Пейна помедлил, кусая губы, и наконец велел: "Ты, ты и ты. Сделайте  все,
как он сказал".
   Ведро унесли с такой осторожностью,  будто  в  нем  лежала  бомба.  Флегг
изрядно потешался в душе. Как легко запугать этих  людишек!  На  самом  деле
удержать яд можно было и меньшим количеством  жидкости..,  например,  кубком
вина. Но для бедного Питера такие мелочи уже не имеют значения.
   Когда стражники ушли, Пейна повернулся к Флеггу:
   "Ты сказал, что Драконий Песок можно остановить только одним способом".
   "Да. Ученые говорят, что он умирает только после того, как  сожжет  дотла
живое тело. Я хотел проверить это, но не успел. Яд у меня украли".
   "И на каком живом теле ты хотел проверить свой яд,  чародей",  -  спросил
Пейна еле слышно.
   Флегг изумленно взглянул на него:
   "Конечно, на мыши, господин судья".
 
Глава 41 
 
   В три часа дня  в  зале  Королевского  суда  в  основании  Иглы,  который
называли просто "Судом Пейны", состоялась странная встреча.
   "Встречей" ее окрестили потому, что формального заключения  о  виновности
принца еще не было, и она имела неофициальный характер. Но решала она  очень
многое.
   В зале могло уместиться пятьсот человек, но в тот день там присутствовали
всего семеро. Шестеро из них держались ближе друг к  другу,  чувствуя  холод
этого места. На одной из стен висел герб королевства - единорог,  пронзающий
дракона, - и взгляд Питера то и дело натыкался на него.  Кроме  Питера,  там
были Пейна, Флегг (конечно, это  он  сидел  поодаль  от  других)  и  четверо
королевских судей. Всего королевских судей было десять, но остальные  в  это
время разбирали дела в провинции.  Пейна  решил  их  не  ждать.  Нужно  было
действовать решительно, иначе королевство окажется ввергнутым в хаос. И  для
этого Пейне понадобился помощь юного убийцы.
   Пейна уже решил для себя, что Питер -  убийца.  Убедили  его  в  этом  не
коробочка, не мертвая мышь, не  опыты  Флегга.  Это  сделали  слезы  Питера.
Принц, отдадим ему должное, не выглядел теперь ни виноватым, ни  измученным.
Он был бледен, но спокоен.
   Пейна откашлялся. Эхо заметалось между каменных стен. Он потрогал  лоб  и
не удивился, обнаружив там холодный пот. Он расследовал сотни дел  и  послал
на плаху больше людей, чем мог вспомнить; но он никогда еще не судил  принца
за убийство собственного отца. К тому же, все случилось так быстро, и  могло
иметь такие последствия, что пот должен был быть именно холодным.
   Встреча. Ничего официального, ничего судебного. Но  никто  из  них  -  ни
Пейна, ни Флегг, ни королевские судьи, ни сам Питер - не обманывался на этот
счет. Это был настоящий суд. Мертвая мышь дала событиям ход, и в этот момент
все можно было еще остановить, как можно остановить реку у истока, пока  она
не превратилась еще в могучий поток, сметающий на своем пути все.
   "Встреча", - подумал Пейна, снова вытирая пот со лба.
 
