что  в  голосе  Питера
прозвучал страх. Но он ошибался и очень скоро понял это.
   "За привилегии надо платить, мой дорогой принц", -  Бесон  потер  друг  о
друга большой и указательный пальцы левой руки.
   "Если ты хочешь, чтобы я заплатил, я заплачу, - сказал  Питер.  -  Только
прекрати так себя вести".
   "Боишься?"
   "Если кто здесь и боится, то, по-моему, это ты, - сказал Питер. - Ты ведь
собираешься напасть на брата короля".
   Удар попал в цель, и на мгновение Бесон заколебался. Потом он  оглянулся,
увидел в окошке лица стражников, и лицо его потемнело. Если он отступит, где
будет его авторитет?
   Ухмыляясь, он прыгнул вперед, поднимая кулак с зажатым  железом.  Он  уже
слышал жалобные вопли принца, падающего на пол с разбитым лицом...
   Питер отскочил, двигаясь легко, как в танце. Он схватил руку  Бесона,  не
удивившись ее тяжести - сквозь сомкнутые пальцы он заметил блеск металла,  -
и изо всех сил рванул. Тело главного тюремщика врезалось в стену "гостиной".
В глазах у него засверкали звезды; цилиндр выпал и покатился по полу.  Питер
тут же подхватил его с ловкостью кошки.
   "Этого не может быть, - тупо подумал Бесон. Этого просто не может быть".
   Он никогда раньше не боялся входить в камеру на вершине Иглы, кто бы  там
ни сидел - дворянин, барон, принц. О, тут бывали славные схватки, но  он  им
всем показал, кто хозяин. Там, внизу, они могли распоряжаться, но  здесь  он
был  главным,  и  они  в  конце  концов  подчинялись  его  власти.  Но  этот
мальчишка...
   Урча от гнева, Бесон отлепился от стены и кинулся на Питера, который  тем
временем  зажал  в  кулаке  металлический  цилиндр.  Стражники  смотрели  на
происходящее, даже не пытаясь вмешаться; они, как и Бесон, не  верили  своим
глазам.
   Теперь тюремщик не хотел уже напугать, унизить своего пленника - он хотел
только схватить Питера, бросить на пол и потом топтать ногами.
   Но впереди  вдруг  никого  не  оказалось.  Питер  с  волшебной  быстротой
отскочил в сторону и, пока  грузный  тюремщик  пытался  повернуться,  трижды
ударил его. Со стороны эти удары казались легкими, и, если бы их увидел  сам
Бесон, он рассмеялся и обозвал бы их "детскими".
   Но ему они вовсе такими не показались. Каждый удар был нанесен с  замахом
от плеча, как учил Питера тренер по боксу  дважды  в  неделю  на  протяжении
последних шести лет. Бесон чувствовал себя  так,  будто  его  трижды  лягнул
очень норовистый пони с очень крепкими  копытами.  Один  раз  в  его  голове
вспыхнуло синее пламя  -  это  треснула  скула.  Он  отлетел  к  стене,  как
тряпичная кукла, и сполз вдоль  нее  на  пол,  глядя  на  принца  с  тем  же
недоверием, к которому теперь примешивался страх.
   Стражники у двери так и застыли. Бесона поколотил мальчишка? В это так же
трудно было поверить, как в ливень с ясного неба. Один из них  посмотрел  на
ключ в руке, подумал и сунул его в карман  -  так  легче  притвориться,  что
вовсе о нем забыл.
   "Теперь ты готов поговорить? - Питер произнес это, даже не запыхавшись. -
Я же прошу у тебя только две мелочи, за которые к тому же  ты  будешь  щедро
вознагражден. Ты..."
   С ревом Бесон опять кинулся на него. На этот раз Питер не  ожидал  атаки,
но успел отскочить,  как  матадор  от  разъяренного  быка.  Однако  один  из
длинных, больше похожих на когти, ногтей тюремщика (долгими зимними вечерами
он любил рассказывать подчиненным, как однажды разорвал ногтями горло узнику
от уха до уха) прочертил кровавую полосу на  левой  щеке  принца,  чудом  не
попав в глаз.
   Питер тоже рассвирепел. Все беды и унижения последних десяти  дней  вдруг
сошлись у него в голове, и на миг - только на миг  -  ему  захотелось  убить
тюремщика, а не просто научить его правилам хорошего тона.
   Когда Бесон повернулся, на него обрушился град ударов правой. Сами  удары
были несильными, но полтора фунта металла в кулаке Питера  превратили  их  в
торпеды.
   Бесон взревел и опять кинулся на Питера, но тот  встретил  его  прямым  в
челюсть. Выплевывая зубы и подвывая, тюремщик кинулся к двери. Он забыл, что
на него смотрят стражники; забыл  о  своем  гневе;  забыл  обо  всем,  кроме
простого  животного  желания  выжить.  Впервые  за  свою  бытность   главным
тюремщиком Бесон испытал страх.
   Испугало его не то, что Питер побил его, его били и  раньше,  хоть  и  не
заключенные. Его испугал взгляд Питера. Это был взгляд короля,  спаси  меня.
Боже, лицо короля - ярость, пылающая, как солнце.
   Питер прижал Бесона к стене и поднял кулак:
   "Ну что, брюква, хочешь еще?"
   "Нет, - пробормотал Бесон быстро распухающими губами. - Нет, мой  король.
Прошу прощения".
   "Что? - Питер не верил своим ушам. - Как ты назвал меня?"
   Но Бесон молчал. Он произнес эту фразу бессознательно и забыл об этом. Но
Питер не забывал ее никогда.
 
