и бы не подвернувшееся вовремя дерево, он
бы просто упал.
     Глаза  слезились  от гари и дыма, слезы грязными струйками стекали по
щекам;  Тьорл  вытер  их  тыльной  стороной  ладони,  и лицо его стало еще
грязнее.
     Позади  буйствовало  надвигавшееся  сплошной  стеной пламя. Гуйил фир
свирепствовал,  выбрасывал высоко в небо столбы огня и дыма и стремительно
катился  по  болотам  к  подножиям гор. Отдыхать было некогда, Тьорл и его
друзья могли позволить себе разве что короткую передышку.
     -   Финн,  -  прохрипел эльф. Слова застревали в пересохшем горле. - 
Финн, что ты знаешь об этих горах?
     Тот вскинул голову, его губы искривились в горькой усмешке:
     -  Я не гном и об этих горах знаю столько же, сколько и любой из нас,
то  есть  можно  сказать: я о них ничего не знаю. Я слышал, гномы называют
вот эти места, где мы находимся, Внешними Землями. И они никогда не любили
-   да  и  сейчас,  надо думать, не любят -  пришельцев из Внешних Земель.
Жаль, что сейчас с нами нет нашего однорукого друга.
     "Разумеется,  жаль,  -   подумал  Тьорл.  -  Конечно же, Станах -  не
самый  приятный  спутник, но сейчас ему бы цены не было. Однако же Станах,
скорее всего, уже мертв".
     Эльф вздохнул. Да, Станах всегда старался держаться как бы в стороне,
но  ведь он, однорукий, измученный, полез на спину дракона, и полез, чтобы
спасти Кельду, а не из-за этого Меча Бури, будь он сто раз неладен!
     Тьорл  потряс  головой,  уставшей и от усталости тела и от мыслей. Он
потерял уже стольких товарищей! И все из-за этого Меча Бури!
     Финн закашлялся, и Тьорл быстро повернулся к нему:
     -   Командир,  никто  из  нас не знает дороги в этих болотах, поэтому
лучшее,  что мы можем сделать, -  просто бежать от огня. Это сейчас должно
стать нашей целью.
     -   Может  случиться  так,  что не все из нас увидят ее, эту цель. - 
Финн жестом показал на Лавима.
     Кендер тоже сидел прислонившись к сосне. Опустив голову, Лавим сильно
кашлял  и  вздрагивал  всем своим маленьким телом. Последнюю милю он бежал
прихрамывая,  бормоча что-то о камешке, непонятно как оказавшемся у него в
ботинке.
     Впрочем,  в одном ботинке кендера действительно имелась дырка, весьма
большая,  чтобы  туда  попал  камешек. Однако достаточно было взглянуть на
кендера, чтобы понять: камешек тут ни при чем.
     Сейчас,  думая,  что  на него никто не смотрит, Лавим растирал правую
ногу, которую он подвернул.
     Тьорл  взглянул  на Финна -  в глазах командира он увидел сочувствие.
Хоть  он и обещал перерезать кендеру горло и бросить его в болото, но, как
всегда, гнев его прошел очень быстро.
     На  чем свет стоит костеря Лавима, Финн уже много раз вытаскивал его,
когда тот проваливался в болотные ямы.
     "Мы  с  Лавимом последние из тех четверых, кто начал это путешествие,
-  думал эльф, -  и никто из нас толком не узнал своих товарищей -  только
их  имена".  Он  внезапно  осознал:  за  какие-то несколько дней каждый из
спутников  стал  ему  дорог.  Смерть  каждого  из  них -  да, и нелюдимого
Станаха тоже -  будет ему долго не давать ПОКОЯ.
     Тьорл оттолкнулся от дерева.
     -  Мы только попусту теряем время. Все равно ведь Станаха с нами нет.
