к строго
поститься?
     Отец Бертран тяжко вздохнул и ответил:
     -- Нет, сын мой. Но нищета наша так велика, что в постные дни мы совсем
не едим. А хлеб обычно бывает на нашем столе только по воскресеньям.
     Глаза  у монахов были голодные, и сэр  Лайонел почувствовал вину за то,
что отнял у несчастных часть их и без того скудной доли. Стараясь не  задеть
ничьих чувств он сказал:
     -- Святой отец, пошли кого-нибудь на конюшню, где остались мои пожитки.
Там есть кое-какая еда, и я был бы рад поделиться ею с вами.
     От этих слов монахи оживились. Один из них тут  же выскочил из-за стола
и побежал  на конюшню. Вернувшись вскоре  с большой холщовой сумой, монах  с
поклоном подал  ее  сэру Лайонелу.  Рыцарь извлек  из сумы увесистый окорок,
мешочек сухарей, флягу вина и положил все это на стол.  Монахи уставились на
эту нехитрую снедь так, словно она была из золота. Один только  отец Бертран
при виде еды сохранил остатки самообладания.
     -- Сын  мой,  --  неуверенно  пробормотал он, --  мы  не можем бездумно
пользоваться  твоей щедростью. Места здесь  дикие и пустынные,  и тебе негде
будет пополнить свои запасы...
     -- Пустяки, святой отец, -- перебил его сэр Лайонел. --  Обо мне нечего
беспокоиться. Я человек бывалый и не пропаду, что бы ни случилось.
     Не  слушая  возражений  аббата, он  нарезал  ветчину  толстыми  сочными
ломтями и, подавая пример, взял  себе один. Худые руки несмело потянулись  к
окороку. Отец Бертран вздохнул:
     -- Ты щедр, милорд! Пусть Господь вознаградит тебя за доброту!
     Пока  монахи  жадно  поглощали  ветчину с сухарями,  сэр Лайонел  налил
каждому  по  стакану вина, не  забыв  и про себя.  Сытная  еда и доброе вино
преобразили  монахов: на  лицах  появились довольные  улыбки, голодный блеск
исчез из глаз. Святые  отцы  от  всей души поблагодарили рыцаря за невиданно
обильный  ужин,  пожелали  ему покойной ночи  и удалились, оставив наедине с
аббатом.

     III.

     Когда монахи ушли, сэр Лайонел встряхнул флягу:
     --  Здесь  есть еще вино, отец Бертран.  Почему бы  нам не посидеть  за
стаканчиком и не побеседовать?
     -- Охотно, сын мой, -- улыбнулся аббат.
     Сэр Лайонел  наполнил  стаканы и осторожно завел  разговор о  том,  что
разбудило его любопытство:
     -- Я  немало поездил по свету, бывал во многих монастырях и аббатствах,
но,  честно  признаюсь, первый раз  вижу святых отцов  в  таком  бедственном
положении. Прошу тебя, поведай, отец Бертран, в чем его причина?
     Отец  Бертран помолчал,  заглянул в свой стакан,  отпил немного  вина и
только потом ответил:
     --  На все  Божья воля! Быть может,  Он послал  нам эти  испытания дабы
укрепить наш дух. Не мы одни бедствуем, сын мой. Вся округа голодает,  и  те
крестьяне, что раньше исправно доставляли нам хлеб насущный, теперь не могут
прокормить даже свою семью. Если б ты знал,  милорд, сколько детей умерло за
последний год! Наша обитель никогда  не была  богатой, и  у нас  нет золота,
чтобы послать кого-нибудь туда, где можно купить еды. Так  и перебиваемся, и
неустанно молим Господа отвратить от нас свой гнев.
     -- А отчего случился такой голод?
     -- Причины  самые обычные. Плохой  урожай прошлой осенью, суровая зима,
поздняя весна,  сырое и холодное лето. В этом году хлеба будет еще меньше, и
немногие доживут до следующей весны...
     -- И часто такое случается в ваших краях?
     -- Впервые на  моей памяти. Бывали, конечно, неурожайные годы и раньше,
но чтоб такое...