Глава 42 
 
   Флегг внимательно наблюдал за происходящим. Как и Пейна, он знал, что все
решается именно здесь, и был начеку.
   Питер поднял голову и оглядел по очереди всех участников собрания.
   От каменных стен веяло холодом. Скамьи  зрителей  были  пусты,  но  Пейне
чудились взгляды призраков, требующих правосудия.
   "Мой господин, - сказал Пейна наконец, - еще три часа назад часы  сделали
вас королем".
   Питер удивленно взглянул на него и промолчал.
   "Да, - продолжал Пейна, будто Питер  что-то  ответил.  Королевские  судьи
важно кивнули. - Коронации не было,  но  коронация  -  для  публики.  Короля
делают закон, время и Бог, а не коронация. Вы - король, и по  закону  можете
командовать мной, ими и всем королевством. И это ставит  нас  перед  ужасной
дилеммой. Вы это понимаете?"
   "Да, - мрачно кивнул Питер. - Вы считаете, что ваш король - убийца".
   Пейна был немного удивлен такой  откровенностью,  но  не  слишком.  Питер
всегда был откровенен, и теперь его  откровенность,  даже  будь  она  глупой
мальчишеской бравадой, могла существенно ускорить дело.
   "Неважно, что мы считаем, мой господин. Вину определяет только  суд,  так
меня учили. Из этого правила есть лишь одно исключение - король  выше  суда.
Вы понимаете?"
   "Да".
   "Но, - Пейна поднял палец, - это преступление совершено до того,  как  вы
стали королем. Насколько мне известно,  в  Делейне  такого  никогда  еще  не
случалось. Последствия могут быть ужасны. Анархия, хаос, гражданская  война.
Чтобы избежать этого, нам требуется ваша помощь".
   Питер посмотрел на него и сказал:
   "Я помогу вам, чем смогу".
   "И, надеюсь, ты согласишься с моим  предложением,  -  подумал  Пейна.  Он
почувствовал, как со лба у него стекают новые струйки пота, но  не  стал  их
вытирать. Питер чертовски хорошо  соображает  -  он  может  принять  это  за
признак слабости. Если у тебя хватило  духу  убить  собственного  отца,  то,
обещая помогать нам, не надеешься ли ты, что  в  ответ  мы  поможем  тебе  и
закроем дело? Но тут ты ошибаешься, мой господин!" Флегг, почти читающий эти
мысли, еле успел рукой прикрыть улыбку. Пейна, ненавидящий его, сделался его
лучшим, хоть и невольным помощником.
   "Я хочу, чтобы вы отложили коронацию".
   Питер с изумлением взглянул на Пейну:
   "Отказаться от  трона?  Не  знаю,  господин  судья..,  я  должен  сначала
подумать. Как бы не навредить королевству таким сильным лекарством".
   "Умен", - одновременно отметили Пейна и Флегг.
   "Нет, мой господин, вы не так поняли.  Речь  не  идет  об  отречении.  Вы
только отложите коронацию,  пока  дело  не  разрешится.  Если  вас  признают
невиновным..."
   "А я невиновен. Правь мой отец хоть до моей собственной старости,  я  был
бы только счастлив. Я хотел только служить ему и любить его".
   "Но ваш отец мертв, и вы под подозрением".
   Питер кивнул.
   "Если вас признают невиновным,  вы  взойдете  на  престол.  Если  же  вас
признают виновным..."
   Королевские судьи нервно заерзали, но Пейна казался невозмутимым.
   "Если вас признают виновным, вы проведете остаток своей жизни на верхушке
Иглы. Член королевской семьи не может быть  казнен  по  закону  тысячелетней
давности".
   "И Томас станет королем?" - задумчиво спросил Питер. Флегг насторожился.
   "Да".
   Питер задумался. Он выглядел ужасно усталым, но не испуганным, и  это  не
нравилось Флеггу.
   "А если я откажусь?"
   "Тогда вы станете королем, невзирая на обвинения. И многие ваши подданные
будут верить, что ими правит человек, убивший родного отца. Я думаю, что это
в скором времени вызовет мятежи и волнения. Что касается  меня,  то  я  буду
вынужден оставить свой пост и уехать. Я не могу служить королю,  который  не
уважает закон".
   В зале повисло долгое молчание. Питер сидел, опустив голову.  Все  ждали.
Теперь даже у Флегга сбегала со лба ледяная змейка пота.
   Наконец Питер поднял на них глаза.
   "Ладно,  -  сказал  он.  -  Я  отложу  коронацию,  пока  не  докажу  свою
невиновность. Вы, Пейна, будете и впредь служить королевству.  Желаю,  чтобы
суд состоялся завтра же. Я подчинюсь его решению. Но судить меня  будете  не
вы".
   Все присутствующие невольно подтянулись, услышав  эти  властные  нотки  в
голосе юноши. Хотя конюший Иосиф, если бы услышал это, не удивился бы  -  он
слышал этот тон намного раньше, когда Питер был еще мальчишкой.
   "Это будет один из этих четверых, - продолжал Питер. - Я не допущу, чтобы
меня судил человек, который в глубине души уже поверил в мою виновность".
   Пейна почувствовал, что краснеет.
   "Один из вас, - Питер повернулся к королевским  судьям.  -  Возьмите  три
черных камня и один белый и тяните. Кто вытянет белый, будет вести  процесс.
Вы согласны?"
   "Да, мой господин", - Пейна изо всех сил старался прогнать  предательский
румянец со щек.
   Флегг  опять  сдержал  улыбку.  "Мой  маленький  глупый   господин,   это
единственный приказ, который тебе суждено отдать", - подумал он.
 
