ие  на  сотню  ладов
самые невероятные слухи.
   Но за дверью все было тихо, и целый час никто не выходил. Когда же отец с
сыном вышли, бедная женщина остолбенела при одном взгляде на их белые  лица.
Деннис жался к ногам отца, как испуганный щенок.
   Теперь мусорное ведро нес Брендон.
   "Вы куда?" - спросила она с опаской.
   Брендон промолчал, а Деннис и  не  мог,  казалось,  ничего  сказать.  Они
скрылись за дверью и целые сутки она думала, что они или  мертвы,  или,  что
еще хуже, томятся в застенках под замком.
   Да и для всего Д елейна это были страшные сутки. Может, в  других  местах
они показались бы нормальными - есть ведь места, как это  ни  печально,  где
мятежи, и беспорядки, и казни под покровом ночи вошли в обычай. Но в Делейне
уже годы или даже столетия царил порядок, поэтому такими черными  показались
сутки, в начале которых Питера собирались короновать, а в конце он  предстал
перед судом за убийство собственного отца. Если бы  в  Делейне  была  биржа,
она, без сомнения, в тот день потерпела бы крах.
   С первыми лучами солнца началось сооружение платформы для  коронации.  Ее
полагалось делать из простых досок, но  Андерс  Пейна  знал,  что  их  нужно
хорошо замаскировать цветами и лентами. К этому не подготовились - если бы к
убийствам можно было подготовиться, их бы просто не  было.  Но  Пейна  хотел
показать народу, что, несмотря на ужасные  события,  преемственность  власти
сохраняется. Чтобы заставить людей поверить в это, он готов был мобилизовать
всех цветочниц королевства.
   Но  к  одиннадцати  строительство  внезапно  прекратилось,  и   цветочниц
прогнали с площади. К семи  большинство  гвардейцев  переоделись  в  красную
парадную форму и церемониальные шлемы с  волчьими  головами.  Им  предстояло
выстроиться в две шеренги вдоль ковровой дорожки, по которой Питер пройдет к
месту коронации. В одиннадцать они получили новый, весьма странный приказ  и
сменили парадные одеяния на обычную тусклую форму песочного цвета. Неуклюжие
парадные мечи были заменены обычными, а волчьи головы - кожаными шлемами, их
боевой формой.
   Боевая форма - сами эти слова пугали. Против кого солдатам воевать здесь,
в центре города? Но они стояли повсюду, в боевой форме, с суровыми лицами.
   "Принц Питер покончил с собой!" - таков был самый первый слух.
   "Принц Питер убит!" - второй.
   "Роланд не умер; это ошибка. Врача обезглавили. Но король сошел с ума,  и
никто не знает, что делать!" - третий.
   Были и другие, еще более невероятные.
   Над встревоженным замком повисла ночь, но никто не ложился. Площадь  Иглы
была залита светом факелов, и в каждом доме горели  свечи  и  лампы,  вокруг
которых собирались люди, чтобы обсудить события. Все соглашались,  что  дело
нечисто.
   Ночь показалась еще длиннее дня. Миссис Брендон в ужасной  тревоге  ждала
возвращения своих мужчин. Впервые в ее жизни в воздухе витало больше слухов,
чем ей хотелось слышать. Но не слушать она не могла.
   В предрассветные часы разнесся новый слух - настолько дикий, что  сначала
ему не поверили, но он повторялся снова и снова, пока даже часовые на постах
не принялись пересказывать его друг другу. Этот новый слух особенно  напугал
миссис Брендон, потому что она поняла, как бледное лицо ее  сына  связано  с
мусорным ведром принца. Там  было  что-то,  пахнущее  паленым,  чего  он  не
захотел ей показать.
   ".Принц Питер взят под стражу за убийство отца,  -  гласил  этот  ужасный
слух. - Принц убил собственного отца!"
   Перед самым  рассветом  измученная  женщина  уронила  голову  на  руки  и
погрузилась в тревожный сон.
 
