рал Анчутка.
   - А вот мы сейчас костерок  разведем,  -  утешил  страшный  собеседник  и
поднялся,  хрустнув  суставами.  -  А  то  и  меня  тоже  что-то   пробирать
начинает... Ну-ка, посторонись...
   Анчутка поспешно отскочил от пня шага на четыре.  Африкан  же  насупился,
воздел широкие ладони и невнятно пробормотал нечто такое, от чего домовой  в
страхе попятился еще дальше. Разобрать ему удалось всего несколько слов: "Из
искры - пламя", - ну и, понятно: "Во имя отца и сына..."
   Сухой пень громко треснул и полыхнул - да так яростно, будто  солярой  на
него плеснули.
   - Увидят!.. - ахнул Анчутка,  испуганно  тыча  лапкой  в  сторону  моста,
наполовину утонувшего в сумерках.
   - Да и пес с ними... - равнодушно отозвался Африкан,  присаживаясь  перед
пламенем прямо на траву. - Они ж еще ничего не знают...  Может,  я  сюда  на
рыбалку приехал... Так, значит, говоришь, Анчутка, выжили тебя из Лыцка?
   Анчутка вконец  оробел  -  и  потупился.  Спрашивал-то  не  кто-нибудь  -
спрашивал первый враг всей лыцкой нечисти. Не жаловаться же, в  самом  деле,
Африкану на Африкана... Ой!.. А вдруг никакой он не Африкан?..  Мог  ведь  и
нарочно соврать! У людей это запросто... Нет, все-таки Африкан!..  Вон  аура
какая... с протуберанцам... Аж обжигает...
   - Выжили... - с судорожным вздохом признался домовой.
   - Вот и меня выжили... - задумчиво молвил Африкан. Помолчал и подбросил в
костер обломок  гнилой  хворостины.  -  Так  что  оба  мы  теперь,  выходит,
беженцы...
   Бедная Анчуткина головенка пошла кругом... Да  что  же  это  творится  на
белом свете? Ну ладно, домовой, допустим, сошка мелкая...  Но  чтобы  самого
Африкана?.. Этак, пожалуй, скоро и сатану из пекла выживут...
   Анчутка хотел со страхом взглянуть на внезапного товарища  по  несчастью,
но со страхом - не получилось.  Вместо  этого  домовой  ощутил  вдруг  такой
прилив доверия, что даже слегка задохнулся.
   - А под мостом нарочно веревку натянули... - тут  же  наябедничал  он  от
избытка чувств. - И елеем пропитали...
   - Ну а как ты хотел?.. - покряхтывая от неловкости, ответил ему  Африкан.
- Борьба идет с вашей братией... Борьба...
   - Да-а... - обиженно распустив губешки, протянул Анчутка.  -  Борьба!  Ну
вот и открыли бы границу, раз борьба. Мы все тогда разом и ушли бы... Или уж
уничтожьте нас, что ли,  совсем,  чтоб  не  мучиться...  -  Последнюю  фразу
домовой скорее прорыдал, нежели произнес. Пригорюнился - и умолк.
   Сумерки к тому времени успели  перебраться  и  на  территорию  суверенной
Республики Баклужино. Темнело быстро. Потрескивал,  приплясывал  костер.  На
мосту включили пару прожекторов и принялись  шарить  ими  вверх  и  вниз  по
течению: не пытается ли кто пересечь государственную границу  вплавь.  Пламя
на левом берегу, надо полагать, вызывало сильнейшие подозрения и у лыцких, и
у баклужинских прожектористов. Обоих беженцев то и  дело  окатывало  ушатами
света.
   -  Наивный   ты,   Анчутка...   -   промолвил   наконец   Африкан   после
продолжительного молчания. - Бороться и уничтожать - далеко не то же  самое.
Я  тебе  больше  скажу:  у  нас  в  политике  -  это  вообще  понятия  прямо
противоположные...  -  Подбросил  в  огонь  еще  одну  гнилушку   и,   мудро
прищурившись на пляшущее пламя, продолжал с ядовитой усмешкой: - Надо  тебе,
скажем, споить народ... Ну и объяви борьбу с алкоголизмом... Надо  расшатать
дисциплину - объяви  борьбу  за  ее  укрепление...  А  уничтожают,  Анчутка,
по-другому... Уничтожают  так:  бац  -  и  нету!..  Никакого  шума,  никакой
борьбы... Была нечистая сила - нет нечистой силы. Не веришь - поди посмотри,
вон на стенке Указ висит: нетути... Отменена с  сегодняшнего  дня.  Число  и
подпись...