Глава 54 
 
   Бесон пролежал без сознания два часа. Если бы не его хриплое, прерывистое
дыхание, Питер мог бы  подумать,  что  и  правда  убил  главного  тюремщика.
Конечно, он был грязной вонючей свиньей, но Питер вовсе не хотел его убивать
- кроме того краткого момента. Стражники продолжали смотреть в окно круглыми
глазами,  как  дети  в   королевском   зверинце   смотрят   на   андуанского
тигра-людоеда. Они не сделали никаких попыток спасти своего начальника, и по
их лицам Питер видел, что они не удивятся,  если  он  прыгнет  на  Бесона  и
зубами разорвет ему глотку.
   "И почему они так думают? - с горечью спрашивал себя Питер. - Потому  что
считают, что я убил родного отца, а от такого человека  можно  ожидать  чего
угодно, даже убийства беспомощного противника".
   Наконец Бесон начал стонать и ворочаться. Глаза его раскрылись -  вернее,
правый глаз. Левый не открывался еще несколько дней.
   Глаз смотрел на Питера не злобно, а, скорее с опаской.
   "Ты готов говорить спокойно?" - осведомился Питер.
   Бесон пробормотал что-то неразборчивое.
   "Не понимаю".
   "Ты мог меня убить", - выдавил, наконец, тюремщик.
   "Я не хотел никого убивать, - возразил Питер. - А если мне и придется это
делать, то начну я не с бесчувственного тюремщика".
   Бесон присел у стены, глядя одним глазом на Питера  с  тем  же  смешанным
выражением недоверия и страха.
   Наконец он выдавил из себя еще одну фразу. Питер, вроде бы, расслышал, но
хотел быть уверенным.
   "Повторите, пожалуйста, господин главный тюремщик Бесон".
   Бесон выглядел еще более изумленным. Как Иосифа никто не называл  главным
конюшим, так и его никогда еще не называли "господином главным тюремщиком".
   "Можем договориться", - сказал ой.
   "Вот и хорошо".
   Бесон медленно поднялся. Он не хотел больше связываться с  Питером  -  во
всяком случае, не сегодня. У него были другие дела.  Стражники  видели,  как
его бьют, и не шевельнули пальцем. Он еще покажет этим уродам.., вот  только
отлежится.
   Он уже шел к выходу, когда Питер окликнул его.
   Бесон повернулся.
   "Подожди. Я должен тебе кое-что сказать. Кое-что важное для нас обоих".
   Бесон молчал и ждал.
   "Вели им, - Питер кивнул на дверь, - закрыть окошко".
   Бесон еще некоторое время молчал, потом повернулся и отдал приказание.
   Стражники так же,  щекой  к  щеке,  стояли  у  окошка,  не  понимая  слов
Бесона.., или прикидываясь. Он облизал языком разбитые губы и попробовал еще
раз. Теперь они подчинились, но  он  успел  услышать  приглушенный  смех  за
дверью. Да, их придется поучить. Но уроды учатся быстро. А этот принц уродом
не был, и Бесон решительно не хотел с ним связываться.
   "Я хочу, чтобы ты передал  записку  Андерсу  Пейне,  -  сказал  Питер.  -
Зайдешь за ней вечером".
   Бесон собрал остатки мыслей. Пейна? Записка  Пейне?  Его  уже  бросило  в
озноб, когда Питер напомнил, что он брат короля, но что это  в  сравнении  с
Пейной?
   Чем больше он думал, тем меньше это ему нравилось.
