влялся  порой в замок  и подолгу  беседовал  с  хозяином. Ибо Брандан и
Финварра полюбили  общество  друг  друга  и  прониклись  взаимным уважением.
Король эльфов не раз  повторял Брандану, что тот может рассчитывать на любую
помощь, какая  только  понадобится. Брандан  же  не скрывал от  него ни  дел
своих,  ни помыслов. Когда  была  у него в  том  нужда,  он приходил к холму
эльфов,  звал  своего  друга, и  тот  выходил к нему.  Не раз Финварра давал
рыцарю  советы в трудный час,  и велика была их мудрость. Многих бед избежал
Брандан благодаря дружбе короля эльфов. Лишь одну его просьбу король наотрез
отказался исполнить -- показать ему дворец под холмом.
     -- Поверь,  друг мой, -- сокрушенно говорил Финварра, -- твое посещение
было  бы великой  честью для  Финварры, и  я был бы  рад доставить  тебе это
удовольствие, но Высший Закон запрещает мне это. Как только смертный вступит
в мои чертоги, или хотя бы прикоснется к ним, своды дворца рухнут и погребут
под  собой  всех нас! Ты видишь теперь,  что исполнить  твое  желание  никак
нельзя! Прости -- хоть и велико мое могущество, но есть вещи сильней!
     Брандан заверил Финварру, что не  держит на него зла за отказ, и больше
они о том не поминали.
     Много лет длилась эта  достойная  восхищения дружба  между  благородным
рыцарем  и благородным эльфом.  Но  случилось так,  что  в один день приязнь
обратилась в ненависть, а Брандан и Финварра стали врагами. Что же было тому
причиной? Конечно, женщина!
     О, дочери Евы, как часто вы приносите горе!  Сколько раз становились вы
причиной ссоры, яблоком раздора! Ради вашей благосклонности брат идет против
брата, а друг -- против друга, забывая о клятвах и долге. Но можно ли винить
вас в том? Ведь и сами вы немало страдаете от мужских распрей. Видно, так уж
устроен  мир, и всем нам остается только  смириться с тем, что мы не властны
изменить. А из истории о короле Финварре разумный извлечет такой урок: когда
между друзьями встает любовь к женщине, всякой дружбе приходит конец.

     III.

     Прекрасная Эдайна была единственной дочерью старого Уриена. Некогда был
Уриен одним  из  самых  могучих  рыцарей, но  многочисленные раны  и  тяжкие
лишения, что он претерпел в походах, подточили его здоровье. Не стало у него
сил надеть  доспехи и сесть на боевого коня.  Прознав о том, враги Уриена (а
враги  найдутся у каждого честного человека)  возрадовались,  пришли на  его
земли и осадили замок.  Из  последних  сил выдерживал старый  рыцарь  осаду,
надеясь лишь  на  Бога. Когда Брандан узнал об этом злом деле, то, не медля,
во  главе большого  отряда отправился на помощь Уриену. Через  три дня трубы
Брандана запели под  стенами  замка, и злодеи,  не ждавшие  его, дрогнули  и
побежали.  Но  ни  один  из  них не  ушел  далеко --  все  они  полегли  под
беспощадными мечами.
     Брандан  и  его  дружина  с  великим  почетом  были  приняты  в  замке.
Благодарность  Уриена не  знала  границ.  Был  устроен  пышный  пир  в честь
Благородного  Брандана;  приготовлены  самые  тонкие и  редкостные  кушанья,
созваны лучшие барды и музыканты. На том пиру Брандан впервые увидел Эдайну.
     Была  она тонка, как  древко копья, и гибка,  как зеленый побег.  Глаза
Эдайны были  подобны прозрачным горным озерам, а  волосы  отливали червонным
золотом. На всем свете не было девы более  кроткой, нежной и прекрасной, чем
дочь Уриена.  Брандан воспылал к ней любовью столь сильной,  что  весь вечер
был молчалив и задумчив и  не отрывал  от Эдайны взора.  Он не притронулся к
драгоценным  яствам,  не слышал музыки и песен,  не смеялся шуткам.  Когда к
рыцарю обращались с речами, он отвечал невпопад-- одним словом, вел себя как
влюбленный  без памяти. Под конец пира он, наконец, заметил, что все  вокруг
смотрят на него -- кто с  улыбкой, кто с тревогой, кто с  недоумением. Тогда
Брандан устыдился и,  не  желая больше быть  посмешищем для  людей (так  ему
мнилось), пожаловался на усталость и в одиночестве удалился в отведенные ему
покои. Но стоило рыцарю  покинуть пиршественный зал, как тоска по прекрасной
Эдайне принялась грызть его сердце. Такова уж любовь -- что бы мы ни делали,
она не дает  нам передохнуть  и даже  самого  разумного человека  превращает
порой в безумца.
     Все это было внове Брандану, ибо, хоть был он уже зрелым мужем,  доселе
ни  одна женщина не пробуждала в  нем  любви. А потому всю ночь он провел  в
раздумьях  о том, как  следует ему поступить. Сердце его говорило, что нужно
как можно скорее идти к Уриену  и просить руки прекрасной  Эдайны.  Можно не
бояться  отказа  --   отец  ее  будет  счастлив  породниться  с  Благородным
Бранданом. Но тут рыцаря охватило сомнение --  а так ли хороша Эдайна душой,
как и обликом? Кто знает, вдруг она черства,  лжива, злобна?  Не раз  слыхал
он,  что после свадьбы  в  женщине порой открываются такие черные глубины, о
которых муж ее  не  мог и  помыслить! И  чем  дольше Брандан думал, тем хуже
понимал,  что  следует  ему делать. Он боялся открыться в любви к  Эдайне  и
просить ее руки,  боялся и уехать, не сказав никому  ни слова.  Наконец, уже
под утро, совсем измучившись, Брандан решил пока скрывать свои чувства и как
можно скорее посоветоваться с верным другом, Финваррой. Мнилось ему, что так
он избежит многих бед, но на деле вышло иначе.

