ал...  А  что   с
Кормильчиком?..
   - Завили Кормильчика! - ликующе  известил  домовенок.  -  Всей  диаспорой
завивали! И бантик привязали... голубенький!
   - Давно пора... - проворчал Выверзнев, бросая конверт в ящик  письменного
стола. - А братва, значит, тебя в главари выбрала?..
   - Батяня... - укоризненно мурлыкнул  Анчутка,  и  замшевые  пальчики  его
слегка растопырились. - Ну ты сам прикинь...
   Николай глядел на него с интересом и  прикидывал,  каким  же  авторитетом
должен пользоваться домовой, на руках Африкана пересекший границу  по  воде,
аки посуху, отбившийся от Ники и ограбивший с ней на пару - жутко молвить! -
краеведческий музей... Да, это лидер. Это легенда... Живая легенда...
   - Ну что  ж...  -  задумчиво  молвил  Батяня.  -  Верной  дорогой  идешь,
Анчутка...
 
 
Глава 15 (окончание). ВСЕ СКОПОМ, 
ВОЗРАСТ - РАЗНООБРАЗНЫЙ, РОД ЗАНЯТИЙ - ТОЖЕ 
 
   День клонился к вечеру. Над Лыцком подобно знаменам реяли алые  облака  с
золотой бахромой. Победно реяли...
   Партиарх Порфирий стоял у окна своей высотной кельи и  смотрел  вниз,  на
мавзолей Африкана. Толпа еще не рассеялась,  но  упорядочилась.  По  площади
вилась   Чумахлинкой   нескончаемая   очередь   к   безвременно    почившему
протопарторгу. Была она как бы вся черна от горя, поскольку многие пришли  в
рясах. Там, внизу, наверняка творились  неслыханные  доселе  чудеса.  Будучи
первым ясновидцем страны, Партиарх отчетливо различал  ало-золотое  лучистое
сияние над мавзолеем.
   Несколько раз Порфирию мерещилось, будто в  очереди  стоит  сам  Африкан,
чего, конечно, просто не могло быть. Долго, ох долго будет он еще мерещиться
Партиарху...
   Явился с докладом озабоченный митрозамполит Питирим. Партиарх принял его,
стоя у окна, - даже не стал влезать на свое  возвышенное  кресло,  настолько
был удовлетворен видом осененного благодатью мавзолея.
   - Как там Дидим? - не оборачиваясь, с затаенной грустью спросил Порфирий.
   - Сперва упрямился... - сокрушенно сообщил молоденький нарком инквизиции.
- А как растолковали, что все это не  во  зло,  а  во  благо,  -  тут  же  и
подписал... Теперь вот покаянную речь разучивает...
   - А самозванец?.. Ну, тот, который в Баклужино...
   Питирим  тихонько  покряхтел,  и  Порфирий  оглянулся.   Верткое   личико
митрозамполита выглядело удрученным.
   - Упустили, что ли?
   - Хуже... - признался Питирим. - Сидит в баклужинской контрразведке.
   - Сам сдался?
   - Нет, захватили... На пять минут раньше нас успели...
   Однако даже это прискорбное событие не смогло расстроить Партиарха.
   - Думаешь, Портнягин отправит его в Гаагу?.. Вряд ли... Там  ведь  скорее
всего решат, что он им двойника  подсунуть  хочет...  Нет-нет...  Портнягин,
конечно, мерзавец, но отнюдь не дурак... У тебя все?
   - Нет, к сожалению... - сказал, как в прорубь шагнул, Питирим. - Все-таки
подгадил  нам  напоследок  протопарторг!..  Выяснилось,  что  он  планировал
выкрасть из музея чудотворный  образ  Лыцкой  Божьей  Матери  (митрозамполит
перезвездился) и с ним вернуться в Лыцк...