Я  помню,  он  собирался  идти на юго-восток от болот. Если я не ошибаюсь,
сейчас мы находимся к северу от Торбардина. Дорога не будет легкой, но все
же  лучше,  если  мы  двинемся  прямо сейчас, пока еще можем идти... А что
касается Лавима, Финн, то он будет идти, пока сможет, а когда не сможет - 
я его понесу.
     Тьорл  подошел  к Лавиму, опустился на колено и положил руку на плечо
кендера.  Лавим  оглянулся  и  стер  с  лица  свою вечную усмешку, -  она,
впрочем, сама тут же вернулась на свое место.
     -  Ну, как ты, кендерочек? Готов продолжать путь?
     -   Я  готов, Тьорл, и пойду как только ты скажешь. И я думаю... нет,
это Музыкант думает...
     -  А что думает Музыкант? -  осторожно спросил Тьорл.
     -   Он  думает,  что  он может вывести нас к Торбардину. Он тут знает
кое-какие  тропы  и  говорит,  что  сможет  провести нас на юго-восток. Он
только хочет знать, позволишь ли ты ему быть нашим проводником?
     Призрак-проводник?! Тьорл устало вздохнул. Но, в конце концов, почему
бы  и  нет?  Когда  тебя подгоняет и вот-вот настигнет огонь, все годится,
лишь  бы  выжить.  Он взглянул на небо -  темно-красное, с густыми клубами
черного дыма.
     -   Да,  мы  ведь и правда не знаем, куда нам идти. Передай Музыканту
мою  благодарность  за  помощь.  -   Тьорл  улыбнулся.  -  Он разрешит мне
сказать Финну о том, что у нас появился проводник?
     Лавим, усмехнувшись, кивнул:
     -  Но ведь он же не верит в Музыканта, не так ли?
     -  Тогда пусть он сам скажет Финну, чтобы в него поверили.
     Тьорл  с отсутствующим видом погладил гладкое вишневое дерево флейты.
Он отобрал ее у Лавима, тонким кожаным ремешком привязал к своему поясу. И
уж больше не спустит с нее глаз.!
     Эльф улыбнулся.
     А Финн почему-то поверил. Сейчас, наверное, нужно было поверить всему
-  особенно тому, что давало им хоть какую-то надежду.
     Хаук  понятия  не  имел,  где  он находится. Здесь, в подземельях под
горой,  не  было  никаких  ориентиров, здесь и освещения никакого не было.
Только  факел  в  руках  у  Изарна,  и  он  шел  за этим факелом по темным
коридорам, как шел бы за полярной звездой темной ночью там, на земле.
     Из  тайника  в  своей пещере Изарн достал нож и меч и отдал их Хауку,
при этом в его безумных глазах вспыхнула гордость.
     -   Я  сам  их сделал, -  сказал он, когда Хаук протянул руку к остро
отточенному оружию. -  Возьми их. А я буду нести факел.
     Хаук  принял  оружие  с  благодарным  поклоном.  С  мечом  в руке и с
кинжалом  на поясе он сразу почувствовал себя гораздо лучше -  почти таким
же  здоровым, почти таким же сильным, как раньше. До того, как попал в эти
проклятые пещеры.
     Туннели,  по  которым  его  вел  Изарн,  казались  Хауку  лабиринтом,
созданным  каким-то  безумцем  без  смысла  и  цели. Некоторые из них были
широкими  и  высокими,  с установленными на гладких стенах держателями для
факелов;  другие  -   узкими  и  настолько  низкими, что Хауку приходилось
постоянно нагибаться, чтобы пройти по ним. В таких коридорах дым от факела
Изарна  вызывал  слезы  из  глаз  и  заставлял  Хаука кашлять. Наконец, не
выдержав, чувствуя, как болят у него плечи и спина, Хаук схватил Изарна за
руку:
     -  Долго ли нам еще идти? И где мы сейчас?
     Старый кузнец вывернулся из-под руки Хаука.
     -  Идти осталось недолго -  всего несколько туннелей.
