о  команда.  Следующего  пришил  я.
Становилось все тише, и, наконец, воцарилась почти полная тишина. Осмотрев
прямоугольный дворик площадью в сто  квадратных  футов,  я  не  увидел  ни
одного идущего или стоящего йлокка. Один, с  желтой  нашивкой  на  пальто,
лежал неподалеку от меня, слабо постанывая. У него было пулевое ранение. Я
стал пробираться к нему, решив прикончить его, чтобы  не  мучился,  но  он
посмотрел на меня и четко проскрипел по-шведски:
   - Дайте мне спасти свою жизнь, и я подарю вам империю.
   Он явно подзубрил местную историю: это были слова Муссолини.
   Я не успел сообщить ему, что мне не нужна империя - его красные  глазки
закрылись, и он умер.
   Мне  удалось  построить  солдат,  и  я  дал  им  задание  задействовать
гражданских.
   - Нам нужно пробиться и  закрыть  городские  ворота.  Мы  образуем  две
группы, - сказал я им.  Командовать  второй  я  назначил  одного  из  моих
собственных унтер-офицеров,  с  тем,  чтобы  мой  новый  знакомец  сержант
остался охранять двор. - Затем двинемся по  параллельным  улицам  к  стене
Старого города. Оттуда мы будем сходиться по направлению к воротам.
   На боковых улицах крысолюдей не оказалось, и  мы  без  труда  прошли  к
месту встречи. Створки ворот были открыты, насквозь  проржавевшие  узорные
решетки,  ставшие  чисто  декоративным  украшением  взамен  средневекового
сооружения из дубовых досок, сбитых железными  скобами.  Но  они  хотя  бы
могли замедлить наступление чужаков.
   Я бегло осмотрел местность. Ни одного йлокка не было видно. Видимо, те,
что были на улице, отступили. Их явно нельзя  было  назвать  прирожденными
воинами. За воротами я увидел целую  их  группу,  строившуюся  в  колонну,
несомненно готовясь воспользоваться предательски открытыми  воротами.  Они
увидели, что я закрываю ворота, и двое бросились ко  мне  характерной  для
этого племени неустойчивой рысцой  с  опасным  наклоном  вперед.  Пожалуй,
грызунам переход к прямохождению дался гораздо труднее, чем приматам.  Они
напоминали тушканчиков-переростков. Может быть, поэтому во всех  известных
нам А-Линиях царствовали люди, а крысы прятались и жили за счет того,  что
им удавалось урвать у людей.
   Как бы то ни было, я вышел туда, где мне легко  было  прицелиться,  дал
один выстрел поверх их голов - они явно все  еще  не  поняли,  что  оружие
может убивать на таком расстоянии - и,  опустившись  на  четвереньки,  они
бросились в какой-то переулок.
   - Кишка у них тонка  для  ближнего  боя,  -  прокомментировал  это  мой
старший сержант, некто Пер Ларссон. - Нам нужно только, -  добавил  он,  -
организовать наших ребят и идти в атаку. Они побегут.
   - Надеюсь, - сказал ему я. - Ну что ж, постройте их сейчас, сержант,  и
объясните им, что надо делать.
   - Мы собираемся напасть на  вот  ту  компанию?  -  спросил  он  немного
изумленно.
   - На ту самую, - подтвердил я. - Составьте колонну из двадцати  четырех
рядов,  по  десять  человек  в  каждом.  Постройте  здесь,  за   воротами.
Проследите, чтобы у первой  шеренги  было  оружие  и,  по  возможности,  у
следующих тоже, насколько его хватит.  Пусть  задние  шеренги  заряжают  и
передают оружие вперед. Будем  двигаться  шагом,  ведя  прицельный  огонь.
Когда дойдем вон до того почтового ящика, - я  указал  на  синюю  тумбу  с
желтым почтовым рожком, - увеличим скорость вдвое. В случае  потерь  будем
смыкать ряды и  сосредоточим  концентрированный  прицельный  огонь  на  их
командирах.
   - Слушаюсь,  -  сказал  Ларссон,  отдал  честь  и  побежал,  выкрикивая
приказания.



5

   Мой штурмовой отряд выглядел не слишком внушительно: просто  нестройная
толпа более или менее молодых  здоровых  мужчин  и  нескольких  выносливых
женщин, неуверенно державших выданные им револьверы, словно они опасались,
как бы те их не укусили, - все были полны энтузиазма и даже рвались в бой.