   - Что ж, это неглупо, -  после  краткого  раздумья  признал  Партиарх.  -
Вернуться героем... А героев сразу не убивают - сначала чествуют...  Но  его
же, ты говоришь, арестовали?..
   -  Арестовали...  -  со  вздохом  подтвердил  Питирим.   -   И   его,   и
подпольщиков... А одна фанатичка (по слухам, любимица Африкана) осталась  на
свободе... В шестнадцать тридцать пять она ограбила музей самостоятельно.  А
полчаса назад вышла к блокпосту и прорвалась на нашу сторону...
   - С иконой? - отрывисто уточнил Партиарх.
   - С иконой...
   Порфирий насупился и все-таки вернулся  за  стол.  Взъерзнул  на  высокое
сиденье, огладил столешницу... Последнее  известие  было  самым  неприятным.
Во-первых, если икона возвращается в Лыцк, то одной претензией  к  Баклужино
становится  меньше...  А  во-вторых,  как-то   это   все   сразу   осложняет
международную политическую обстановку... Впрочем, есть тут  и  положительные
стороны: восторг трудящихся, например... А то, стоило с  НАТО  договориться,
сразу брожение какое-то завелось в народе...
   - Но она точно не агент Портнягина?
   - Скорее всего нет... Слишком уж засвечена...
   - А что Баклужино?
   - Требует выдачи.
   - Чьей?
   - Обеих...
   Партиарх подумал, вздохнул.
   - Перебьются! - решил он. - Божью Матерь не выдадим!..  Фанатичку?  Н-ну,
эту можно... Со временем... Что там сейчас происходит? Я имею в  виду  -  на
границе...
   - Народ сбежался... - уныло сообщил митрозамполит. - Всей толпой  идут  в
Лыцк, несут икону... К утру будут здесь.
   И к утру они были там. Однако слухи  о  возвращении  в  Лыцк  чудотворной
иконы и об отважной комсобогомолке с победным именем Ника  достигли  столицы
куда раньше самой процессии... Задолго до рассвета все улицы,  прилежащие  к
главной площади, были вновь запружены народом. Многие плакали от счастья.
   С первыми лучами солнца людское скопище всколыхнулось и зашумело. Пытаясь
очистить дорогу шествию, попятились - и задавили  еще  четверых  старушек  в
придачу к тем пятерым, что были задавлены вчера.
   Это был звездный час Ники Невыразиновой. В черной рясе и алой косынке,  с
чудотворным образом в  руках,  ступила  Ника  на  площадь.  Глаза  художницы
пылали. Наконец-то она удостоилась такой встречи, какую  заслуживала!  Толпы
склонялись перед ней в благоговении. Хотя, конечно, не  столько  перед  ней,
сколько  перед  иконой,  однако  многие,  сравнивая  чудотворный   образ   с
большеглазым лицом Ники, не могли не отметить определенного сходства. (Между
нами говоря, ничего удивительного: копиист, выполнявший в свое время  тайный
заказ Портнягина, был близко знаком с Невыразиновой.)
   Толпа раздалась, образовав узкий прямой проход к мавзолею Африкана. И  по
этому-то  проходу  Ника  приблизилась  к  приземистому,  но  тем  не   менее
величественному сооружению.
   Лыцкие Чудотворцы (все Политбюро  в  полном  составе)  стояли  на  первой
ступеньке. На третьей, вознесшись над остальными, стоял один Порфирий. Выше,
по сторонам от прямоугольного, заполненного чернотой  проема,  располагались
только замершие навытяжку часовые.
   Обеими руками Ника воздела икону - и  тут  произошло  то,  о  чем  жители
православного  социалистического  Лыцка   долго   еще   будут   впоследствии
рассказывать внукам и правнукам.