   Должно быть,  король  Томас  не  стал  бы  особенно  заботиться  о  своем
брате-отцеубийце. И что более важно, Бесон, как и все в Делейне, начинал уже
поглядывать на юного короля снисходительно. Но Пейна...
   Для Бесона Пейна был страшнее, чем  целый  полк  королей.  Король  -  это
что-то отдаленное и загадочное, как солнце. Прячется ли солнце за тучами или
палит во всю мочь - от вас это не зависит, потому что солнце действует не по
тем законам, которые можно понять или изменить.
   Пейна был другим. Его Бесон мог понимать и бояться.  Пейна  с  его  узким
лицом и льдисто-голубыми глазами;
   Пейна с высоким кожаным воротником; Пейна, который решал, кто будет жить,
а кто отправится на плаху.
   Неужели этот парень собирается  приказывать  Пейне  из  своей  камеры  на
вершине Иглы? Или это блеф?
   Но это не может быть блефом, раз он хочет писать ему записку.
   "Если бы я был королем, Пейна верно служил бы  мне,  -  сказал  Питер.  -
Сейчас я не король, а всего лишь узник. Но еще недавно я оказал ему  услугу,
за которую он должен быть благодарен".
   "Я вижу", - стараясь не улыбаться, прокомментировал Бесон.
   Питер вздохнул. На него вдруг навалилась ужасная усталость. Неужели он  и
правда  верит,  что  сделал  первый  шаг  к  свободе,  избив  этого  глупого
тюремщика? Где гарантии, что Пейна захочет что-то сделать для  него?  Может,
усталый ум Питера все это насочинял?
   Но нужно попытаться. Разве  не  решил  он  для  себя  долгими  бессонными
ночами, что самый большой грех - сдаваться без борьбы?
   "Пейна - не друг мне, - продолжал он. - Я не стану уверять тебя  в  этом.
Меня осудили за убийство отца, и я не думаю, что во всем королевстве у  меня
остался хоть один друг. Но думаю, Пейна не откажется дать вам немного  денег
за те мелочи, что я прошу".
   Бесон кивнул. Заключенные в Иглу лорды могли за  деньги  обеспечить  себя
едой, лучшей, чем жирное мясо и черствый хлеб, свежим бельем и даже визитами
жен или подружек.  Они  происходили  из  богатых  семей,  в  которых  всегда
кто-нибудь находился, чтобы оплатить Бесону эти услуги.
   Это преступление было из ряда вон выходящим, но и  в  плательщики  парень
записал не кого-нибудь, а самого Андерса Пейну.
   "И еще, - сказал Питер. - Я думаю, Пейна сделает это, как человек  чести.
И если ты со своими подручными решите сегодня ночью отыграться на мне, когда
я буду спать, то я думаю, что Пейна вмешается в это дело".
   Он пристально поглядел на Бесона.
   "Ты меня понял?"
   "Да, - сказал Бесон и добавил, - мой господин".
   "Ты дашь мне бумагу, перо и чернильницу?"
   "Да".
   "Подойди".
   С некоторыми колебаниями  Бесон  подошел  к  нему.  Запах  тюремщика  был
тошнотворен, но Питер не отстранился.  Запах  преступления,  в  котором  его
обвинили, отбивал все остальные.
   "Прошепчи мне на ухо", - тихо сказал он.
   Бесон недоуменно моргнул:
   "Что, мой господин?"
   "Номер".
   Немного подумав, Бесон сделал это.
 
