острова.  Слева!  И  изменившиеся
надписи на самом деле остались теми же, но только выглядели так, как  если
бы смотреть на их отражение в зеркале.
     Зеркало! Зеркальное отражение...  И  значит,  Колдун  оказался  прав,
значит,  Колдун  ничего  не  выдумал...  вернее,  выдумал.  Выдумал  -   и
выдуманное опять сбылось.
     "Это не вода, - сказал Колдун, когда они вчетвером  въехали  на  холм
перед низиной с серым овальным пятном, которое Грон принял за озеро. - Это
вовсе не вода. Это зеркало..."
     Потом Колдун начал что-то объяснять в своей обычной манере  -  долго,
путано и непонятно, упоминая вещи, неизвестные ни Грону, ни  Вальнуру,  ни
Рении. Вольному бойцу запомнилось имя какой-то девочки -  Алиса,  которая,
по словам Колдуна, жила в еще  одном  придуманном  мире,  расположенном  в
зеркале...  Грон  никак  не  мог  уразуметь,  какой  же  такой  мир  может
существовать в зеркалах, если они всего лишь отражают  то,  что  находится
перед ними, и так легко разбиваются...  Вспомнилась  Энесса,  вздымающийся
над руинами сожженного озерными метателями храма обломок зеркальной стены,
закопченный, покрытый трещинами, и непрерывный жалобный хруст  стекла  под
копытами коня.
     В  низине  находится  зеркало-колодец,  говорил  Колдун;  туда  можно
провалиться и  попасть  в  другой  мир,  загадочный  и,  возможно,  полный
опасностей, и даже встретить вам свое собственное отражение...
     Они спустились  к  подножию  холма,  подъехали  к  неподвижной  серой
поверхности, и Грон  убедился  в  том,  что  это  действительно  огромное,
покрытое пылью зеркало, в котором тускло отражалось облачное небо.  Словно
шел здесь когда-то неведомый исполин, уронил свою ношу в болото, и  так  и
осталась она лежать в этом краю, днем и  ночью  бесцельно  удваивая  небо,
солнце, Ночную Сестру, звезды, облака и птиц...
     А вокруг действительно простиралось болото, и над низиной  растекался
приторно-мертвенный запах гниения. Вальнур  срубил  и  очистил  от  ветвей
тонкое дерево и, свесившись с коня, воткнул в придорожную траву. Раздалось
невнятное чмоканье, волна  удушающе  тяжелого  гнилостного  запаха  обдала
всадников, и ствол неожиданно легко скользнул в глубину  и  перестал  быть
опорой для юноши, едва удержавшегося в седле.
     Промерив болото в нескольких местах, они убедились в том, что  вокруг
расстилается глубокая трясина, а дорога, ведущая к  зеркалу,  представляет
собой верхний край высокой и узкой стены, погруженной в топь.
     Зеркальная же поверхность оказалась прочной и скользкой. Грон выяснил
это, пробуя ее у  края  мечом  и  ногой,  бросая  заготовленные  Вальнуром
обрубки стволов. Короткие бревнышки падали с глухим стуком,  скользили  по
зеркалу, крутясь и прокладывая дорожки в пыли. И никуда не проваливались и
не исчезали.
     Они стояли у края странного зеркала, "зеркала-колодца", и думали, что
делать дальше. Решение нужно было принимать без промедления, потому что  с
вершины холма каждое мгновение могли скатиться метатели, а из серых  небес
вылететь грозная железная птица.
     - Что тут раздумывать? - горячился Вальнур. - Перебежим  по  зеркалу;
каких-то тридцать-сорок шагов - и  мы  на  той  стороне.  А  там  подождем
метателей и встретим из арбалетов. Или даже не так! - Зеленые глаза  юноши
вспыхнули от  новой  идеи.  -  Вернемся  и  спрячемся  в  лесу,  пропустим
метателей к зеркалу, нападем с тыла и выстрелами столкнем  в  болото.  Или
расстреляем на зеркале!
