а значит -  врагом.  С  врагом
нужно было встретиться лицом к лицу.
     Сумерки еще не успели перелиться  через  ту  расплывчатую  грань,  за
которой начинается ночь, когда Грон и Рения подъехали к замку.  Замок  был
по-прежнему молчалив и темен, и казался неприступным, но массивная створка
ворот со скрипом открылась, когда Грон, не слезая с  коня,  уперся  в  нее
рукой. В провалах окон не видно было ни единого проблеска света, и  только
выше, в небе над башнями, разгорались звезды.
     Они пересекли  темный  двор  и  оставили  лошадей  у  коновязи.  Грон
захватил с собой суму с  припасами  и  поднялся  на  высокое  крыльцо  под
двускатным каменным навесом. Подергал  тяжелое  металлическое  кольцо  над
замочной скважиной, а потом принялся стучать  молотком,  прикрепленным  на
цепи возле двери. Стук молотка, разрывая тишину, эхом  отскочил  от  стен,
заметался по двору, возносясь к плоским вершинам башен. В ответ  раздались
громкие беспорядочные звуки - это, хлопая крыльями, испуганно срывались  с
крыши и растворялись  среди  звезд  большие  птицы.  Вверху  задребезжало,
открываясь, окно, и пронзительный голос сердито прокричал:
     - Вы что, потеряли ключи?
     Грон  сразу  сообразил,  что  их  приняли  за   вернувшихся   озерных
метателей, еще раз грохнул молотком и ответил:
     - Там не то, что твои ключи - голову потеряешь. Открывай, мы  валимся
с ног.
     - Сейчас спущусь, - сказали уже другим тоном.
     - А если он не один? - тихо произнесла Рения.
     - Не думаю. - Грон вынул меч. - Колдун бы сказал.
     Окно над крыльцом  осветилось,  и  дрожащий  отблеск  упал  на  голую
утрамбованную землю двора. Вскоре заскрежетал ключ, дверь приоткрылась - и
вольный боец мгновенно шагнул внутрь, оттолкнув карлика со свечой в  руке.
Рения проскользнула следом.
     Карлик охнул и поднял свечу  повыше,  вглядываясь  в  лица  нежданных
гостей. Беспокойно спросил:
     - А где же Крут?
     Грон окинул  быстрым  взглядом  тщедушного  кривоногого  человечка  в
распахнутом полосатом  халате,  под  которым  бледнело  костлявое  тельце.
Карлик явно был безоружен, и стук в дверь, вероятно, поднял его с постели.
Длинные волосы карлика были взъерошены, маленькие припухшие  глазки  часто
моргали и вдруг округлились при виде меча.
     - Крут уже не вернется, - ответил вольный боец, убирая меч в ножны. -
И другие тоже.
     Лицо карлика сморщилось еще больше, словно  он  собирался  заплакать,
мелко затряслись отвисающие щеки, звякнула связка ключей в руке.
     - К-как же так? А вино?.. - Теперь он смотрел на Рению, и видно было,
что он узнал ее, единственную женщину в отряде Крута. - Как же  вино?  Где
Гронгард Странник?
     - Гронгард Странник - это  я,  -  сказал  Грон.  -  На  своих  друзей
метателей можешь больше не рассчитывать. Я же только что объяснил: ни один
из них не вернется. И проводи нас куда-нибудь, где можно  присесть,  -  не
годится держать гостей у порога.
     От усмешки вольного  бойца  карлик  как  будто  стал  еще  меньше  и,
казалось, потерял дар речи. Громко сглотнув, он направился вперед,  втянув
голову в плечи и раскачиваясь на кривых ножках. Грон и Рения двинулись  за
ним.  Бледное  пламя  свечи  отразилось  в  знакомых   круглых   зеркалах,
поочередно высветившихся из темноты. Чернели в простенках угасшие  факелы.