     Отец  Бертран  умолк,  погрузившись  в  невеселые думы.  Молчал  и  сэр
Лайонел,  размышляя о том, что  услышал. Не верилось ему,  что Господь может
так  сурово карать своих детей. Где это видано, чтобы монахи съели даже овес
с конюшни!
     --  Позволь  спросить еще  об одном,  святой отец, --  снова  заговорил
рыцарь. --  Нет  ли в  ваших  краях  чудовищ, великанов,  драконов и  прочих
отродий нечистого?
     Аббат удивленно посмотрел на него:
     -- Почему ты спрашиваешь, милорд?
     --  Потому,  что  всю  свою жизнь  я  посвятил  тому, чтобы очистить от
чудовищ христианские  земли. И, где  бы я  ни странствовал, везде задаю этот
вопрос. К тому же, не буду лукавить, не верю я, что ваши беды посланы Богом.
То, что ты рассказал, куда больше напоминает козни дьявола. Потому  я и хочу
узнать, нет ли в округе его слуг.
     Отец Бертран немного подумал, а потом ответил:
     -- Я слыхал об одном таком создании, что живет неподалеку... Но, право,
не думаю, что оно повинно в голоде. Это чудовище живет в пещере в прибрежных
скалах и питается одной рыбой. Рыбаки называют его Вулвер.
     -- А как выглядит этот Вулвер?
     -- О, весьма  неприглядно! Телом  он  схож  с  человеком, но  повыше, и
сплошь покрыт бурой шерстью, голова же у чудища волчья.
     -- Оборотень! -- воскликнул сэр Лайонел и перекрестился.
     --  Не думаю. Скорее, ошибка  природы. Но,  как бы  то ни было,  Вулвер
никогда не причинял людям вреда.
     --  Мой  опыт  говорит о  другом, --  возразил  рыцарь.  Подобные твари
недаром внушают нам страх и отвращение: вид  их  гнусен, но сущность  -- еще
того хуже. Зло  -- их  стихия,  они им дышат  и  питаются. Многим из них нет
нужды совершать злые поступки. Одно то, что Вулвер живет рядом с вами, могло
быть причиной неурожая. Я уже двадцать лет истребляю чудовищ и, поверь, знаю
о чем говорю!
     Отец Бертран во все глаза смотрел на него:
     --  Ну... Если  ты так  уверен...  Конечно,  опыт в  таких  делах стоит
немало! И что ты собираешься делать?
     --  Расскажи  мне, где  живет Вулвер,  и  завтра же я  отправлюсь туда,
покончу с проклятым чудовищем и  привезу тебе его голову. Вот увидишь, голод
сразу же прекратится!
     --  Хвала  Всевышнему,  пославшему  нам  тебя!  -- воскликнул  аббат  и
принялся объяснять дорогу к пещере Вулвера.

     IV.

     Утром  сэр Лайонел отстоял  с монахами  мессу и собрался в путь.  Перед
отъездом он уговорил отца  Бертрана принять в дар почти все золото, бывшее у
него при себе,  и  взял с аббата обещание  немедленно  отправить посланца за
хлебом и другими припасами. Отец  Бертран со слезами  на глазах  благословил
его.
     --  Возвращайся,  сын мой, мы будем  молиться за тебя, -- проговорил на
прощанье аббат.
     --  Я вернусь еще  сегодня и привезу  тебе голову чудища!  -- крикнул в
ответ сэр Лайонел и выехал за ворота.
     Путь  его лежал вдоль берега  моря, мимо маленькой деревушки,  к пещере
Вулвера. Сэр Лайонел ехал, низко надвинув капюшон на лицо -- с неба моросило
не переставая. Серые волны, рябые от дождя, с  мерным шелестом вгрызались  в
берег. Пахло солью и гнилыми водорослями. Тут и там виднелись мрачные скалы,
изъеденные  морской  водой.  Миновав  деревню, сэр Лайонел  стал внимательно
осматриваться  вокруг, ибо цель  его  близилась.  Завидев раздвоенную скалу,
покрытую слоем сухих водорослей, он  спешился. Там  была  берлога Вулвера, и
рыцарь не хотел раньше времени предупреждать его о своем появлении.