Глава 55 
 
   Один из стражников принес Питеру письменные принадлежности,  которые  тот
просил. Поглядев на узника  опасливым  взглядом  уличного,  часто  пинаемого
кота, он поспешил уйти, боясь испытать на себе то, что досталось Бесону.
   Питер, сидя у окна, смотрел на зажигающиеся внизу огни  города  и  слушал
свист ветра.
   "Уважаемый главный судья Пейна", - написал он и остановился.
   "Скомкаешь ли ты это письмо, не читая, и швырнешь в огонь? Или прочитаешь
и посмеешься над дурачком, который убил отца и  теперь  осмеливается  что-то
просить  у  главного  судьи  королевства?  Или  вникнешь  в  мою  просьбу  и
догадаешься, что я хочу сделать?"
   Настроение у Питера было хорошее, и он, подумав, ответил "нет" на все три
вопроса. Такой человек, как главный судья, скорее представит себя  танцующим
в голом виде при луне на площади Иглы, чем допустит мысль об этом.  "К  тому
же я прошу такую малость, - с улыбкой подумал Питер. -  Надеюсь,  он  так  и
подумает".
   Он окунул перо в чернила и начал писать.
 
Глава 56 
 
   Следующим вечером, после того,  как  пробило  девять,  дворецкий  Андерса
Пейны отворил дверь на непривычно поздний стук  и  недоуменно  уставился  на
стоящего на пороге главного тюремщика.  Арлен  -  так  звали  дворецкого,  -
конечно, видел Бесона раньше, но сейчас не  узнал  его.  На  лице  тюремщика
играла красно-желто-фиолетовая радуга. Левый глаз понемногу открылся, но  до
сих пор походил на щелку.  Вечерний  гость  настолько  напоминал  уродливого
призрака, что Арлен попытался захлопнуть дверь перед самым его носом.
   "Подожди, - промычал Бесон. - У меня письмо для твоего хозяина".
   Дворецкий снова попробовал захлопнуть дверь.  Распухшее  лицо  незнакомца
пугало его. Может, это тролль из северных краев. Говорили, что последний  из
этого дикого племени умер или был убит еще в незапамятные  времена,  но  кто
знает...
   "Я от принца Питера, - сказал Бесон. - Если  ты  не  пустишь  меня,  твой
хозяин рассердится".
   Арлен задумался. Если  этот  тип  пришел  от  Питера,  он,  должно  быть,
тюремщик. Но...
   "Ты не очень-то похож на Бесона", - сказал он.
   "Ты тоже не очень-то похож на своего отца, но это не удивительно,  потому
что я знал твою мать, - тролль оскалился и просунул в щель смятый конверт. -
Вот, возьми, я  подожду.  Можешь  закрыть  дверь,  хоть  здесь  и  чертовски
холодно".
   Арлена это не интересовало. Он не собирался пускать это чудовище  в  дом,
будь на улице хоть двадцать градусов мороза. Он взял конверт, закрыл  дверь,
запер ее, потом вернулся и запер на второй оборот.
 
