ся  искать
крайних...  А  крайним,  по  замыслу  генерала,  должен  был  стать   именно
подполковник Выверзнев...
   Короче говоря, Лютый счел наиболее мудрым  мягко  намекнуть  Николаю  при
встрече, чтобы тот разобрался со своей пассией, самому же больше в это  дело
не  соваться.  Вдобавок  отвлекли  тревожные  сообщения  с  двадцать  пятого
километра относительно босоногости протопарторга, о чем генерал  с  перепугу
доложил Президенту, получил втык -  и  загадочный  дымчатый  беженец  как-то
сразу отошел для него на второй план...
   Для него, но не для остальных. Остальные продолжали работать.
   Стены,  примыкающие  к  квартире  номер  десять,  равно  как  и   смежные
помещения, буквально  кишели  домовыми  дымчатой  масти.  Кормильчик,  остро
чувствуя свою вину перед Батяней (сначала упустил беженца,  потом  вышел  на
генерала, минуя основного  покровителя),  готов  был  землю  рыть,  лишь  бы
загладить эти досадные оплошности.
   В подъезде, во дворе и на крыше, якобы не замечая  друг  друга,  дежурили
сотрудники контрразведки и террористы из "Красных херувимов",  ибо  Панкрату
тоже почему-то запало в голову, что домовому, которого протопарторг на руках
носит,  наверняка  известна  истинная  подоплека  возвращения   Африкана   в
Баклужино. Кроме того, поодаль, непонятно, на какой навар надеясь, отирались
шестерки ныне покойного Есаула  и  кинутого  им  на  пятнадцать  сребреников
Черепа...  Ну  и,   само   собой,   несколько   представителей   иностранных
спецслужб...
   Знай об этом хозяйка квартиры,  на  звонок  она  все  равно  бы  открыла.
Подобно горьковскому буревестнику, Невыразинова приветствовала бурю и  очень
плохо переносила штиль. И буря, как правило,  ждать  себя  не  заставляла  -
являлась по первому зову, готовая к услугам...
 
 
   Итак, ни секунды не  колеблясь,  свободная  художница  отвела  защелку  и
настежь распахнула дверь (она все распахивала настежь!).  На  сплетенном  из
тряпочек произведении искусства, предназначенном для вытирания  ног,  сильно
скособочившись и мелко  помаргивая  левым  веком,  стоял  и  непонятно  куда
смотрел жгучий брюнет - худой, невысокий, с кривоватым узким лицом.
   - Г-г-г... - загыгыкал он, затем содрогнулся и зачем-то  порывисто  сунул
правую руку за борт пиджака.
   Ника с недоумением вгляделась в странного незнакомца, но уже в  следующий
миг зрачки ее расширились.
   - Наконец-то! - восторженно взвизгнула она, кидаясь на шею гостю. -  Кому
только не говорила!.. Аристарху  говорила!  Песику  говорила!  Где  Кученог?
Приведите мне Кученога! Такой лапушка!..  Террорист!  Подпольщик!  Я  просто
обязана выпить с ним на брудершафт!..
   Разумеется, Панкрат не ожидал столь бурной встречи. Кроме того, он еще не
совсем  оправился  от  недавнего  припадка  -  и,  практически   не   оказав
сопротивления, позволил втянуть себя в прихожую, где сопротивляться было уже
бессмысленно. С грохотом повалилась табуретка, загремели тазики, из-под  ног
враскат побежали помазки.
   - Не пугайтесь, у меня так всегда!..  -  С  этими  гордыми  словами  Ника
подставила скулу для поцелуя, и вконец деморализованный Кученог вынужден был
неумело к оной приложиться...
   Известно, что царя играет свита. К сожалению, Панкрат ни разу  не  слышал
об этом старом сценическом правиле - иначе бы он ни за что не оставил  своих
бойцов  двумя  этажами  ниже.  Глава  подполья  искренне  полагал,  что  его
одинокого появления будет вполне достаточно, чтобы все пали ниц - и  хозяйка
квартиры, и дымчатый наперсник Африкана.