   Я отнял пистолеты у двух парней, стоявших  непосредственно  за  мной  и
моим сержантом-командующим, попросил остальных постараться не  пристрелить
меня или Ларссона и отдал приказ начать стрелять и двигаться вперед - ать,
два, левой-правой.  Они  двигались  довольно  дружно  и  вели  стрельбу  с
неплохой скоростью.  Йлокки  продолжали  заниматься  своими  делами,  пока
шальная пуля не угодила одному из них в руку.  Он  заверещал,  как  ржавая
рессора, и кинулся бежать - не от нас, а от своих приятелей, которые,  как
один, повернулись, чтобы сожрать его  живьем.  Пока  мы  приближались,  он
упал, а те, что были еще живы и здоровы, принялись есть. Наш огонь  теперь
то и дело попадал в цель. Едоки становились едой.  Зрелище  было  довольно
тошнотворное. К тому моменту, как мы к ним приблизились, на месте остались
только мертвые и умирающие.
   - Я же сказал вам, полковник, - прямо-таки  пропел  Ларссон,  -  плевое
дело!
   - Они не убежали, сержант, - напомнил я ему. - Блефовать с ними  у  нас
не получится. Так что это нельзя считать концом.
   Не успел я договорить,  как  толпа  вражеских  солдат  выплеснулась  из
проулочка между двумя складами и стала  приближаться  бегом.  Мои  войска,
переставшие стрелять, просто стояли и смотрели. Наконец, Ларссон заорал:
   - Беглый огонь!
   Они открыли беглую пальбу, которая уложила  на  землю  половину  первой
шеренги и почтовый ящик. Остальные разбежались.
   Ларссон занялся перераспределением боеприпасов, забирая патроны  у  тех
немногих,  карманы  которых  были  полны,  и  передавая  их  тем,  которые
жаловались, что расстреляли все.
   - Что нам НУЖНО, так это сотню М-16, - пробормотал сержант. - Но против
этих отпетых трусов, наверное, и наших хлопушек хватит.
   - На какое-то время хватит, - согласился я. - Нам нужно обойти и другие
места, где можно войти в Старый город, и кое-что подсказать нашим ребятам.
   Ларссон козырнул и  начал  деловито  строить  свою  толпу  гражданских,
назначая солдат командирами взводов. Он  обращался  к  ним  "лейтенант"  и
"сэр", отдавая им честь, чтобы вызвать  у  них  столь  необходимое  сейчас
ощущение собственной значимости.
   Один из них был еще совсем молоденький парнишка, которого я уже  раньше
видел, на вид ему можно было дать не  больше  шестнадцати.  Он  был  такой
высокий и светловолосый, какими во всеобщем представлении  и  должны  быть
шведы, и, как я выяснил,  был  действительно  офицером,  лейтенантом.  Его
звали Хельм. Он подошел ко мне и попробовал отдать честь.  Я  ответил  ему
тем же и отвел его в сторонку.
   - Нам недостаточно просто уничтожать маленькие группки, сэр,  -  сказал
он мне, прежде чем я успел сам сказать ему это.
   - Прекрасно, - согласился я. - Давайте приступим к делу.
   Район  сразу  за  реставрированной  городской   стеной   был   застроен
небольшими коттеджами  деревенского  типа  с  огородами  и  хозяйственными
постройками. Никогда еще  весна  на  юге  Швеции  не  казалась  мне  более
прекрасной. Здесь не было видно крыс, и в сознании  не  укладывалось,  что
страну наводнили  жуткие,  чудовищные  крысоподобные  захватчики,  которые
убивают одних и берут в плен других. Мы увидели несколько  крыс,  жавшихся
под укрытием  какого-то  сарая  или  конюшни,  но  никакой  организованной
деятельности не было заметно. Может быть, Рихтгофену удалось  восстановить
контроль там, в столице, и отрезать подкрепления противника?  Я  испытывал
почти что эйфорию... и тут увидел первый танк.
   Он был чудовищно большой -  сначала  я  принял  его  за  сарай  средних
размеров, но тут он пришел в движение и повернулся, кренясь, чтобы навести
на нас гигантскую пушку разбивателя. Я велел Хельму укрыться, и мгновением
позже взрыв потряс каменные стены рядом со  мной.  Мне  на  спину  рухнули
грязь, камни и гравий, вдавив меня в землю. Я быстро поднялся,  успев  еще
увидеть, как падают комья глины и кирпичи у меня за спиной,  где  в  стене
образовалась десятифутовая дыра, сквозь которую я  увидел  моих  штатских:
одни бежали, другие стояли, сбившись в группки и  уставившись  на  дыру  в
стене. Я пролез в нее, заорал им, чтобы они  искали  укрытия,  и  вернулся
посмотреть, что делает неприятель.