   Он опять закряхтел, нахохлился и, низко надвинув пегие брови, уставился в
костер.
   - Или, скажем, так... - сдавленно примолвил он как бы  про  себя.  -  Был
чудотворец Африкан - нет чудотворца Африкана... М-да...
   Анчутка слушал - и  помаргивал.  Из  сказанного  он  мало  что  уразумел,
поскольку в высокой политике не разбирался. Одно  было  ясно:  плохо  сейчас
Африкану. Может быть, даже хуже, чем самому Анчутке.
   Внезапно по костру - будто палкой ударили. Прогоревший почти уже насквозь
пень ахнул и развалился,  осыпав  беженцев  искрами  и  раскаленными  добела
угольками. Анчутка подскочил, отряхивая шерстку. Африкан  медленно  повернул
голову и тяжко воззрился в исполосованный прожекторами сумрак.
   - Ох, вы у меня там сейчас достреляетесь... - проворчал он, и до  Анчутки
дошло  наконец,  что  кто-то  из  пограничников  пальнул  по  их  костру  из
снайперской винтовки.
   - У них пули освященные... - торопливо предупредил он.
   - Да знаю... - вздохнул Африкан. - Сам и освящал...
   Согнулся, став еще сутулее, и зачем-то принялся  медленно  расшнуровывать
высокие ботинки солдатского образца. Разулся, скрепил шнурки единым узлом  и
со вздохом поднялся на ноги. Повесил обувь на плечо, а потом вдруг склонился
к Анчутке и, раскрыв как бы через  силу  глубокие  усталые  глаза,  заглянул
домовому в самую что ни на есть душу.
   - Так что, дружок, дорога нам теперь с тобой - одна...
   Эти произнесенные хрипловатым шепотом слова почему-то бросили  Анчутку  в
дрожь. Веяло от них жутью... Африкан  взял  домового  в  большие  ладони  и,
оступаясь, направился вниз, к воде. Да, но он же сам  сказал,  что  тоже  не
умеет плавать!.. Значит, где-то лодку припрятал  в  камышах...  Обрадоваться
этой своей мысли Анчутка так и не  успел,  поскольку  в  следующий  миг  луч
прожектора обмахнул берег, не обозначив нигде ни лодки, ни даже камышей...
   "Топиться  идет!"  -  грянула  догадка,  и  Анчуткино  сердечко  неистово
заколотилось.
   Ну конечно! Назад пути нет, вперед - тоже... Сейчас ведь утопит!  Анчутка
зажмурился и, вцепившись всеми четырьмя лапками  в  пахнущую  ладаном  рясу,
уткнулся в нее мордочкой, словно надеясь оглушить себя хотя бы  этим  слабым
дурманом.
   Внизу зачавкало, потом захлюпало, потянуло холодом. Вода, надо  полагать,
подступала все выше и выше.  Берег  -  крутой,  стало  быть,  еще  шаг  -  и
скользкое дно уйдет навсегда из-под косолапых ступней Африкана... Но  тут  в
отдалении грянули, отразились от речной  поверхности  истошные  человеческие
крики - и любопытство превозмогло. Анчутка не выдержал, осторожно  приоткрыл
один глаз - и, к изумлению своему, обнаружил, что они с Африка-ном почти уже
достигли середины Чумахлинки.
   Упрямо склонив  плешь  и  уперев  бороду  в  грудь,  опальный  чудотворец
пересекал государственную границу по воде аки посуху. Оба  прожектора  давно
уже держали его сутулую грузную фигуру в  перекрестье  лучей.  Из-под  босых
косолапых ступней Африкана при каждом шаге разбегались по  наклонной  речной
глади сверкающие  концентрические  круги...  Если  верить  слуху,  на  мосту
творилось  нечто  невообразимое:  беготня,   суматоха...   Потом,   как   бы
спохватившись, елевого берега забил пулемет. Первая очередь вспорола  воздух
совсем рядом, и Анчутка, ойкнув, снова зарылся личиком в рясу.
   Африкан недовольно мотнул  головой  -  и  пулемет  заклинило.  Оплетенный
древесными  корнями  баклужинский  берег  был  уже  в   десятке   шагов   от
нарушителя...
 
 
 
Глава 2. ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА, 
ВОЗРАСТА НЕ ИМЕЕТ, ДОКУМЕНТ 
 
   Соперниками Лыцк и Баклужино  чувствовали  себя  с  незапамятных  времен.