   Понадеялся, короче, на свое грозное имя. "Не будешь тюрю кушать - Кученог
заберет!.." Нашел кого пугать! И главное - чем!..
   Гордыня нас губит, гордыня!.. Хотя, появись он на пороге в  сопровождении
всей своей команды и с оружием наготове, реакция Ники, как мы вскоре увидим,
была бы той же самой... А если вдобавок  учесть,  что  Кученог  вел  трезвую
безгрешную  жизнь  подпольщика  и,  сызмальства  боясь  женщин,  предпочитал
различать  людей  не  по  признаку  пола,  но  исключительно  по   партийной
принадлежности, то беззащитность его в данной ситуации становится очевидной.
   - И-й... й-й... - Он все-таки попробовал упереться,  но  безуспешно.  Его
уже сажали в кресло.
   - Нас так мало!.. - вдохновенно вещала Ника. - Нас!.. Творческих людей!..
Так мало!.. Нам надо встречаться!.. Как можно чаще!.. Я понимаю:  некогда  -
теракты... Теракт - это вызов!.. Это вызов системе!.. Это вызов всему!.. Что
вы чувствуете, совершая теракт?.. Я тоже  хочу  совершить  теракт!  То  есть
не-пре-менно возьмите меня на дело!.. И вот попробуй только не взять!.. Куда
ты из Баклужино денешься?..
   Как всегда до распития благородного напитка на брудершафт,  к  гостю  она
обращалась то на "ты", то на "вы".
   Главарь боевиков судорожным движением отер покоробленный,  взмокший  лоб.
Надо было что-то сказать... Но как?! Как  это  сделать,  если  зазора  между
словами Ника - Бог ей судья! - не оставляла  вообще?  Пока  Панкрат  пытался
вспомнить, что он чувствует, совершая теракт, она уже трижды успела  сменить
тему.
   - Голова у мужчины должна  быть  чистая  и  пушиться!..  Если  у  мужчины
сальные волосы - он для меня вообще не мужчина!..
   Кажется, Кученога уже отчитывали за давно не мытую башку.
   - Н-н...
   - Глава подполья!.. - в  мистическом  восторге  восклицала  Ника.  -  Это
значит - черное  кашемировое  пальто!..  Шляпа  с  мягкими  полями!..  Белое
кашне!.. Но не пиджачок!.. Пиджачок снижает образ!..
   Тут Кученог окончательно уяснил, что за Никой  ему  не  поспеть  в  любом
случае, и попробовал приступить к делу напрямик, минуя светскую беседу.
   - Д-д... - начал было он, но тут в руке у него откуда-то взялась  бутылка
чумахлинского  шампанского  -  и  пришлось  ее  вскрыть.  Ахнуло,  как   при
покушении. Буйно закудрявилась пена,  и  Панкрата  внезапно  посетила  тоска
профессионала по навинченному на горлышко глушителю...
   Страшная  это  штука  -  профессиональное  мышление.  Те,  что   снаружи,
разумеется, поняли все превратно... За распахнутым настежь  окном  мотнулось
нечто вроде гигантского маятника  -  спецназовец  на  веревке.  По  счастью,
Панкрат Кученог сидел к происходящему спиной - поэтому обошлось без жертв. А
то бы снял влет. Чисто рефлекторно...
   Впрочем, спецназовец оказался приметлив  и  сообразителен.  Уже  отмахнув
полпути, он  разглядел,  что  в  руках  Панкрата  не  пистолет,  а  бутылка.
Ухитрившись в последний момент изменить траекторию, отважный  контрразведчик
с маху вплющился в стену рядом с окном и, видимо, за что-то  там  ухватился.
Внимания на него не обратили, поскольку шума он произвел немного, а тут  еще
отвлек нервно задергавшийся дверной колокольчик.
