ст.
   Она на моих глазах сняла крышку и с другого, соседнего  саркофага.  Я
посветил ей факелом  и  увидел,  что  там  действительно  пусто.  Внутри
саркофаг был выстлан черным стеклом. В  саркофаге  же,  куда  я  положил
Сабиса, была лишь обычная поверхность камня. Я оглянулся и посмотрел  на
Синдию.
   - Ну? Что ты на это скажешь?
   - Не знаю.
   Покачав  головой,  жрица  встала  у  изголовья  саркофага  Сабиса.  Я
приблизился к ней и встал сбоку. Затем вытащил один из ящичков  шкатулки
и, заглянув в отверстие, принялся рассматривать  тело  покойного  жреца.
Прямо под бородой мертвеца мерцал голубоватый огонек.
   - Синдия, что это такое висит у него на шее?
   Жрица наклонилась над саркофагом, и я опустил свой факел ниже. Пальцы
Синдии коснулись шеи Сабиса и подняли  серебряную  цепочку.  Потянув  за
нее, Синдия взяла в руки то, что было  к  ней  прикреплено.  Ее  находка
оказалась сапфиром. Синдия посмотрела  на  меня,  не  опуская  удивленно
поднятых бровей.
   - Сними его!
   Пока Синдия снимала цепочку с шеи усопшего, раздался еще один сильный
удар - это Абрина проверила следующий  саркофаг.  Затем  она  подошла  к
усыпальнице Сабиса.
   - Корвас, они все пусты. И все выложены черным стеклом. Возможно, что
других, чем-то заполненных, и нет вовсе.
   - Ерунда. Потребовались бы усилия  многих  человек,  чтобы  проделать
такую работу.
   - Посмотрите! - воскликнула вдруг Синдия, указывая на тело Сабиса.  Я
поднял факел повыше, и в следующее мгновение глаза  мои  расширились  от
ужаса.  Тело  манкуанского  жреца  начало  в  буквальном  смысле  таять.
Происходящее напоминало картину, когда на раскаленной печке стремительно
плавится кусочек воска. То, что еще оставалось от Сабиса, прямо на наших
глазах превратилось в лужицу на дне саркофага,  которая  приняла  черный
цвет и растеклась по всей внутренней поверхности, включая и стенки.
   - Вот твое черное стекло, Абрина. Давайте положим  крышку  на  место,
чтобы самим не вымазаться в этом.
   Абрина без промедления исполнила мое  желание.  На  крышке  виднелись
какие-то значки, которые показались мне совершенно несущественными.
   - Синдия, что означают эти значки?
   Жрица  повнимательнее  присмотрелась   к   начертанному   на   крышке
саркофага.
   - Это итканский язык. Это, - она указала на  какую-то  линию,  -  имя
Сабиса, начертанное на  итканском.  А  вот  здесь,  на  другой  стороне,
надпись: "Лавина обрушится на Канальру".  Последнее  слово  произносится
как "канальру", что означает страну, лежащую в той стороне, где восходит
солнце...
   - Амрита, - подсказал я.
   - Ты уверен?
   - Амрита - это единственное итканское  слово,  которое  я  знаю.  Оно
означает "Страна в краю восходящего солнца". - Я изучающе  посмотрел  на
итканскую фразу, начертанную на крышке саркофага. - "Лавина обрушится на
Амриту".  Послушай,  Синдия,  принимая  во  внимание  страстное  желание
старика отплатить всему  миру  за  то,  что  случилось  с  приверженцами
манкуанской религии, эта фраза может означать лишь одно...
   - Судный день, - перебила меня Синдия. -  Когда  в  схватке  Героя  с
Манку-Разрушителем решится судьба всего мира. Это произойдет в Амрите.
   Я задумчиво покачал головой.
   - Полной уверенности в этом  нет.  В  давние  времена,  когда  Амриту
называли ее прежним названием, она была вдвое больше, чем  в  наши  дни.
Схватка произойдет в каком-нибудь из далеких южных королевств.
   Странное видение не  позволило  мне  договорить  фразу  до  конца.  Я
увидел, что, когда  Синдия  отвернулась  от  саркофага,  болтающийся  на
цепочке сапфир начал ярко  светиться.  Когда  жрица  вернулась  на  свое
прежнее место, сияние драгоценного камня потускнело.
   - Взгляните на амулет!
   Синдия посмотрела на него.
   - Что это, Корвас?
   - Поверни камень вправо.