     Коня не к чему было привязать.  Сэр Лайонел приказал ему ждать не сходя
с  места.  Вышколенный  боевой конь  застыл,  словно  беломраморная  статуя,
недоверчиво косясь на море.  Рыцарь проверил, легко ли выходит из ножен меч,
и направился к раздвоенной скале, стараясь ступать как можно тише.
     Запах гнили становился все сильней, а вскоре к нему прибавился и другой
-- запах тухлой рыбы. На пути сэра Лайонела все чаще начали попадаться кучки
рыбьих  костей и чешуи.  Смекнув, что это остатки  пиршеств  Вулвера, рыцарь
удвоил осторожность.  Он долго  не мог  разглядеть, где  же вход в пещеру, а
когда,  наконец, заметил, то поразился,  как кто  бы  то ни было  может жить
здесь.  Это был узкий лаз, не больше двух  футов вышиной, выходящий к самому
морю.  Волны  то и дело  с  рокотом заползали  в пещеру, и  рыцарь поежился,
представив  себе,  как сыро  и холодно должно быть  там, внутри. Он невольно
посочувствовал  Вулверу,  по  доброй  воле  живущему в таком  отвратительном
месте.
     Сэр   Лайонел   поплотнее   закутался  в  плащ  и,  пригнувшись,  начал
протискиваться между холодными, осклизлыми камнями. Футов десять  он прополз
на четвереньках,  потом ход расширился,  и ему удалось встать во весь  рост.
Вскоре  каменные стены расступились, пол резко  пошел вниз, и рыцарь, вверив
себя Господу, неслышно спрыгнул в логово Вулвера.
     К  его  удивлению,  в пещере не царил кромешный мрак, да и пахло не так
скверно.  Свет  и воздух проникали  внутрь  через многочисленные  трещины  в
скале. Сэр Лайонел извлек меч из  ножен и огляделся. В  дальнем углу  пещеры
лежало что-то темное и мохнатое. Это и был Вулвер.
     Сэр  Лайонел,  умевший,  когда  нужно,  подкрадываться не  хуже  кошки,
подобрался  к  чудовищу вплотную  и, держа  наготове меч, стал  с  интересом
рассматривать его. Вулвер спал, свернувшись клубком, и больше всего  походил
на огромную собаку. Во  сне он тихонько поскуливал и постанывал, словно  ему
снилось  что-то очень страшное. Бурая свалявшаяся  шерсть клочками покрывала
его исхудалое  тело. Более жалкое  создание невозможно было представить. Это
было совсем  не то, что ожидал увидеть сэр  Лайонел. Рыцарю стало не по себе
от  того,  что он  должен был сделать. Медленно, словно нехотя, он занес над
Вулвером  меч  -- и остановился. Потом  опустил меч. Он не мог убить спящего
Вулвера, хоть и понимал, что так будет проще. Это было бы подло, это было бы
недостойно. Пусть эта жалкая тварь,  по крайней мере, сможет  защищаться.  И
сэр Лайонел,  проклиная в душе  свою  неожиданную слабость, отступил на пару
шагов и крикнул:
     -- Эй, ты! А ну, вставай!
     Вулвер  подскочил, словно  ошпаренный,  прижался  к  стене и  испуганно
воззрился на меч в руке рыцаря. Его тощее тело сотрясала дрожь, желтые глаза
от ужаса стали огромными, как плошки. Не пытаясь  защититься или убежать, он
глядел  на сэра  Лайонела  так, как  смотрят  на  палача  --  с  безнадежной
тоскливой  мольбой. От этого взгляда  по спине у рыцаря  побежали мурашки, а
голос его предательски дрогнул, когда он снова закричал:
     -- Я пришел убить тебя! Защищайся!
