, сор, клочья  обоев.  Над  колченогим
столом - светлый прямоугольник от снятой картины (от  иконы  пятно  остается
других очертаний и поменьше)... Мерзость запустения. Обычно  жилье  выглядит
подобным образом после эвакуации.
   - А что это у тебя такой бардак? - озадаченно спросил гость. - И дверь  -
настежь... Разводишься, что ли?..
   - Зачем пришел?.. - выдохнул хозяин, со страхом глядя на Африкана.
   - Зачем? - Африкан еще раз огляделся, присел на шаткий табурет.  -  Хочу,
Виталя, кое о чем народу напомнить... Хватит! Пожили вы тут  тихо-мирно  при
Глебе Портнягине... - Ожег темным взором из-под насупленных пегих бровей.  -
Примкнешь?
   Пористый   нос   Витали   (единственный   голый   участок   лица)    стал
крахмально-бел. Безумные глаза остановились на початой  бутылке.  Судорожным
движением Виталя ухватил ее за  горлышко  и  попытался  наполнить  небольшой
граненый стаканчик. Далее началось нечто  странное  и  непонятное:  водка  с
бульканьем  покидала  бутылку,  а  вот  стакан  оставался  пустым.   Вовремя
сообразив, что рискует  остаться  вообще  без  спиртного,  хозяин  столь  же
судорожно отставил обе емкости на край стола.
   - Что скажешь? - сурово спросил чудотворец.
   Часто, по-собачьи дыша, Виталя смотрел на  протопарторга.  Наконец  отвел
глаза и замотал кудлатой головой.
   - М-м... н-нет... - промычал он, будто от боли. - Н-не проси... Завязал я
с политикой... Полгода уже как завязал...  Партбилет  сжег,  икону  спрятал,
орден - тоже... Зря ты пришел, Никодим... У меня ведь жена, дети...
   - Где?  -  хмуро  поинтересовался  Африкан,  именуемый  в  данном  случае
Никодимом.
   - Что - где?..
   - Ну, жена, дети...
   Хозяин очумело огляделся. Ни детей, ни супруги  в  пределах  кухоньки  не
наблюдалось.
   - А-а... - понимающе протянул он. - Переехали... Ну а я  уж  завтра...  с
утра...
   Потянулся к бутылке, но тут же отдернул  руку  и,  опасливо  взглянув  на
Африкана, вытер взмокшие ладони о рубаху.
   - Ничего у тебя не выйдет... - хрипло предупредил он, вроде бы протрезвев
окончательно. - Тогда не вышло, а уж теперь - тем более. Старики  -  пуганые
все, а молодым идеи - до фени...
   - А подполье?
   Виталя скривился и махнул рукой:
   - Распалось...
   - Так сразу и распалось? - не поверил Африкан.
   - Ну, не сразу, конечно... - с неохотой признал Виталя. -  В  позапрошлом
году митинг вон в столице устроили... демонстрацию провели... с зеркалами...
   - С зеркалами?..
   - Н-ну... чтобы сами все увидели... до чего их колдуны довели...
   - Это, что ли, когда вас из водометов разгоняли?
   Виталя заморгал, взметнул мохнатое личико.
   - Из каких водометов? - ошалело переспросил он.
   - В "Краснознаменном вертограде" статья была, - пояснил Африкан. -  Водой
поливали, дубинками чистили...
   Слегка отшатнувшись, Виталя испуганно глядел на Африкана.
   - Не-е... - растерянно сказал он наконец. - Все честь  по  чести:  митинг
санкционированный, демонстрация - тоже...
   - А кто санкцию давал? - желчно осведомился Африкан. -  Сам  небось  Глеб
Портнягин?
   Виталя ссутулился и уронил голову на грудь.
   - Дожили... - с горечью сказал Африкан. - У поганого  колдуна  разрешение
клянчить... Причем на что! На проявление народного гнева... Эх!..