Поднявшись по широкой лестнице, карлик побрел в глубь коридора, свернул за
угол. Вокруг было тихо, пахло пылью нежилого строения и плесенью.
     Коридор уперся в дверь под каменной аркой. Карлик обернулся.
     -   Вот   здесь,   наверное,    будет    удобно,    -    сказал    он
испуганно-извиняющимся тоном, поворачивая дверную ручку.
     Он  зажег  от  своей  свечи  настенные  факелы,  и  Грон   с   Ренией
осмотрелись. В глубине просторной комнаты, у  затянутой  гобеленом  стены,
возвышалась широкая кровать, возле нее - два кресла  с  вычурными  резными
спинками и закругленными подлокотниками в виде изогнувшихся змей. Такие же
кресла окружали темный овальный стол  неподалеку  от  зарешеченного  окна.
Напротив стола, у противоположной стены, стоял  обтянутый  блестящей  алой
материей диван, на котором россыпью лежали большие и маленькие  подушки  с
вышитыми узорами. В комнате чувствовался дух нежилого помещения.
     "Просто склад старых вещей, которыми давно никто  не  пользуется",  -
подумал Грон, поставил суму на пол и сел за  стол.  Рения  села  рядом,  а
карлик остался стоять, держа свечу и связку ключей и затравленно глядя  на
вольного бойца.
     - Садись, - сказал Грон, скрестив руки на столе и постукивая пальцами
по темному гладкому дереву. - Я задам тебе несколько вопросов и, думаю, ты
достаточно умен, чтобы понять: отвечать нужно только правду.
     Карлик с готовностью поставил свечу, чуть  не  опрокинув  подсвечник,
взобрался на кресло, едва возвышаясь головой над столешницей.
     - Я  все  расскажу,  -  торопливо  пообещал  он,  запахивая  халат  и
продолжая трясти щеками.
     - Вот и хорошо, - с деланным миролюбием произнес  Грон.  -  Тогда  мы
поладим. Откуда ты меня знаешь? Я что-то не припомню, чтобы встречал  тебя
в Искалоре или где-нибудь еще.
     Карлик выставил руки  перед  собой,  зажмурился  и  отчаянно  замотал
головой.
     - Я тебя вовсе не знаю!
     - Не знаешь? - Вольный  боец  медленно  вытащил  кинжал  и  аккуратно
положил на стол. - Может быть, я ошибаюсь, и  это  не  ты  сказал  озерным
метателям, что я в замке?
     - Да!.. Я!.. Да!.. - Карлик прижал руки к впалой груди. - Но  я  тебя
действительно не знаю. Я ведь тебя никогда не видел, я  просто  знал,  что
там, - карлик показал пальцем в потолок, -  находится  Гронгард  Странник,
который направляется за вином Асканты.
     - Откуда ты знал? Кто тебе это сказал?
     - Н-никто... - выдавил карлик. - Проснулся и просто знал, что там,  в
комнате,  Гронгард   Странник...   Там,   наверху...   Там...   Г-гронгард
Странник... Никто не говорил, клянусь!
     Вольный боец, угрожающе сдвинув брови,  взял  кинжал  и  выразительно
посмотрел на трясущегося человечка.
     - Н-никто... Клянусь! - продолжал  бормотать  карлик  со  слезами  на
глазах.
     "А ведь все это фантазии Колдуна, - внезапно подумал Грон. - Он  ведь
и карлика сотворил, и  определил  его  поступки...  еще  до  воплощения...
Возможно, карлик и в самом деле ничего не знает?"
     - Чей это замок? - спросил он. - Кто ты, как здесь оказался?
     - Я здесь никак не оказался, - поспешно ответил  карлик.  -  Я  здесь
всегда. Меня зовут Фай. Этот замок ничей... - Карлик замялся. - То есть, я
не знаю, чей он. Я здесь живу, всегда...
     - Один? - спросила Рения, с ногами забравшаяся в кресло.