   Негромкий, но мощный вздох прокатился над толпой, и трудно было  сказать:
сама ли толпа ахнула, или же все-таки звук этот донесся из мавзолея. Затем в
наступившей тишине послышались шаркающие шаги, и из темноты проема  косолапо
ступила на свет Божий знакомая до слез сутулая грузная фигура, облаченная  в
старую просторную рясу с бурыми подпалинами... С недовольным видом  внезапно
разбуженного Африкан оглядел  простирающуюся  у  ног  бесконечную  брусчатку
голов...
   Запоздало почуяв беду, Партиарх Порфирий обернулся - и, к  ужасу  своему,
встретился глазами с протопарторгом. Страшная пауза длилась секунду, а то  и
две. Наконец сердце Партиарха не выдержало - и он  черной  тряпкой  опал  на
свежеуложенные мраморные плиты...
   Толпа взревела. Агент баклужинской разведки, следивший за происходящим  с
крыши  одного   из   домов,   торопливо   набрал   номер   сотовика,   хитро
приконтаченного  к  взрывному  устройству.   Рев   людской   был   настолько
оглушителен, что грохота не  услышали.  Медленно  и  беззвучно  мавзолей  за
спиной протопарторга как бы провалился сам в себя.
   В недоумении Африкан посмотрел на тело Порфирия,  потом  -  на  часового.
Часовой стоял без сознания... Перевел  взгляд  на  Нику.  Та  шла  прямо  на
воскресшего протопарторга, протягивая чудотворный образ.
   Он принял икону - и в этот миг  не  только  ясновидцы,  но  даже  простые
избиратели узрели, как возникло и  взмыло  до  небес  зыбкое  золотисто-алое
сияние. Благодать помножилась на благодать, аура - на ауру...
   Вне всякого сомнения, это  была  самая  блестящая  операция  баклужинских
спецслужб, проведенная за границей.
 
 
   Хотя, если вдуматься, в чем их заслуга-то?.. Произошло неизбежное.  После
сговора с блоком НАТО  Партиарх  Порфирий  сам  напросился  на  роль  Бориса
Годунова. Шепотки о том, что из-под развалин "Ограбанка" извлекли  вовсе  не
Африкана, а какое-то совершенно постороннее тело (зря, что ли, урну хоронили
вместо  мумии!),  поползли  еще  во  время  траурной  церемонии.  Заставляла
задуматься и поспешность погребения... Словом, народ уже тогда был  морально
готов ко второму пришествию протопарторга. А  когда  народ  бывает  готов  к
чему-нибудь морально, это что-нибудь неминуемо сбывается.
   Даже  если  бы  Африкан  не  встретился  с  Глебом   Портнягиным   и   не
воспользовался  помощью  баклужинской  контрразведки,  аура  так  или  иначе
налилась бы вскоре алым сиянием и погнала его в Лыцк все с той же  иконой  в
руках...
   Кое-кто скажет: ну а если бы Анчутка  промахнулся,  метнув  барабашкой  в
убийцу?  Если  бы,  короче,  застрелили  Африкана?..  Да  воскрес   бы   как
миленький!.. Коли верит народ, что Африкан жив, - стало быть, жив. И не  фиг
тут мудрствовать!..
   Ладно. Предположим: убили - и не воскрес! Все равно ведь тут же  найдется
кто-нибудь похожий! Или даже непохожий - такое тоже  бывало...  По  большому
счету: разница-то в чем?.. Лжедимитрий Второй действовал нисколько  не  хуже
Лжедимитрия Первого...
   Обыватель,  разумеется,  ужаснется,  ахнет:  "Как  это  никакой  разницы?
Человека-то - нет!" Но на то он и обыватель, чтобы сходить с ума по пустякам
и задавать совершенно вздорные вопросы. Ну, скажем: "Почему должен погибнуть
обязательно  я?.."  И  никак  его  не  убедишь  взглянуть  на  это  дело   с
государственной точки зрения...