   Замолчал, потом вдруг протянул по-хозяйски  растопыренную  пятерню  через
стол, взял бутылку, осмотрел неодобрительно...  С  яркой  этикетки  на  него
глумливо  воззрился  козлобородый  старик.   "Nehorosheff.   Водка   высшего
качества. Розлито и заряжено там-то и там-то... Остерегайтесь подделки..."
   - Ну а со стороны  колдунов  провокации-то  хоть  были?..  -  с  надеждой
спросил Африкан, возвращая бутылку на стол. - Во время митинга...
   - Да нас менты охраняли... - виновато сказал  Виталя.  -  Нет,  ну  были,
конечно... - тут же поспешил исправиться он.  -  Ведьмы  баклужинские  порчу
навести хотели...
   - И что?
   - Тут же их и загребли... У двоих лицензию отобрали  на  год...  Ворожить
можно, а все остальное - нельзя... Вот с  тех  пор  вроде  больше  акций  не
проводилось...
   Последовало тягостное продолжительное молчание.
   - Та-ак... - протянул наконец Африкан. - Порадовал... Ну а  вожаки?  Тоже
врассыпную?
   - А Бог их знает... - с тоской сказал Виталя. - Клим  вроде  в  коммерцию
подался, а Панкрат и вовсе - в теневики.
   - То есть экспроприацию все же проводит? - встрепенулся Африкан.
   - Да проводить-то - проводит... - уныло откликнулся хозяин.  -  Банк  вот
взял, говорят, на прошлой неделе... Но ведь это он так уже, без политики...
   Устыдился - и смолк.
   - Эх, Виталя, Виталя... -с упреком сказал Африкан. - Такое  подполье  вам
оставил, а вы...
   Хозяин всхлипнул.
   - Да ты посмотри на меня! - жалобно вскричал он. - Ты посмотри! Ну  какой
из меня подпольщик? Да! Опустился!  Да!..  Телевизор  не  смотрю,  радио  не
слушаю, газет не читаю... Вон, видишь? - Виталя не  глядя  ткнул  пальцем  в
репродуктор с болтающимся обрывком провода. - Не  тот  я  уже,  Никодим,  не
тот... Да и ты тоже...
   Африкан вздрогнул и медленно повернулся к хозяину. Виталя поперхнулся.
   - Н-ну... сам вон уже с нечистой силой знаешься... - шепотом пояснил  он,
робко указав наслезенными глазами на попятившегося  Анчутку.  В  присутствии
Африкана тот не посмел стать невидимым и лишь плотнее вжался в угол.
   Некоторое время оба смотрели на домового.
   - А что ж?.. - глухо, с остановками заговорил Африкан. - Для святого дела
и нечисть сгодится... Честных людей, я гляжу, не осталось - значит  будем  с
домовыми работать...
   Виталя вскинул затравленные глаза и, ощерив руины зубов, с треском рванул
ворот рубахи.
   - Не трави душу, Никодим... - сипло взмолился он. - Замолчи!..
   Африкан встал. Широкое лицо его набрякло, потемнело.
   - Если я сейчас замолчу, - с трудом одолевая каждое слово, выговорил  он,
- камни возопиют... Да что там камни!
   Неистово махнул рукой -  и  в  сломанном  репродукторе  что-то  треснуло,
зашуршало,  а  в  следующий  миг  в  мертвый  динамик  непостижимым  образом
прорвалась  вечерняя  передача  Лыцкого  радио.   Звенящий   детский   голос
декламировал  самозабвенно:  Когда  Христос  был   маленький,   С   курчавой
головой...
   - Не смей!.. - Виталя вскочил, кинулся к репродуктору. Сорвав со стены, с
маху метнул об пол и с хрустом раздавил каблуком... Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной... - как ни в чем не бывало продолжал ликовать расплющенный
в лепешку динамик.
   Виталя взвыл, схватил репродуктор и, вылетев в  открытую  настежь  дверь,
кинулся к колодцу. В просторы иудейские Зашвыривал  снежки...  -  прозвенело
напоследок. Далее послышался гулкий всплеск - и все стихло. Затем в  проеме,
пошатываясь, возник Виталя. Даже сквозь обильную волосатость  заметно  было,
что лицо у него - искаженное.