   Жрица последовала моему  совету,  и  сапфир  засиял.  Вскоре  он  уже
излучал яркий бело-голубоватый свет. За спиной Синдии находился коридор,
в который она и повернула. Мы с Абриной двинулись следом. Коридор привел
нас в новую пещеру, где снова оказались полки с  книгами.  Сияние  стало
ослабевать, и Синдия остановилась. После того, как она повернула  влево,
оно почти полностью угасло. Поворот вправо принес прямо  противоположный
результат - камень засветился ярким блеском. Синдия пошла дальше  в  том
же направлении и шла до тех пор, пока мы не  оказались  перед  входом  в
увешанную книжными полками пещеру, дальняя стена которой  скрывалась  из
виду.
   - Корвас, поднеси свой факел  поближе  к  этим  книгам!  -  попросила
жрица.
   Я повиновался. Синдия вытянула вперед руку с зажатым  в  ней  камнем.
Она подняла сапфир немного выше, и свет, излучаемый им,  стал  тускнеть.
Затем жрица опустила камень немного ниже, и он засиял ярче,  после  чего
опять потускнел, когда оказался как раз  напротив  нижней  полки.  После
этого Синдия  повернула  камень  сначала  влево,  затем  вправо.  Амулет
светился ярче всего, когда указывал на одну, особую книгу.
   Я продолжал держать руку с факелом в прежнем положении, чтобы  Синдия
могла прочитать ее название - "Мортиманова книга о замках".
   - Это относительно новая книга, ей не более двадцати - тридцати  лет.
-  Синдия  сняла  книгу  с  полки  и  принялась  перелистывать  ее.  Она
повернулась, чтобы свет моего факела лучше освещал  страницы.  Несколько
секунд спустя свечение амулета прекратилось.
   Я передал свой факел Абрине.
   - Подержи его, пока я схожу и поищу кое-что.
   Подойдя к книжной полке, я ощупал руками то место, на котором  совсем
недавно  стояла  книга.  Мои  пальцы  коснулись  чего-то,  похожего   на
рукоятку.
   - В моих руках какая-то рукоятка. Сейчас я потяну ее, - сказал я.
   В следующее мгновение я сделал рывок и еле успел отскочить в сторону,
потому что внезапно рухнула вся стена. Обломки образовали на полу  груду
камней, полки отлетели в стороны,  открыв  взгляду  крошечную  пещеру  с
несколькими входами. Абрина не стала заходить внутрь вслед  за  мной  по
причине своих габаритов. Внутри  этого  маленького  помещения  оказалось
много свечей  и  одна-единственная  книжная  полка,  на  которой  стояло
девятнадцать переплетенных в  кожу  томов.  Я  зажег  несколько  свечей.
Синдия взяла одну из них и провела ею вдоль книжных корешков,  безмолвно
шевеля губами и делая паузу каждый раз, когда прочитывала название новой
книги.
   - Корвас, это девятнадцать томов книг Файна.
   Она провела амулетом вдоль выстроенных в ряд  книг.  Где-то  в  самой
середине сапфир засиял так ярко, что стало больно глазам. Синдия сняла с
полки тот самый том,  возле  которого  амулет  светился  ярче  всего,  и
дрожащими руками открыла его. Впрочем, может быть, это не ее, а мои руки
дрожали. На переплете книги  виднелся  сделанный  вручную  разноцветными
красками заголовок на итканском.
   Синдия принялась перелистывать книгу.
   - Это - "Книга выбора". В ней  рассказывается  о  том,  как  делается
выбор, и о его этической стороне. - Амулет засветился еще ярче. - А  вот
и сам текст пророчества. Это настоящий текст, оригинал! - Синдия  прочла
про себя какой-то отрывок, после чего покачала головой. - Этого не может
быть!
   - Что ты хочешь этим сказать?
   -  Текст  не  имеет  практически  ничего  общего  с   известным   нам
пророчеством. Вот послушайте:

   Дитя, усыновленное храмом,
   Хранимо Дымом
   Дабы оградить Ищущего от всех напастей,
   Пока Дым не освободит Дитя,
   Чтобы отдать Ищущего
   Его собственному отражению.
   Ищущий отыщет Меч
   И себя самого рядом с ним
   Прежде, чем Манку из Страны,
   Лежащей там, где восходит Солнце,
   Разрушит весь мир.

   Абрина, которая до этого стояла, скрестив на груди руки, вмешалась  в
разговор.
   - Здесь  нет  упоминания  о  каком-нибудь  герое,  вообще  ничего  не
говорится о нем. Обычно в народе его называют "некто" или "меч".