   Да,  но  если  все  прекрасно  осуществилось  бы  само  собой,  то  зачем
понадобились  Выверзневу  эти  лишние  хлопоты:  вводить  в  действие  Нику,
взрывать мавзолей?.. То есть как это "зачем"? Как это  "зачем"?..  А  звание
генерал-майора?.. А кресло шефа  баклужинской  контрразведки?..  Поймите  вы
наконец: свержение Партиарха Порфирия было  лишь  средством!  А  истинной-то
целью операции, как ни крути, было свержение Толь Толича!..
 
 
   Африкан не обманул подельника. Да  он  и  не  собирался  его  обманывать.
Очередная беседа Глеба Портнягина со специальной комиссией ООН  должна  была
произойти в десять утра в кленовом зале Президентского  Дворца.  Полдевятого
протопарторг прибыл с иконой на заброшенный комплекс ПВО. Из  шести  изделий
лишь  одно  -  хотя  бы  в  общих  чертах  -  напоминало  ракету.  Его-то  и
взгромоздили  на  пусковую  установку,  и  отступив,   сокрушенно   покачали
головами.  Особенно  удручающе  смотрелись  дыры  в  обшивке   -   результат
прошлогодних  учений,  когда  сгоряча  пытались  перегрузить   изделие,   не
дождавшись полной остановки гироскопов. Бешеные волчки  выскочили  наружу  и
наделали много бед, прежде чем армейский митрозамполит сообразил смирить  их
молитвой...
   Выбирать, однако,  не  приходилось...  Да  и  время  поджимало.  Разом  и
кропили, и освящали, и красили... Понятно, что  без  накладок  не  обошлось:
заодно освятили художника-шрифтовика, что ползал по корпусу изделия,  нанося
на него надпись: "Лыцк -  не  сломить!"  Закончив  работу,  бедолага  сломал
кисточку, опрокинул краски  -  и  ушел  в  монастырь.  А  двое  прапорщиков,
опрометчиво сунувшихся под кропило, тут же, не сходя с  места,  покаялись  в
лихоимстве и потребовали над собой трибунала...
   К  десяти  подготовка  была  закончена.  Африкан  вынул  трубку  сотового
телефона и набрал номер Глеба.
   - У меня все готово... Пускать?
   - Талан на гайтан... - растроганно отозвался Президент, и у протопарторга
защемило сердце... Повеяло юностью. Именно эти слова произнес Глеб Портнягин
той давней весной, когда они вдвоем  остановились  в  нерешительности  перед
железными дверьми продовольственного склада... Ровно в десять был произведен
пуск изделия. Понятно, что в обычных условиях далеко бы оно не улетело... Но
в данном  случае  слишком  многие  были  заинтересованы  в  удачном  старте.
Осененная  благодатью  и  направляемая   с   земли   идеологически,   ракета
покувыркалась  со  свистом  и  грохотом  в  воздухе,  затем  выровнялась   и
стремительно ушла в сторону Баклужино... Над Чумахлинкой, черт его  знает  с
чего, вырубился жидкостный реактивный двигатель. Либо забилась  какая-нибудь
трубка, либо кончилось топливо, а может, иссякла благодать...
   Но это  уже  было  несущественно...  Серебристую,  остроносую,  оперенную
палочку эстафеты дружно приняла вся Лига Колдунов. Подхваченный коллективным
заклинанием неслыханной мощи,  очарованный  реактивный  снаряд,  при  полном
отсутствии бортовых приборов, узрел цель и ринулся к ней неведомо на чем...
   Как и предсказывал  вчера  Глеб  Портнягин,  угодил  он  точно  в  шпиль.
Попадание  было  исключительным.  Пронзив  перекрытия,  ракета  с   грохотом
просунула рыло прямиком в кленовый зал, словно бы  желая  полюбопытствовать:
"А чем это вы  здесь,  господа  хорошие,  занимаетесь?"  Взрываться  в  ней,
разумеется, было нечему, и все-таки без жертв  не  обошлось.  Мистера  Джима
Кроу (того самого  негра  преклонных  годов)  ударило  куском  штукатурки  с
потолка, а у длиннозубого англосакса, как это принято  у  них  за  границей,
отшибло память...