Хаживали бесперечь стенка на стенку, а то и учиняли прелютые дрекольные бои,
доходящие во дни гражданских распрей до сабельных. Однако уже за годы первых
пятилеток  грамотность  населения  заметно  возросла,  кулачных   и   прочих
физических  расправ  стало   поменьше,   сведение   счетов   приняло   форму
доносительства  в  письменном  виде,  а   там   и   вовсе   переродилось   в
социалистическое  соревнование...  Теперь  же,  после   распада   Сусловской
области, противостояние двух бывших районов, а ныне - держав,  обрело  четко
выраженный  идеологический  характер.  Если  в   Лыцке   к   власти   пришли
православные  коммунисты,  то  на  выборах  в  Баклужино   победу   одержало
общественно-политическое движение "Колдуны за демократию".
   И это вполне естественно. Не зря ведь  при  царском  режиме  всех  лыцких
обывателей дразнили богомольцами, а баклужинцев - знахарями да шептунами.
   Перебирая архивные документы, постоянно ловишь себя на мысли, что Лыцк  и
Баклужино больше всего на свете опасались как-нибудь случайно  оказаться  по
одну сторону баррикады. В исторических памятниках первое  упоминание  об  их
вражде  совпадает  по  времени  с  воцарением  дома  Романовых,  когда  Лыцк
единодушно признал законным государем Михаила Федоровича, а Баклужино  столь
же решительно поддержало  какого-то  там  по  счету  Лжедимитрия...  Погожим
летним днем ватаги воровских казаков Заруцкого  и  еретицы  Маришки  перешли
Чумахлинку и осадили бревенчато-земляные стены Лыцка. По одним  данным,  вел
их атаман Неупокой-Карга, по другим (менее достоверным) -  атаман  Баловень.
Однако все без исключения  источники  утверждают,  что  мятежников  на  Лыцк
навели именно баклужинцы.
   Пощады  ждать  не  приходилось.  Обычай  атамана  Баловня  (да  и  прочих
атаманов) забивать пленникам порох  во  все  интимные  места,  а  затем  его
поджигать,  был  в  ту  пору  общеизвестен.  Отразить   приступ   также   не
представлялось  возможным  в  связи  с  общей  ветхостью  городских  стен  и
подавляющим преимуществом противника. Кроме  того,  кто-то  из  баклужинских
знахарей, приставших к воровским  казакам,  применил  разрыв-траву  и  с  ее
помощью сбил засовы с крепостных ворот...
   И тогда, совершенно справедливо рассудив,  что  заботиться  пора  уже  не
столько о бренных телах, сколько о бессмертных душах,  жители  причастились,
исповедовались и вышли навстречу гибели с чудотворным образом Лыцкой  Божьей
Матери.
   Дальнейшее известно. Как только шествие с пением и плачем  показалось  на
гребне покатого земляного вала, кто-то из  разбойников  (тоже  скорее  всего
баклужинец) выпалил  в  икону  из  пищали  и,  что  самое  страшное,  попал.
Осаждающими тут же овладело безумие, с оружием в руках кинулись они друг  на
друга и, понеся крупные потери, расточились сами собой...
   Впрочем, известный русский историк Костомаров сомневался в  достоверности
этой легенды, указывая, что нечто  подобное  ранее  имело  место  при  осаде
Новгорода суздальцами.  Не  стоит  упрекать  его  за  это.  При  всей  своей
проницательности ученый просто не мог  предвидеть,  что  в  1919  году  чудо
повторится. А оно повторилось. Только на этот раз чудотворная  рассеяла  уже
не  воровских   казаков   еретицы   Маришки,   а   -   боязно   молвить!   -
красногвардейский  полк  имени  товарища  Марабу   (возможно,   Мирабо).   К
сожалению, опираться здесь приходится лишь  на  устные  предания,  поскольку
документов, подтверждающих это ошеломительное событие, в  архиве  обнаружить
не удалось. Скорее всего бумаги чуть  позже  были  изъяты  и  уничтожены  по
личному распоряжению Лаврентия Павловича Берии...
   Непонятно, правда, почему малое время спустя чудотворная  не  обратила  в
бегство трех баклужинских чекистов, пришедших изымать ее из  храма.  Видимо,
батюшка просто побоялся вынести икону им навстречу...
   В годы социалистического строительства борьба двух райцентров  свелась  в
основном к тому, что Лыцк и Баклужино  всячески  помогали  советской  власти
ущемлять друг друга. И советская власть, как правило, шла  навстречу:  то  с
религией борьбу начнет, то с вредными суевериями...
