дымящиеся  паром
огромные горячие источники и услышал шипение  тугими  струями  ударяющих
вверх гейзеров и клокотание горячей,  бурлящей,  как  каша  в  кастрюле,
грязи.
   Руутер остановился рядом с огромным бассейном исходящей паром горячей
воды. Пока мы спешивались, он принялся торопливо раздеваться. Прежде чем
я успел понять, что Руутер собирается сделать, он уже прыгнул в воду.
   - Горячая ванна! Еще одно чудо! - воскликнул я и принялся  срывать  с
себя остатки одежды. Затем  я  бросился  в  воду  и  нырнул  с  головой,
чувствуя  сильный  запах  сероводорода.  Горячая  вода  ласково   обняла
усталое, замерзшее тело. Я  испытал  чувство  неизъяснимого  блаженства,
осознавая, что постепенно отступает холод, пронизывавший меня до костей.
   Я вынырнул на поверхность, убрал с глаз мокрые волосы и  обратился  к
Руутеру:
   - Долго мы еще пробудем здесь? Хватит нам времени, чтобы постирать  и
высушить одежду?
   - Хватит. Тут недалеко есть камни для просушки одежды. Она  просохнет
мгновенно. - Он показал рукой. - Запах вас не беспокоит?
   - Нет, но... - ответил я, пораженный тем, что, несмотря на пребывание
в горячей воде, от Руутера по-прежнему крепко  пахнет.  -  Руутер,  боже
святый, от тебя ведь по-прежнему попахивает.
   - Огромное  вам  спасибо.  -  Наш  проводник  расплылся  в  улыбке  и
продолжил свое омовение. Я услышал плеск воды слева  от  меня  и  увидел
барахтающуюся в воде Синдию, покой которой охранял  стоявший  на  страже
Рош. Без одежды жрица оказалась совсем юным созданием прекрасного  пола.
У меня едва не выскочило из груди сердце, когда мы вылезли из  бассейна,
чтобы высушить одежду на раскаленных камнях и самим обсохнуть на солнце.
Я не мог поднять на нее глаза.
   Присутствие Синдии было подобно глотку воды для человека,  умирающего
от жажды. Если нет возможности утолить жажду, то лучше и не смотреть  на
воду. Однако мой разум, поддразниваемый воображаемым  сонмом  демонов  и
ангелов,  всячески  склонял  меня  к  совершению   самых   невообразимых
поступков,  начиная  с   блаженного   лежания   на   солнце   и   кончая
изнасилованием всех местных жительниц. Короче говоря, это было выше моих
сил.
   - Корвас? - раздался за моей спиной знакомый голос.
   - Что?
   Я обернулся и оказался лицом к лицу с Рошем.
   - Могу я попросить тебя сменить меня на посту, пока я искупаюсь?
   - С великим удовольствием!
   Я быстро натянул еще не до конца просохшую одежду и  давно  просившие
каши сапоги, привязал к поясу божественную шкатулку и поспешил на тропу,
которая вела к горячим источникам. Торопливо шагая по тропе, я испытывал
гнев, смешанный со страхом. Как же я смею рассчитывать на то, что  смогу
помочь моим товарищам совершить  великое  героическое  деяние,  если  не
способен совладать с простейшими соблазнами?
   Что же мне сейчас нужно больше всего? Взяв в руки шкатулку, я громким
голосом спросил у нее:
   - Скажи, что же мне сейчас нужно?
   Ответа не последовало, но я услышал радостный смех и плеск воды из-за
огромных камней-валунов.
   Я обошел  их  вокруг  и  в  бассейне  с  горячей  водой  увидел  трех
обнаженных юных дев с длинными роскошными волосами цвета воронова крыла.
Одна  из  них  тут  же  заметила  меня,  выпрямилась  в  полный  рост  и
приветственно  замахала  руками,   приглашая   присоединиться   к   этой
замечательной  компании.  Я  нежно  погладил  шкатулку,  зная,  что   ей
действительно известно, что мне сейчас нужно.  Боги,  конечно  же,  выше
нас, простых смертных. Если скептик Атма только попросил бы показать ему
подобное чудо, то на всю жизнь сделался бы верующим. Две подруги  первой
водяной нимфы также встали в воде  и  принялись  со  смехом  размахивать
руками. Этого было достаточно, чтобы радоваться своей  принадлежности  к
млекопитающим.
   - Иди к нам! - позвала одна из юных красавиц-русалок. - Иди поиграй с
нами!