     IV.

     Наутро  Брандан приказал дружине  собираться  в  обратный путь. Как  ни
уговаривал его Уриен погостить подольше, рыцарь был непреклонен, ссылаясь на
неотложные дела. Он заверил Уриена в вечной дружбе и распрощался с ним самым
сердечным образом, а прекрасной  Эдайне на  прощанье почтительно поклонился.
По дороге домой Брандан был печален и задумчив, то останавливался и с тоской
смотрел назад,  то  принимался  горячить коня,  торопясь вперед. Едва  отряд
достиг  замка,  как  Брандан,  даже  не  передохнув  с  дороги,  поспешил  к
эльфийскому холму.
     --  Финварра!  --  воскликнул рыцарь,  подойдя  к  холму. -- Тебя зовет
Брандан! Прошу  тебя,  друг  мой,  выйди скорее ко  мне,  ибо  никогда я  не
нуждался так сильно в твоем совете!
     Через несколько мгновений в  воздухе замелькали белые  искры,  и король
эльфов явился на зов. Он  поприветствовал  Брандана  и спросил, какую помощь
может оказать своему другу. Брандан поведал Финварре о любви, помутившей его
разум, не дающей ему  ни минуты покоя, и стал  просить совета -- как следует
ему  поступить?  Стоит  ли  добиваться  прекрасной  Эдайны,   или  лучше  не
поддаваться коварному чувству и забыть о ней?
     Выслушав  его  до конца, Финварра  погрузился в раздумья.  Наконец,  он
проговорил:
     -- Мне сложно  постигнуть чувства смертного, но все же  попробую помочь
тебе. Вот что я думаю: если дева хороша и обликом, и нравом, будет глупостью
не посвататься к ней. Но я не раз слышал, что любовь застилает людям  глаза,
и они видят не  то,  что  есть,  а то,  что хотят увидеть.  Ты  же  сейчас в
смятении и не можешь понять, где  черное,  а где белое. Самым разумным будет
подождать, пока чувства твои  улягутся, и тогда только принять окончательное
решение.
     -- Но как могу я ждать?! -- возразил ему Брандан. -- Мысли об Эдайне не
дают мне ни есть, ни спать, и каждый день, проведенный вдали от нее, подобен
веку. Мне думается,  Финварра, что придется ждать немало, прежде чем чувства
мои успокоятся. А тем  временем --  кто  знает?  --  Эдайна  может выйти  за
другого!
     И он горестно умолк. Молчал и Финварра, размышляя  о том, чем же помочь
другу. Вдруг Брандана осенило:
     --  Финварра! --  радостно воскликнул  он. --  Я  знаю,  что делать!  Я
приглашу Уриена вместе с дочерью погостить  в моем замке -- он не откажется,
ибо высоко ценит мою дружбу. Я устрою пир  в их честь,  ты же будешь  на том
пиру и сам посмотришь  на Эдайну. Тебе я  всегда доверял, как  самому  себе,
сейчас же  --  даже больше, чем себе. Взор твой не помутнен любовью, а  твоя
мудрость и  знание  людей помогут  тебе понять, какова на  самом  деле  дочь
Уриена! Согласен ли ты  оказать мне такую услугу? Клянусь, я не знаю другого
средства решить это дело!
     -- Но, друг мой, -- возразил  Финварра, -- как могу я решать за тебя  в
таком деле? Что будет, если я  ошибусь? Быть может, есть какой-нибудь другой
способ?
     Но  Брандан так умолял  и упрашивал, что в  конце концов король  эльфов
согласился.
     -- Хорошо, -- сказал он. -- Я поступлю так, как ты просишь, хотя сердце
говорит мне, что мы оба горько пожалеем об этом.