   И самое главное - на любопытном носу ракеты, начертанное  крупными  алыми
буквами, пылало гордое слово: "Лыцк..." Остального можно было не читать...
 
 
   Мир содрогнулся. Десантный вертолетоносец "Тарава" вновь  вошел  в  Щучий
Проран. Блок НАТО заявил, что намерен нанести ракетно-бомбовый удар по Лыцку
немедленно - благо разведка целей была проведена заранее. Все же  предъявили
для приличия очередной ультиматум. В ответ  Партиарх  Всего  Лыцка  Африкан,
сменивший скончавшегося от  острой  сердечной  недостаточности  Порфирия,  с
присущей ему дерзостью заявил, что сам  выйдет  навстречу  поганой  палубной
авиации США. Чтобы легче было целиться...
   В  Лыцке,  как,  впрочем,  и  в  Баклужино,  объявили  повышенную  боевую
готовность, разослали повестки рядовым и офицерам запаса. В  Чумахле  срочно
подняли по тревоге силы гражданской обороны и привели  в  исполнение  давнюю
угрозу относительно мобилизации домовых.
   Старший лейтенант Павел Обрушин (для друзей и начальства - просто Павлик)
был срочно откомандирован в Чумахлу - как  крупный  специалист  по  домовым,
коловертышам и прочей городской нечисти. Угрюмый и долговязый, он  сидел  на
положенной набок табуретке посреди актового зала,  откуда  вынесли  зачем-то
всю мебель, и проводил инструктаж:
   - Значит, повторяю... Американцы объявили, что ровно в три часа  начинают
бомбардировку Лыцка. Но!.. Повторяю, но!.. Возможно, что  это  -  умышленная
дезинформация... То есть бомбардировка может начаться на час раньше, на  час
позже, а может и не начаться вообще...  Пусть  это  вас  не  огорчает  и  не
радует... Рано или поздно она начнется... Не сегодня - так завтра...
   Разношерстные чумахлинские домовые  смирно  сидели  на  корточках  вокруг
инструктора. Слушали, затаив дыхание, и боязливо лупали глазенками.
   - Ваша задача... Разойтись по домам и быть там предельно внимательными...
Предельно!.. Если вдруг почувствуете, что вашему дому  грозит  опасность  (в
данном случае разрушение), немедленно известите хозяев и старшего по званию.
Ни в коем случае не пытайтесь своими силами сбить крылатую  ракету  с  курса
или отразить ее каким-либо другим способом. Даже если это у  вас  получится,
ракета наверняка попадет в дом соседа, откуда мы  уже  эвакуировать  жильцов
просто не успеем... Что?.. Вопрос?.. Кто там ручонку тянет?..
   Из пушистой толпы встал невзрачный лопоухий трехцветка, с которым старший
лейтенант  беседовал  вчера  утром  относительно  Африкана,  и,   запинаясь,
спросил:
   - А... почему американцы будут нас... бомбить?..
   - Повторяю... -  процедил  Павлик.  -  Для  особо  тупых...  Бомбить  нас
американцы не будут... Они будут бомбить Лыцк... Но!.. Крылатая ракета, хотя
и  считается  весьма  высокоточным  оружием,  все  равно  может  случайно...
Понимаете? Случайно!.. промахнуться и угодить не туда...
   - А... почему она так... может?..
   - Да потому что ладан гремлинам не фиг было продавать!.. -  не  выдержав,
рявкнул Павлик. - Наркобароны хреновы!..
 
 
   Закончив инструктаж и распустив мобилизованную нечисть по домам,  старший
лейтенант Павел Обрушин поднялся с табуретки, поставил  ее  как  следует  и,
подойдя к распахнутому настежь окну, оперся на подоконник. Актовый зал штаба
гражданской обороны располагался на четвертом этаже, и  вид  с  этой  высоты
открывался широкий. Внизу из зелени садов выступали крыши частного  сектора.