     - Нет-нет, только в обход! - встревоженно воскликнула Рения. - Болото
ведь где-то же должно кончиться  -  так  давайте  лучше  объедем  его.  Их
слишком много.
     - Неужели ты еще не убедился, что метатели не младенцы? - сказал Грон
с легкой иронией, чтобы остудить задор юноши.  -  Обнаружив  зеркало,  они
будут чрезвычайно внимательны и осторожны, и нам с ними  вряд  ли  удастся
справиться. Не торопись, подожди; мы попробуем застать их врасплох  ночью,
на привале. - Он с тревогой посмотрел на лесистый  склон,  обвел  взглядом
небо. - Сделаем так:  сейчас  свяжем  поводья,  вы  будете  держать,  а  я
обмотаюсь и пойду первым,  насколько  хватит  длины  поводьев.  Потом,  по
одному, Колдун, а за ним Рения; Вальнур  замыкает  и  переводит  коней.  И
новый переход. Так и переберемся, с пятью-шестью остановками.  Колдун,  ты
хочешь возразить?
     - Возражать бесполезно. Думаю, у нас просто нет выбора; болото нам не
объехать, в этом я не сомневаюсь, потому что тут появилось зеркало.  Тебе,
Гронгард, придется пройти через зеркало. Надо рисковать. Имей в виду, даже
если провалишься, даже если попадешь в зазеркальный мир  -  не  поддавайся
панике, никуда не бросайся, не торопись. Помни, что ты привязан, и мы тебя
вытащим во что бы то ни стало.
     - Решено. -  Грон  снял  плащ,  перебросил  через  седло.  -  Давайте
поводья.
     "Где же поводья?  -  подумал  вольный  боец,  стоя  посреди  знакомой
улочки. - Неужели узел развязался, когда я все-таки провалился?"
     Он знал, что узел не мог развязаться; это  был  особый  узел,  еще  в
детстве показанный ему отцом. Значит, вновь произошло что-то,  недоступное
его пониманию.
     "Куда я иду? Ведь Колдун предупреждал: не надо торопиться!"
     Он остановился, с легкой растерянностью вновь и вновь всматриваясь  в
окружающее. Неужели это и есть зазеркальный мир? Такой похожий на тот, что
остался ТАМ?.. Но почему он, Гронгард, оказался в Искалоре, совсем рядом с
домом отца? Посмотреть бы на дом отца...
     Провалился он, сделав лишь третий  или  четвертый  шаг  по  скользкой
поверхности. Последнее, что он услышал, был отчаянный крик Рении. Поводья,
которые держали Вальнур и Колдун, натянулись, сдавливая ребра, потом  Грон
перестал их ощущать и почувствовал,  что  медленно  падает  куда-то,  хотя
перед его  глазами  застыло  не  меняющееся,  тускло-серое,  бесформенное,
размазанное НИЧТО. Он не  успел  еще  ничего  сообразить,  когда  ощущение
падения исчезло, ноги вновь оказались на твердой опоре, и  странное  НИЧТО
мгновенно сменилось знакомыми домами Искалора.
     "Зеркало... Я в мире зеркала. Но как же теперь выбраться отсюда?.."
     Этот мир был таким привычным и спокойным... Столько раз  проезжал  он
на коне по гладким булыжникам, торопясь  проведать  отца  или  отправляясь
после прощания с отцом в новые странствия. Только бы глянуть на  отцовский
дом, где прошли годы  детства  и  юности,  где  все  вещи  хранили  давнее
прикосновение умелых и ласковых,  теплых  и  нежных  маминых  рук.  Черная
беда... Сколько же горя ты принесла!