     -   Да?  Но учти: если они будут такими же, как этот, последний, то я
уже мало на что буду пригоден.
     Изарн  ничего  не  сказал, только пожал плечами, как бы давая понять:
туннели  делались  вовсе  не  для  жителей Внешних Земель. Более того, они
вообще создавались неизвестно для кого. Это были тайные коридоры. И многие
из них очень узкие и низкие.
     Вот Хаук завернул еще за один поворот и тотчас распластался плашмя по
полу.
     Потолок  в  этом  туннеле был настолько низок, что Хаук подумал: гора
навалилась на него всем своим весом. Грубо отесанные стенки туннеля больно
царапали  плечи  и  руки. Дым от факела Изарна пролетел над его головой, а
затем, подхваченный встречным потоком холодного воздуха, вернулся назад.
     Хаук понял, что это уже не коридор, а как бы проход между коридорами.
Он  на  локтях  выполз  из туннельчика в более высокий коридор и осторожно
поднялся на ноги.
     Изарн,  почти  всю дорогу бывший спокойным, сейчас как-то неуверенно,
нервно переминался с ноги на ногу. Его дыхание участилось, руки дрожали, и
дрожал факел над его головой -  так что стены коридора, казалось, плясали.
     -  Что с тобой? -  прошептал Хаук.
     -   Здесь. Они здесь. Парень и девушка. Сердце Хаука забилось в груди
так сильно, что ему показалось: оно стучится о ребра.
     -  Где?
     Изарн  не  ответил,  он  молча  сунул  в руку Хаука факел и скользнул
вперед, в темноту. Хаук последовал за ним, в висках стучало.
     Она  здесь!  Рыжеволосая  девушка,  имени которой он никогда не знал.
Память о ней, о сиянии ее зеленых глаз помогла ему сохранить силы и разум,
несмотря на все мучения, которым подверг его Рилгар. В те минуты, когда он
не мог бы с уверенностью сказать, жив он еще или уже мертв, когда он видел
смерть  Тьорла  и  думал,  что именно он, Хаук, убил его (хотя и знал, что
этого  быть  не могло), -  в самые трудные минуты девичьи глаза изумрудами
сверкали в его сердце. И вот она здесь.
     Медленно-медленно  Хаук  обогнул  угол  стены.  Оранжевый свет факела
залил  небольшую  пещеру  -   всю,  вплоть до дальней стены, возле которой
перед  камнем  с  неровной  трещиной стоял на коленях гном. Ширина прохода
была  достаточной,  чтобы  Хаук  мог свободно пройти, а вся пещерка хорошо
просматривалась с того места, где стоял гном.
     -  Здесь?
     Изарн кивнул:
     -  Да, парень и...
     Внезапно  раздался  то  ли  крик,  то ли визг, от которого чуть ли не
лопнули  барабанные  перепонки.  Казалось,  сам камень вибрировал от этого
крика.
     Изарн в ужасе закричал. Страх стрелой ударил Хаука в грудь и заставил
его  опуститься  на  колени;  меч  упал  на  пол, но факела Хаук из рук не
выпустил.  Крик  был  таким  громким, что Хаук не слышал стука упавшего на
каменный пол меча.. А крик продолжал все усиливаться и усиливаться;
     тени  от  света факела, как безумные, метались по полу и по стенам. И
вдруг  яркий  оранжевый  свет,  в  котором потонул свет факела, вспыхнул в
туннеле.
     Изарна нигде не было видно.
     Хаук взял факел в левую руку, правой поднял с пола меч.
     -  Изарн! -  окликнул он. -  Изарн!
     Ничто  не  двигалось  в  каменном  коридоре -  только безумная пляска
теней от факела. Страх упорно пробирался по телу Хаука и норовил вонзиться
ему  в  сердце.  Изарна  нигде  не  было  видно. Хаук прислушался, пытаясь
уловить  его  дыхание,  но ничего, кроме шипения и потрескивания пламени в
факеле, не услышал. Где же гном?