Глава 43 
 
   Встреча началась в  три,  а  кончилась  без  четверти  четыре.  Сенаты  и
парламенты тратят дни и месяцы на принятие самых незначительных решений,  но
все важные вещи решаются быстро. И уже через три часа, когда начало темнеть,
Питер понял, что как ни ужасно это звучало, его признают виновным.
   Мрачные молчаливые стражи отвели его обратно в его комнаты. Пейна сказал,
что ужин ему принесут.
   Это сделал угрюмый гвардеец с лицом, заросшим щетиной. Он держал поднос с
тарелкой тушеного мяса и стаканом молока. Когда гвардеец вошел, Питер  встал
и потянулся за подносом.
   "Погоди-ка, мой  господин,  -  прорычал  гвардеец.  -  Я  должен  кое-что
добавить, - с этими словами он плюнул на поднос Питеру. - Вот, держите".
   Питер не двигался. Он был ошеломлен.
   "Почему ты сделал это? Почему ты плюнул в тарелку?"
   "А разве сын, убивший отца, заслуживает лучшего, мой господин?" "Нет.  Но
не тот, кого еще не осудили за это. А теперь забери это и принеси мне  новый
ужин. Даю тебе пятнадцать  минут,  иначе  ты  проведешь  эту  ночь  в  самой
глубокой темнице замка".
   Безобразная ухмылка гвардейца на миг исчезла, потом появилась опять.
   "Не думаю", - сказал он, наклоняя поднос  все  сильнее  и  сильнее,  пока
тарелка со стаканом не полетели вниз, звонко разбившись о каменный пол.
   "Вылижи это. Вылижи, как пес".
   Гвардеец повернулся, чтобы уйти, и тут Питер ударил его по щеке. Пощечина
была громкой, как пистолетный выстрел.
   С рычанием гвардеец потянул из ножен меч.
   Улыбаясь одними губами, Питер подставил ему шею.
   "Давай! Если ты можешь  плюнуть  другому  в  тарелку,  то,  должно  быть,
сумеешь и перерезать горло безоружному. Давай. Свиньи тоже  Божьи  твари,  и
если Бог захотел оборвать мою жизнь и послал для этого такую свинью, как ты,
то я не стану противиться".
   Гнев гвардейца перешел в смятение. Минуту спустя он спрятал меч.
   "Не хочу пачкать клинок", - проворчал он еле слышно, почти прошептал.
   "Принеси мне новый ужин, - сказал Питер спокойно. - Я не знаю, кто и  что
тебе наболтал, и мне нет до этого дела. Не знаю, почему ты так легко  осудил
меня до суда, и до этого мне тоже нет дела. Но ты принесешь мне ужин  вместе
с салфеткой, или я позову Пейну, и тебе придется ночевать рядом  с  Флеггом.
Моя вина не доказана, и я еще могу заставить себя слушаться".
   Гвардеец становился все бледнее - не только  потому,  что  Питер  говорил
правду, но и потому, что поверил дружкам, убедившим его в виновности Питера.
Теперь он сомневался. Принц вовсе не казался ему виноватым.
   "Да, мой господин", - пробормотал он и вышел.
   Через несколько минут вошел капитан стражи.
   "Мне показалось, я слышал шум, - его взгляд упал на осколки. - Что  здесь
случилось?"
   "Ничего особенного, - спокойно  ответил  Питер.  -  Я  уронил  поднос,  и
гвардеец пошел за новым".
   Капитан кивнул и вышел. Через десять минут раздался стук в дверь.
   "Войдите", - сказал Питер.
   В дверь протиснулся стражник с новым подносом.
   "Простите, мой господин. Никогда в жизни я так не делал. Не знаю, что  на
меня нашло".
   Питер только махнул рукой. Он ощущал невероятную усталость.
   "Скажи, другие думают так же? - спросил он. - Другие стражники?"
   "Мой господин, я и сам так не думаю".
   "Но другие думают, что я виновен?"
   После долгой паузы солдат кивнул.
   "И почему же?"
   "Они говорят про сгоревшую мышь... И про то, что вы плакали, когда  Пейна
вас обвинил..."
   Питер кивнул. Да, плакать тогда было нельзя, но что теперь делать?
   "Но чаще всего говорят, что вы хотели стать королем и сделали это".
   "Что я хотел стать королем и сделал это", - эхом повторил Питер.
   "Да, мой господин", - стражник мрачно глядел себе под ноги.
   "Спасибо. Можешь идти".
   "Мой господин, простите ме..."
   "Я прощаю тебя. Иди. Мне надо подумать".
   Гвардеец вышел с таким видом, будто он жалел, что родился на свет.
   Питер расправил салфетку, но есть ему не хотелось. Он смотрел на салфетку
и думал о своей матери. Он был рад, что она не дожила до  этого.  Он  всегда
был счастливым, блестящим мальчиком, которого, казалось, не могло  коснуться
никакое горе. Теперь все горе, накопившееся за шестнадцать лет, выплеснулось
на него одним махом.
   Но чаще всего говорят, что вы хотели стать королем и сделали это.
   Он, кажется, понял. Они хотели доброго короля. Но еще они  хотели  знать,
что чудом спаслись от короля злого. Хотели тайн, хотели  зловещих  сказок  о
цареубийствах. Они говорят, что вы хотели стать королем.
   "Пейна тоже в это верит, - подумал Питер, - и этот  гвардеец,  и  это  не
бред. Меня, меня обвиняют в убийстве отца, и вся моя  любовь  к  нему  не  в
силах это опровергнуть. Потому что какая-то их  часть  хочет,  чтобы  я  был
виновен".
   Питер аккуратно свернул салфетку и накрыл ею поднос. Он  так  и  не  стал
есть.
 