     Вольный боец, задумавшись, сделал еще несколько шагов по  направлению
к дому отца и опять остановился, услышав раздавшийся за поворотом перестук
копыт двух коней. Рука привычно  нащупала  рукоять  меча,  но  он  тут  же
опомнился и задвинул меч в  ножны  -  в  родном  городе  ему  некого  было
опасаться.
     "Хотя какой же это родной город? Это  же  отражение..."  -  запоздало
подумал он.
     Всадники показались  из-за  угла,  медленно  приближаясь,  -  и  Грон
застыл, с трудом сдержав крик. Он сразу узнал Рению,  а  мгновением  позже
сообразил, что рядом с ней, невесело  глядя  на  мостовую,  едет  он  сам,
Гронгард, сын Гронгарда Странника, вольный боец Искалора...
     Лицо девушки тоже было печальным. Ее  длинные  волосы  двумя  черными
потоками стекали на плечи из-под низко  надвинутой  на  лоб  круглой  алой
шапочки  с  искусно  вышитым  золотистым  силуэтом  застывшей   в   полете
длинноклювой птицы. Сердце Грона  сжалось  при  виде  этой  шапочки  -  ее
надевала мама, отправляясь на конные прогулки по пригородным лугам. Черную
куртку, облегчающую стройную фигуру  Рении,  опоясывал  широкий,  покрытый
узорами ремень; невысокие,  доходящие  до  середины  голени,  сапоги  были
натянуты на узкие черные рейтузы. Серого коня  с  аккуратно  подстриженной
гривой Грон тоже узнал сразу - это был Ирин,  один  из  молодых  отцовских
скакунов. Волосы спутника девушки, облаченного в обычный,  без  украшений,
серый плащ, под которым угадывался меч, были перехвачены голубой лентой  -
фамильным  знаком  рода  Гронгардов.  Что-то  во  внешнем  виде   двойника
показалось непривычным вольному бойцу, застывшему посреди улицы, но он  не
успел ничего определить, потому  что  перевел  взгляд  на  коня.  Нет,  не
Тинтан, стуча копытами, нес на спине седока;  не  Тинтан,  а  широкогрудый
хитроватый Лалиль - еще один конь  из  отцовской  конюшни.  Но  почему  не
Тинтан?.. И почему они такие  невеселые,  словно  возвращаются  с  чьих-то
похорон? Откуда они возвращаются? Из дома отца? Что-то случилось с отцом?
     Мысли метались, путались, перебивали и заглушали одна другую. Что все
это значит? Кто они такие, приближающиеся к нему всадники; кто эта девушка
с ошеломляюще милым, дорогим, восхитительным лицом, кто этот крепко сбитый
рослый мужчина с глубокими складками между бровей?
     Внезапно он понял, чем  задел  его  облик  двойника.  Ножны  с  мечом
выделялись под складками плаща с ПРАВОГО, и не ЛЕВОГО бока!
     Отражения... Ему навстречу двигались отражения!
     Спустя несколько мгновений Грон убедился, что  всадники  не  замечают
его, хотя не увидеть человека на пустынной улице  под  еще  светлым  небом
было просто невозможно. Тем не  менее,  их  взгляды  равнодушно  проходили
сквозь него, как будто он сделался невидимым, и ни тени изумления или хоть
какого-то интереса не было в их глазах. Ступающие бок  о  бок  кони  почти
вплотную приблизились к нему. Грон шагнул в сторону и попытался взять  под
уздцы равнодушного Ирина - но  рука  его  беспрепятственно  прошла  сквозь
надвинувшийся корпус коня, совсем так же,  как  накануне  прошел  его  меч
сквозь призрак Одноглазой Старухи.
     Он стоял и смотрел вслед всадникам, которые и в самом  деле  были  не
более, чем отражениями в зеркале. Они медленно и молча удалялись.
     - Рения!  -  осипшим  внезапно  голосом  позвал  он,  но  девушка  не
обернулась и ничем не показала, что услышала его оклик. Как и ее  спутник.