     И  вдруг  Хаук перестал думать и об Изарне, и о чем-либо еще. Мягкий,
как дуновение ветра, стон послышался из трещины в стене. И он сразу понял:
это стон женщины -  возможно, умирающей.
     С  отчаянно  бьющимся сердцем Хаук протиснулся в трещину. В небольшой
пещере, почти у самых ног Хаука, лежал Изарн. Лежал неподвижно.
     Пещера  была  холодной,  в  воздухе висел тошнотворный запах -  запах
дракона. У дальней стены, прислонившись к камню, сидела девушка с волосами
цвета чистой меди.
     Она подняла руку с крепко сжатыми кулаками, зеленые глаза были широко
открыты, лицо было смертельно бледным. Рядом с ней стоял чернобородый гном
и протягивал к ней забинтованную руку.
     Хаук  издал  боевой клич и рванулся к девушке. Но, еще не добежав, он
понял,  что  гном  стоит  к ней слишком близко и, если ударить его мечом с
размаху, можно задеть девушку. Он повернул меч лезвием к себе.
     Она  увидела  его  и  узнала в ту секунду, когда он уже опускал руку,
намереваясь ударить гнома между лопаток рукояткой меча.
     -  Хаук! -  крикнула она. -  Нет! Нет!
     Но было уже поздно.
     Ее  крик пронесся по пещере, отразился от стен, отразился и во вздохе
гнома, мешком рухнувшего на каменный пол.
     А Хаук уже снова поднял меч.
     Девушка  бросилась  к  гному,  она хотела защитить его от сверкнувшей
стали меча.
     Хаук опустил руку с зажатым в ней мечом, сердце неистово колотилось в
груди.  Факел  вспыхнул  и  погас,  кромешная  тьма наполнила пещеру. Хаук
слышал  только  завывание  ветра  где-то  вдалеке  да  прерывистое дыхание
девушки.
     Он  подошел к ней и мягко коснулся ее плеча. Повернувшись к нему, она
вскрикнула, и этот крик как ножом полоснул его по сердцу.


     Через  долгое-долгое  время  забытья  Станах  почувствовал:  дрожащие
пальцы гладят его голову.
     -   О,  пожалуйста,  -   шептал  ему  ласковый  голос, -  пожалуйста,
Станах, мой друг, пожалуйста, не умирай.
     Это  плакал  и  говорил ребенок, слова, казалось, лились сами, шли от
сердца. Это плакала и говорила Кельда.
     Поток  холодного  воздуха  вернул  его к жизни. Здесь, в темноте, был
какой-то  свет,  -   здесь, за его спиной. Он смутно вспомнил: дикий вопль
дракона, и почти сразу же после этого закричала Кельда. Она закричала так,
что  его сердце перестало биться; он уже не ожидал ничего, кроме нападения
дракона,  и,  уж  конечно,  не ожидал сокрушительного удара рукояткой меча
между лопаток.
     -   Лит хваер, -  слабо выдохнул он, еще не в силах открыть глаза, - 
я никак не пойму: жив я или мертв?
     Она   услышала  его  голос,  облегченно  вздохнула  и  обеими  руками
обхватила его левую руку.
     -  Станах, ты жив! Жив!
     -  О-о, -  тихо вздохнул он. -  Что это меня так стукнуло, Кельда?
     Станах наконец-то смог открыть глаза.
     Из  тени  за  спиной  Кельды  вышел  молодой  человек, черноволосый и
чернобородый.  Одежда  висела  на  нем,  как  на вешалке, -  она явно была
рассчитана на более упитанного человека.
     "Вообще-то  он  плотный,  -   подумал  Станах, -  но это когда он ест
сытно, а ему в последнее время, видимо, случалось есть не так уж и часто".
     -  Это я ударил тебя, гном.