Глава 44 
 
   Потом был суд, о котором вы можете узнать подробнее, если захотите.  А  я
изложу только суть дела: Питера, сына  Роланда,  привела  на  суд  сгоревшая
мышь; его осудили на встрече семи человек, которая не была судом, а приговор
вынес простой солдат, плюнув ему в тарелку.  Вот  и  вся  сказка,  а  сказки
иногда более правдивы, чем история.
 
Глава 45 
 
   Когда Ульрик Вике, который вытащил белый камешек  и  занял  место  Пейны,
огласил приговор суда, зрители, многие из которых  еще  недавно  ждали,  что
Питер станет лучшим королем за всю историю Делейна,  бешено  зааплодировали.
Они вскочили на ноги и, если бы не шеренга гвардейцев с обнаженными  мечами,
они отменили бы приговор суда и вместо заключения в Игре линчевали бы принца
на месте. Когда его уводили, плевки  сыпались  на  него  дождем,  но  он  не
опускал головы.
   Слева от зала суда открывалась дверца в узкий проход. Шагов  через  сорок
начинались ступеньки, которые шли вверх и вверх, до самой вершины Иглы,  где
Питера ждали его две комнаты. Всего ступенек было триста. Мы еще вернемся  к
Питеру, потому что его история,  как  вы  догадываетесь,  не  закончена;  но
сейчас мы не станем подниматься вместе с ним -  ведь  это  путь  позора,  от
трона, который остался внизу, до вечной тюрьмы, что ждала наверху, и никому,
ни одному человеку, нельзя пожелать пройти такой путь.
   Давайте лучше посмотрим, что случилось с Томасом,  когда  он  очнулся  от
болезни и узнал, что стал королем Делейна.
 