Глава 36 
 
   "А теперь говори, что в этом ведре, да поскорее! Я не собираюсь  с  тобой
шутить, Деннис!" - с такими грозными словами Брендон закрыл за собой дверь в
комнату сына.
   "Я покажу, отец, - сказал Деннис, - но сперва ответь мне на один  вопрос.
Каким ядом был отравлен король?"
   "Никто не знает".
   "А как он действовал?"
   "Показывай, что в ведре, - Брендон поднял свой тяжелый кулак. Он не  тряс
им, просто поднял; этого было достаточно.  -  Показывай,  или  тебе  здорово
достанется".
   Брендон долго смотрел на мертвую мышь, ничего не говоря. Деннис в  испуге
наблюдал, как лицо отца все больше мрачнеет. Бурый мех мыши обгорел дочерна.
Изо рта, из ушей, из выжженных глазниц  все  еще  вырывались  струйки  дыма.
Зубки, оскаленные в смертной  гримасе,  были  черными,  как  зубья  каминной
решетки.
   Брендон хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку.
   "Где ты это взял?" - спросил он хриплым шепотом.
   Деннис что-то промямлил. Отец схватил его за плечо и сильно тряхнул.
   "Вдохни глубже и соберись с мыслями,  Денни,  -  сказал  он.  -  В  любом
случае, я на твоей стороне. И правильно, что ты не  показал  это  матери.  А
теперь расскажи, где и как ты нашел эту бедную тварь".
   Деннис кое-как рассказал отцу всю историю. Его рассказ был  чуть  короче,
чем мой, но все же занял минут пять. Отец слушал, сидя на стуле  и  подперев
рукой лоб. Он не перебивал и не задавал никаких вопросов.
   Когда Деннис закончил, отец произнес  всего  одну  фразу,  но  она  будто
сдавила сердце юноши ледяной коркой:
   "Точь-в-точь как король".
   Губы Брендона скривились в каком-то подобии улыбки:
   "Как ты думаешь, Денни, это был мышиный король?"
   "Па.., папа.., я..."
   "Ты сказал, там была коробочка".
   "Да".
   "И пакет".
   "Да!" "И пакет потемнел, но не горел".
   "Да".
   "И еще щипчики".
   "Да, вроде тех, какими мама выдергивает волосы из но..."
   "Тес, - Брендон опять подпер рукой лоб. - Дай подумать".
   Прошло пять минут. Брендон не двигался; казалось,  что  он  спал,  но  он
напряженно думал. Дворецкий не знал о коробочке, которую потерял Питер;  это
было до того, как он поступил в услужение принцу. Он знал о тайнике и как-то
раз даже заглянул в него.  Там  хранились  обычные  мальчишеские  сокровища:
камушки, колода карт Таро, счастливая монета, клок  волос,  выстриженных  из
гривы  Пеони.  Больше  он  туда  не  заглядывал  -  среди  качеств  хорошего
дворецкого очень важно уважение к маленьким тайнам хозяев.
   Наконец Деннис спросил:
   "Папа, может, пойдем и посмотрим, что в этой коробке?"
   "Нет. Мы пойдем с этой мышью к главному судье, и ты расскажешь ему то же,
что рассказал мне".
   Деннис так и сел, словно его ударили под дых. Пейна, который  приказывает
казнить людей и сажать в тюрьму! Пейна с его непроницаемым лицом  и  высоким
белым лбом! Пейна, второй человек в королевстве после самого короля!
   "Нет, - прошептал он. - Пап, я не.., я не могу..." "Ты должен,  -  сурово
сказал отец. - Это страшное дело, самое страшное из всего, что я  видел,  но
его нужно довести до  конца.  Ты  расскажешь  ему  все,  и  пускай  он  этим
займется".
   Деннис поглядел в глаза отцу и убедился, что тот принял решение. Если  он
не пойдет, Брендон потащит его, как котенка, хоть ему уже двадцать лет.
   "Да, папа", - сказал он потерянно,  чувствуя,  что,  как  только  ледяные
глаза Пейны взглянут на него, он просто упадет мертвым. Тут он вспомнил, что
украл из комнаты принца мусорное ведро. Если он и не  умрет  на  месте,  то,
весьма возможно, ему придется  провести  остаток  жизни  в  .самой  глубокой
темнице замка.
   "Не волнуйся так, Денни. Пейна - человек строгий, но справедливый. Ты  не
совершил ничего постыдного.
   Просто расскажи ему то же, что и мне".
   "Ладно, - прошептал Деннис. - Пойдем?" Брендон поднялся со стула  и  стал
на колени. "Сначала помолимся. Становись рядом, сынок".
 