     V.

     Выждав  полагающийся срок,  Брандан  послал  к Уриену  гонца, приглашая
приехать навестить  его  вместе со  всеми близкими. Уриен с  радостью принял
приглашение. Не прошло и недели, как он приехал и привез с собой почти  весь
свой двор и всю родню, и среди прочих -- прекрасную Эдайну.
     У  Брандана было  уже  все  готово  к  празднествам в честь  гостей.  В
огромном зале расставили столы и накрыли  их  тончайшими скатертями. Брандан
сидел во главе, как и подобает хозяину, справа от него усадили Уриена, слева
-- Эдайну.  Все гости на том  пиру  -- а было их более  трех сотен  -- ели с
серебряных  блюд  и пили  из позолоченных кубков. Не  было  там недостатка в
самых лучших  кушаньях,  а пиво и  вино лились рекой.  Наконец, когда  гости
насытились и пожелали  послушать  музыку,  в зал вошел бард, с головы до ног
одетый  в зеленое,  почтительно поклонился  хозяину  и  попросил  позволения
сыграть  и спеть перед благородным обществом. И был тем бардом Финварра,  по
уговору  с  Бранданом  принявший такой облик, чтобы  взглянуть на прекрасную
Эдайну.  Когда  ему  было дано  позволение, бард взял  в руки резную  арфу с
золотыми  струнами  и,  глядя прямо в  глаза  Эдайны, запел песню,  подобной
которой не слышал никто в землях Эрин.
     Говорилось в той песни о прекрасной и беспечальной жизни под холмом, во
дворце короля эльфов; о чудесах, неведомых смертным, о несметных богатствах,
о  веселье и празднествах, о реках, струящих молоко и мед, о дивных деревьях
и цветах, что растут  в королевском саду, о невиданных зверях и  птицах, что
бродят там. Недаром  говорят,  что нет  никого искуснее  эльфов  в  музыке и
пении. Золотые струны арфы нежно  звенели  и щебетали под  рукой Финварры, а
голос его был столь сладостен, что,  пока песня звучала, все молча слушали и
дивились, не в силах оторваться.
     Один  лишь Брандан не был очарован песней,  быть может, потому, что уже
слышал  от короля о всех  этих  чудесах, но скорее от  того, что непрестанно
следил за Финваррой и Эдайной.  И мало радости было ему в том. Едва Финварра
вошел  в  зал  и  взглянул  на Эдайну,  как  Брандан  заметил  в  его глазах
полускрытый  огонь, которого  не  видал  доселе.  И  мнилось  Брандану,  что
неспроста  король  запел эту песню, слишком похожую на обольщение. Эдайна же
не отрывала взора от дивного барда,  она была захвачена прекрасным пением, и
лицо  ее  выражало восторг.  О, сколько боли  доставил Брандану этот взгляд,
обращенный на другого! Он  все больше  мрачнел, и не раз порывался приказать
Финварре  замолчать, но, взглянув на  очарованные лица гостей, не посмел.  К
тому же он помнил, что сам просил  Финварру взглянуть на Эдайну  --  что же,
тот это  и  делал.  Но подозрение,  горчайшее  подозрение,  родилось в  душе
Брандана и жгло его, словно каленое железо.

     VI.