   Когда я достаточно насытился зрелищем восхитительных  юных  тел,  дар
речи совершенно оставил меня, а мой разум охватило смятение. Впереди нас
ожидает встреча с Разрушителем,  позади  неотвязно  следует  кровожадный
капитан Шэдоус. А сколько еще опасностей подстерегает нас?
   Увиденное, к счастью, отняло у меня не всю память, и я вспомнил,  что
пообещал охранять покой моих товарищей и нахожусь на  боевом  посту.  Их
жизнь полностью зависит от меня, и я должен оповестить их при  появлении
каких-либо признаков опасности. Все  еще  ощущая  некоторую  слабость  в
коленках,  я  решительно  взял  себя  в  руки  и  отвернулся  от  речных
искусительниц. Однако, когда я все-таки не удержался и обернулся,  чтобы
последний раз  запечатлеть  в  памяти  восхитительное  зрелище,  и  сами
русалки, и горячий источник, в котором они плескались, куда-то исчезли.
   Пребывая  в  полном  недоумении,  я  вернулся  на  прежнее  место   и
внимательно осмотрел его. Там не было ничего, кроме камней. Я  задумчиво
почесал затылок и взял в руки шкатулку.
   - Ты что, смеешься надо мной? Я спросил тебя о том, что мне нужно.  И
что я получил?
   Испытание, - ответила шкатулка.
   - Кто же испытывает меня?
   Ты сам.
   Именно в это мгновение я пришел к выводу, что  главная  отличительная
черта любого божества - самодовольство. Я занял свое  прежнее  место  на
площадке, откуда тропа вела к горячим источникам, и хорошенько  осмотрел
ее. Здесь также никого не было. Я  уселся  на  камень,  немного  подался
вперед  и  обратил  взгляд  на  собственное  отражение  в   воде.   Пока
разглядывал это лживое, отмеченное печатью порока лицо, мне стало  ясно,
почему  я  посчитал  бессмысленным  сделанное  мне   предложение   стать
Проводником древнего пророчества. Проводник должен делать работу  богов,
я же не чувствовал себя достойным выполнить божественный промысел.
   Какая-то часть моего существа  возражала,  уверяя,  что  я  предпочел
остаться на страже и охранять жизнь моих товарищей и не  стал  нырять  в
океан блаженства к купающимся юным красоткам.  Мне  следует  по  меньшей
мере  стать  менее  ответственной  личностью.  Я  недовольно   встряхнул
головой.  Что  значит  самая  незначительная  выгода  по   сравнению   с
утраченным богатством?
   Чтобы выполнить работу богов, необходимо  быть  святым,  а  вовсе  не
таким грешником, как я.
   В  голову  мне  пришла  новая  мысль,  и  я  вытащил   новый   ящичек
божественной шкатулки, подержал его над водой и посмотрел на себя  через
отверстие.
   То, что я увидел,  оказалось  не  моим  суждением  о  самом  себе,  а
призраком моего злейшего врага. Я  увидел,  как  Шэдоус  и  его  люди  в
красных мундирах, напоминающих капли крови на белом снегу,  приближаются
к одному из ответвлений горной дороги, которое неминуемо приведет  их  к
перевалу Эбелл. Не далее как через десять часов они будут возле  горячих
источников.
   - Шэдоус! - позвал я.
   Капитан подтянул  поводья  своего  огромного  вороного  коня  и  стал
встревоженно оглядываться по сторонам в поисках источника чужого голоса.
Изо рта у него вырывались клубы пара - там, где Шэдоус находится сейчас,
очень холодно.
   - Где ты, черт побери?! Выходи сюда, чтобы я мог посмотреть на  тебя!
Бросай свои фокусы, Бахудова!
   Ему явно показалось, что прозвучавший в его голове голос  принадлежит
дагской колдунье-сказительнице.
   - Я не Бахудова, капитан! Меня зовут Корвас.
   Лицо Шэдоуса приняло совсем другое выражение. Оно сделалось хитрым  и
жестоким.
   - Да? И чего же ты хочешь? Мне не говорили, что ты волшебник.
   - Капитан, почему вы охотитесь за мной?
   Шэдоус выхватил из ножен серебристый клинок и взмахнул им.
   - Чтобы насадить вот на него твою голову!
   - Но почему? За что? Что я такого сделал?!