     Фай настороженно взглянул на нее, виновато развел руками, вздохнул.
     - Один, сколько себя помню.
     Грон устало потер переносицу и подумал, что  Фай,  похоже,  не  лжет.
Возникший  из  фантазии  Колдуна,  он  всю  жизнь  провел  в  этом  замке,
затерянном в неведомых краях  и  тоже  созданном  воображением  нездешнего
человека. Вот только что же было у Фая с озерными метателями?
     - Почему ты сказал метателям, что я  в  замке?  О  чем  они  с  тобой
говорили?
     Лицо Фая исказилось от испуга.
     - Я не знаю, почему... Просто мне казалось... я почему-то думал,  что
надо сказать... Я ведь не знал,  зачем  они  ищут  тебя!  -  Карлик  опять
умоляюще прижал руки к груди. - А  Крут  сказал,  что  им  нужен  Гронгард
Странник. Он назвал себя Крутом... Сказал, что они... что вы вместе должны
ехать за вином Асканты... Вот я и... Но я ведь даже не подозревал!..
     - А ты знаешь, что такое вино Асканты? - спросил Грон.
     Щеки  Фая  перестали  трястись,  глаза  задумчиво  сощурились,   лицо
исказила болезненная гримаса.
     - Конечно, знаю,  -  тяжело  вздохнул  он,  потершись  подбородком  о
сложенные на столе руки. - Это исполнение желаний.
     - Исполнение желаний, - грустно повторил Грон и взглянул на Рению.
     Девушка утомленно устроила голову на спинке кресла и видно было,  что
она из последних сил борется со сном. Тревожная ночь в лесу, долгий путь к
замку... Вольный боец и сам чувствовал почти непреодолимое  желание,  сняв
сапоги, повалиться на алый диван и  спать,  спать,  спать,  восстанавливая
силы, отнятые напитком забвения.
     - Ладно, - сказал он, убирая кинжал со стола. - Есть  где  умыться  с
дороги? Мы здесь переночуем, а завтра отправимся дальше, в Искалор.
     Карлик  вскинул  голову,  словно  не  веря  услышанному.  Глаза   его
заблестели.
     - Вам удалось забрать вино Асканты?
     Сонливость сразу оставила Грона. Уже не раз он убеждался, что  кое  с
кем из незнакомцев надо быть осторожным.
     - Это тебя не касается, - отрезал он и нетерпеливо повторил вопрос: -
Так где же здесь умыться? Или здесь нет воды?
     - Сейчас, сейчас, - зачастил оживившийся Фай, соскакивая с кресла.  -
Пойдемте, я покажу. И ужин тоже будет, я принесу, только все холодное -  я
же вас не ждал. - И поспешно добавил извиняющимся тоном: - Если,  конечно,
подождете, я приготовлю и горячее...
     - Не надо, - остановил его Грон. - Удовольствуемся и  холодным.  Веди
умываться.
     Они вышли из комнаты и вновь направились по  темному  коридору.  Грон
думал о том, что ни он, ни Рения не прикоснутся к ужину Фая,  а  обойдутся
последними  припасами  из  дорожной  сумки.  Даже  если  на  столе   будут
обжаренные в бионском масле сердца молодых легкокрылов. Еще в детстве отец
рассказывал ему, как черные ползуны отравили Ординга Скитальца...  Они  не
притронутся к ужину, но пусть карлик об  этом  не  знает.  Грон  запоздало
уличил  себя  в  том,  что  именно  здесь,  в  этом  замке,  уже  поступал
неосторожно: ел пищу, предложенную Колдуном, пил чужое вино. И хорошо еще,
что оказалось - Колдун не враг...
     Они спустились  по  одним  скрипучим  ступеням,  потом  поднялись  по
другим, и очутились перед темным квадратным  проемом  в  стене.  По  обеим
сторонам проема стояли длинные скамейки.