Глава 57 
 
   Пейна сидел  у  себя  в  кабинете,  смотрел  на  огонь  и  думал.  Томаса
короновали всего полмесяца назад, а главному судье  уже  было  не  по  себе.
Флегг. Всему виной Флегг. Он получил гораздо больше власти, чем при Роланде.
Тот был хотя бы мужчиной, хоть и тугодумом; а Томас всего-навсего мальчик, и
Пейна боялся, что Флегг скоро начнет править королевством от его имени.  Это
было плохо для королевства.., и еще хуже для Андерса Пейны, который  никогда
не скрывал своей нелюбви к чародею.
   В кабинете, перед  очагом,  было  тепло  и  уютно,  но  Пейна  все  равно
чувствовал холод. Холодный ветер, дующий неведомо откуда и  грозящий  снести
все...
   Почему, Питер? Почему ты не мог подождать? И почему ты, казавшийся  таким
прекрасным, как румяное яблоко, оказался гнилым внутри? Почему?
   Пейна не знал этого.., и не признавался  себе  в  том,  что  до  сих  пор
сомневается, так ли Питер прогнил.
   В дверь постучали.
   Пейна вскинул голову и сердито крикнул:
   "Входи! И лучше с добрыми вестями!"
   Вошел сконфуженный почему-то Арлен с конвертом в руке.
   "Ну?" . "Мой, господин.., там человек.., во всяком случае,  он  похож  на
человека.., лицо у него распухло, будто его сильно избили.., и он..."
   "Ну и что? Ты же знаешь, я не  принимаю  так  поздно.  Скажи  ему,  пусть
катится к черту!"
   "Он  утверждает,  что  он  Бесон,  мой  господин,  -  Арлен  еще   больше
сконфузился. - Принес вот это. Говорит, что это письмо от принца Питера".
   Сердце Пейны при этих словах подпрыгнуло, но он лишь грозно  поглядел  на
дворецкого:
   "Ну и что же?"
   "Я не  знаю,  мой  господин,  -  Арлен  полностью  потерял  свою  обычную
выдержку.  Раньше  Пейна  думал,  что  он  сохранил  бы  ее  даже  в  логове
огнедышащего дракона. - Я думал..."
   "Так это Бесон, болван?"
   Арлен облизал губы - неслыханно!
   "Может быть, мой господин.., он немного похож, но очень опухший. Я.., мне
кажется, он напоминает тролля"; - выложил он итог  своих  раздумий,  пытаясь
скрасить его беспомощной улыбкой.
   "Это Бесон, - подумал Пейна. - Это Бесон, и Питер каким-то образом  избил
его и заставил передать мне письмо. Таких можно заставить только битьем".
   Внезапно Пейну охватило странное чувство -  его  будто  завели  в  темную
пещеру и вдруг в темноте блеснул луч света.
   "Давай письмо", - приказал он.
   Рука Арлена дрожала. Это тоже было что-то новое.
   Он позволил дворецкому дойти до двери, как опытный рыболов, приспускающий
леску, потом окликнул.
   Арлен резко повернулся.
   "Никаких троллей нет. Разве мать тебе не говорила?"
   "Говорила", - с сомнением подтвердил Арлен.
   "Она умная женщина. Впусти старшего тюремщика. Пусть посидит на кузне.  Я
не  желаю  его  видеть,  от  него  воняет.  Но  ночь  холодная,  впусти  его
погреться", - Пейна заметил,  что  со  дня  смерти  Роланда  все  ночи  были
холодными, как бы возмещая жар, сгубивший старого короля.
   "Да, мой господин".
   "Потом я позову тебя и скажу, что делать".
   Арлен поклонился и вышел.
   Пейна повертел конверт в руках прежде  чем  открыть.  Запечатано  обычным
свечным воском. Грязь и вонь, без сомнения, от сальных лап Бесона.
   "Может, было бы лучше бросить его в огонь  и  никогда  больше  о  нем  не
вспоминать. Потом позвать Арлена, велеть накормить главного тюремщика ужином
- а он действительно похож на тролля,  раньше  я  об  этом  не  думал,  -  и
отпустить с миром".
   Но он знал, что не сделает этого. Его не покидало абсурдное чувство - луч
света в темной пещере. Он вскрыл конверт и стал читать.
 