Чуть поодаль лежали пыльные развалины двух окраинных кварталов, подвергнутых
недавно лыцкими варварами жестокому артобстрелу...  Еще  дальше  сверкала  и
ершилась Чумахлинка, а на том ее берегу...  Павлик  выпрямился  и  досадливо
мотнул головой - как бы стряхивая комара, умыслившего сесть на правое ухо.
   На том берегу чешуйчато сверкающей Чумахлинки шевелилась огромная  толпа.
Но даже не это поразило Павлика. Выпускник колледжа имени Ефрема Нехорошева,
дипломированный  колдун,  он  ясно  различал  взмывающее  в   зенит   зыбкое
ало-золотое сияние, осеняющее  народ.  Коллективная  аура...  Такое  явление
обычно возникает во время молебнов, митингов,  погромов  и  прочих  массовых
проявлений единомыслия. На погром не похоже. Стало быть, либо  митинг,  либо
молебен...
   Средоточие  сияния,  несомненно,  приходилось  на   грузного   невысокого
человека в просторной рясе, стоящего впереди всех с иконой  в  руках...  Вот
оно что! Значит, не шутил Африкан, когда заявил, что  сам  выйдет  навстречу
крылатым ракетам. Фанатик - он и есть фанатик!..  (Павлик  был  возмущен  до
глубины души.) Людей-то зачем привел? Сколько их  там?  Тысяч  десять?  Нет,
больше... Двадцать, тридцать... И все почему-то с разинутыми ртами...  Поют,
что ли?..
   Павлик торопливо пробормотал заклинание и прислушался.  Кипит  наш  разум
возмущенный... - пели на том берегу.
   Ну, естественно... Кстати, ало-золотистая вздымающаяся до  небес  аура  и
впрямь вскипала благородной яростью, раскаляясь кое-где добела...
   Уловив краем глаза движение по эту сторону  Чумахлинки,  Павлик  заставил
себя оторваться от завораживающего  зрелища  и  взглянул  на  шоссе.  Там  в
направлении блокпоста на приличной скорости шли две машины: черный лимузин и
чуть  по-отставший  джип  с  охраной.  Неужели  Президент?..  Куда  это  его
понесло?..
   Додумать Павлик так и не успел... Лежащая в  развалинах  окраина  Чумахлы
вспучилась грязным облаком,  а  долю  секунды  спустя  пришла  громоподобная
ударная волна. Ладно еще окно, у которого стоял инструктор, было  распахнуто
- в двух соседних вылетели стекла. Сады взбурлили, с  одной  из  крыш  сдуло
пару листов шифера. Воздух потемнел от взметнувшегося с земли сора...
   Остается лишь поражаться, насколько грамотно  старший  лейтенант  Обрушин
провел инструктаж... Бомбардировка Лыцка началась раньше назначенного  срока
и именно с промаха.
 
 
   Как только Портнягину доложили, что на противоположном берегу  Чумахлинки
собралась неслыханно огромная толпа, он тотчас прервал экстренное  заседание
Лиги Колдунов и, не теряя  ни  минуты,  выехал  к  месту  грядущих  событий.
Зачем?.. А в самом деле - зачем? Что за нужда? Все счеты были сведены, итоги
подбиты. Африкан честно запустил ракету по его дворцу, а больше никто  ни  о
чем не договаривался...
   Искать  разумные  объяснения  этой  странной  эскападе  Глеба  Портнягина
бесполезно.  Потому  что  единственной  ее  причиной  был  страх.  Страх  за
кореша...
   Неужели у него и впрямь хватило глупости выйти навстречу палубной авиации
США? На что же он рассчитывает? На то, что в толпу стрелять не  будут?..  Ну
разумеется, не будут!.. Будут