   Ника поставила бокал  на  столик,  выпорхнула  в  прихожую  и  распахнула
входную дверь. Настежь, естественно...
   - Аристарх!.. - в восторге взвизгнула она, бросаясь на шею  Аристарху.  -
Да ты моя умница! Я так тебе благодарна!..  Такая  лапушка  твой  Кученог!..
Общительный! Обаятельный!..
   Нет, нужно, конечно, быть Никой, чтобы  при  всем  при  том  не  заметить
дюжину наставленных на тебя стволов!
   - Ой, да ты с друзьями!  -  обрадовалась  она.  -  Заходи!  И  они  пусть
заходят!..
   - Нет... - несколько деревянным голосом отозвался Аристарх. - Я, пожалуй,
зайду, а им некогда...
   Ника заметно огорчилась, но особо убиваться не стала -  все-таки  главной
ее добычей был сам Кученог...
   Завидев непьющего Панкрата с бокалом шампанского, Ретивой  остолбенел,  а
когда наконец пришел в себя, то обнаружил, что в  его  левой,  свободной  от
пистолета руке тоже шипит и пенится неведомо как и откуда  возникший  бокал.
Колдовство - да и только!.. Но колдовством это  быть  никак  не  могло  -  с
"Красными херувимами" подобные штучки не проходят...
   Хотя, если вдуматься, бесцеремонность и напористость мало чем  отличаются
от колдовства: результаты и в том, и в другом случае - те же самые...
   - Ты насчет домового выяснил?.. - с недоумением спросил Аристарх.
   Панкрат хотел ответить, но, разумеется, не успел.
   - Ой, домовые!.. - Ника звучно ударила в ладоши.  -  Это  такие  лапушки!
Такие пушистые, нежные!.. Погодите, не пейте!
   Она вновь  поставила  свой  бокал  и  выскочила  в  прихожую.  Террористы
переглянулись. Слышно было, как Ника взбирается на табуретку  и  распахивает
настежь створки антресолей. Затем раздалось обиженное восклицание - и вскоре
художница, надув губки, вновь появилась в комнате.
   - Сбежал... - капризно пожаловалась она.
   - Дымчатый? - отрывисто спросил Аристарх, также ставя  бокал  на  стол  и
вынимая из заднего кармана знакомую читателю серебряную масленку.
   Панкрат не сказал ничего - лишь подобрался по-волчьи.
   - Дымчатый... - В огромных по-детски глазах  Ники  уже  стояли  слезы.  -
Пушистый...
   - Спокойно... - сказал Аристарх. - Никуда он отсюда  не  денется.  Сейчас
быстренько все окропим - сам выскочит...
   Он поднял масленку, но тут последовал акустический удар такой  силы,  что
Ретивой пошатнулся и едва устоял на ногах, а  приподнявшийся  Панкрат  снова
упал в кресло. Изданный Никой вопль по частоте был близок к ультразвуку.
   - С ума сошел?.. - крикнула она, возвращаясь в слышимую часть спектра.  -
Водой!.. Акварели потекут!..
   - Да она святая... - пробормотал смущенный Аристарх.
   - А от святой, думаешь, не потекут?.. Убери фляжку! Все! Пока я не  выпью
с Кученогом на брудершафт, никаких домовых!
   Панкрат бросил отчаянный взгляд на  Аристарха,  но  тот  лишь  беспомощно
приподнял брови. Сам он уже в  подобной  переделке  побывал  месяца  полтора
назад...
   Глава  подполья  и  свободная  художница  переплели  руки  с  бокалами  и
пригубили благородную лозу Чумахлы. Непривычный к вину Панкрат  поперхнулся,
но Ника так сверкнула на него глазами, что пришлось пить до  дна.  И  только
было собрался бедняга Кученог перевести дух, как его кривоватый рот оказался
наглухо опечатан жаркими губами хозяйки.
