паспорт, но постоянный
и с  рождения)  печать,  что  я  могу  ехать  куда  угодно, получил,  словно
нечаянно, сто рублей и, самовольно выпив стоявшую наобеденном  столе бутылку
припасенной Пал Палычемводки, не  спрятанной вовремя  в холодильник, ушел, а
мы с Витей принялись плясать от счастья и носиться по квартире. выражая свою
радость не очень корректно, но зато очень бурно.
     "Надо же,  -  гавкали  и кричали  мы, -  мы  едем совершенно свободно в
удивительную страну, в страну Ромула  и Рема,  Леонардо и Рафаэля, Венеции и
Милана,  Фельтринелли  и Андреотти, комиссара Катаньи и  Верди,  Травиаты  и
Джульетты,  Волонтери и  Капулетти! "  И уже с  паспортами мы вместе с нашим
папой пошлив кассу брать билеты.
     А на улице  возле самой кассы встретили  дядю  Сережу,  который  вдруг,
посмотрев на нас, сказал Пал Палычу:
     -  Слушай,  старик,  а   почему   ты  не  хочешь  наследника  отправить
теплоходом? Это же интересней.
     Я просто взвизгнул, Витя,  по-моему, тоже, но молча, и  от такой  нашей
реакции и папе, и дяде Сереже,  и Вите,  и мне стало совершенно ясно, что мы
поплывем на теплоходе.
     Я не  буду  рассказывать о том, как покупали билет дяде  Сереже, Вите и
мне,  что, кому  и  сколько  мы за это  дали,  скажу  только, что неделю  мы
проходили, пробегали по каким-то очередям, не находя себе места, даже были в
Итальянском  консульстве, где какой-то болван с именем Пелагалли (в переводе
"куриный живодер") чуть  было  не отказал  нам с  Витей в визе, но на помощь
пришел дядя Сережа.  Он назвал синьора  Пелагалли "папамолла", послечего тот
покраснел и быстро-быстро подписал наши документы.
     Что ж,  первый урок пошел на пользу. Мы узнали с Витей волшебные слова,
с помощью которых можнобудет решать в Италии сложные проблемы.
     А  здесь наконец проблемы кончились, и мы  вздохнули, когда  обнаружили
себя в поезде, мчащемся в Одессу - оттуда отплывал наш корабль, - посмотрели
друг  на друга  и  рассмеялись.  Нас  даже  не  огорчило то,  что,  несмотря
наназвание  поезда  -  "Белаяакация",  в  нем  невероятно  воняли  уборные в
обеихсторонах вагона. Наше купе было посередине, и мыоткрыли окна.
     Дядя  Сережа  вышел поговорить  с  проводником  насчет чая, а мы  стали
вспоминать,  как нас провожали Мама-Маша, Пал Палыч  и заметно уже подросший
Витин младший брат Костя.
     - Будь осторожен, Витенька, - говорила Мама-Маша сквозь слезы.
     - Что ты,  мать, учишь  его, он  взрослый  мужчина, к тому  же -  "будь
осторожен", "будь осторожен", - не насовсем же едет, в гости.
     Тут Мама-Маша совсем заплакала, но уже сквозь смех.
     - К тому же  дети за границей взрослеют быстрее, - добавил подошедший к
вагону дядя Сережа, - и Виктор, глядя на них, поучится  кое-чему. У них есть
чему поучиться.
     - Ты, Сереженька, ему всех денег не давай, - сказала Мама-Маша.
     -  Ну  уж нет,  получил сполна  тот час  же по  прибытии  в порт:  быть
мужчиной надо учиться не постепенно.
     Я утвердительно гавкнул, а поезд дал прощальный гудок.
     Потом мы долго махали руками и хвостом и, наконец, уселись в купе. Весь
следующий день мы смотрели в окно, где видели мычащих коров,  пасущихся овец
и кудахтающих кур. Мы покупали на украинских станциях сливы, инжир, кукурузу
и дыни, а на редких остановках я бегал под кустики, и мы ехали дальше.