   Танк  -  высокая  машина  с  длинной  передней  частью  и   огороженной
платформой по всему периметру - медленно приближался,  вздымая  к  небу  и
опуская свою уродливую морду, переползая через каменные стенки и невысокие
строения. Выбежал  какой-то  человек,  грозя  танку  кулаком,  но  это  не
возымело эффекта. Танк подъехал к стене,  игнорируя  наше  присутствие,  и
остановился.
   Я подозвал мой отряд и велел им рассеяться по лесу  и  найти  командный
пункт майора. Холмы к востоку от города заросли густым лесом.  Отправились
все, кроме Хельма. Тот остался на месте и сказал:
   - Вероятно, вам может понадобиться какая-то помощь, полковник,  раз  та
штука такая большая.
   Я признал, что это возможно, размышляя, что мне теперь предпринять. Тут
лейтенант спросил меня:
   - Какой у вас план, сэр?
   - Ах, да, план... - пробормотал я.
   Взгляд мой упал на сложенное из булыжников, крепкое  с  виду  строение,
стоявшее в нескольких ярдах от нас, за скромным  коттеджем.  Трава  вокруг
него была аккуратно и  коротко  подстрижена.  Вражеский  танк  остановился
неподалеку от него.
   - Лейтенант, - сказал я, - прикройте меня.  Я  хочу  взглянуть  на  эту
хреновину.
   - Но, полковник, - возразил Хельм, - почему бы  разведкой  не  заняться
мне, а вы меня прикроете?
   - Заткнись, - велел я.
   Он заткнулся и взял  винтовку  наизготовку.  Я  прошел  к  строению  и,
укрывшись за ним,  взглянул  на  танк  -  если,  конечно,  это  был  танк,
поскольку больше всего это напоминало потрепанный упаковочный ящик,  но  я
мог разглядеть гусеницы,  почти  целиком  зарывшиеся  в  мягкую  почву.  И
никаких признаков жизни.
   Нужно  было  посмотреть  поближе.  Я   осторожно   выбрался   из   зоны
относительной безопасности позади сортира, чувствуя  себя  как  начинающая
танцовщица, впервые  исполняющая  стриптиз  в  свете  прожекторов,  но  не
отрывал взгляда от танка, выискивая признаки какой-нибудь деятельности.
   Ничего не происходило, пока я не оказался в десяти футах от  него,  так
что уже мог ощущать запах гнилых апельсинов, характерный для этих  тварей.
Тут открылся люк, из  которого  высунулась  острая  морда  и  узкие  плечи
йлокка. Придерживая своими коротенькими ручками крышку люка,  он  протащил
через него все свое несуразно длинное  туловище.  По  спине  его  тусклого
пальто шла красная полоса. Вокруг его глазок-бусинок  была  толстая  корка
чего-то  белого,  в  углах  рта  с  выступающей  вперед  нижней   челюстью
показалась пена. Он опустился вниз, двигаясь, как старая-престарая  крыса,
которая ищет, где бы ей умереть. Поначалу он, казалось, меня не замечал  -
потом заметил и повернулся ко мне. Два раза его рот беззвучно открылся, но
только на третий раз ему удалось прокаркать:
   - Я призываю тебя помочь живому существу, раб!
   Это мне мало что сказало.  Тут  он  поскользнулся  и,  тяжело  упав  на
коротко выстриженную траву, остался  лежать  там,  судорожно  дергаясь.  Я
подошел к нему,  держа  в  руке  револьвер,  хотя  знал,  что  он  мне  не
понадобится. Я присел рядом с ним на корточки: даже отсюда  было  заметно,
что у него  жар.  Запах  гниющих  апельсинов  ощущался  очень  сильно.  Он
перевернулся  на  спину  и  попытался  сфокусировать  на  моем  лице  свои
маленькие красные глазки.
   - Гргсдн ошибся, - прохрипел он. -  Мы  совершили  ужасную  ошибку!  Вы
люди, как и мы!
   - Не как вы, Крысомордик, - сказал я. - Расслабься - посмотрю, чем тебе
можно помочь.
   Он, кажется,  собрался  протестовать,  но  только  булькнул  и  потерял
сознание. Хельм подошел ко мне и собрался пристрелить  моего  пленного.  Я
объяснил ему, что парень болен и не опасен, но его явно  так  и  подмывало
все равно прикончить  неприятельского  офицера.  Я  заглянул  в  сортир  -
проверить на всякий случай, нет ли у него там приятеля -  и  вернулся  как
раз вовремя, чтобы остановить Хельма. Йлокк отползал от него, повторяя:
   - Я не делал этого!