     - Сейчас будет светло, - пообещал Фай и скрылся в темноте.
     Грон незамедлительно последовал за ним и  оказался  возле  невысокого
деревянного барьера. Карлик торопливо зажигал факелы,  передвигаясь  вдоль
стены, и шарканье его ног было хорошо слышно в гулком пустом пространстве.
     - О, тут целое озеро! - восхищенно  сказала  Рения,  облокотившись  о
барьер.
     Каменные стены просторного круглого зала плавно переходили в  высокий
куполообразный потолок, теряющийся в  темноте.  Барьер  кольцом  замыкался
вокруг  большого  бассейна,  прерываясь  в  нескольких   местах   пологими
лестницами,  ведущими  в  спокойную   прозрачную   воду.   Пламя   факелов
высвечивало ровное дно, выложенное  белыми  плитками.  Посредине  бассейна
возвышалась каменная  чаша,  наполненная  темной  густой  жидкостью.  Грон
ощутил слабый освежающий запах локнийской натирки, который нельзя  спутать
ни с  каким  другим,  и  изумленно  покачал  головой.  Локнийскую  натирку
привозили в Искалор издалека, из-за самой Земи-реки, и на  больших  торгах
за один кувшин отдавали, случалось, не только три четверти меры, но еще  и
сорочку или сапоги в придачу. Натирка, правда, того  стоила.  А  тут  была
целая огромная чаша!
     - Сначала ты, - сказал он Рении, когда Фай вернулся, обойдя по  кругу
весь бассейн. - А я с хозяином пока посижу там, на лавке. А потом ты с ним
посидишь.
     - Но я бы пока принес ужин, - возразил было карлик, но  Грон  властно
поднял руку.
     - Мы не спешим. Будет так, как я сказал.
     - Делай как хочешь, - покорно вздохнул Фай.
     Вволю наплававшись в теплой воде, смыв с помощью  локнийской  натирки
пыль и пот, сняв сонливость и усталость,  освежившиеся  и  бодрые  Грон  и
Рения вместе с Фаем покинули бассейн и направились назад. Потом карлик под
присмотром Грона сходил за провизией.
     Вольный боец мысленно застонал при виде того, что появилось на столе.
Там было нарезанное большими ломтями  мясо,  остро  и  аппетитно  пахнущая
зелень, холодные, но от этого не  менее  привлекательные  слоистые  пышные
лепешки,  сочные  куски  рыбы,  переложенные   поджаренными   кругляшками,
золотистая прозрачная икра... Отведав глазами все эти яства, он вздохнул и
сказал Рении:
     - Пойдем с нами.
     - Куда? - одновременно спросили карлик и девушка, карлик с испугом, а
девушка с недоумением; она  не  отрывала  взгляда  от  заставленного  едой
стола.
     - Проводим хозяина в его спальню. -  Грон  повернулся  к  Фаю.  -  Мы
поужинаем сами, а тебя я на всякий случай запру до утра. Давай ключ  и  не
обижайся - мне  просто  приходится  быть  недоверчивым.  А  я  хочу  спать
спокойно.
     Карлик молча заморгал, открыл рот, собираясь что-то  сказать,  но  не
сказал, а тяжело заковылял к выходу.
     - Идем, идем, Рения, - поторопил Грон девушку, задержавшуюся у стола.
- Не сомневайся, без ужина не останемся.
     Под ужином он, к  собственному  сожалению,  подразумевал  всего  лишь
остатки провизии из дорожной сумы.
     Комната Фая находилась за изгибом коридора  и  не  отличалась  особым
убранством. В ней находились узкая кровать, низкий  столик  и  табурет,  и
полки с широкобокими кувшинами вдоль затянутой гобеленом  стены.  На  полу
лежали потертые звериные шкуры со свалявшимся черным  мехом.  Зарешеченное
окно выходило в темный двор.