     Наконец,   Финварра   окончил  свою  чудесную  песню  и   склонился   в
почтительном  поклоне.  Любой бард  на  его  месте  поступил бы  так  же, но
Финварра был не бардом, а  королем,  и  кланяться ему не пристало.  Брандану
показалось, что поклонился  Финварра не всем гостям, а  одной лишь Эдайне, и
от  этого  гнев его  стал неудержим. Потому, когда гости  стали восторгаться
искусством барда и просить его  спеть еще,  Брандан резко поднялся с места и
надменно проговорил:
     -- Охота вам слушать всякие россказни и сказки об эльфах! Нет слов, пел
он недурно,  но хватит с  него и одной  песни. Есть  здесь  и  другие барды,
желающие порадовать нас своим пением -- послушаем же их!
     Все  вокруг  недоуменно  замолчали,  ибо  не  в  обычае  Брандана  было
отказывать гостям в их просьбах. Финварра же молча взглянул на Брандана, и в
глазах его рыцарь увидел насмешливое презрение. Потом он повернулся  и пошел
прочь. Но тут прекрасная Эдайна поднялась со своего места и окликнула барда.
Финварра тут же обернулся на ее зов, и вот что она сказала:
     -- Горько мне видеть, что так мало  почета оказано певцу столь дивному!
Быть может,  наш хозяин, Благородный Брандан, пресыщен  искусством бардов, и
оно ему кажется пустячным. Мне же не доводилось встречать никого, кто бы пел
лучше тебя.  Прошу тебя, в благодарность за ту радость, что ты нам доставил,
возьми этот перстень!
     Финварра  принял  от  нее  перстень, поцеловал  его  и  с  достоинством
удалился. Брандан  же  онемел  от гнева,  а  когда наконец смог  заговорить,
горькими были его слова.
     -- Прекрасная дочь Уриена, -- сказал  он.  -- Велики,  верно, богатства
твоего отца, если ты раздаешь драгоценные перстни нищим певцам!
     Странными показались Эдайне его речи, особенно горечь,  что слышна была
в них.
     -- Не в богатствах дело, -- возразила она. -- Когда б этот перстень был
последним,  что я имела,  я  и тогда  отдала  бы  его  барду.  Благодаря его
искусству  я словно наяву  побывала  при дворе короля эльфов  и увидела  все
тамошние чудеса. Разве не стоит это щедрой награды?
     Брандан промолчал, ибо  понял,  что гнев его непонятен  ни ей, ни  всем
вокруг. А  еще понял он,  что Эдайна так же прекрасна душой, как  и обликом,
что  она прямодушна, честна и благородна. И  он стал казнить себя за то, что
не увидел этого  раньше. Теперь Брандан хотел одного  --  поскорее попросить
руки Эдайны. Но не поздно ли? Не откажут ли ему? Ревность и страх родились в
его душе. Ревность  -- ибо знал он, что  Финварра, как никто другой, достоин
любви  и уважения.  Страх -- ибо  казалось ему, что Эдайна  уже влюбилась  в
Финварру, а ему самому теперь не на что надеяться. Потому весь остаток  пира
Брандан был молчалив и мрачен, гости же, видя это, тоже поскучнели.

     VII.