   Единственное, что объединяло подчас давних  соперников,  -  это  глубокая
неприязнь к областному центру. Собственно, все началось с  того,  что  Павел
Первый со свойственной ему внезапностью  разжаловал  Баклужино  с  Лыцком  в
селения и отдал первенство - кому?.. Даже вспомнить неловко, что это был  за
городишко и как он в ту пору назывался!..
   Впрочем, в данном случае все ограничилось неприязнью -  до  ненависти  не
дошло. Город Суслов был всегда настолько  зауряден,  что  отнестись  к  нему
всерьез соперники не могли при  всем  желании...  Достаточно  сказать,  что,
когда ликующие россияне,  развалив  социалистическую  державу,  кинулись  на
радостях  возвращать  градам  и  весям  их  исконные  имена,   Суслов   даже
переиначить не удалось. До 1982 года он, оказывается, звался  Бонч-Бруевичи,
а предыдущее имечко, нареченное ему в сердцах Петром Первым, звучало  просто
непристойно. Тогда привлекли краеведов. Те подняли документы - и обнаружили,
что городок известен еще с XV века и что именовался он в ту пору  опять-таки
Сусловым, но только уже не в честь видного идеолога  и  члена  Политбюро  ЦК
КПСС, а в честь самого обыкновенного сусла...
   Два столетия подряд Лыцк и Баклужино скрепя сердце признавали  первенство
этого убогого населенного пункта - и ждали своего часа. И вот час  настал...
Теперь уже ни Москва, ни областной центр, ни  даже  Павел  Первый  не  могли
помешать двум суверенным государствам расквитаться друг с другом за  прошлые
обиды.
   И первейшей из обид  являлось  пребывание  в  Баклужинском  краеведческом
музее чудотворной иконы Божьей Матери Лыцкой, изъятой  в  свое  время  тремя
антихристами в кожанках.
   Православные коммунисты вот  уже  несколько  раз  требовали  немедленного
возврата  святыни,  на  что  Лига  Колдунов  отвечала  неизменным   отказом,
мотивируя свое решение тем, что в момент распада области данное произведение
искусства  находилось  на  территории  Баклужино  и,  стало  быть,  является
достоянием Республики.
   Танковое сражение возле хутора Упырники (ныне - колхоз  "Светлый  путч"),
где, по слухам, с одной стороны участвовало девять машин, с другой  -  семь,
ничего в судьбе иконы не изменило. Как, кстати, и артобстрел Чумахлы...
   Хотя вот тут, честно говоря, как-то все сомнительно. Ну,  обстрел  -  это
ладно, поверим, но откуда, скажите, в бывших райцентрах  взяться  танкам?  В
Суслове - да, стоит там до сих  пор  на  окраине  какая-то  танковая  часть,
однако все машины - на месте.  Американцы  тоже,  говорят,  не  продавали...
Никто не продавал! Откуда же бронетехника?..
   Может, не было никакого сражения?.. А с другой стороны - как это не было?
Висит же вон в Лыцком Эрмитаже батальное полотно  художника  Леонтия  Досюды
"Подвиг протопарторга", где пламенный лидер правых радикалов Лыцка Африкан в
развевающейся рясе на фоне полуобрушенной водонапорной башни  мечет  бутылку
со святой водой в заговоренную  гусеницу  вражеской  машины!  Танк,  правда,
изображен нечетко, в облаке пыли,  и  вообще  чувствуется,  что  художник  с
военной техникой не в ладах. Судя по очертаниям башни и ствола, на  Африкана
скорее всего  наезжает  самоходное  орудие  "фердинанд",  что,  конечно  же,
маловероятно...
   Короче, было оно или не было, но только танковое  сражение  возле  хутора
Упырники вызвало сильнейший международный переполох, и  вскоре  в  аэропорту
бывшего областного центра приземлился лайнер со специальной комиссией ООН на
борту.
   Православные коммунисты ее, однако, в Лыцк  не  пустили,  утверждая,  что
комиссия  прислана  с  целью  промышленного  шпионажа,  а  упомянутый   выше
протопарторг Африкан, заслышав  о  предстоящем  визите,  призвал  уничтожить
богопротивных империалистов еще в воздухе, причем не  поленился  съездить  и
освятить все шесть ракет заброшенного комплекса ПВО...
   И  это  в  то  время,  когда  очередной  Президент  Соединенных   Штатов,
вдряпавшись в очередную амурную историю, ползал с лупой по карте  полушарий,
не зная, кого бы еще разбомбить!