     - Дай ключи, - напомнил Грон, показывая на связку, которую карлик  не
выпускал из рук. - Какой из них?
     Фай молча перебрал звякающие ключи, выбрал нужный и  протянул  связку
вольному бойцу.
     - Не обижайся, - повторил Грон.  -  Утром  я  тебя  открою.  Тогда  и
поблагодарю за ночлег.
     Карлик исподлобья взглянул на него и пробормотал:
     - Ни от кого не дождешься благодарности. Никогда...
     - Ну-ну, не бурчи, - сказал вольный боец, вставляя  ключ  в  замочную
скважину. - Нам с Ренией обязательно нужно  вернуться,  предстоит  слишком
много дел. Если хочешь - можем взять и тебя.
     Карлик вздрогнул, ожесточенно потер трясущиеся щеки и поднес  руку  к
горлу. И вдруг тихо, с бульканьем, засмеялся и тут же оборвал смех.
     - Фай надеется, что скоро  сам  сможет  отправиться  туда,  куда  ему
захочется.
     Эти слова были сказаны тоном, настолько не  вязавшимся  с  обликом  и
всем поведением карлика, что Грон некоторое время  удивленно  рассматривал
неподвижного уродца.
     - Как знаешь, - наконец сказал он, вышел в  коридор,  где  ждала  его
Рения, и повернул ключ, оставив Фая взаперти.



                                    7

     Ночная Сестра светила в окно,  и  тени  от  решетки  косыми  клетками
расчерчивали  пол.  Комната  была  переполнена  тишиной,  комната   словно
погрузилась на дно неподвижного ночного омута, поглотившего все  звуки.  И
не слышно было, как дышит Рения.
     Вольный боец  кашлянул,  поправил  подушку,  повернулся  к  гобелену,
освещенному ночным светилом. Самое  время  было  уснуть,  отдохнуть  перед
возвращением к Снежным Горам, но сон  почему-то  не  шел,  сон  заблудился
где-то среди звезд, сон бродил по безмолвному лесу, слепо тычась в деревья
и кусты, и никак не мог отыскать дорогу к одинокому угрюмому замку...
     Вместо роскошного ужина, ожидающего на столе,  Грон  извлек  из  сумы
хлеб и последний кусок сыра, протянул Рении флягу с  остатками  цветочного
вина. Потом погасил факелы и пожелал девушке хорошего отдыха.  Разделся  и
устроился  на  диване,  укрывшись  обнаруженным   среди   подушек   тонким
покрывалом.
     Но уснуть никак не удавалось. Вольный боец вслушивался,  вслушивался,
вслушивался в тишину, пытаясь различить дыхание девушки, а  перед  глазами
упорно стоял и никак не желал исчезнуть образ Рении,  лежащей  на  широкой
кровати  и  ждущей...  Нежные  плечи...  Податливые  губы...   Шелковистая
восхитительная кожа...
     Он, стиснув зубы, лег на живот, уткнулся лицом в подушку,  задыхаясь,
дрожа от бешеных толчков бурлящей крови. Попытался немедленно отогнать  от
себя будоражащее видение, но попытка не удалась.
     "Надо встать, - лихорадочно  думал  Грон.  -  Встать,  выйти  отсюда,
прыгнуть в бассейн и плавать до полного изнеможения..."
     И вдруг сквозь густой  слой  тишины  пробился  к  нему  далекий,  еле
слышный шепот:
     - Милый... иди ко мне... Иди ко мне, Гронгард...
     Он не поверил в этот шепот, он сказал  себе,  что  это  просто  шумит
взбудораженная кровь, а  сам  уже  рывком  поднял  голову,  вглядываясь  в
пронизанный светом Ночной Сестры полумрак в дальнем конце комнаты. Высокая
кровать казалась белым облаком, спорхнувшим с небесных высот.
     - Иди ко мне, Гронгард...
     Девушка,  приподнявшись,  манила  его  обнаженной  рукой  и  шептала,
шептала...