   - Но употребление слова "меч" как раз и  подразумевает  Воина,  того,
кто будет сражаться этим мечом. Тот, кто первоначально додумался до этой
замены слов, как раз и предполагал, что с божеством  вступит  в  схватку
именно человек. - Синдия  постучала  пальцем  по  странице.  -  А  слова
"разрушит весь мир" никаких пояснений  не  требуют.  Однако  в  нантской
религии они неразрывно связаны  с  фразой,  подчеркивающей  неизбежность
этого деяния - "да будет так!". И  все  же  они  могут  быть  и  обычным
оборотом речи, вроде заключительных  слов  молитвы.  Неудивительно,  что
толкователи пророчества  никак  не  могут  прийти  к  единому  мнению  и
постоянно спорят по поводу скрытых, зашифрованных слов и понятий.
   - В книге есть что-нибудь еще?
   - Да, конечно. Встреча Меча и Манку. Может быть, эти  строки  помогут
поточнее сказать о ней:

   На кончиках пальцев руки Итара
   Там, где плавают лавандовые листья,
   Разрушитель сойдется в поединке с Мечом,
   И в живых останется только один из них.
   Весь мир погибнет.

   Я посмотрел на Абрину, которая ответила мне быстрым взглядом.
   - Мне кажется, что тут прямо говорится о схватке не на  жизнь,  а  на
смерть.
   - А что ты скажешь о "кончиках пальцев руки Итара"? -  потянула  меня
за рукав Синдия.
   - В Амританской империи отпечаток руки Итара означает море Итара. Это
длинное  и  узкое  море,  которое  почти  пополам  разделяет  территорию
империи.
   - А кончик?
   - Это участок моря, что-то вроде залива, называемый морем Манку. А на
берегу этого моря находится Гивида - главный религиозный центр империи.
   - А лавандовые  листья  -  что  это  такое?  Я  отрицательно  покачал
головой.
   - Не знаю. Но у нас по крайней мере наметилось  направление  поисков.
Сейчас мы хотя бы знаем, куда нам предстоит отправиться. Давайте сначала
доберемся до Кьенососа. Туда нам придется плыть на корабле.
   Синдия какое-то время смотрела на меня, затем снова уткнулась в книгу
и сказала, не поднимая глаз:
   - Я останусь здесь.
   - Что-о-о?
   - Я вам уже больше не нужна. Мы нашли Героя,  и  ты,  Корвас,  теперь
знаешь, куда проводить его.
   - Но ведь все это начала ты, Синдия! А я-то думал...
   Синдия коснулась пальцем моих губ.
   - Это - всего лишь часть того, чему предстоит свершиться, Корвас! Это
колесо, которое пришло в движение еще до того, как зародилась Вселенная.
- С этими словами она повесила мне на шею цепочку с амулетом  и  указала
на божественную шкатулку. - У тебя теперь есть все, что нужно. -  Синдия
кивнула на полки с книгами и свитками манускриптов. - У меня теперь тоже
есть все, что мне нужно.
   - Но, Синдия... - Я повернулся к Абрине. - Хоть ты уговори ее!
   Удивительная великанша улыбнулась. Я  стремительно  повернулся  в  ту
сторону, где только что стояла нантская жрица, но  та  куда-то  исчезла,
как будто растаяла в воздухе. Я  вытянул  вперед  руку,  но  мои  пальцы
пронзили пустоту. Теперь мне понятно, почему я не  смог  увидеть  жрицу,
когда пытался отыскать  ее  изображение  сквозь  отверстие  в  волшебной
шкатулке.
   - Ну а как же чудеса, которые ты хотела увидеть собственными глазами?
А, Синдия?! Тебе ни за что не увидеть их, если тебя не будет с нами!
   - Она будет там!
   - Откуда ты знаешь?
   - Стоило мне только увидеть эту женщину, как я  сразу  узнала  в  ней
Нантерию!
   - Синдия?! Богиня?!
   Лицо мое омрачилось,  и  я  медленно  опустился  на  какое-то  ужасно
неудобное сиденье. Услышанное следовало хорошенько  осмыслить.  Я  снова
посмотрел на Абрину.
   - Давай закроем вход в подземелье. Когда  выберемся  наружу,  вызывай
своего летучего чудо-зверя и  готовь  его  к  полету.  Мы  отправимся  в
Кьеносос и постараемся оттуда пробраться в Амриту.
   - Будем выдавать себя за супругов? - усмехнулась великанша.
   Не слишком долго раздумывая, я  решил,  что  отвечу  на  этот  вопрос
только тогда, когда для  этого  назреет  насущная  необходимость,  и  ни
секундой раньше.