Глава 37 
 
   Питера  судили,  признали  виновным  в  цареубийстве  и   приговорили   к
пожизненному заключению в двух холодных комнатах на самой вершине Иглы.  Все
это произошло всего за  три  дня.  И  рассказ  о  том,  как  зубья  капкана,
поставленного Флеггом, сомкнулись  вокруг  юного  принца,  не  займет  много
времени.
   Пейна не сразу велел приостановить коронацию -  он  подумал,  что  Деннис
ошибся, и все можно как-нибудь объяснить. Но  состояние  мыши  было  слишком
похоже на состояние покойного короля; к тому же  репутация  семьи  Брендонов
была безукоризненной. Но еще важнее то, что на репутации  Питера  не  должно
было быть ни единого пятна.
   Пейна допросил Денниса и пригласил Питера. Деннис  действительно  мог  бы
умереть от страха при виде  своего  хозяина,  но  ему  милосердно  позволили
выйти. Вошедшему Питеру Пейна объявил, что его  подозревают  в  соучастии  в
убийстве отца. Андерс Пейна не любил смягчать слова, как бы жестоко  они  ни
звучали.
   Питер остолбенел. Не забудьте, что он еще не свыкся  с  мыслью,  что  его
любимый отец мертв, отравлен страшным ядом, который спалил  его  заживо.  Не
забудьте то, что он всю ночь участвовал в поисках и сильно устал. И ему было
всего  шестнадцать.  Последняя  новость  добила  его,  и  он  сделал   самую
естественную вещь, которой, однако,  нельзя  было  делать  перед  холодными,
испытывающими глазами Пейны: он заплакал.
   Если  бы  Питер  горячо  отстаивал  свою  невиновность  или  встретил  бы
обвинение презрительным смехом, все могло обернуться по-другому.  Я  уверен,
что Флегг не предусмотрел такой возможности; одной из немногих его слабостей
была привычка судить всех по себе, по своей черной душе. Он подозревал  всех
и каждого и думал, что у всех есть какие-то тайные мысли и  коварные  планы,
которые они скрывают.
   Ход  мыслей  Пейны,  напротив,  был  очень  прямым.  Он   находил   почти
невозможным, что Питер отравил отца. Если бы тот рассердился или рассмеялся,
расследования могло и не быть, и никто не стал бы интересоваться  коробочкой
и пакетом в ней. Но слезы - совсем другое. Слезы выглядели  признанием  вины
со стороны мальчика, достаточно взрослого, чтобы убить собственного отца, но
недостаточно взрослого, чтобы это скрыть.
   Пейна решил продолжить расследование, хотя ему очень  не  хотелось  этого
делать. Ведь придется привлекать стражников, а это даст пищу слухам и  может
сказаться на репутации принца, будущего короля.
   Впрочем, можно ограничиться пятью-шестью стражниками, а потом отослать их
в отдаленные районы королевства. Брендона с сыном придется выслать,  подумал
Пейна. Жаль, но люди  не  могут  держать  язык  за  зубами,  особенно  после
выпивки, а пристрастие дворецкого к джину хорошо известно.
   Поэтому Пейна приказал  приостановить  подготовку  к  коронации.  Он  был
уверен, что самое большее через час работы возобновятся, но...
 
Глава 38 
 
   Понятно, что коробочку нашли. Питер поклялся именем матери, что не знал о
ней, и выглядело это довольно странно. Пейна осторожно, щипчиками, приоткрыл
пакет  и  увидел  несколько  зерен  зеленоватого  песка.  Они   были   очень
маленькими, еле заметными, но Пейна хорошо помнил, что случилось  с  великим
королем и маленькой мышью. Он закрыл коробочку и велел  двум  стражникам  не
сводить с нее глаз. Дело становилось все более серьезным.
   Коробочку с выбивающимся из-под крышки дымом осторожно поставили на  стол
Питера и послали за, человеком, который знал о ядах больше всех  в  Делейне.
Это, конечно, был Флегг.
 
Глава 39 
 
   "Я ничего об этом не знаю, Андерс", - сказал Питер. Он собрался с  духом,
хотя лицо его было таким же бледным, а глаза - темнее, чем обычно.
   "Но коробочка твоя?"
   "Да".
   "Тогда как же ты отрицаешь..."
   "Я потерял ее лет десять назад или больше. Мне ее подарила мать".
   "И куда она делась?"
   "Он больше не зовет меня "ваше высочество", - внезапно понял Питер.  -  И
не выказывает мне никакого уважения. Как  это  может  быть?  Отец  отравлен.
Томас серьезно болен. Пейна стоит здесь и обвиняет меня в  убийстве.  И  эта
коробочка - откуда она взялась, и кто мог подложить ее  в  мой  тайник?"  "Я
потерял ее, - медленно повторил Питер. - Андерс, ты  правда  веришь,  что  я
убил отца?"
   "Не верил.., но теперь сомневаюсь", - подумал Пейна.
   "Я ведь любил его".
   "Я всегда думал так.., но теперь сомневаюсь и в этом",  -  снова  подумал
Андерс Пейна.
 