     ...И были  ураган  и  долгий  полет,  провалы  и  воспарения,  полное
исчезновение, отчаянный рывок к  поверхности  и  новое  исчезновение...  В
ласках они учились друг у друга,  теряли  и  вновь  находили  друг  друга,
помогали друг другу, погружались  и  возносились,  не  расплетая  объятий.
Ночной свет струился над их гибкими горячими телами, над их единым  телом,
нежные и страстным, страстным и нежным, познающим  самое  себя  под  тихую
музыку звезд. И все повторялось и повторялось, до исступления, безумства и
окончательного сладостно-опустошающего полного растворения...
     А потом он лежал, продолжая обнимать уснувшую Рению, вдыхая запах  ее
волос, и медленно уплывал куда-то по спокойной реке, над которой  неспешно
поднималось огромное солнце. Слегка колыхалась вода, слабое течение  несло
его все дальше и дальше, и со всех  сторон  подступала,  обнимала  уютными
лапами теплая тишина. Тишина убаюкивала, мягко ложилась на сомкнутые веки,
обещая покой, - и вдруг прервалась,  превратилась  в  отдаленное  шарканье
шагов.
     Он осторожно высвободил руку из-под  плеча  спящей  девушки,  сел  на
кровати, вслушиваясь  в  приближающиеся  звуки.  Сомнений  не  было  -  по
коридору к их двери шел  Фай,  неведомо  как  освободившийся  из  запертой
комнаты, шел, не таясь, словно не боялся разбудить спящих... Или уверенный
в том, что спящие уже никогда не проснутся?
     Грон вскочил, бесшумно  бросился  к  дивану,  возле  которого  лежали
одежда и оружие. Быстро лег, натянул покрывало.  Он  решил  проследить  за
действиями карлика, хотя догадывался, какими они будут. Шаги  звучали  уже
совсем рядом с дверью, и темнота  вдруг  отступила,  когда  Фай  шагнул  в
комнату со свечой в руке. На  нем  был  тот  же  полосатый  халат.  Карлик
немного  постоял  у  двери  и  вперевалку  направился  в  сторону   стола.
Споткнулся о лежащую возле кресла суму  Грона,  присел,  поставил  на  пол
свечу и принялся шарить в суме, стуча пустыми флягами и выбрасывая  белье,
и,  по-видимому,  действительно,  нисколько  не  заботясь  о  том,   чтобы
соблюдать осторожность.
     - Напрасно стараешься, - сказал Грон, потянувшись за одеждой. - Того,
что ты ищешь, там нет.
     Услышав голос вольного бойца, Фай испуганно вскрикнул, подался  назад
и, не удержавшись на ногах, сел на пол.
     - Не думал, что  мертвые  могут  заговорить?  Ты  ведь  полагал,  что
отравил нас, не так ли?
     Грон встал и подошел к карлику, обхватившему голову руками. Отодвинул
ногой суму, поднял Фая за воротник и подтолкнул к креслу. Карлик  упал  на
колени, вцепился в ножки кресла и сгорбился, ожидая удара.
     - Не так ли, Фай? - повысив голос,  повторил  Грон.  -  Ты  же  хотел
отравить нас, чтобы забрать вино Асканты. Куда  ты  подложил  отраву  -  в
кувшин? Или посыпал ею мясо вместо соли?
     - В кувшин, - сдавленно отозвался карлик.
     -  А  из  комнаты  выбрался  через  ход  за  гобеленом?  Вижу,  здесь
полным-полно потайных ходов.
     - Да! Да! - завизжал Фай,  подняв  голову  и  сверля  вольного  бойца
ненавидящим взглядом.  -  Да,  я  хотел  вас  отравить,  я  все  продумал,
давным-давно продумал! Если бы вернулся не ты,  а  озерные  метатели  -  я
отравил бы озерных метателей, всех до одного, и вино