     Украина, когда мы  проезжали ее,  показалась мне удивительно  красивой,
мягкой и доброй,  как лето на даче, а совсем  не  чужой  страной.  Пользуясь
случаем, мы старались набраться впечатлений.
     В ночь накануне прибытия в Одессу мы почти не спали  и все представляли
себя на теплоходе.
     Отчасти это было потому, что в купе не горел свет. Вероятно, победившая
демократия в лице Министерства путей сообщения считала,  что народ, хотя  бы
даже ив моем лице, может продолжать находиться в темноте...
     А утром...
     Наш  поезд уже приближался к Одессе,  как  вдругя увидел море. То есть,
увидев его,  я даже не  понял, что  это. Я же  его никогда не  видел из окна
поезда, хотя в прошлом году и плавал по нему в лодке.
     Дядя  Сережа решил нас  немного просветить в  географии.  Эти  взрослые
все-таки удивительные люди. Нонадо  отдать ему  должное. слушать то,  что он
говорил, было полезно.
     На Черном  море,  оказывается,  кроме  нашей, стоят  такие  страны, как
Румыния,  Болгария,  Турция. Площадь  моря  четыреста  двадцать  две  тысячи
квадратных  километров, самая  большая  его глубина не превышает путь больше
двух километров.  Ничего себе! Попробуй  донырни. На западе и  северо-западе
берега  у моря  низкие,  на востоке и  юге  к морю вплотную подступают горы,
островов у  него мало. Водится  в нем  рыба под названием  хамса,  ставрида,
скумбрия и шпрот. Когда она только появится в магазинах? Хотя я помню ее еще
щенком - она была в банках.
     А тут неожиданно у самых рельсов появилась вода, да в таком количестве,
что не было видно берегов, и дядя Сережа прервал свою лекцию. Честное слово,
захотелось даже писать  стихи, хотя для собаки  моего размаха это уже совсем
не  лезет ни в какой  ошейник. Я,  позабыв  все правила приличия, выбежал из
нашего купе и громко залаял.
     - А  билет у тебя есть, песик? - тотчас же  спросил меня усатый дядя  в
железнодорожной форме, который как раз проходил по нашему вагону.
     Я  уже заметил,  что  к  писателям и собакам  железнодорожные  служащие
почему-то непременно обращаются на "ты".
     Я немедленно закрыл пасть, спрятал язык и, перестав лаять, устремился в
купе,  но  дядя пошел  за  мной.  Мой  хозяин  Витя  торжественно  предъявил
контролеру билет, и тот ушел разочарованный, снисходительно потрепав меня за
ухом.
     Но  вообще  в  нашем  вагоне,  видимо,  любили  собак,  потому  что  на
остановках было много желающих  погулять  со мной,  и я этому не противился,
понимая, что, может быть, когда человек куда-то едет, к тому же отдыхать, он
становится добрее. Как бы то ни было, неожиданная проверка билета настроения
мне неиспортила. Да и  время пошло быстрее.  Вскоре мы  прикатили на вокзал,
пахнущий, как все вокзалы на свете, железом и еще чем-то.
     Проводников вагона я не запомнил, хотя и приветливо с ними попрощался.
     Утром от волнения мы сразу же помчались в порт, где стало известно, что
наш  теплоход  отплывает только  в пять часов вечера,  и поэтому решено было
посмотретьОдессу.

     Жемчужина у моря
     Одессу  иногда называют "Морской жемчужиной". Но я так мечтал о морском
путешествии, что на Одессу сперва не  смотрел, ведь она, хотя и жемчужина  у
моря, но  все  же  доступней, чем  Италия, и поэтому меня, я надеюсь, вы  не
очень осудите. Да и когда мы проезжали по городу в такси, она показалась мне
грязной.
     Но дядя Сережа сказал, что это не город грязный, а окно в машине, через
которое я пытался что-то увидеть.
     Поскольку дядя  Сережа  профессор  географии,  то  ему  сам  Бог  велел
рассказать