И Грон понял, что эти двое не только не видят, но и не слышат его.  Он  не
существовал для них.
     Всадники скрылись за  портняжным  цехом,  а  вольный  боец  продолжал
неподвижно стоять, вдруг ощутив  в  груди  какую-то  непонятную  тягостную
пустоту.
     "Ты смотришь в зеркало и видишь отраженье... Он - ты -  лишь  кажется
тебе? Нет, он живой... Но он тебя не видит... Миры вовеки не соединить..."
     Почему они такие печальные? Что случилось? Что-то случилось...
     Внезапно сдавило ребра и  потянуло  вслед  за  уехавшими  всадниками.
Грон, повинуясь, сделал шаг, догадываясь, что за сила влечет его к  выходу
из  зеркального  мира.  Странно  закачались  и  вдруг  потускнели   домики
перекупщиков, заходила  волнами  булыжная  мостовая,  змеей  изогнулась  и
расплылась стена постоялого двора, и закатное небо превратилось  в  ничто.
Грон,  стоя  на  месте,  ощутил,  что  начал  подниматься,  возноситься  к
исчезнувшему небу, и  тускло-серое  размазанное  НИЧТО  растворило  его  в
себе... Потом последовал рывок, он не удержался  на  ногах,  покатился  по
зеркальной поверхности и вылетел на дорогу. И услышал голос Вальнура:
     - Стой, Топотун, больше не тяни!
     Он поднялся с земли и не успел еще  толком  ничего  рассмотреть,  как
Рения чуть снова не сбила его с ног. Обняв за шею, прижавшись всем  телом,
дрожа и всхлипывая,  она,  задыхаясь,  шептала:  "Гронгард...  Гронгард...
Гронгард..." - и ерошила его пропыленные волосы, и гладила его щеки и  лоб
своими горячими руками. "Я был уверен, что ты вернешься",  -  говорил  Ал,
пытаясь распутать перекрученные поводья, а Вальнур нетерпеливо  спрашивал:
"Ну что там, Грон? Что там?"
     ...Скользя по твердой и теперь  уже  надежной  поверхности,  они,  не
тратя времени на разговоры, переправились через зеркало и расположились на
поляне у лесного ручья. Серое небо окончательно нахмурилось  и  потемнело,
грозя пролиться дождем, воздух  пропитался  сыростью  и  душистым  запахом
розовых кинжалоподобных растений, поднимающихся над берегами ручья. Грон с
удивлением отметил, что, похоже, близок вечер, по его расчетам, до  вечера
было еще далеко. Расстелили плащи, сели, разложили  припасы  из  бездонной
сумы вольного бойца, не забывая прислушиваться к лесным звукам и  выставив
Тинтана дозором у дороги. Вальнур, хрустя зачерствевшей хлебной лепешкой и
с аппетитом отправляя в рот солоноватый дольки пикаты, рассказал  Грону  о
том, что происходило у зеркала в отсутствие вольного бойца.
     Вальнур и Ал едва удержали  связанные  поводья,  когда  тот  внезапно
провалился сквозь зеркало. Поводья туго натянулись,  и  все  усилия  обоих
мужчин и присоединившейся к ним Рении были  тщетны  -  вытащить  Грона  не
удавалось. В конце концов они привязали поводья к седлу Тинтана,  приказав
ему стоять неподвижно, а потом  Тинтана  сменил  Топотун.  Шло  время,  но
ничего не менялось. Поверхность  зеркала  была  неподвижной,  а  натянутые
поводья, пронизывая ее, исчезали в зазеркалье.  Они  решили  оставаться  у
зеркала несмотря ни на что,  не  отпускать  поводья,  и  если  придется  -
встретить метателей с оружием в руках и погибнуть в неравном бою. Время от
времени Вальнур пытался отвести коня дальше от зеркала в надежде  все-таки
вытащить Грона, но поводья не поддавались. "Надо ждать и надеяться на  его
возвращение, -  сказал  Ал.  -  Он  должен  пройти  через  это  зеркало  и
вернуться".