Глава 46 
 
   "Нет", - прошептал Томас испуганно.
   Глаза его лихорадочно блестели  на  бледном  лице.  Губы  дрожали.  Флегг
только что сообщил ему новость, но казалось, что ему предлагают не корону, а
смертную казнь - так он перепугался.
   "Нет, - повторил он. - Не хочу быть королем".
   И это была правда. Он всю жизнь завидовал Питеру, но было то, чему он  не
завидовал никогда: тому, что Питер станет королем.  Томасу  не  снился  трон
даже в страшном сне. И вот страшный сон стал явью - Питер заключен в  тюрьму
за убийство отца, а Флегг пришел и говорит, что теперь он король.
   "Нет, я не могу.., не хочу быть королем. Я.., я отказываюсь!"
   "Ты не можешь отказаться, Томас", - сказал Флегг твердо. Он уже знал, как
нужно говорить с Томасом: дружелюбно,  но  твердо.  Флегг  понимал,  что  он
сейчас нужен Томасу больше, чем когда-либо, - но и он зависел от Томаса куда
больше, чем раньше. А управлять этим нервным, издерганным мальчиком было  не
так уж легко.
   Ты нуждаешься во мне, Томми, но я не так глуп, чтобы говорить  это  тебе.
Ты сам должен это сказать. Чтобы не  возникало  вопроса,  кто  кому  обязан.
Потом может быть, но не сейчас.
   "Не могу? - прошептал Томас. Услышав новость, он привстал  на  локтях,  а
теперь снова упал на подушки. - Мне плохо. Похоже,  лихорадка  возвращается,
пошли за доктором. Мне нужно лечиться".
   "Ты в порядке, - возразил Флегг. - Я сам тебя  лечил,  никакой  лихорадки
уже нет, и все, что тебе нужно - это немного свежего  воздуха.  Но  если  ты
хочешь, чтобы то же самое тебе сказал доктор (он подпустил в  голос  немного
недовольства), то тебе достаточно позвонить".
   Флегг указал на звонок и иронически улыбнулся.
   "Я, конечно, понимаю, что тебе хочется спрятаться в кровати, но  я,  твой
друг, говорю, что это обманчивое убежище".
   "Обманчивое?"
   "Я советую тебе встать и постараться поскорее вернуть силы.  Тебя  должны
короновать не позже, чем через три дня. Если ты откажешься  идти  сам,  тебя
отнесут на площадь прямо на кровати. Конечно, это не слишком удачное  начало
царствования, но Пейна распорядился закончить все как можно быстрее".
   Томас лежал на подушках, пытаясь переварить эту информацию. Глаза его  от
страха скосились, как у кролика.
   Флегг тем временем накинул на плечи свой плащ с красной подкладкой. Потом
надел на шею золотую цепь. Потом взял посох  с  серебряным  набалдашником  и
поклонился Томасу. Все это испугало Томаса еще больше. Флегг так нужен ему в
этот момент, а он выглядит...
   Он выглядит одевшимся для путешествия.
   Его предыдущий страх показался ерундовым в сравнении с  тем,  что  сдавил
его сердце в этот миг.
   "А теперь, дорогой мой Томми. Желаю тебе всего самого хорошего, долгого и
счастливого правления.., прощай!"
   Он направился к двери, думая уже, что мальчишка не сможет  выговорить  ни
слова, и ему придется изобретать предлог, чтобы остаться, но тут  Томас  еле
слышно прошептал:
   "Постой!"
   Флегг повернулся, изображая вежливое удивление:
   "Да, мой король".
   "Куда.., куда ты?"
   Г "Ну, - Флегг выглядел удивленным, будто они с Томасом  не  раз  уже  об
этом говорили. - Начну с Андуа. Гам много хороших моряков, а я еще не был  в
землях за Утренним морем. Знаешь, капитаны охотно берут  чародеев  на  борт,
чтобы предсказывать погоду или успокаивать ветер. А если  им  нужны  простые
матросы, то я, хоть уже и не молод, не разучился еще  поднимать  паруса",  -
улыбаясь, он показал, как это делается, не выпуская из рук посоха.
   Томас опять приподнялся на локтях.
   "Нет! - он почти кричал. - Нет!"
   "Мой король..."
   "Не называй меня так!"
   Флегг  вернулся  к  кровати.  Теперь  на  лице  его  отразилось  глубокое
сочувствие.
   "Ну тогда Томми. Дорогой мой Томми. Что с тобой?"
   "Что со мной? Что со мной? Ты не  понимаешь?  Мой  отец  отравлен,  Питер
сидит в башне, я должен стать королем, ты уходишь и еще спрашиваешь, что  со
мной!" - Томас скрипнул, что должно было означать смех.
   "Так уж случилось, Томми".
   "Я не могу быть королем, - Томас схватил Флегга за руку, глубоко впившись
ногтями в холодную плоть чародея. - Питер должен быть королем, он умный, а я
глупый. Я всегда был глупым. Я не могу!"
   "Королей делает Бог, - сказал Флегг. Бог.., и еще чародеи, -  подумал  он
про себя. - Он сделал королем тебя, Томми, и ты будешь королем".
   "Не буду! Я убью себя!"
   "Ты не сделаешь этого".
   "Нет, сделаю! Лучше это, чем умереть от страха во время коронации!"
   "Ты будешь королем, и ничего не бойся.  А  мне  надо  идти.  Ночи  сейчас
холодные, и я хочу выйти из города засветло".
   "Нет, постой! - Томас уцепился за плащ Флегга. - Раз уж  я  должен  стать
королем, оставайся и будь моим советником, как был у отца. Не уходи! Ты ведь
был здесь всегда, зачем тебе уходить?"
   Ну вот, наконец. Вот и хорошо.
   "Мне не хочется уходить, - сказал Флегг печально. -  Я  люблю  Делейн.  И
люблю тебя, Томми".
   "Так оставайся!"
   "Ты не понимаешь моего положения. Андерс Пейна очень могущественен, и  он
меня не любит. Иногда я думаю даже, что он меня ненавидит".
   "Почему?"
   Отчасти потому, что знает, как давно я  здесь.  А  главное,  оттого,  что
чувствует, что я значу для Делейна.
   "Трудно сказать, Томми. Я думаю, просто потому, что  могущественные  люди
не любят тех, кто может стать такими же могущественными, как  они.  Особенно
советников короля".
   "А ты ведь был советником моего отца".
   "Вот именно, - он на миг  сжал  руку  Томаса,  потом  отпустил  и  горько
вздохнул. - Королевские советники очень похожи на оленей в королевском лесу.
Их любят и кормят из рук, но слишком част