Глава 40 
 
   Флегг вошел и, не обращая никакого  внимания  на  Пейну,  засыпал  вконец
измученного принца вопросами. Нашли какие-нибудь следы  отравителя?  Неужели
это заговор? Сам он думает, что убийство  совершил  одиночка,  скорее  всего
сумасшедший. Флегг сказал, что провел все утро перед  волшебным  кристаллом,
но тот оставался темным.  Ну  ничего,  он  может  не  только  заглядывать  в
кристалл. Он сделает все, что прикажет принц, осмотрит каждый угол...
   "Мы позвали тебя не затем, чтобы слушать, как  ты  болтаешь,  словно  обе
головы твоего попугая вместе", - холодно сказал Пейна. Он не  любил  Флегга.
Чародей слишком часто  лез  не  в  свое  дело.  Он  может  быть  полезным  в
определении ядов, но не более.
   "Питер не позволит ему распускаться, когда станет королем", -  машинально
подумал Пейна и тут же одернул себя. Шансы Питера стать королем стремительно
таяли.
   "Да. Наверно, - Флегг по-прежнему смотрел на Питера.  -  Так  зачем  меня
позвали, мой король?"
   "Не называй его так!" - взорвался Пейна. Флегг сделал удивленное лицо, но
сразу понял, что это значит, и порадовался. Червь сомнения проложил  путь  к
ледяному сердцу главного судьи. Отлично.
   Питер отвернулся к окну и стал смотреть на город,  пытаясь  справиться  с
волнениями. Он сжал пальцы так, что побелели костяшки.
   "Видишь эту коробку на столе?" - спросил Пейна.
   "Да, господин судья", - Флегг постарался придать голосу безразличие.
   "Там пакет, который медленно тлеет. Внутри него  что-то  вроде  песка.  Я
хочу, чтобы ты незамедлительно определил, что это  за  вещество.  Только  не
касайся его руками. Похоже, это оно стало причиной смерти короля Роланда".
   Флегг выглядел обеспокоенным, но чувствовал себя великолепно.  Он  обожал
играть.
   Подняв пакет щипчиками, он заглянул в него.
   "Мне нужен кусок обсидиана, - сказал он. - И побыстрее".
   "У меня в столе", - сказал Питер  отстраненно.  Этот  кусок  оказался  не
таким большим, как был у Флегга, зато толстым.  Чародей  рассмотрел  его  на
свет. В сердце у него маленький человечек плясал и кувыркался через  голову.
Этот камень был очень похож на его, только сколот с одной стороны. Боги явно
благосклонны к нему!
   "Я уронил его год или два назад, - мрачно пояснил Питер,  не  подозревая,
что только что заложил еще один камень в стену своей тюрьмы. - Эта  половина
упала на ковер, а другая ударилась о камни и разлетелась на  тысячу  кусков.
Обсидиан ведь очень хрупкий".
   "В самом деле? - удивился Флегг. - Я слышал об этом, но никогда не  видел
такого камня".
   Он положил обсидиан на стол, раскрыл пакет и вытряхнул на камень зернышки
песка. Мгновенно с поверхности обсидиана начали  подниматься  струйки  дыма.
Все присутствующие увидели, что каждое зерно медленно вдавливается  в  самый
твердый в мире камень. Стражники начали тревожно перешептываться.
   "Тише!" - рявкнул на них Пейна. Стражники застыли  с  лицами,  белыми  от
ужаса. Все происходившее казалось им наваждением.
   "Похоже, я знаю, что это за зерна, и как проверить мою догадку, -  сказал
Флегг. - Но если я прав, проверять надо как можно быстрее".
   "Почему?" - спросил Пейна.
   "Мне кажется,  это  Драконий  Песок.  У  меня  он  когда-то  был,  но,  к
сожалению, исчез, прежде чем я успел изучить его как  следует.  Видимо,  его
украли".
   Флегг не упустил того, как взгляд Пейны метнулся к Питеру.
   "С тех пор я беспокоился об этом, - продолжал он, -  это  один  из  самых
смертоносных ядов. Я не мог испытать его свойства и поэтому  сомневался,  но
теперь вижу".
   Он указал на обсидиан. Каждая из трех песчинок углубилась уже  более  чем
на дюйм, и из отверстий вился дым,  как  из  миниатюрных  кратеров  вулкана.
Флегг прикинул, что половина толщины камня уже пройдена.
   "Эти три частицы быстро разъели самый твердый из известных нам камней,  -
заключил он. - Драконий Песок известен тем, что разъедает все. И он вызывает
сильный жар. Поди-ка сюда!"