ГЛАВА 24

   Оседлав  крылатого  льва,  мы  с  Абриной  летели  среди  бескрайнего
небесного пространства, вверху которого сияли  звезды,  а  внизу  лежала
тень всего мира. Мы направлялись к портовому  городу  Кьенососу.  Абрина
сидела за моей спиной, и в те минуты, когда я едва не терял рассудок  от
нестерпимого холода, она  крепко  обнимала  меня.  После  того,  как  мы
оставили далеко позади горы и стали  приближаться  к  южному  побережью,
сделалось значительно теплее, и я наконец  перестал  дрожать.  Во  время
полета  чудесная  великанша  что-то  нежно  напевала  своему   крылатому
подопечному.
   Я не знал ни самой песни,  ни  языка,  на  котором  она  исполнялась,
однако и без всякого перевода понимал, что это песня любви. Слушая пение
Абрины, я вел нескончаемые споры с самим собой.
   Почему  наша  экспедиция,  такая  многочисленная  в  начале,   теперь
ограничилась лишь  нами  двоими?  Если  Синдия  на  самом  деле  и  есть
Нантерия,  богиня  дыма,  то  с  какой  целью  она  отправилась  в   это
путешествие? Неужели только  для  того,  чтобы  подарить  мне  волшебную
шкатулку и сапфир Сабиса? Или же просто для того, чтобы подвергнуть меня
испытанию? А может быть, Синдия хотела и того, и другого?  Или  все-таки
ей  было  важнее  отыскать  потайную  библиотеку  -   истинный   кладезь
манкуанской мудрости? Но зачем всемогущей богине нужны  какие-то  книги?
Пусть боги и не слишком понятно изъясняются, однако  считается,  что  им
известно все на свете.
   Синдия, конечно же, настоящая богиня, в этом  нет  никаких  сомнений.
Зачем же удивляться тому, что она поставила такого  завзятого  скептика,
как я, в крайне неловкое положение? Причем главная неловкость  в  данном
случае состояла в том, что в данной ситуации совершенно  не  допускалась
моя не правота. Поясняю: кто такой Корвас, чтобы боги возложили на  него
такое, самое что ни на  есть  серьезное  задание?  Почему  Нантерия  или
божество волшебной шкатулки сделали меня непременным и нужным участником
своего грандиозного замысла и подвигли на эту благородную стезю,  связав
мою  судьбу  с  судьбой  всей  Вселенной?   Честь   в   высшей   степени
сомнительная. А  вдруг  меня  обманом  хотят  заставить  выполнить  волю
Великого Разрушителя? Но опять возникает  вопрос  -  почему  Разрушитель
выбрал для этого именно  меня,  а  не  какого-нибудь  другого  человека,
который  по  меньшей  мере  является  знающим  свое   дело   закоренелым
грешником? Наверняка сыскался бы какой-нибудь молодой злодей, обладающий
соответствующими умениями, которому порученное дело вполне  пришлось  бы
по душе и который оценил бы оказанную ему честь?
   Абрина указала рукой куда-то вдаль. Мы приближались к залитому огнями
Кьенососу.  Вскоре   я   уже   мог   разглядеть   портовые   сооружения,
величественный дворец Шевы, храмы,  государственные  здания,  увенчанные
орнаментом, изображающим Великого Змея. Кстати сказать,  местные  жители
называют свою реку Непри, по имени последнего из правителей Кьенососа.
   Наиболее освещенный квартал  города  располагался  там,  куда  богачи
приходили для того, чтобы умельцы карманной тяги облегчали их  кошельки.
Когда мы пролетали над этим местом, до слуха доносился беспорядочный шум
исполняемой  где-то  музыки,  пения,  мычания  животных  -   тот   самый
аккомпанемент, под который  происходит  избавление  ротозеев  от  лишних
денег.
   - Корвас, где будем приземлять Урла?
   - Уже поздно. Скоро наступит рассвет, и Урл не сможет переправить нас
через океан. Давай под покровом темноты проберемся поближе к порту.  Там
я спрячу тебя и попытаюсь отыскать проход в Амриту.
   - А зачем тебе меня прятать? - В голосе девушки послышалась обида.
   - Абрина, послушай  меня.  Хотя  Кьеносос  и  считается  независимым,
гетеринская стража протянула  свои  щупальца  и  сюда.  Видишь  вон  тот
огромный храм? Ну, тот, который стоит возле самого устья реки?
   - Вижу.
   - Это здешний Гетеринский храм. Вот посмотри, там как раз  происходит
смена караула. - Я снова посмотрел на Абрину. - Если тебя увидят  здесь,
с твоим ростом и знаменитым топором, то Шэдоус со своими подручными  тут
же отыщет нас. Узнай он о нашем приезде, наша песенка спета. Его  ищейки
в мгновение ока обшарят весь порт.