     И  -   никакого  извинения.  Неистовый  свет  горел  в голубых глазах
молодого  человека; это были глаза волка, которого долго держали в клетке,
глаза волка, вырвавшегося из клетки, но все еще напуганного.
     С  большим  трудом  Станах  сел. Молодой человек следил за каждым его
движением.  Станах  вздрогнул,  подумал: пришелец выглядит как привидение.
Одежда бродяги, а взгляд -  как у голодного хищника. И вдруг он понял, кто
этот  молодой  человек!  Но  как  он смог остаться живым? Как смог вынести
мучения, которым Рилгар, безусловно, его подвергал?
     О  да, это были кошмарные муки. Станах сердцем своим увидел отражение
этих мучений в глазах Хаука.
     Гном быстро взглянул на Кельду. Она осторожно, даже опасливо смотрела
на  того,  кого  так  долго  искала  и  вот теперь нашла. И никак не могла
понять: не следует ли ей бояться этого человека?
     Станах  поднялся  на  ноги, ощущая боль во всем теле. Хаук все так же
внимательно следил за каждым его движением. Гном от души надеялся, что ему
удалось изобразить на своем лице хоть мало-мальски приветливую улыбку.
     -   Ты  -   Хаук.  Хаук  Кельды.  А  удар-то  у тебя хорош, ничего не
скажешь.
     Лицо  Хаука несколько смягчилось, и Станах вдруг понял, что Хаук даже
не знал ее имени.
     -  О, -  сказал он, потирая шею рукой, -  Кельда.
     Кельда  проглотила  сухой  комок в горле и поднялась с пола. Быстрым,
нервным  движением  руки  откинула  волосы с лица, разгладила свой измятый
плащ.
     -  Ты... Ты помнишь меня?
     Его  губы  задвигались,  но  он  не  произнес  ни звука. Только молча
кивнул.
     -  Может быть... Может быть, ты уберешь свой меч? Пожалуйста...
     А он все еще продолжал сжимать рукоять меча.
     -  Ну пожалуйста.
     Она сделала шаг в его сторону и протянула руку:
     -   Вот  мы  и  встретились  снова.  Хаук  бросил  на  Станаха острый
подозрительный взгляд, но меч всетаки опустил.
     -  А где Тьорл? -  наконец-то разлепил он губы.
     -  Я думаю, жив здоров.
     Кельда посмотрела на Станаха.
     -   Я  себя  чувствую уже превосходно. -  Он улыбнулся девушке. -  Ты
лучше  поговори  с ним о Мече Бури, Кельда. И если уж он нашел нас, может,
он  знает,  как  отсюда  выйти.  Дракон  влетел так внезапно, что это, мне
кажется, не сулит нам ничего хорошего.
     Станах огляделся и увидел лежащего на полу гнома.
     -   Это  Изарн,  -  сказал Хаук. -  Я не думаю, что он мертв. Я... Он
привел  меня  сюда,  мы с ним вместе услышали этот рев, этот вопль. Он шел
впереди меня, -  и, наверное, дракой, когда вылетал отсюда, опалил его.
     Хаук  оказался прав: Изарн, к счастью, был жив. Он лежал без чувств и
хрипло,  с трудом дышал. Станах смотрел на него, не отводя глаз. Изарн был
почти  неузнаваем,  он  был  худ,  его  когда-то  сильные руки сейчас были
тонкими,  как  палки,  борода,  когда-то пышная и белоснежная, теперь была
грязной и спутанной.
     Когда  Станах подошел, Изарн широко открыл глаза, но, казалось, он не
видит своего ученика.
     Станах  встал  перед  ним на колени. Он думал о том, что когда-то эти
тусклые  карие  глаза  первыми увидели солнечное сияние Королевского Меча.
Сердце Станаха сжалось. Сжалось от горя.
     -  Мастер, -  прошептал он. Слово, которое он так давно не произносил
вслух, легко слетело с его губ. -  Мастер Изарн!