   Я отозвал лейтенанта в сторону и напомнил  ему,  что  наша  сторона  не
убивает беспомощных военнопленных.
   - Каких, к дьяволу,  беспомощных,  сэр!  Прошу  прощения!  -  взорвался
Хельм. - Я видел, как крысы наводняли город и пожирали людей живьем!
   - Тем не менее, здесь есть госпиталь, - сказал я ему, - и  мы  доставим
туда этого парня, генерала, между прочим, - я высказывал всего  лишь  свою
догадку, но ведь эта красная полоса должна была _что-то_ означать! - А там
узнаем, что они могут сделать.
   Я вернулся обратно, чтобы еще раз взглянуть  на  покинутый  танк.  Вонь
меня чуть не доконала, но нам нужна  была  информация.  Устройство  внутри
оказалось знакомым - точь-в-точь ранняя стереотипная  модель  челнока  для
путешествия по Линиям. Это показалось мне странным. Даже  приборная  доска
выглядела знакомо:  большой  измеритель  силы  М-К  поля  -  слева,  шкала
измерения энтропии - справа,  а  прямо  по  центру  -  шкала  темпоральных
матриц. Интересно: это было явно содрано с наших собственных первых машин.
Я слез вниз и, вернувшись, рассказал об этом Хельму.
   Он кивнул:
   - Логично. Трудно ожидать, чтобы кучка крыс сама  могла  создать  такую
технологию.
   А как насчет разбивателей? - напомнил я ему. Он отмел мое возражение:
   - Наверное, украли у кого-нибудь еще.
   Из лестницы и  брезента,  прикрепленных  к  борту  танка,  мы  устроили
носилки и положили на них бесчувственного йлокка. На  улице  нам  попалось
несколько храбрых горожан, осмелившихся выйти посмотреть, что  происходит.
Нас они  сторонились,  едва  увидев  наш  груз.  В  госпитале  мы  вызвали
настоящий переполох. Там было  полно  горожан.  Некоторые  пришли  туда  с
небольшими травмами из-за падений и тому подобного, но большинству  просто
хотелось, чтобы их успокоили.  Они  неохотно  пропустили  нас,  и  молодой
интерн со значком, на котором было написано его  имя  -  "Доктор  Смовия",
подошел поближе и принюхался.
   - Слышал я этот запах от нескольких таких существ, - заметил он.  -  От
мертвых. Очевидно, какая-то инфекция.
   Он освободил  небольшое  пространство  и  подозвал  сестру,  чтобы  она
разрезала одежду его нового пациента. Обнажилась серая крысиная  шкура,  и
он принялся за обычную процедуру ощупывания и простукивания.
   - Температура на десять градусов  выше  нормальной,  -  заметил  он.  -
Удивительно, что он еще жив. Но, с другой стороны, он же не человек.
   Он подозвал коллегу, взял анализ крови и отправил его в лабораторию,  а
потом сделал генералу укол, от которого тот, похоже, успокоился.
   - Надо сбить температуру, - пробормотал врач. Вопрос был  теперь  чисто
техническим, он был поглощен своей работой не меньше, чем  если  бы  лечил
мэра. Он забрал куда-то моего подопечного, а нас  попросил  (или,  скорее,
приказал нам) подождать.
   Через полчаса он вернулся очень довольный.
   -  Вирус,  -  сказал  он  с  удовлетворением.  -  Сейчас  разрабатываем
противовирусное средство. Должна подойти стандартная вакцина.
   Мы с Хельмом нашли, где умыться,  и  отправились  искать  ленч.  Смовия
поспешно удалился - ему не терпелось вернуться к работе.
   - Неудивительно, что эти крысы совсем не могут  воевать,  полковник,  -
сказал Хельм. - Они больны.
   Он кивнул, соглашаясь сам с собой.
   - Сколько раз мы видели, что они лежат  мешками.  Теперь  все  понятно.
Послушайте, полковник, - продолжал он, - вы не думаете, что это как в  той
книге:  они  заразились  здесь  какой-то  болезнью,  с  которой  не  могут
справиться?
   - Нет, не думаю. По-моему, они уже  были  больны,  когда  сюда  попали.
Может быть, они из-за этого ушли из дома. Эпидемия.
   - Надеюсь, мы этого подхватить не сможем, - заметил Хельм.
   Больничная столовая была закрыта, поэтому  мы  снова  вышли  на  улицу,
отыскали киоск с горячими сосисками и взяли каждый по две, с  хлебом  и  с
горчицей.  Прихватив  их  с  собой,  мы  вернулись   в   госпиталь,   где,
оказывается, меня уже искал доктор Смовия.