     Но Вулвер и не  думал бороться за  свою  жизнь. Он рухнул на колени  и,
глядя  в  глаза  рыцаря  пронзительным  жалобным  взглядом, стал  стонать  и
заламывать руки. В движениях Вулвера  было  столько  человеческого,  что сэр
Лайонел невольно  отступил  еще на шаг  назад. Все его существо  возмущалось
против такого убийства. Но  тут он  взглянул на отвратительную  волчью морду
Вулвера, на огромные клыки,  торчащие из пасти, и  сердце его охватил  гнев.
Перед его мысленным взором промелькнули  невинные дети, умирающие от голода.
И  сэр  Лайонел, не  давая  позорной слабости вновь  охватить  себя, ринулся
вперед и одним ударом снес Вулверу голову с плеч.

     V.

     Хмурый и недовольный собой, сэр  Лайонел  выбрался из  пещеры с головой
чудовища в руке  и  побрел к своему коню. Приторочив голову к луке седла, он
повернул коня в сторону аббатства.
     Едва   миновав   деревню,  сэр   Лайонел   повстречал   двух   рыбаков,
возвращавшихся  домой с  уловом. Завидев  рыцаря, они опустили  свою ношу на
землю и склонились в низком поклоне. Сэр Лайонел милостиво кивнул им и хотел
уже проехать мимо, как вдруг заметил, что рыбаки во  все  глаза  смотрят  на
голову Вулвера.
     --  Вот уж не думал, милорд, что в наших  краях  водятся такие огромные
волки, -- изумленно проговорил старший рыбак. -- Вот славная была охота!
     -- Волки?  --  переспросил  сэр  Лайонел.  --  Это  не  волчья  голова,
любезный. Это голова Вулвера. Слыхал о таком?
     Рыбаки разинули рты, потом побелели от ужаса и медленно перекрестились.
"Значит, не таким уж безобидным был этот Вулвер! -- подумал про себя рыцарь.
-- Вон как они перепугались одной только головы его!".
     Меж тем рыбаки заметно погрустнели, а тот, что был помоложе, спросил:
     -- А зачем ты убил его, милорд? Разве он что-нибудь натворил?
     -- А ты что, как будто жалеешь его? -- спросил удивленный сэр Лайонел
     -- Еще бы, милорд! -- бесхитростно ответил юноша. -- Он ведь был  нашим
кормильцем!
     -- Как это -- кормильцем?!
     -- О, милорд, не было на свете никого, добрее Вулвера,  хоть вид у него
и неприглядный! Он, как мы,  ловил рыбу, и не только для себя. Уже много лет
бедняки и вдовы почти каждое утро находили  у себя на крыльце его подарок --
отменную  свежую рыбину.  А  когда случился  неурожай,  и  люди  голодали  и
умирали, Вулвер спас многих -- если б не его рыба, может, все мы были бы уже
мертвы.
     -- А с чего ты взял, что  рыбу приносил вам Вулвер?  -- нахмурился  сэр
Лайонел.
     -- Кто же, как не он, милорд!  Только он мог рыбачить  в  любую погоду,
даже  когда  мы  не  решались  из-за  шторма  выйти  в  море.  Он  не  любил
показываться  людям  на глаза --  может, стеснялся,  что  такой  некрасивый,
может, еще почему.  Но многие видели, как он приходил  по ночам,  а утром на
пороге всегда лежала рыба. В последнее время он стал приносить еще больше --
видно, хотел, чтобы всем хватало.
     Сэр Лайонел  вспомнил,  как поразила его худоба  Вулвера, и  похолодел.
Теперь  он  понял -- несчастный  так  отощал  потому,  что  последним куском
делился с людьми.
     -- Ты говоришь правду? -- хмуро спросил он у юноши.
     -- Да, милорд, -- ответил тот, испуганно опустив взгляд.
     -- Он не врет, милорд, -- вмешался в разговор старший рыбак. -- Любой в
деревне скажет о Вулвере то же самое.
     Сэр Лайонел глядел на уродливую голову и молчал.
     -- Так  за что  ты  убил его, милорд?  -- несмело повторил  свой вопрос
молодой рыбак.