   Глядя на них, Аристарх Ретивой крякнул и залпом осушил свой бокал...
   И никто, естественно, не услышал стремительного проворота ключа  и  звука
распахнувшейся входной двери.
   - Не двигаться! - страшно скомандовал  железный  мужской  голос,  и  все,
вздрогнув, обернулись. - Отпусти ее!..
   В проеме, чуть просев в коленях  и  слегка  откинувшись  назад,  стоял  и
целился во всех сразу из одного пистолета подполковник контрразведки Николай
Выверзнев. Надо полагать, поднимаясь по лестнице, он услышал  вопль  и  тоже
истолковал его в  меру  своей  профессиональной  испорченности...  Странный,
ей-богу,  народ  эти  мужчины!..  Можно  подумать,  Николая  только  сегодня
угораздило познакомиться с Никой! Нашел, понимаешь, кого спасать!..
   Наконец Выверзнев всмотрелся - и чуть не плюнул.
   - М-милая... - с бесконечным терпением в голосе молвил он,  нехотя  пряча
пистолет. - Когда-нибудь я тебя застрелю.
   - Песик! - взвизгнула  Ника,  кидаясь  на  шею  Выверзневу.  -  Противный
песик!.. Почему ты не предупредил, что Кученог придет сегодня?..
   Николай попытался освободиться из объятий, но  это  было  все  равно  что
откреплять пластырь,  прилепленный  к  волосатой  мужской  груди.  Назревала
разборка. Лелея мечту отдалиться от Ники, Выверзнев тем не менее ревновал ее
ко всем знакомым. Кстати, ситуация довольно распространенная...
   -  И  ведь  на  кого  променяла...  -  процедил  он,  испепеляя  Панкрата
презрительным взором.
   Действительно, выглядел Кученог  неважно.  Глазенки  у  него  разъехались
окончательно, а на кривоватом  лице  террориста  обозначилась  бессмысленная
шалая улыбка.  Трудно  было  даже  поверить,  что  это  именно  им  стращают
баклужинскую ребятню, когда та отказывается кушать тюрю...
   - Ты - мавр!.. - восхищенно ахнула Ника, отстраняясь и словно  бы  увидев
Николая впервые. - Боже, какой ревнивый!.. Я боюсь тебя...
   Наглая ложь! Тем не менее разборка, не успевши расцвести, увяла на корню.
Подполковник  пораздувал  ноздри,  поворочал  глазами  -  и  наконец  принял
предложенный ему бокал шампанского. Все равно податься было некуда...
   Возникает вопрос: ну, подпольщики - ладно, подпольщики  -  люди  наивные,
оторванные от жизни, им главное - идея, но Выверзнев-то, Выверзнев!  Человек
практического ума, напрочь лишенный каких-либо иллюзий!  Как  объяснить  его
беспомощность - и перед кем?.. Перед Никой Невыразиновой, которая,  судя  по
заезженности словесных оборотов, никогда интеллектом не блистала!..
   Давайте  разберемся...  Принято  считать,  что  в  равном  споре   обычно
побеждает тот, кто умнее. Бред собачий!.. Во-первых, глупый всегда уверен  в
собственной правоте, в то время как умный вечно  в  ней  сомневается.  Кроме
того, умный понимает доводы противника, а глупый - нет, хоть расколись...  А
если вдобавок вспомнить, что дуракам еще и везет, то кто  же,  спрашивается,
из них двоих должен выйти победителем?
   Лишь в одном-единственном случае отягощенный интеллектом  бедолага  может
кого-либо переспорить: если вовремя сообразит прикинуться совсем уже  полным
кретином. Возьмем, к примеру, тех же политиков... Вы думаете, они и в  жизни
такие же, как в Парламенте?.. Конечно, нет! В жизни это  умнейшие  люди.  Ну
сами прикиньте: разве сможет какой-нибудь средний заурядный дурачок  достичь
той высокой степени идиотизма,  за  которой  доверие  избирателей  к  своему
депутату становится поистине безграничным?..