   - Уходи... - обессиленно выдохнул он. Набычась, протопарторг  двинулся  к
двери. Анчутка метнулся за ним. Оказавшись на пороге, Африкан плюнул  и,  не
стесняясь хозяина, отряс прах с высоких солдатских ботинок.
   - Именем революции, - процедил он. - Лежать этому  дому  в  развалинах...
Оставшийся в одиночестве хозяин проклятого жилья нагнулся над продырявленным
порожком. Гневный плевок протопарторга прожег кирпичи насквозь. Виталя издал
слабый стон и побрел к столу. Хотел вылить остатки зелья в стаканчик  -  как
вдруг замер, припомнив, видать, о том, что стряслось минут пять назад, и  на
всякий случай допил водку прямо из горлышка.
   - В развалинах, в развалинах... - горестно передразнил он, роняя  бутылку
на пол. - А то я сам не знаю, что завтра ломать придут!..
 
 
   * *
   - Ну что, друг Анчутка? - задумчиво молвил  Африкан.  -  Где  ночевать-то
будем? По-партизански или в Чумахле ночлега попросим?..
   Домовой беспомощно завертел  пушистой  головенкой.  Слева  чернел  лесок,
справа дробно сияла в ночи окраина Чумахлы.
   - Да ты не бойся... - успокоил Африкан своего пугливого спутника. - Никто
тебя братве не заложит... Если какая нечисть в хате  -  я  ее  в  два  счета
выставлю... Скажу: "Сгинь!" - и сгинет...
   Услышав страшное слово, Анчутка вздрогнул и сжался по привычке в комочек.
Однако тут же сообразил, что произнесено оно было не в  сердцах,  добродушно
и, стало быть, силы не возымеет. Глазенки домового вспыхнули.
   - Сгинь! - повторил он  в  восторге.  И,  подумав,  добавил  злорадно:  -
Контр-ра!..
   Африкан хмыкнул и покачал большой выпуклой плешью.
   - Ты гляди... - подивился он. -  Ловко  у  тебя  выходит!  С  ГПУ  небось
сотрудничал?
   Анчутка потупился:
   - С НКВД...
   - Ну то-то я смотрю...
   Кажется, протопарторг хотел добавить еще пару  ободряющих  слов,  но  тут
окраина Чумахлы - исчезла. Только что сияла рассыпчато, лучилась -  и  вдруг
беззвучно канула во тьму.
   - Свет, что ли, вырубили?.. - озадаченно пробормотал Африкан. - Прям  как
в Лыцке...
   Однако чем ближе подходили они к Чумахле, тем  яснее  становилось  обоим,
что окраину погрузили во мрак  с  умыслом.  Два  квартала  частного  сектора
патрулировались: ночь была буквально издырявлена  карманными  фонариками.  В
тесной улочке Африкану с Анчуткой встретились двое в милицейской  форме.  Не
остановили, понятно, не окликнули, прошли мимо...
   -У, ш-шакалы... - приглушенно  возмущался  один  из  них.  -  Нет,  ну  я
понимаю: выселили,  оцепили...  Но  обесточивать-то  зачем?  Специально  для
мародеров, что ли?..
   - Так мародеры и обесточили, - ворчливо отвечал ему второй. -  Перекусили
провод - и готово дело...
   - Починить, что ли, долго?
   - Да они монтеру в  чемоданчик  смык-траву  подложили...  -  сквозь  зубы
пояснил более информированный. - Монтер на столб залез - и ни  пассатижи  не
разожмет, ни кусачки... А пока за другим инструментом бегали, эти падлы  еще
с трех пролетов провода поснимали... Вздорожал алюминий... -  с  сокрушенным
вздохом добавил он.
   Африкан приостановился, нахмурился  и  долго  смотрел  вслед  патрульным.