     - Ты просто не представляешь, Гронгард, как это мучительно и  страшно
- ждать и почти ни на что не  рассчитывать,  -  измученно  сказала  Рения,
прижимаясь к плечу вольного бойца.
     - Странно, - задумчиво произнес Грон, гладя ее волосы. - Я  ведь  был
там совсем недолго. Совсем недолго, Колдун.
     - Вероятно, там другой  временной  поток.  Или  что-то  произошло  со
временем в момент перехода. Это, конечно,  не  объяснение,  но  по-другому
объяснить не могу. Зазеркалье - тайна для нас.
     - Что там было, Грон? - нетерпеливо вмешался  юноша.  -  Что  ты  там
видел?
     Вольный боец опять на мгновение почувствовал щемящую пустоту в груди.
Зазеркальный Искалор, печальные всадники, возвращающиеся от  дома  отца...
Другая одежда... Лалиль вместо Тинтана...
     В полной тишине все выслушали его немного сбивчивое повествование.  В
зеленых глазах юноши сверкало любопытство, он еле удерживался от реплик  и
возбужденно сжимал и разжимал кулаки. На лице Рении, боявшейся  пропустить
хоть слово, отражались  изумление,  недоверчивость  и  страх.  Ал  слушал,
наклонив  голову,  потирая  щетину  на  щеках,  и,  по   всей   видимости,
сосредоточенно обдумывая рассказ вольного бойца. Когда Грон закончил,  все
некоторое время сидели молча. Потом, не сговариваясь, повернулись  к  Алу.
Ал сорвал травинку, пожевал; обвел взглядом спутников.
     - Ждете разъяснений? Вряд ли я удовлетворю ваше любопытство. Еще  раз
напомню: этот мир теперь реален, живет и развивается по своим  законам,  и
познавать их мне приходится вместе с вами. Я практически  ничего  не  знаю
априорно. Да, была у автора идея зеркала-колодца, но до  твоего  рассказа,
Гронгард,  я  понятия  не  имел,  каким  этот  колодец  окажется.  Кстати,
возможно, именно неразработанность  замысла  помогла  тебе  вернуться  без
всяких затруднений. Все могло быть совсем по-другому...
     - Хорошую парочку ты составил бы  с  нашей  туманной  Кафиллой!  -  с
досадой воскликнул юноша. - Я люблю, когда все точно и ясно.
     - Я тоже, - усмехнулся Ал. - Но, по-моему, "точно и ясно"  не  бывает
даже у самого Господа Бога. И наверное, это правильно, потому что  гораздо
более интересно.
     - Так ты не можешь ответить, что все это  значит?  -  угрюмо  спросил
вольный боец. - Почему они в другой одежде? Где Тинтан?
     - Я могу только предположить. Но мое  предположение  останется  всего
лишь  предположением,  не  более...  Если,  конечно,  не  подтвердится   в
дальнейшем. В противном же случае - игнорамус эт игнорабимус. Не  знаем  и
не узнаем.
     - Хорошо, закончим. - Грон сделал привычный рубящий жест  и  принялся
убирать в суму остатки провизии. - Кажется, мы уже недалеко от  цели  -  и
нужно что-то делать. Чем меньше противников останется на нашем пути, когда
мы будем возвращаться с вином Асканты, тем лучше для нас.
     - Вот это точно и ясно! - Вальнур вскочил и, схватив топор,  принялся
быстро и ловко орудовать им, нанося неотразимые удары воображаемым врагам.
- Клянусь ясноглазой Оль, озерные метатели больше не посмеют  вылезать  из
своей долины!
     - Дождемся  их,  последуем  за  ними,  а  ночью  нападем  на  лагерь.