     Его  голос  старик  помнил  очень хорошо, хоть и не слышал уже долгое
время.
     Он провел языком по растрескавшимся губам.
     -  Станах...
     Голос Изарна звучал едва слышно.
     -  Да, мастер, это я. Я здесь. Я вернулся.
     Изарн  увидел темно-зеленую повязку на правой руке Станаха. Глаза его
наполнились слезами.
     -  Что они сделали с твоей рукой, мальчик?
     Станах вздохнул; он не знал, что ответить своему учителю.
     Но ответ и не понадобился, Изарн впал в беспамятство...
     Когда он снова заговорил, его голос вдруг зазвенел уже громко:
     -  Меч Бури убьет Верховного Короля!
     Станах понял его слова и кивнул головой. Эти слова были пророческими!
И  Станах  почувствовал:  это  пророчество  испугало  его.  Меч Бури убьет
Верховного  Короля. Но постойте: в Торбардине нет Верховного Короля. Никто
не  занимал  трон  Верховного  Короля  уже  триста  лет.  Да,  но  ведь  и
Королевский  Меч  никому  не  удавалось  выковать в течение тех же трехсот
лет...
     -  Мастер, -  прошептал он, -  я не понимаю тебя.
     Свет безумия в глазах Изарна исчез, в них загорелась мысль -  слабая,
но ясная. Он посмотрел Станаху прямо в глаза:
     -  Ты, парень, всегда говоришь мне, что ничего не понимаешь. И всегда
все понимаешь.
     И   в   памяти   Станаха   всплыли  слова,  слышанные  им  от  Изарна
давным-давно,  во  времена,  когда  его руки накапливали опыт, а голова - 
знания.
     -   Твои руки уже многое умеют, Станах, мой мальчик, а в твоем сердце
горит  желание  работать.  Теперь  тебе  осталось  научиться  главному  - 
научиться понимать.
     Этими  словами  Изарн  обычно предварял каждый новый урок, который он
давал Станаху у кузнечного горна.
     Станах придвинулся к Изарну как можно ближе.
     -  Мастер, ты же знаешь, в Торбардине сейчас нет Верховного Короля. И
я не понимаю, что ты...
     Изарн  нахмурил  брови.  Он  всегда хмурился, когда Станах, пропустив
мимо ушей слова своего учителя, начинал его переспрашивать.
     -   Здесь есть король, мальчик, -  нетерпеливо прошептал он. -  Здесь
есть  король.  Я  сделал  Меч  для него. Меч Бури -  так я его назвал... И
теперь здесь есть король.
     Хорнфел!  Станах  вздрогнул,  внезапно  поняв,  о  чем говорит Изарн.
Хорнфел должен стать Верховным Королем.
     Станах  закрыл глаза. Несомненно, Изарн безумен. Но было ли сказанное
им  просто  бредом?  Поговаривали,  что  Изарн  впал  в безумие, когда был
украден  Меч  Бури;  но Станах знал, что безумие родилось раньше -  тогда,
когда его мастер впервые увидел неугасимое сердце огня в стали Меча Бури и
понял, что он выковал Королевский Меч.
     Да, но не для Верховного Короля. Для Короля-регента. Даже сам Хорнфел
не может рассчитывать на то, что он станет Верховным Королем.
     Старый  мастер  заблудился  в  мрачных  туманах безумия. Он просто не
понимает, что говорит.
     -  Мастер Изарн, -  прошептал Станах, открывая глаза.
     Изарн  не  откликнулся.  Станах  посмотрел  на  него  в  упор, сердце
подмастерья бешено колотилось.
     Взгляд старого мастера впился в лицо ученика, потом он прикрыл веки.
     -  Мастер!
     -   Я  сделал Меч, -  прошептал Изарн, -  сделал для тана. Этим мечом
Рилгар убьет Верховного Короля.
     Он  провел  по  груди Станаха рукой, трясущейся о