   Моя спутница какое-то время молчала, затем с поразительной  нежностью
похлопала меня по плечу.
   - Ну, где тут дорога к порту?
   - На той стороне реки, неподалеку от  Гетеринского  храма,  находится
старый порт. Место не слишком приятное, но там можно подобрать  корабль,
на котором  не  станут  задавать  лишних  вопросов.  -  Я  посмотрел  на
шкатулку. - При условии, конечно, что я смогу оплатить проезд.
   Абрина позвала своего  крылатого  льва,  и  тот,  устремившись  вниз,
помчался  довольно  низко  над  водой  по  направлению  и   пресловутому
портовому району Кьенососа. Я уже целую вечность  не  был  здесь  и  всю
оставшуюся жизнь хотел бы никогда здесь больше не появляться.
   Когда Абрина с Урлом уселись на темной крыше  какого-то  заброшенного
склада, я бессознательно прикоснулся к шрамам  у  себя  на  левом  боку,
которые получил во время последнего посещения портового базара  Кровавой
улицы. Один тип, отличавшийся полным отсутствием хороших манер и  вкуса,
выразил тогда горячее желание убедить вашего  покорного  слугу  навсегда
расстаться с моими денежками. Двое смиренных местных жителей учтиво,  но
крепко держали меня за руки, пока их третий товарищ освобождал  меня  от
денег. Когда же я пригрозил позвать  на  помощь  городскую  стражу,  тот
самый парень с ножом в следующую секунду пырнул меня в живот.  Я  хорошо
запомнил выражение его лица. Похоже, что он был  слегка  удивлен  -  как
будто это я виноват в том, что не ознакомился с  правилами,  прежде  чем
прийти в этот прелестный уголок преступного мира.
   Урл снова уменьшился до размеров моего большого пальца.  Я  стоял  на
своем прежнем месте, глядя на крыши  домов  Портовой  улицы  и  на  огни
далекого городского рынка. Абрина опустилась на колени рядом со мной.
   - Корвас!
   - Что?
   - Ты боишься?
   - Боюсь? Я?
   - Да, ты.
   - Чепуха, моя дорогая. В свое время я был  и  вором,  и  солдатом,  и
наемным убийцей. Впрочем, кем я только не был. Нет, я не  боюсь.  Это  я
просто на какое-то время остолбенел.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет. Я уже объяснил тебе, почему этого не следует  делать.  Позволь
мне отдать весь страх моему дружку, и  со  мной  все  будет  в  порядке.
Оставайся здесь. Мне не хотелось бы вдобавок ко всему переживать  еще  и
за тебя.
   - Ну, сделай мне приятное.
   Я взял ее за руку и поцеловал. Затем заспешил дальше по крышам,  пока
не нашел лестницу, по которой спустился вниз, на  улицу.  Даже  в  столь
поздний час она была запружена людьми  и  конными  повозками.  Несколько
темноглазых  бездельников  украдкой  ожидали  возможности  проскользнуть
мимо. Здесь царила атмосфера звериной  жестокости,  стоял  дикий  шум  и
густо пахло гниющими  отбросами,  пряностями,  тухлой  рыбой  и  соленым
морским воздухом.
   Оказавшись на улице,  я  держался  в  тени  и  пытался  унять  бешено
стучавшее сердце. В одной руке я сжимал нож, другой держал  божественную
шкатулку. Мне предстояло  сделать  выбор.  Вытащив  ящичек  шкатулки,  я
прошептал:
   - Отдаю тебе  весь  мой  страх  и  даю  тебе  возможность  хорошенько
хлебнуть горя.
   Однако  я  не  стал  расставаться  со  всеми  моими  страхами.  Когда
отправляешься на базар Кровавой улицы, испытывать небольшой страх - дело
вполне благоразумное. Дно здешней реки, насколько  мне  известно,  густо
усеяно телами бесстрашных храбрецов, осмелившихся появиться на  Кровавой
улице с песней на устах и доверием в сердце.
   Ящичек тут же закрылся. Я засунул нож в карман  и,  перейдя  Портовую
улицу, вышел на Кровавую улицу. В  дверном  проеме  одного  из  домов  я
заметил какую-то тень, о чем-то беседовавшую с другой  такой  же  тенью.
Обе тени при этом внимательно разглядывали мои карманы.
   Шагнув вперед, одна из теней выросла  прямо  передо  мной.  Моя  рука