Рассчитываю на тебя.  -  Грон  повернулся  к  юноше.  -  Тебе  приходилось
когда-нибудь бесшумно нападать на охрану?
     Вальнур самоуверенно ответил:
     - Думаю, это не сложнее, чем пробиваться через три  цепи  стражников,
чтобы поглазеть на чудодейственный череп Одинокого Обитателя Оврага.
     Он начал взахлеб рассказывать  о  своих  отроческих  приключениях,  а
вольный  боец,  искоса  поглядывая  на  Ала,  в  очередной  раз  попытался
определить свое отношение к этому человеку.
     Вне всякого сомнения, размышлял  Грон,  Колдун  вновь  подсказал  ему
выход. "Не паниковать, не торопиться - мы  тебя  вытащим..."  И  вытащили.
Колдун не побивал Вальнура и Рению бросить его, Грона, в  этом  колодце  и
ехать дальше. Значит, Колдун не таит никаких коварных мыслей? Или все-таки
очень нуждается в вине Асканты и собирается завладеть им на обратном пути,
окончательно втершись в доверие?
     Сердце подсказывало,  что  Колдун  -  союзник;  странный,  необычный,
загадочный, но - союзник;  а  разум  осторожничал,  разум  советовал  быть
начеку...
     Грон вздохнул и прислушался к разговору.
     - Ты отличный рассказчик, Вальнур, - с улыбкой говорил Ал. - Записать
твою историю - получилась бы почти готовая новелла. Вот ты говоришь,  а  я
все это очень зримо себе представляю, как в кино. - Он медленно  потянулся
всем телом, подняв  скрещенные  руки  над  головой.  -  Вот  мы  вчетвером
придумаем что-нибудь, представляешь? Совершенно  новый  мир...  И  породим
свои подобия. Они будут жить там, в этом  новом  мире,  сидеть  на  берегу
такого вот лесного ручейка, беседовать...
     - Ручей! -  вздохнув,  сказала  Рения.  -  Искупаться  бы...  Я  себя
чувствую настолько пропыленной, что...
     - Сейчас! - мгновенно отреагировал вольный боец. - Вальнур, Колдун, -
в надзор; я распрягу коней. Иди, купайся, а мы потом.
     Он достал из  сумы  длинное  узорчатое  полотенце  из  тонкой  ткани,
протянул девушке и направился к пасущимся на краю поляны скакунам.
     "Пойдем вдвоем с Вальнуром, - думал он, снимая  седло  с  Тинтана.  -
Расправимся с охраной, а дальше - как получится. Лишь бы получилось.  Лишь
бы хоть что-то получилось..."
     Спустя некоторое время он внезапно поймал себя  на  том,  что  думает
вовсе не о предстоящей вылазке. Руки его механически  выполняли  привычную
работу, распрягая коней, а сам он  представлял,  как  купается  девушка  и
невольно бросал короткие взгляды в сторону  ручья.  Осознав  это,  вольный
боец нахмурился и оттолкнул сунувшегося к нему Топотуна. Увидел  себя  как
бы со стороны - пыльного, со  спутанными  волосами,  в  несвежей  сорочке,
пропахшего болотом, конским и своим собственным потом - и с трудом подавил
желание немедленно, прямо в одежде броситься в воду. Сел спиной  к  ручью,
подперев голову кулаками.
     - Как хорошо, Гронгард! -  Девушка  подошла  сзади,  неслышно  ступая
босыми ногами по траве, положила руки ему на плечи. - Вода  теплая-теплая,
и пахнет цветами. Я словно помолодела и чувствую себя совсем девчонкой.
     Он встал, повернулся к ней, взял в ладони ее  прохладное  лицо.  Лицо
Инейи... Лицо Рении... "Ты и так еще совсем девчонка", - хотел сказать он,
но не сказал, а, наклонившись, впился губами в ее приоткрытые нежные губы.
     ...Озерные метатели появились в  сумерках.  Укрывшись  за  де