   Он показал мне заткнутую пробкой пробирку - гордый, как молодой отец.
   - Я выделил вирус и создал его культуру, - сказал он мне. -  Содержимое
этого сосуда, - добавил он, - может смертельно заразить тысячи. - Его лицо
выразило озабоченность. - Но, конечно, я буду его  тщательно  охранять  во
избежание такой катастрофы.
   - А как насчет лечения? - поторопил я его.
   - Достаточно простое, - удовлетворенно отозвался он. - Мы можем сделать
больным инъекцию, и в считанные часы они совершенно выздоровеют.
   - Мы находимся в состоянии войны, вы не забыли об этом?
   - Конечно, помню, полковник, но иметь возможность прекратить эпидемию и
не воспользоваться ею... - Он замолк.  Ему  явно  раньше  не  приходило  в
голову, что я могу не пожелать лечить захватчиков.
   - Полковник, - начал он неуверенно, - нет ли возможности... Если  бы  я
мог попасть в их родной мир, то через несколько часов мора их уже не стало
бы.
   - Много у вас этой культуры вируса? - спросил я у него.
   - Нет, но нетрудно получить  ее  столько,  сколько  требуется,  теперь,
когда мне известен вирус. Но почему? Моя вакцина...
   - Вы и правда рветесь вылечить этих крыс, а доктор? -  вслух  размышлял
я.
   - Соображения гуманности, - начал он. - Конечно,  мы  с  ними  воюем  и
должны действовать осторожно.
   - Если я смогу получить разрешение отправиться в расположение  йлокков,
- уверил его я, - я позабочусь, чтобы вы поехали со мной.
   Его благодарность была очень бурной. Я оборвал его излияния вопросом:
   - Вы ведь сможете снова получить  эту  культуру?  Тогда  вы  не  будете
возражать, если я оставлю себе эту.
   - Но зачем? - отозвался он. - А,  конечно,  вы  хотите  иметь  сувенир.
Берите на здоровье.  Только,  ПОЖАЛУЙСТА,  будьте  крайне  осторожны.  Она
чрезвычайно заразна, хотя, конечно,  не  для  нас,  но  если  ее  случайно
прольют среди йлокков...
   - Понимаю, - успокоил я его.
   Он был так доволен! У меня не хватило  духу  дать  ему  понять,  что  я
собираюсь обмануть его.
   - Если я снова вам понадоблюсь, доктор, я буду в штабе,  -  добавил  я,
поворачиваясь, чтобы уйти.
   На улице было полно мертвых йлокков, а те  живые,  которых  мы  видели,
бежали от групп вооруженных горожан, а не за ними.
   Вернувшись в штаб-квартиру,  я  по  радио,  которое  раздобыла  Барбро,
связался с главным штабом в Стокгольме.  Мне  ответил  перепуганный  голос
лейтенанта Сьелунда, сообщившего, что ситуация выходит из-под контроля.
   - Их просто дьявольски много - слишком много, полковник! У них огромные
потери, но они все-таки наступают! Штаб-квартира в осаде, так  же,  как  и
дворец, и Риксдаг, и практически весь внутренний город. Я не знаю, сколько
мы еще сможем сопротивляться. Барон фон Рихтгофен ведет речь о  контратаке
на их собственную Линию, но у нас нет обученных войск,  чтобы  осуществить
транссетевое вторжение, сэр! Я тревожусь... Подождите, сэр...
   И все. Или мое радио скисло, или... Думать об "или" не хотелось. Будь у
меня еще несколько секунд, я сказал бы Сьелунду о вакцине и о том, как  мы
можем ее применить.
   - Очень обидно, -  согласился  Хельм.  -  Нам  надо  что-то  делать,  и
побыстрее!
   - Сделаем, лейтенант, - ответил я.
   Я вызвал доктора Смовию  к  себе  и,  когда  он  прибыл,  спросил  его,
действительно  ли  он  готов  отправиться  в  путешествие,  чтобы   помочь
разрешить ситуацию.
   Он был полон энтузиазма.
   - Но как мы сейчас сможем отсюда выбраться?  -  поинтересовался  он.  -
Даже если бы нам удалось выйти из города и пробраться через линию  фронта,
нам придется долго идти пешком до Стокгольма.
   - Мы не пойдем пешком, - сказал я ему. - Пожалуйста, захватите с  собой
полевой набор, с  помощью  которого  можно  будет  получить  еще  культуру
вируса.
   - Но зачем? - удивился он вслух. Он ушел, разговаривая сам с собой.
   - Что мы будем делать,  полковник?  -  спроси