   Он подозвал одного из стражников, который не выглядел особенно  довольным
таким выбором.
   "Дотронься до камня, - стражник нерешительно  потянулся  к  обсидиану,  и
Флегг быстро добавил. - Только до края! Не вздумай лезть рукой в отверстия!"
   Стражник с криком отдернул руку и сунул  палец  в  рот,  но  Пейна  успел
заметить сильный ожог.
   "Обсидиан очень слабо проводит тепло, - сказал Флегг, -  но  этот  камень
горячий, как печка, и все из-за трех  крупиц  песка!  Дотроньтесь  до  стола
принца, господин судья".
   Пейна повиновался. Дерево было горячим. Скоро оно начало обугливаться.
   "Поэтому  нужно  действовать  быстро,  -  сказал  Флегг.  -  Скоро   стол
загорится. Если мы вдохнем дым - во всяком случае, если то,  что  я  слышал,
верно, - все мы умрем в муках. Но  для  верности  можно  провести  еще  один
опыт..." Стражники побледнели еще сильней. "Ладно, - сказал Пейна, -  только
быстрее". Его неприязнь к Флеггу еще увеличилась, но если раньше  он  считал
его ничтожеством, то теперь от этого человека зависела его жизнь.
   "Нужно налить в ведро воды", - теперь Флегг  говорил  чуть  быстрее.  Его
темные глаза блестели.
   Стражники и Пейна смотрели на черные дырки в обейдиане,  как  кролики  на
удава. Сколько еще осталось до дерева? Никто не знал.  Смотрел  даже  Питер,
хотя выражение его лица по-прежнему было отсутствующим.
   "Воды! Быстрее! - заорал Флегг на стражников. - Нужно ведро или таз,  или
что-нибудь! Ну же!"
   Стражники смотрели на Пейну.
   "Выполняйте", - Пейна старался не показывать испуг, но он был испуган,  и
Флегг знал это.
   Он заговорил снова:
   "Я опущу палец в воду и стряхну каплю воды в одно из этих отверстий. Если
это Драконий Песок, вода тут же позеленеет".
   "А потом?" - спросил Пейна хмуро.
   Стражник принес ведро и поставил его на стол.
   "Потом я сделаю то же с остальными отверстиями, - Флегг говорил спокойно,
но его всегда бледные щеки горели.  -  Вода  не  может  остановить  Драконий
Песок, но она может его удержать".
   "А почему просто не опустить их в воду?" - спросил один из стражников.
   Пейна метнул на него свирепый взгляд, но Флегг любезно объяснил:
   "Потому что вода тут же испарится, и ты можешь тогда остаться здесь, если
хочешь, и тушить пожар".
   Стражник замолчал.
   "Вода уже теплая, - заметил Флегг, опустив палец в ведро, -  а  ведь  она
только стоит на столе".
   Он осторожно стряхнул каплю воды в отверстие.
   "Смотрите внимательно!" - Питеру в этот момент Флегг  показался  каким-то
дешевым фокусником, но Пейна и стражники не отрывали взгляды от его  пальца.
Капля повисла на пальце, на миг отразив всю комнату Питера, и упала вниз.
   Звук был такой, будто на раскаленную сковородку положили кусок  сала.  Из
отверстия вырвался столбик пара, но Пейна успел  заметить  вспышку  зеленого
пламени. В тот момент судьба Питера была решена.
   "Драконий Песок, клянусь богами! - воскликнул Флегг.  -  Умоляю  вас,  не
дышите!"
   Андерс  Пейна  не  был  трусом,  но  тут  испугался  и  он.  В   отблеске
зеленоватого света он увидел какое-то немыслимое, невыразимое зло.
   "Остальные, - хрипло приказал он. - Быстрее!"
   "Я же говорил, - голос Флегга снова  стал  спокойным.  -  Остановить  его
можно только одним способом, не очень приятным, но мы можем задержать его".
   Он так же осторожно залил воду в остальные два отверстия. Все повторилось
- мгновенная зеленая вспышка и столб пара.
   Флегг с помощью полотенец, извлеченных из шкафа, взял обсидиан и  опустил
его в ведро. Вода моментально окрасилась зловещей зеленью.
   "Ну вот, опасность почти миновала, - сказал Флегг, и один из стражников с
облегчением выдохнул. - Теперь пусть кто-нибудь из вас отнесет это  ведро  к
большой помпе у Великого Дерева. Там накачайте воды в бочку и опустите  туда
ведро. А бочку утопите  в  середине  озера  Джоанна.  Драконий  Песок  может
осушить озеро где-то за сто тысяч лет, но нам сейчас это не важно".