Глава 58 
 
   "Пейна!
   Я решил жить.
   Я раньше мало читал об Игле и мало слышал, и все это были сплетни.  Но  я
слышал, что тут можно кое-что купить за деньги. У  меня  денег  нет,  но,  я
надеюсь, ты не откажешься уплатить главному тюремщику всего  восемь  золотых
за ту небольшую услугу, о которой я прошу. Это две вещи. Если ты согласишься
"подмазать"  Бесона,  чтобы  он  их  мне  обеспечил,  я  больше  никогда  не
побеспокою тебя.
   Я понимаю, что ты не  захочешь,  помогая  мне,  портить  свою  репутацию,
поэтому поручи это дело моему другу Бену. Я не говорил с ним  после  ареста,
но знаю, что он по-прежнему верен мне. Я попросил бы его сразу,  но  у  него
нет денег. Поэтому я прошу тебя - ведь я совсем недавно оказал тебе  услугу.
Но если ты откажешься, я пойму.
   Я не убивал моего отца.
   Питер".
 
Глава 59 
 
   Пейна долго смотрел на это странное письмо. Его глаза перебегали с первой
строчки на последнюю.
   Я решил жить.
   Я не убивал моего отца.
   Его не удивляло, что юноша продолжает протестовать -  многие  преступники
делали это годами, хотя  их  вина  была  неопровержимо  доказана.  Но  такой
решительности в оправданиях он еще не встречал. Такой.., командное(tm).
   Да, именно это удивило Пейну в письме. Он знал, что истинного  короля  не
меняют ни изгнание, ни тюрьма, ни даже казнь. И это  было  письмо  истинного
короля.
   Я решил жить.
   Пейна  вздохнул.  Через  некоторое  время  он   взял   перо,   пододвинул
чернильницу и начал писать. Его письмо получилось еще короче, чем у  Питера.
За пять минут он написал его, присыпал песком и  запечатал.  Потом  позвонил
Арлену.
   Тот появился, еще более сконфуженный.
   "Бесон еще здесь?"
   "Думаю, что да, мой господин", - ответил Арлен. На самом  деле  он  знал,
что Бесон здесь, потому что только что видел, как он ходит по кухне из  угла
в угол, зажав в руке, как дубину, обглоданную куриную ногу. Мясо он уже съел
и теперь с леденящим душу хрустом, грыз кость.
   Арлен так до конца и не поверил, что этот человек не тролль.
   "Передай ему, - Пейна вручил ему письмо вместе с двумя  золотыми.  -  Это
ему за труды. Скажи - если будет ответ, пусть немедленно принесет его мне".
   "Да, мой господин".
   "Не болтай с ним долго", - похоже, Пейна шутил.
   "Нет, мой господин".
   Арлен вышел, все еще вспоминая хруст костей.
 
Глава 60 
 
   "Вот, - сказал Бесон утром, входя в камеру Питера.  Теперь  он  был  даже
доволен. На два золотых можно было купить бочку меда, и половину ее  он  уже
выпил этой ночью. - Сделали из меня какого-то чертова почтальона".
   "Спасибо", - Питер взял конверт.
   "Не хочешь его открыть?"
   "Когда ты уйдешь".
   Кулаки и Бесона сжались сами собой. Питер просто стоял и смотрел на него.
Через минуту Бесон опустил руки.
   "Чертов почтальон!" - повторил он и  выскочил,  хлопнув  дверью.  Щелкнул
стальной замок, и с шумом закрылись  три  засова,  каждый  толщиной