   Над бывшей  Сусловской  областью  нависла  реальная  угроза  стать  новой
горячей точкой планеты, тем более что после вступления Астрахани  в  НАТО  и
введения шестого флота США в  Каспий  американская  палубная  авиация  легко
могла дотянуться до любых интересующих ее целей. Вскоре с  борта  десантного
вертолетоносца "Тарава", полным ходом идущего к Лыцку по Воложке  Куропатке,
поднялся и произвел посадку на столичном  баклужинском  аэродроме  "летающий
вагон". Местные дамы  испятнали  американцев  помадой  с  ног  до  головы  и
забросали их цветами. А на следующий день  у  совершавшего  разведывательный
полет "ночного призрака" черт знает с чего вышли из  строя  восемь  бортовых
компьютерных систем - и машина рухнула в Чумахлинку...
   Теперь уже возликовали в Лыцке. Прослышав о случившемся, народ, смеясь  и
плача от радости,  хлынул  на  украсившиеся  флагами  проспекты.  Совершенно
незнакомые люди обнимались  и  поздравляли  друг  друга.  Единственное,  что
омрачало всеобщее торжество: пилот "ночного призрака" остался в живых и был,
как это принято у американцев, подобран с вертолета...
   В беседе с иностранным корреспондентом протопарторг Африкан заявил, будто
разведчика уничтожили льщкие  средства  противовоздушной  обороны,  а  когда
журналист осведомился не без ехидства, какие именно, лидер правых  радикалов
надменно изрек, что была бы вера, а сбить можно из чего угодно...
   Средства массовой информации  США,  равно  как  и  суверенной  Республики
Баклужино,   хранили   смущенное   молчание.    Результаты    расследования,
проведенного  совместно  капелланами  шестого  флота  и  баклужинской  Лигой
Колдунов, по некоторым причинам не были предъявлены прессе...
   Контакты нечистой силы вообще штука опасная -  особенно  когда  оба  вида
долгое время развивались изолированно. Если наши  домовые  -  это,  согласно
преданию, обрусевшие черти, то американские гремлины, судя  по  наколкам  на
предплечьях, перебрались в авиацию с флота, причем сделали это  относительно
недавно  -  в  самом  начале  XX  века.  Сперва  они  специализировались  на
двигателях, а затем занялись и бортовыми приборами...
   Однако в данном случае поразительно другое: ведь  всего  два  часа  стоял
"летающий вагон" на бывшем выпасе (ныне - военном  аэродроме  Баклужино)!  И
этих-то двух часов гремлинам шестого флота вполне хватило, чтобы разжиться у
местных домовых контрабандным  ладаном!  А  к  ладану,  между  прочим,  тоже
привычка  нужна.  Дозу  опять  же  знать  надо...  Так  что  пилот  "ночного
призрака", можно сказать, спасся чудом.
   Естественно, что разведка будущих  целей  была  временно  приостановлена,
любые  посадки  на  баклужинской  территории  (за  исключением  вынужденных)
категорически запрещены, а протопарторг Африкан под  горячую  руку  объявлен
международным политическим террористом...
 
 
 
Глава 3. ГЛЕБ ПОРТНЯГИН, 
СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА, ПРЕЗИДЕНТ 
 
   Левое переднее колесо отвалилось прямо на проспекте - в аккурат  напротив
краеведческого музея. Обретя независимость, оно еще  какое-то  время  бежало
рядышком с лимузином, шедшим, кстати, под горку и на приличной  скорости,  а
затем стало помаленьку  забирать  влево,  явно  намереваясь  пересечь  белую
осевую черту и выскочить на встречную полосу движения.
   Лимузин почуял потерю не сразу  и  захромал  на  утраченное  колесо  лишь
несколько  секунд  спустя.  Металлическая  культяпка  легонько  чиркнула  по
асфальту, брызнули радужные искры - и водитель спешно затормозил.
   Сталь с визгом въелась в полотно,  искры  (теперь  уже  не  радужные,  но
ослепительно белые) ударили, как опилки из-под  циркулярной  пилы.  Льдистый
тормозной след был похож на штрих конькобежца.
   Впереди  раздался  смачный  хруст  стекла.  Сбежавшее   колесо   все-таки
лобызнулось со встречным транспортом  и  устремилось  вспять  -  по  прежней
траектории и с прежней скоростью.
   Шофер лимузина сидел ни жив ни мертв.
   - Гриша... - послышался сзади мягкий укоризненный голос Президента. - Я в
качестве кого тебя на работу брал?
   Шофер молчал. Он смотрел на неотвратимо приближающееся колесо.
   - Колдунов, Гриша, мне в гараже не надо... - все  так  же  неторопливо  и
раздумчиво продолжал Президент. - У меня вон их в  Парламенте  -  как  собак
нерезаных...
   Колесо каким-то чудом миновало