Частный сектор был оставлен не только людьми, но и  домовыми...  Несомненно,
затевалось нечто грандиозное, наверняка лично одобренное  Президентом  -  и,
стало быть, мерзопакостное... Впрочем, нет худа без добра: выбирай любой дом
- и ночуй.
   Пока добрались до первого перекрестка, столкнулись еще с тремя патрулями.
Ободренный дружеским отношением Африкана, Анчутка расхулиганился и  принялся
гасить ментам фонарики - сажал батарейки, с наслаждением выпивая из них весь
заряд.
   - Ну ты это... - недовольно сказал ему наконец Африкан. -  Не  зарывайся,
слышь?..
   Анчутка тут же прижух, а вскоре им  подвернулся  домишко  с  относительно
целыми стеклами, приглянувшийся обоим. То ли прежние  хозяева  были  слишком
зажиточны, то ли просто беспечны, но, съезжая, они оставили даже кое-что  из
мебели.  Лампочку  -  и  ту  поленились  вывинтить.  Съестного,  правда,  не
обнаружилось, но ни Африкана, ни Анчутку это особо не расстроило. Домовому -
и крошки довольно, а протопарторг  после  нелегального  перехода  границы  -
постился.
   - Зажги!.. - азартно предложил  Анчутка,  тыча  пальцем  в  лампочку,  но
Африкан лишь покачал головой.
   - Зажечь-то недолго... - молвил он.  -  Только  ни  к  чему  нам  сейчас,
Анчутка,  лишние  чудеса...  Провода-то  обрезаны...   Слышал,   что   менты
говорили?.. Тут же на свет и сбегутся...
   Анчутка покрутился еще немного в трех имеющихся  комнатах,  проверил  все
углы, побегал по стенам, по потолку, и наконец отправился спать на чердак. А
Африкан влез на скрипучий топчан и, подложив руку под голову,  долго  лежал,
глядя в тяжком раздумье на смутно белеющий потолок...
   Было над чем призадуматься...
 
 
   * *
   Когда любимец народа и верный соратник вождя гибнет вдруг от руки убийцы,
обыватель, конечно, вправе полагать, что виною всему враги.  Во-первых,  ему
так сказали. Во-вторых, он и сам давно уже заподозрил,  что  по  ту  сторону
баррикады собрались одни идиоты.
   Ну а разве нет?
   Мало того, что неосторожным террористическим актом эти,  прости  Господи,
недоумки  сильно  повредили  своей  политической  репутации,  вызвали  волну
народного гнева, - они ведь,  получается,  еще  и  выполнили  чужую  работу!
Бесплатно и в ущерб себе.
   Представьте облегченный вздох вождя, на  чье  место  нагло  и  откровенно
метил покойный, представьте тихое ликование того, кто, в свою очередь, метил
на место покойного...
   Нет-нет, всему есть предел, даже человеческому идиотизму. Враги-то они  -
враги, но ведь не себе же!..
   Короче, не будем  заблуждаться.  Мочат  всегда  свои.  Причем  на  вождей
покушения удаются куда реже, чем на соратников. Да оно и понятно:  какой  же
дурак даст санкцию на собственный отстрел!
   Именно в соратники угодил протопарторг Африкан после того,  как  Партиарх
Всего Лыцка Порфирий, и раньше с  тревогой  следивший  за  подвигами  лидера
правых радикалов, приревновал его  к  народу  и  объявил  в  отместку  своим
преемником.
   Жизнь Африкана повисла  на  волоске.  Количество  завистников  умножилось
настолько,  что  лучше  бы  протопарторга   переехало   самоходным   орудием
"фердинанд" с известной картины  художника  Леонтия  Досюды!..  А  вскоре  в
беседе с наркомом инквизиции  Партиарх  посоветовал  усилить  личную  охрану
соратника и сослался при этом на недавний дурной сон, о  чем  тут  же  стало
известно Африкану.