     Невесело  кончился этот  пир  -- все только и ждали, когда  можно будет
подняться  и  уйти.  Брандан  --  потому  что  страстно желал объясниться  с
Финваррой, гости  -- потому, что хозяину они были в тягость. Но все на свете
имеет конец,  кончилось  и это  застолье. Брандан сразу  же поспешил  в свои
покои, где, согласно уговору, его ожидал Финварра.
     Король эльфов  выглядел  столь  невозмутимым и полным  достоинства, что
Брандан сдержал рвущиеся с уст гневные слова и вежливо спросил:
     -- Что скажет мой друг Финварра о прекрасной Эдайне теперь, когда он ее
видел?
     Финварра  ответил  не  сразу,  а  когда заговорил, голос его  прозвучал
фальшиво:
     -- Ничего хорошего. Дева, конечно, красива, но внутри пуста, как бывают
пустыми  крепкие  с виду  орехи. Душа ее мелка и суетна. Ты поступишь мудро,
если забудешь ее.
     -- Ты  лжешь, эльфийский скоморох! -- вскричал Брандан  с негодованием.
-- Уж  не потому ли ты стремился очаровать ее своим сладким голосом, что она
так ничтожна?! Позор тебе, предатель!
     Финварра одним прыжком вскочил с кресла, лицо его исказила ярость.
     -- Уж не меня ли ты называешь "скоморохом" и "предателем"? -- угрожающе
проговорил  он.   --  Презренный  смертный,  ты,   кажется,   забыл,  с  кем
разговариваешь! Мой род неизмеримо древнее твоего, а мое могущество огромно!
Но, памятуя о тех благодеяниях, что ты оказал мне, и о нашей былой дружбе, я
на этот раз пощажу тебя.  Остерегайся, однако,  впредь произносить  подобные
слова! Я же прошу прощения за свою ложь -- мне казалось, что так будет лучше
для всех.  Признаюсь,  прекрасная  Эдайна  пленила мое сердце, и  я  всерьез
намерен добиться ее  любви.  Но  я  не  хочу, чтобы  ты причинял себе  боль,
становясь моим соперником.
     -- Я становлюсь  тебе соперником? -- не поверил своим  ушам Брандан. --
Но я полюбил Эдайну задолго до тебя! Как смеешь ты заступать мне дорогу? Как
смеешь с вожделением смотреть на женщину, которую я люблю?
     -- Неужто? -- презрительно бросил Финварра. -- Еще недавно ты  не знал,
нужна тебе  Эдайна или нет! Как быстро ты все понял,  едва  она приглянулась
кому-то другому! В любом случае, пока что она не твоя. Я имею на нее столько
же прав, как и ты. Пусть прекрасная  Эдайна сама выберет, кто  ей больше  по
нраву.
     -- А  ты, о Финварра, по-моему, слишком уверен в ее  выборе,  -- не без
яда  проговорил Брандан. -- Думаешь, песенка о  чудесных чертогах под холмом
так сильно пленила ее сердце? Да она уже завтра и помнить не будет о ней!
     --  Увидим, Благородный  Брандан,  увидим,  --  в том  же  тоне ответил
Финварра. -- Перстень, что она подарила мне, говорит о другом.
     Упоминание о перстне совсем лишило Брандана разума. Он закричал:
     --  Ты получил  его обманом! Ты не имеешь права  им  владеть! Отдай его
мне!
     --  Ну уж нет!  Я  не отдам его  и  за все  сокровища мира! Эдайна сама
носила его,  и это  первый подарок, что она мне сделала! Кто ты такой, чтобы
требовать его у меня?!
     -- Кто я  такой? --  задохнулся Брандан. -- Я тот,  благодаря  кому ты,
нищий и бесприютный, получил убежище для  себя и своего народа! Или ты забыл
тот день? Тогда  ты немало  твердил о  благодарности, но теперь, я вижу, все
клятвы вылетели у тебя из головы!  Недаром говорят, что только безумец может
верить эльфу, пусть даже он и король!
     Эти  слова  поразили Финварру  в  самое сердце. Лицо его омрачилось, он
долго молчал, а потом невыразимо печально проговорил:
     -- Не думал я, что когда-нибудь услышу от тебя такой упрек... Сейчас, о
Брандан, никто не назвал бы  тебя Благородным! Вспомни, сколько добра я тебе
сделал!  Если  бы  не эта злосчастная любовь, что  встала  между нами, нашей
дружбе только смерть положила бы конец! Ты сам виноват в том, что случилось.
Будь  Эдайна  твоей женой, я превозмог бы свое чувство к ней. Но  не теперь,
когда она свободна. Мне больно терять такого друга, как ты, но терять Эдайну
-- еще больней! И я не отступлю ни перед чем, чтобы заполучить ее!
     --  Никогда!  Клянусь,  никогда ты  не получишь ее! Я не  из  тех,  кто
отнимает раз подаренное, но на дружбу мою больше не надейся! Убирайся в свой
прекрасный дворец под холмом и не попадайся мне больше на глаза!
     -- Хорошо,  Брандан, я уйду, --  устало ответил  Финварра.  --  Было бы
умнее тебе уступить, но если хочешь вражды -- ты ее получишь! Я мог бы убить
тебя прямо  сейчас, но я помню  свою  клятву  и никогда не причиню  тебе или
твоим людям вреда. К тому же, Эдайна и так будет моей!
     И, сказав так, Финварра взмахнул рукой и исчез.

     VIII.

     С тех пор  в  замке никогда не видели вельможи в зеленом плаще.  Страже
был  отдан приказ  без  промедления  убить его,  если только  он  подойдет к
воротам. А Брандан, обезопасившись от соперника, не стал терять время даром.
Он  окружил  Эдайну  неустанным вниманием  и  заботой, исполнял ее  малейшие
прихоти -- словом, ухаживал за девой по всем правилам. Кто смог  бы  устоять
перед  такой  осадой?  Эдайне  кружило  голову, что столь  прославленный муж
обратил  на нее свой взор, к тому же  Брандан был еще не  стар, хорош собой,
обходителен и богат. И Эдайна, хоть и не испытывала к Брандану любви, весьма
благосклонно принимала его ухаживания. Сердце ее было свободно -- или ей так
казалось -- а соблазн стать женой Благородного Брандана был велик.  Уриен же
несказанно радовался такому  обороту  дела и, когда  Брандан явился  к  нему
просить руки Эдайны, ответил немедленным согласием.
     Брандан  торопился  со  свадьбой.  Финварра бесследно исчез и  не делал
ответных  ходов  в игре, и это немало тревожило рыцаря.  Не таков был король
эльфов, чтобы уступить без боя. И  Брандан  жаждал как можно  скорее назвать
Эдайну женой перед алтарем -- он надеялся, что