   Я вытащил из шкатулки  еще  один  ящичек  и  снова  увидел  капитана,
правда, на этот раз разглядел его лучше. Затем заглянул внутрь  Шэдоуса,
заглянул  в  его  сокровенные  мысли,  в  мысли  о  себе  самом.   Глава
гетеринской стражи полагал, что выполняет волю богов, собираясь зарезать
и меня, и моего брата Тайю ради сохранения чистоты гетеринской  веры.  Я
вытащил следующий ящичек, и мне открылось еще больше: ненависть Шэдоуса,
любовь,  страхи  и  вся  его  жизнь  в  таких  подробностях  и  с  такой
отчетливостью, будто он стоял всего лишь в одном шаге от меня.  Выдвинув
четвертый  ящичек,  я  снова  увидел  лицо,  похожее  на  лицо  Великого
Разрушителя Манку. Я приподнялся и вернул ящичек на место, чувствуя, как
на меня начинает наползать страх. А что, если не я, а  Шэдоус  исполняет
волю богов? Если это действительно так, то что делаю я?
   - Корвас! - окликнул меня голос Руутера. Я обернулся.  Наш  проводник
рупором поднес ладони ко рту и снова крикнул:
   - Идите сюда! Мы должны найти орехи бата!
   - Орехи бата?

ГЛАВА 16

   От  горного  потока,  из  которого  когда-то   образовались   горячие
источники, мы спустились по тропе прямо  к  мосту  через  реку,  которую
могли видеть с высоты  перевала  Эбелл.  Руутер  сообщил  нам,  что  она
называется рекой Великого Змея.  Тут  же  мы  узрели  и  первых  здешних
аборигенов.
   Двое мальчишек - один из них был  ровно  на  голову  выше  другого  -
ловили рыбу прямо с моста. Посмотрев в нашу сторону, мальчуган пониже от
удивления выронил удочку, а затем бросился к Руутеру. Его товарищ  также
оставил свое занятие и, что-то крикнув, помчался по деревянному мосту  к
своим сородичам - не иначе как горел желанием  сообщить  им  о  прибытии
чужестранцев.
   - Ху!
   - Ху, Толли. А где Коул?
   - Коул в своей роще. Рад видеть тебя.
   - Я тоже рад тебя видеть. Хочешь гостинец?
   - Ху, Руутер!
   Руутер наклонился к привязанной к седлу поклаже  и  бросил  мальчишке
мяч ярко-оранжевого цвета. Затем повернулся к нам и объяснил:
   - Это Толли, сын моей сестры. Прекрасный мальчишка. Он  очень  скучал
по мне. -  Руутер  указал  на  мост.  -  Роща  ореховых  деревьев  Коула
находится на том берегу.
   После этого он повел нас вперед по мосту, и не  успели  мы  пройти  и
трети пути, как группа из десяти - пятнадцати  омергунтов  со  всех  ног
бросилась нам навстречу. О Великий Эбот! Как от них  воняло.  Все  равно
как от вонючих носков старого ассенизатора! Хотя, наверное, даже и хуже.
В любом другом обществе мою реакцию восприняли бы как грубость,  но  чем
зеленее становилось мое лицо и  чем  крикливее  становился  я  сам,  тем
большее удовольствие это вызывало у здешних аборигенов.
   - Ну и пахнет же от вас!
   - Огромное вам спасибо!
   Просто  уму  непостижимо.  Правда,  после   нескольких   минут   этой
изощренной пытки нам все-таки удалось прорваться на северный берег реки.
Там мы нашли пристанище в хижине  неподалеку  от  рощи  неизвестных  мне
очень высоких деревьев. Перед входом стоял человек, лицо его было  уныло
и печально.
   - Ху, Коул! - окликнул его Руутер. - Этим чужакам нужны орехи.
   - Когда?
   Руутер вопрошающе посмотрел на Синдию,  но  жрица  покачала  головой,
после чего выразительно взглянула на меня.
   - Это займет не слишком много времени,  -  с  трудом  выдохнул  я.  -
Помимо проблем со здешними запахами, возникла  еще  одна  -  наш  добрый
капитан Шэдоус находится всего лишь в  каких-нибудь  десяти  часах  пути
отсюда.
   - Орехи нужны нам как можно скорее, - пояснил Коулу Руутер.
   - Руутер, - обратился я к проводнику,  -  почему  бы  нам  просто  не
отказаться от каких-то орехов и не убраться отсюда как можно скорее?
   Руутер рассмеялся  и,  повернувшись  ко  мне  спиной,  снисходительно
указал на меня через плечо большим пальцем.
   - Чужак. Иностранец. Не понимает, - чеканя слова, произнес он.
   Коул кивком выразил полное с ним согласие. Лицо его сохраняло все  то
же мрачное выражение.
   - До сезона засухи еще долго. Придется сделать много лишней работы.
   Руутер протянул печальному аборигену целый рил. Я, конечно,  высказал
бы свое отрицательное отношение к  такому  непозволительному  мотовству,
если бы не необходимость сделать вдох, чтобы вынести порицание.