   Что это значит -  можно  было  не  объяснять...  Теперь  перед  Никодимом
Людским лежали три пути. Один уже был пройден  когда-то  Троцким,  второй  -
Кировым, третий - Че Геварой. Смерть пламенного протопарторга  неминуемо  бы
свалили на баклужинских шпионов, но Африкана это не утешало  ни  в  малейшей
степени.
 
 
   Во  втором  часу  ночи  пожаловали  мародеры.  Африкан  слышал,  как  они
шушукаются на крылечке и все никак не решатся войти.
   - ...нехорошее  место...  -  придушенно  сипел  один.  -  Слышь,  ладаном
тянет...
   - Ладан-то откуда?..
   - А хрен его знает! Может, с Чумахлинки нанесло...  Тут  до  Лыцка  рукой
подать...
   Переступить порог дома они  так  и  не  отважились.  Осторожно  открепили
гвоздодером наличники - и сгинули.
   Снаружи начинал накрапывать  мелкий  дождичек.  Африкан  уже  задремывал,
когда на чердаке поднялась некая  загадочная  возня,  сопровождаемая  писком
домовых.
   - Сгинь!.. Контр-pa! - взвился угрожающий голосок.
   Кажется, Анчутка нуждался  в  помощи.  Судя  по  всему,  на  чердаке  шла
серьезная разборка.
   - Изыди, нечистая сила!.. - сердито пробормотал Африкан - и возня наверху
стихла.
   Он сердито прислушался, потом поправил ботинки, служившие ему подушкой, и
со скрипом перевалился на другой бок...
   Выспаться Африкану, однако, так и не дали. В шестом  часу  утра  страшный
удар сотряс дом до бетонных блоков фундамента. С треском и грохотом полетели
обломки  белого  кирпича  и  куски   штукатурки.   Происходящее   напоминало
бомбежку...
   Африкан рывком сел на пошатнувшемся со вскриком топчане.  На  месте  окна
зияла огромная рваная брешь, в которой влажно синело промытое ночным  дождем
чистое утреннее небо. В  косом  потоке  солнечного  света  лениво  клубилась
удушливая мутная пыль. Под растрескавшимся облупленным потолком  качался  на
шнуре огрызок лампочки.
   - У, чтоб тебя приподняло да так  и  оставило!..  -  прорычал  в  сердцах
протопарторг, не подумав спросонок о последствиях.
   Тут же закашлялся,  сбросил  ноги  на  пол  и,  дотянувшись  до  ботинок,
принялся обуваться. В горле першило. Из пролома слышались бормотание мощного
двигателя и оробелое матерное многоголосье. Покончив со  шнуровкой,  Африкан
встал и, обойдя особо плотный клуб белесой пыли, выглянул в  пролом.  Глазам
его   представилась   следующая   картина:попирая   чудовищными   гусеницами
поваленный заборчик, влажную кирпичную дорожку  и  пару  сломленных  яблонь,
посреди двора утвердился кран с задранной стрелой. Вокруг  машины  собралось
уже человек десять. Все смотрели вверх, где в синем утреннем небе, натянувши
цепь, покачивалась на манер аэростата черно-ржавая гиря.
   - Матвеич!.. - жалобно взывал высунувшийся по  пояс  из  кабины  амбал  в
голубеньком комбинезоне и такой  же  каскетке.  -  Матвеича,  блин-переблин,
позовите!..
   Африкан досадливо поморщился и  мотнул  головой.  Ну  надо  же  было  так
по-глупому  засветиться!..  Хотя,  может  быть,  оно  все  и  к   лучшему...
Во-первых,  пусть  нечаянно,  но  сорван  один  из  паскудных  планов  Глеба
Портнягина - не важно какой... А во-вторых, чем больше баклужинцев уверует в
чудотворца  Африкана,  тем  меньше  он  будет  зависеть  от   своих   лыцких
избирателей и лично от Партиарха Порфирия...