   Да, Николай Выверзнев был  умен,  но  не  настолько,  чтобы  не  казаться
таковым. Вот в том-то вся и беда...
   - Ну  ты  силен  мочалки  жевать...  -  с  недоброй  улыбкой  молвил  он,
пристально глядя на Кученога поверх бокала. - Припадок у тебя как  настоящий
вышел... Я, главное, поверил, врача вызвал... Охрану-то  хоть  протопарторгу
обеспечил? Или запудрил мне мозги, а сам прямиком сюда?..
   - А ну-ка хватит о работе! - скомандовала Ника. - Чем о работе - лучше бы
домового помог найти! Сыщик называется! Домового найти не может!..
   Выверзнев едва не прикусил край бокала. Осведомленность Ники во всем, что
ее не касалось, неизменно поражала его. Он действительно собирался  заняться
поисками дымчатого беглеца,  только  чуть  позже,  предварительно  спровадив
весьма некстати нагрянувших "херувимов"...
   - Хотели окропить - не разрешила...  -  не  подумавши,  виновато  пояснил
Аристарх.
   Подполковник медленно повернулся к Ретивому.
   - А вам-то он зачем?..
   - Не им, а мне! - вмешалась Ника. - Может, я ему уже панталончики сплела!
Кружевные!..
   Николай досадливо склонил ухо к плечу  и  потряс  головой  -  точь-в-точь
вышедший из воды пловец. Надо полагать, вытряхал словесный мусор...
   - Та-ак... - молвил он наконец, с любопытством глядя то на  Панкрата,  то
на Аристарха. - Тогда давайте колитесь... Сами пришли за домовым или Африкан
прислал?..
   А вот этого тем более говорить не стоило.
   - Африкан - в городе? - взвизгнула  Ника.  -  Мальчики!  Так  что  же  вы
молчите?..
 
 
   К  счастью,  протопарторг  еще  не  покинул   офис   коммерческой   фирмы
"Дискомфортъ", и с  ним  удалось  связаться  по  служебному  телефону  Клима
Изузова. Со сдержанным недоумением выслушал Африкан сбивчивую речь Аристарха
Ретивого. Суть ее была такова: "Ограбанкъ" сильно  засвечен,  не  исключено,
что и "Дискомфортъ" - тоже. Встречаться  по  любому  из  этих  двух  адресов
рискованно, а то и чревато  провалом.  Запросто  могут,  например,  взорвать
машину с динамитом  у  подъезда...  Поэтому  Кученог  предлагает  следующее:
провести сходку в назначенное ранее  время,  но  на  конспиративной  явочной
квартире - под видом  чаепития.  Хозяйка  (довольно  известный  в  Баклужино
художник-дизайнер) - абсолютно вне подозрений,  давно  сочувствует  движению
"Красных херувимов", не раз выполняла отдельные церковно-партийные поручения
- словом, человек надежный...
   Протопарторг хмыкнул, подумал - и как-то слишком уж легко согласился.
 
 
   Аристарх  Ретивой  обессиленно  положил  трубку  и   обвел   соучастников
опустевшими глазами.
   Ника  сияла.  Совершенно  измочаленный  подполковник  Выверзнев  сидел  в
кресле, уронив лицо в ладони.
   - Ну ты можешь хотя бы понять... - безнадежно и глухо выговорил он, - что
нельзя мне присутствовать на этом вашем чаепитии...
   Ника сверкнула глазами.
   - Ты хочешь оставить меня наедине с чужими мужчинами?
   Подполковник издал нутряной стон, каким обычно оглашают  пыточную  камеру
перед тем, как всех выдать.
   - Ну сама подумай!.. - взмолился он. - Я и Африкан за одним столом!..  Да
за это - под трибунал...
   - Да?.. - взвилась Ника.  -  А  Панкрат?..  Он  больше  тебя  рискует,  а
посмотри, как держится!..