   К этому времени вокруг нас собралась едва  ли  не  половина  здешнего
племени, и я чувствовал, что в любую секунду могу потерять  сознание  от
жуткого запаха, исходившего от  аборигенов.  Чуть-чуть,  самую  малость,
меня утешало сознание того, что и Синдия, и  Рош  также  чувствуют  себя
далеко не лучшим образом. Единственными, кому этот ядреный,  пробирающий
до самых костей "аромат"  был,  похоже,  нипочем,  -  оказались  Тайю  и
Руутер.
   Больше сдерживать дыхание я был уже не в  силах  и  поэтому  поскакал
вперед. Оказавшись рядом с нашим проводником, я схватил его за воротник.
   - Нам нужно ехать! Пора сматываться отсюда!
   Руутер полез в карман и что-то вытащил оттуда.
   - Съешьте это!
   - Еда? Да ты с ума сошел! Я не голоден! А ты - ходячая  куча  дерьма!
Из-за этого мерзкого запаха меня сейчас вывернет наизнанку.
   - Это орехи бата, - пояснил Руутер. - Их едят, чтобы отбить запах.
   - Что-о-о?
   Посмотрев на его ладонь, я разглядел в ней несколько черных орешков в
форме  полумесяца.  Взяв  один,  я  быстро  его   сжевал.   После   чего
почувствовал, что запах уменьшился почти наполовину.
   - Восхитительно!
   Угощение оказалось просто потрясающим на вкус, и  когда  Руутер  стал
угощать Роша и Синдию, я взял еще один орешек. Запах полностью не исчез,
но теперь мне показалось, что с ним в  общем-то  можно  мириться.  Кроме
того, вкус орехов с каждой минутой все сильнее завоевывал мои  симпатии.
Чем больше я их ел, тем больше мне их хотелось.
   - Руутер, это превосходные орехи. Теперь понятно,  зачем  они  нужны.
Дай-ка мне еще один.
   - Кончились, друг Корвас. Вот почему Коул  должен  выплакать  их  для
нас.
   Непонятную фразу проводника я сначала пропустил мимо  ушей,  так  как
успел привыкнуть к его не правильной речи.
   Посмотрев на рощу, я увидел,  что  в  ней  вокруг  одного  необычайно
высокого дерева собралось не менее двух сотен омергунтов. Мы спешились и
заняли места внутри этого круга. Когда к дереву подошел уже знакомый нам
Коул, собравшиеся вокруг омергунты разом смолкли.
   - Он что, собирается забраться на самую вершину и собирать там орехи?
- полюбопытствовал я, обращаясь к Руутеру.
   - Нет. Деревья слишком высокие, а кора у них  слишком  скользкая.  Он
должен выплакать орехи.
   Абориген  по  имени  Коул  обхватил  дерево  обеими  руками  и  издал
душераздирающий вопль, от которого сердце у меня ушло в пятки.
   - О великое дерево, услышь меня! - запричитал он. - Я остался  совсем
один! Жена ушла от меня к другому. Она забрала все мои вещи и деньги.
   Сделав короткую паузу, Коул заплакал снова:
   - Она забрала трех моих детей.
   После этих слов с дерева на землю свалилось  два  каких-то  предмета.
Коул продолжал завывать, и  то,  что  свалилось  на  землю,  раскрылось,
представив нашим взглядам черные орехи. Я уже хотел подобрать их,  когда
Руутер жестом остановил меня.
   - Нельзя! Человек счастливый может помешать тому,  кто  плачет  около
дерева.
   - О великое дерево! - продолжал душераздирающе рыдать Коул.  -  Перед
тем, как уйти, она убила мою собаку! - Владелец рощи сильно  ударился  о
ствол дерева, и с его ветвей со стуком  упало  на  землю  еще  несколько
стручков.
   - Вот видите, - объяснил Руутер, - каждое растение имеет душу, и душа
материнского дерева постоянно следит за тем,  насколько  счастливы  души
тех, кто внизу, чтобы накормить своих питомцев, когда пищи  не  хватает.
Когда его питомцы скверно питаются, то им становится плохо.  Материнское
дерево чувствует их печаль и сбрасывает им пищу.
   Коул валялся у подножия  дерева,  дрыгая  ногами  и  с  силой  ударяя
кулаками по торчащим на поверхности земли корням.
   - Она подбросила мне в постель ядовитую змею! Она пустила в  мой  дом
свою мать! Она попросила у моей матери денег, чтобы купить себе  дом!  И
моя мать дала ей денег!
   Собравшиеся возле владельца  рощи  зеваки  дружно,  как  по  команде,
издали сочувственный вопль. С пары соседних деревьев на землю  свалилось
еще несколько стручков.