   Толпа вокруг крана  все  увеличивалась  и  увеличивалась.  Шум  во  дворе
нарастал. Наверняка парящую на  цепи  гирю  видно  было  издали.  Потом  люд
внезапно раздался, и рядом с кабиной возник неприметный  мужичок  в  жеваном
костюме. Он озабоченно глянул на гирю и,  не  выразив  на  мятом  поношенном
личике ни  страха,  ни  удивления,  вынул  из  внутреннего  кармана  сотовый
телефон. Надо понимать, видывал чудеса  и  похлеще.  Деловито  перекрестился
(окружившие его зеваки отпрянули, зароптали) и набрал номер.
   - Оксанка?.. - ябедным голосом осведомился он. - Это  Матвеич...  С  Толь
Толичем соедини... Да плевать, что занят! Скажи: диверсия...
   Африкан отстранился от проема и взглянул на ветвисто треснувший потолок.
   - Анчутк... - негромко  позвал  он.  -  Слазь  давай...  А  то  нас  тут,
понимаешь, сносить решили...
   Ответа не последовало. Протопарторг тревожно  прислушался  и  понял,  что
чердак пуст, причем давно. Да уж не случилось  ли  чего  с  Анчуткой?  Гирей
вроде задеть не  могло  -  первый  удар  угодил  в  стену...  Может,  просто
испугался домовичок? Африкан моргнул и вдруг сообразил, в чем  дело.  Он  же
сам приказал ночью: "Изыди, нечистая сила!.." - и не подумал, старый  дурак,
о том, что Анчутка-то ведь - тоже домовой! Конечно, тут же и унесло - вместе
с остальными... Ну и где его теперь искать?..
   Помог, называется!.. Ах, как неловко все  вышло-то...  Африкан  досадливо
почесал плешь и, покряхтывая, направился к двери. Во дворе на него  внимания
не обратили. Протопарторг постоял рядом с Матвеичем; откинувшись назад  всем
корпусом, поглядел на покачивающуюся в синеве  гирю...  Да,  хорошую  он  им
задал задачу - небось всей Лигой расколдовывать будут...
   - Взлетела - и висит... - скрипел Матвеич в трубку сотового  телефона.  -
Типа шарик надувной...
   Африкан обошел кран и выбрался на влажную подсыхающую улочку, где урчал и
отплевывался  сизым  дымом  самосвал,  груженный  сверкающими   на   изломах
осколками.
   - Понял, Глеб Кондратьич... Сейчас скажу...
   Заслышав  имя-отчество  заклятого   врага,   Протопарторг   вздрогнул   и
обернулся. За мокрым проломленным штакетником заваривалась суматоха. Матвеич
пинками разгонял толпу.
   - Отойти от крана!..  Всем  отойти!..  Тебе  что,  особое  приглашение?..
Хочешь жертвой бомбежки стать?.. Станешь...  Готово,  Глеб  Кондратьич...  -
сообщил он в трубку, а затем, тоже отбежав на пару  шажков,  воздел  ее  над
головой - наушником к гире.
   Трубка буркнула что-то хорошо знакомым Африкану голосом - и кожа на спине
протопарторга от ненависти съежилась и поползла. А в следующий  миг  гиря  с
кратким снарядным свистом тяжко ухнула с высоты на влажную садовую  дорожку.
Дрогнула земля, брызнули обломки кирпичей. Цепь с лязгом натянулась,  стрела
сыграла, и огромный  кран  устрашающе  подпрыгнул  на  широко  расставленных
лапах...
   Беглый чудотворец  стоял  неподвижно.  Одним  заклинанием?..  По  сотовой
связи?.. Страшно было даже представить, какой поддержкой должен пользоваться
в народе Глеб Портнягин, чтобы вот так, играючи, уронить с высоты  проклятую
Африканом многопудовую гирю... Трудно будет бороться с Глебом, ох трудно...
 
 
Глава 6. АНЧУТКА, 
ВОЗРАСТ НЕИЗВЕСТЕН, БЕЖЕНЕЦ 
 
   Обычно домовые ночуют за  печкой  или,