   Выверзнев отнял ладони - и посмотрел. Панкрат был близок к обмороку...
   Боже мой! Боже мой! Одна взбалмошная бабенка - и вот уже все вокруг летит
кувырком: явки, адреса, начало революции... Одно утешение, что  из  школьных
учебников истории вырежут потом эту бредятину к чертовой матери! И правильно
сделают. Нечего смущать юные неокрепшие умы...
 
 
Глава 10. НИКОЛАЙ ВЫВЕРЗНЕВ, 
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, ПОЛКОВНИК 
 
   Представьте себе одну из  великих  битв  прошлого  -  не  важно  какую...
Вершина холма. На барабане истукан истуканом  сидит  полководец  и  вот  уже
несколько часов подряд в тупом отчаянии смотрит на поле  боя.  Там  валяются
вразброс тысячи полторы трупов, дымится сотня воронок, а  сама  битва  давно
уже вышла из-под контроля и разбрелась по округе. За рощицей, судя по воплям
и  треску  выстрелов,  все  еще  дерутся.  Иногда  пролетает  шальное  ядро,
выпущенное наобум и неизвестно кем. Время от  времени  к  холму  прорываются
галопом осунувшиеся ординарцы с безумными глазами и сообщают одно и  то  же:
генерал такой-то попал в переделку и просит подкрепления. Короче, разгром...
   Покряхтывая,  полководец  угрюмо  косится   на   свиту.   Бледная   свита
переминается и тоже покряхтывает. На  лицах  -  вежливое  сомнение:  сдаться
прямо  сейчас  -  не  слишком  ли  торопливо?..  Может,   все-таки   немного
погодить?..
   Внезапно полководец в сердцах поворачивается к  трубачу,  колеблется  еще
секунду, а потом развязно говорит: "Да пошло оно все на хрен!  Наглеть  -так
наглеть!.. Труби победу!" Приблизительно так были  выиграны  все  величайшие
сражения нашей эпохи - и граф Толстой тому порукой...
   Нечто  подобное  произошло  и  с  подполковником  Выверзневым,   невольно
угодившим в положение вышеописанного полководца.  За  чаепитие  с  Африканом
могут съесть с потрохами - это Николай понимал  с  предельной  ясностью.  Не
арестуешь - спросят: "Почему не арестовал? Сидел за  одним  столом  -  и  не
арестовал!.." Уйти?.. Ника сказала: только через ее труп... Ладно, допустим,
ушел через труп... Все равно ведь спросят: "Как же это ты, а?..  Знал  место
сходки, знал время - почему не накрыл всех разом?.."
   А оно ему надо?..
   Минут пятнадцать Выверзнев пребывал в тупом отчаянии, не видя  выхода.  А
потом с ним произошло то же самое, что и  с  полководцем:  он  задумался  на
секунду  -  и  вдруг   на   красивом   лице   его   оттиснулось   выражение,
соответствующее историческим словам: "Да пошло оно все на  хрен!  Наглеть  -
так наглеть!"
   И подполковник Николай Выверзнев приказал трубить победу.
   - Значит, так... - вымолвил он, упруго  поднявшись  из  кресла  и  уперев
указательный палец во впалую грудную клетку Панкрата. - Я -  ваш  человек  в
контрразведке... О том, что "Ограбанкъ" и "Дискомфортъ" засвечены, вам  тоже
сообщил я... Африкан - он как? Только чудотворец или еще и ясновидец?
   "Херувимы" переглянулись и пожали плечами. Способности  протопарторга  за
время его отсутствия в Баклужино неминуемо должны были возрасти... Может,  и
ясновидец...
   - Понятно, - сказал Николай. - Значит, сведем вранье к минимуму...  -  Он
повернулся к Нике. - К чаю что-нибудь нужно? Ну там,  я  не  знаю,  коржики,
печенье...
   - Ой! - всполошилась Н