     --  Я и  сам  себя  об  этом  спрашиваю,  -- еле слышно пробормотал сэр
Лайонел. Не сказав больше ни слова, он вонзил шпоры  в бока коня  и поскакал
прочь.

     VI.

     Сэр Лайонел скакал во весь опор, не разбирая дороги. Мир плыл перед его
глазами, а  в  ушах  раздавались  предсмертные стоны Вулвера. Непоправимость
содеянного еще больше растравляла боль. Сэр  Лайонел чувствовал себя гнусным
убийцей,  слезы  текли  по  его  лицу  при  мысли  о  том,  что  он  сделал.
Окровавленная  голова  Вулвера, висевшая  у  седла,  моталась взад и вперед,
мертвые глаза смотрели на рыцаря с немым укором.
     Наконец, впереди показалось  аббатство. Сэр  Лайонел сдержал бег  коня,
вытер  слезы  и медленно въехал в ворота. Навстречу  ему  спешил улыбающийся
отец Бертран.
     -- Сын мой,  ты вернулся! --  радостно воскликнул аббат. Тут он заметил
голову Вулвера и добавил еще радостней:
     -- Я вижу, ты вернулся с победой!  Пойдем же,  послушаем твой рассказ о
битве!
     Сэр  Лайонел  медленно спешился, еще раз посмотрел на мертвую  голову и
упал перед аббатом на колени.
     -- Отец мой, я хочу покаяться! --  прошептал он, закрыв лицо руками. --
Я совершил отвратительное злодеяние!
     Отец Бертран встревоженно воззрился на рыцаря, улыбка его потускнела.
     -- Что случилось, милорд?
     -- Я ошибся, -- с трудом заговорил сэр  Лайонел. -- Я ошибался с самого
начала. Мне казалось, что я уничтожу злобное чудовище, а  вместо того я убил
благороднейшее существо! И все потому, что в гордыне своей  полагал, что мне
дозволено решать, кто достоин жить, а кто -- нет!
     -- О чем ты говоришь, сын мой? -- растерянно спросил отец Бертран.
     Тогда  сэр Лайонел поведал  ему  все,  что узнал  у рыбаков. Он плакал,
сокрушался и умолял святого отца назначить ему самую суровую епитимью. Но на
аббата его рассказ не произвел особого впечатления.
     -- Милорд, -- сказал он мягко, -- ты, право, преувеличиваешь свою вину!
Пусть этот Вулвер был не таким уж злым -- все равно он был чудовищем! Я и не
знал, что в деревне принимают его подарки -- не то  я бы давно им  запретил.
Надо же! Кормиться нечестивыми трудами какого-то Вулвера! Так что утешься  и
забудь об этом.
     -- Ах, святой отец, -- возразил рыцарь. -- Если б ты видел, как жалобно
смотрел он на меня! Боюсь, я никогда не смогу забыть такое!
     -- Будет,  будет.  Ты  покаялся, и  грех,  если он и был, тебе отпущен.
Поднимись с колен, милорд!
     Сэр Лайонел неохотно поднялся.
     --  У меня есть еще один долг. Скажи, как нам похоронить его голову?  Я
не успокоюсь, пока не предам ее земле!
     -- Похоронить? -- удивленно поднял бровь отец Бертран. -- Думаю, в этом
нет нужды, сын мой. К чему  хоронить голову твари, лишенной души? Брось ее в
море, да и дело с концом!
     Сказав  так,  он  тут  же  попятился, ибо  рыцарь  прожег  его  гневным
взглядом, способным испепелить всю обитель.
     -- Ну  и черствое у тебя  сердце, святой  отец! -- процедил сэр Лайонел
сквозь зубы. Не удостоив больше аббата ни словом, ни взглядом, он вскочил на
коня и помчался прочь.
     Сэр  Лайонел  похоронил  голову несчастного  Вулвера  в соседнем лесу и
прочитал над ней все молитвы, какие знал. Он навсегда запомнил суровый урок:
внешность,  уродливая  или благородная, не имеет значения. Добро и зло часто
таятся там, где не ждешь.