   - Моя мать дала ей денег из тех сбережений, которые копила для меня!
   Собравшиеся завопили еще громче. Когда Коул пронзительно вскрикнул:
   - В чем я виноват?! - на нас посыпался целый дождь стручков!
   Позднее, когда наш славный конный отряд направился через весь поселок
к дому  здешнего  вождя,  я,  дожевав  очередной  восхитительно  вкусный
орешек, заметил Руутеру:
   - Твой друг Коул устроил настоящее представление!
   - Это было не представление. Если бы он попробовал притворяться и вел
себя неискренне, дерево вряд ли откликнулось бы на его плач.  Дерево  не
обманешь. Коул на самом деле сильно опечален.
   - Но почему он не займется чем-нибудь дельным,  чтобы  изменить  свою
жизнь и не предаваться скорби? Почему бы ему не найти себе  новую  жену,
не построить новый дом, не завести еще детей,  не  найти  новую  собаку?
Если устраивать такие шикарные представления  стоимостью  всего  в  один
рил, богатства, конечно, не наживешь.
   - Если бы он поступил так, как вы предлагаете, то навсегда утратил бы
свою скорбь, и жизнь его кончилась бы.
   - Руутер, как  ты  думаешь,  если  бы  я  спросил  свою  божественную
шкатулку о том, что нужно Коулу, что бы она ответила?
   - Она сказала бы, что Коулу нужно первоклассное бедствие, и  положила
бы конец его бедственному  положению.  Его  урожай  орехов  сегодня  был
просто жалок, и поэтому я прошу вас извинить его.
   - Не стоит.
   Я съел еще один  орешек  и  сделал  глубокий  вдох.  При  этом  самым
удивительным мне показалось то, что я смог ощутить и все другие запахи -
цветов, дорожной пыли, лошадиного  пота.  Единственным  исключением  был
запах, исходящий от людей, которого я не чувствовал.
   - Руутер, это просто невероятно, но  твои  орехи  перебивают  ужасные
запахи людей.
   - Эти орехи никогда не подведут, -  ответил  наш  проводник,  -  если
учесть, что вы теперь больше не считаете, что их  употребление  вызывает
неприятный запах.
   Услышав это, я остановился прямо посреди дороги.
   - Что-о-о? Значит, и от меня теперь пахнет?
   - Пожалуйста, без хвастовства, - ответил мне Руутер.  -  Это  слишком
неприлично.

ГЛАВА 17

   Когда мы вошли в жилище Отважного Огхара, от стоявшего в нем крепкого
запаха ладана у меня потекло из носа, а глаза заслезились, как  будто  в
лицо мне бросили добрую пригоршню красного перца. Вошедшая вместе с нами
Синдия собралась было обратиться к вождю омергунтов, но  Огхар  выбросил
вперед руку и требовательно приказал:
   - Тишина!
   Синдия сделала шаг назад и посмотрела  на  Руутера.  Тот  ответил  ей
короткой загадочной улыбкой.
   Огхар оказался глубоким старцем. Его наряд состоял из звериных  шкур,
а корона была сделана из человеческих костей и лицевой части  черепа,  в
глазницах которого сверкали два рубина. Деревянный трон вождя  стоял  на
возвышении, окруженном целым арсеналом зловещего вида  оружия.  Рядом  с
ним находились несколько слуг, которые также хлюпали носом, чихали и  не
переставая терли глаза. Те из них,  кому  посчастливилось  стоять  возле
стен хижины, в  редкие  мгновения,  когда  Огхар  отводил  от  них  свой
царственный взор, приникали к отверстиям в стене, чтобы сделать  быстрый
глоток свежего воздуха. Огхар стремительно повернулся к одному из слуг и
резко пролаял:
   - Приведи сюда Кози.
   В следующее мгновение слуга бросился ничком на пол.
   - Слушаюсь, о великий Огхар!
   Затем, резко вскочив, бросился вон из хижины  выполнять  распоряжение
своего грозного повелителя.
   - Великий вождь! - начала Синдия. - Мы пришли, чтобы...
   - Обождите, сейчас придет Кози! - оборвал ее Огхар.
   В хижину вбежал какой-то пожилой человек, который тут же распростерся
перед троном Огхара, не смея поднять глаза на своего владыку.
   - Ты звал меня, о великий вождь?
   - Гнусный мерзавец, - ответил ему Огхар. -  Мразь!  Собака!  Подонок!
Скотина!
   Похоже, что тот, кого именовали Кози, был в  немилости  у  вождя.  Он
рас